***
– Я ненавижу твою мать. – Я знаю, – сказала Эмма, подойдя к Реджине сзади, когда уже вечером та стояла перед огромным зеркалом в спальне, сняв каблуки и став, таким образом, на целых два дюйма ниже Эммы. – Полегче с магией. – Отчитала меня перед всем собранием! – игнорируя Эмму, фыркнула Реджина. Она встряхнула головой, чтобы успокоиться, и расстегнула молнию на платье. – Да как она посмела? Ты виновата не меньше меня. – Эй, – сказала Эмма оскорблённо. – Ты первая начала. – Неправда, – повернувшись, Реджина уставилась на Эмму, позволяя платью соскользнуть с плеч на пол, открыв подтянутую фигуру в корсетном нижнем белье. Все доводы тут же застыли у Эммы на языке, и она начала блуждать взглядом по телу своей жены. Черное шелковое белье сидело на теле Реджины как влитое, а белое кружево, обрамлявшее бюстгальтер, сочеталось с цветом удерживающих чулки подвязок. – Ты, э-э-э, – пробубнила Эмма, неосознанно подходя к Реджине и опуская руки на её бедра. Она облизала губы, продолжая глазами пожирать Реджинину грудь. – Ты пялилась. – Неужели? – знойный голос Реджины эхом отразился в комнате, несмотря на его тихий тон. Манящая грудь исчезла из поля зрения Эммы, когда ухоженная рука схватила её за подбородок, вынуждая встретиться взглядом с горящими желанием карими глазами. – Похоже, – продолжила Реджина, снимая с Эммы куртку. Дешевый материал бесшумно опустился на пол, – это ты пялишься, – ловким движением пальцев Реджина расстегнула пуговицу на джинсах Эммы, а затем и молнию. – Кто пялится? – Эмме не пришлось дожидаться, пока Реджина сократит расстояние между ними. Их губы слились в поцелуе, а языки и зубы столкнулись в неистовом и жарком противостоянии, продолжавшемся даже когда они рухнули на кровать. Эмма упала на кровать и притянула к себе Реджину, обхватившую её бедра ногами в соблазнительных чулках. Вскоре Эмма осталась лишь в кружевном бюстгальтере и трусиках, и хотя тело Реджины было прикрыто в гораздо большей степени, вид её шелкового корсета творил с Эммой чудеса. Реджина прикусила зубами нижнюю губу Эммы и слегка отстранилась, глядя в её светящиеся глаза и улыбаясь: – Завелась, дорогая? Эмма села, сдернула тонкий материал, скрывавший от нее грудь Реджины и положила ладони на мягкую плоть: – Даже не представляешь, насколько. Реджина крепко держала лицо Эммы, когда они целовались. Эмма ухватилась за раскачивающиеся вдоль её живота бедра Реджины, нащупав свободной рукой тонкий шелк, преграждавший ей путь к жаркой плоти. Водя пальцами по ткани, Эмма застонала, обнаружив, какой влажной была Реджина. Пока жена прикусывала ей ухо, раскачиваясь над её животом, Эмма сообразила отодвинуть ткань и войти в Реджину двумя пальцами по самые костяшки. Сорвавшийся с губ Реджины стон лишь распалил огонь, разгоревшийся внизу живота Эммы. Реджина крепко держала Эмму за подбородок, постанывая в ухо своей жены, прикусывая и проводя по нему языком и продолжая насаживаться ей на пальцы. Её губы двинулись от уха к по-прежнему скрытой бюстгалтером груди Эммы, Реджина носом отодвинула ткань и обнажила розовый сосок, который затвердел сразу, как только она коснулась его языком. В ответ на это ощущение Эмма ахнула и ускорила движения рукой. Тепла, исходившего от тела Реджины, было достаточно, чтобы довести Эмму до предела, но это ощущение было ничем по сравнению с тем, что она ощутила, когда мышцы Реджины напряглись и сжались вокруг её пальцев. Она начала вкручивать пальцы, прижавшись губами к уху Реджины. – Кончи для меня, – горячо прошептала она. Реджина вздрогнула и подалась вперед, а Эмма накрыла большим пальцем её твердеющий клитор. Подняв голову от груди Эммы, Реджина нетерпеливо поймала губы шерифа, позволяя ей ловить губами стоны, свободно срывающиеся с губ, так же неудержимо, как и её разрядка. За закрытыми веками ни одна из них не заметила, как светятся их глаза, и если бы они открыли их, то увидели бы, что обе окутаны пурпурно-золотым облаком электризованной страсти.***
Эмма вернулась домой позже, чем намеревалась, ожидая почувствовать окутавший дом запах стряпни, приготовленной Реджиной. Её ожидало разочарование — вместо этого она увидела сына, неуклюжего подростка, сидящим за кухонным островом и штудирующим учебник. – А где еда? – спросила Эмма, проходя в пустую кухню. Она умышленно подошла к Генри сзади и, положив руки ему на голову, поцеловала в висок, поскольку он, будучи почти тринадцати лет, всеми силами пытался избежать этого неловкого материнского приветствия. Он пожал плечами: – Мама сделала мне сэндвич, а затем поднялась наверх. У тебя проблемы? Эмма нахмурила брови, пытаясь про себя составить список наиболее вероятных провинностей, которые она могла допустить. Она замечала, что в последнее время её жена стала всё чаще выходить из себя, но списывала это на денежный фонд, который Реджина учредила месяц назад и который требовал приложения невероятного количества усилий для воплощения в жизнь к очередному ежемесячному собранию. Эмма вела себя образцово, чтобы не тревожить и без того нервную жену. Эмма потерла лоб. – Надеюсь, что нет. Генри недоверчиво фыркнул. Эмма нахмурилась и, игриво потрепав сына за ухо, поднялась наверх, чтобы узнать, что так разозлило Реджину, что она даже не приготовила ужин. Несмотря на то, что это была и её комната тоже, Эмма осторожно постучала. – Реджина? Эмма зашла внутрь и обнаружила Реджину сидящей на краю кровати. Её плечи напряглись, когда она нагнулась, чтобы растереть ступни, волосы были зачесаны назад… а на лице было выражение злобного мэра. – Ты в порядке? – спросила Эмма, закрывая дверь. – Не в настроении готовить? Реджина так резко встала, что Эмма чуть было не сделала сальто назад в попытках избежать гнева разъяренного мэра. – То есть помимо всех прочих забот я еще должна следить за тем, что ты сыта? Как будто и так мало проблем свалилось на мою голову. Я не твоя персональная кухарка. Когда ты возвращаешься домой, я жду от тебя приветствия, а не вопросов о том, что бы тебе поесть. Эмма приблизилась к Реджине, взяла её за предплечья и мягко провела руками сверху вниз. – Привет, милая. Реджина, услышавшая такое обращение, воззрилась на Эмму, явно пытавшуюся разрядить обстановку. Она попробовала высвободиться из рук Эммы, но та лишь усилила хватку. – Хочешь, я приготовлю тебе что-нибудь? – предложила Эмма. Реджина рассмеялась. – Я не тороплюсь на тот свет, дорогая. – Эй, ты же сама учила меня готовить. – Возможно, я и научила тебя всему, что ты знаешь, но уж точно не всему, что знаю сама. Эмма расплылась в улыбке и наклонилась поцеловать Реджину. Она целовала жену до тех пор, пока не почувствовала, как тело Реджины расслабилось, и, отстранившись, увидела на её лице ленивую улыбку. – Ты слишком много работаешь, – сказала Эмма. – Забудь хоть ненадолго об этом дурацком приюте для животных. – Если я так поступлю, то это даст твоей матери дополнительную возможность пожурить меня за некомпетентность и во всеуслышание заявить, что я не достойна её дочери, – с ненавистью в голосе произнесла Реджина. – Мы женаты уже два года, Реджина. – Что, если верить окружающим, не так уж и долго, – Реджина успешно увернулась от Эмминых объятий, вышла из комнаты и устремилась на кухню. – Это охрененно сложно для нас обеих, – возразила Эмма, следуя за Реджиной. Услышав из уст Эммы брань, Генри решил ретироваться из кухни. – Раньше ни у одной из нас не было стабильных отношений, – продолжила Эмма, убедившись, что Генри исчез из поля зрения. – Я знаю, – начала Реджина, оглядывая содержимое холодильника и доставая продукты для сэндвичей. – Тогда в чем проблема? Реджина вздохнула и, перестав нарезать помидоры, посмотрела на жену. – Проблема в том, что, даже несмотря на наш брак, на то, что вокруг все спокойно и что именно твоя мать поддерживала нас, когда мы только начали встречаться, это никогда не изменит тот факт, что окружающие продолжают видеть во мне Злую Королеву, и любого, даже самого незначительного, промаха с моей стороны будет достаточно, чтобы подтвердить их правоту. Эмма, услышав Реджинин удрученный тон, нахмурилась и, обогнув кухонный остров, обняла мэра. Она прижалась подбородком к щеке Реджины, а их тела плотно прижались друг к другу. – Да, мы прошли через такое, что многим парам и не снилось, – начала Эмма низким голосом. – Но мы прошли через это и все еще вместе. – Какое красноречие, дорогая, – сострила Реджина, крепче прижимаясь к шее Эммы. – О да, ты любишь меня именно за это. Обе они рассмеялись и разомкнули объятья. Они вместе приготовили сэндвичи и съели их, а затем Эмма уговорила Реджину лечь пораньше. Несмотря на то, что та пыталась убедить Эмму, будто это лишнее, положив голову на подушку, Реджина сразу же провалилась в глубокий сон.***
Конец недели наступил слишком быстро. Это не только означало, что приближалось ежемесячное заседание городского совета, но и то, что Реджина скоро прекратит нервничать из-за приюта для животных, и семейство Свон-Миллс вернется к размеренной жизни. Как и на любом другом собрании, внимание Эммы тут же рассеялось. Она начала строить рожицы Александре, но громкое хихиканье последней тут же выдало Эмму с потрохами. Эмма мигом переключилась на созерцание разочарованного лица своей матери, когда Реджина презентовала результаты своего труда по сбору денег, и была восхищена тем, как её жена блестяще наладила абсолютно неорганизованный процесс и собрала достаточное количество денег. Как только Реджина закончила выступление, внимание Эммы снова рассеялось, однако почувствовав слабую вибрацию телефона, она возблагодарила всех богов за возможность заняться чем-то приятным. Она открыла электронную почту, обрадованная тем, что письмо пришло от жены, но нахмурила брови, когда увидела на экране картинку с двумя нарисованными люльками. Одна была голубой, а другая розовой, а из них вылезали малыши, державшие табличку с надписью: Поздравляем! – а сверху была надпись: «Хоть розовый, хоть голубой — будешь ликовать душой! Поприветствуйте маленького улыбающегося ангелочка!» Эмма взглянула на Реджину, которая нетерпеливо смотрела на нее, снова опустила взгляд на письмо и изумилась, осознав его смысл. Вдруг она поднялась на ноги, пристально посмотрев на свою жену, а все присутствующие на заседании обеспокоенно взглянули на шерифа. А Эмма по-прежнему продолжала смотреть только на Реджину. – Ты серьезно? – сбившимся голосом произнесла она. Реджина только кивнула, а её губы дрогнули в попытках сдержать улыбку. – Это правда? – снова уточнила Эмма. Реджина закатила глаза: – Да. Окружающие непонимающе переводили взгляды с одной женщины на другую, пока те продолжали свой странный диалог, и были застигнуты врасплох, когда Эмма обежала стол, подняла мэра на ноги, обняла и крепко поцеловала.