Акулы на отмели

С самого своего рождения Исариби была удивительно близко с водой. Вода окружала девочку, заполняло своей текучестью всё пространство вокруг неё. Вода была в утробе безликой матери и в крохотной деревянной бадье, которой предали новорождённую. Вода была у скал, где всегда стоял её дом. Ещё до войны. Вода была у неё в крови, струилась по её хрупким запястьям дорожками из бело-голубых вен. А в один прекрасный день захлестнула её целиком. Оказалась у неё в горле, в глазах, в голове. И всегда продолжала давить на её хрупкое девичье тельце со всех сторон… До того, момента, как пара крепких холодных рук хватала её и выдёргивала наружу из сферического стихийного резервуара, созданного чакрой… - Ах, боже! – она камнем упала на крепкий пол затенённого убежища мечника, начиная кашлять и отплёвываться от соли. Отвратное ощущение! Мир за пределами её неуютного водяного пузыря всегда был ужасно неприветливым. Всякий раз, когда юная нимфа пересекала границу, он будто бы подскакивал вверх и с силой ударял её по коленкам, притягивая, как магнит своими невидимыми лучами. В глазах своего таинственного покровителя она, наверное, действительно казалась выкинутой на отмель рыбёшкой, нелепо трущейся о землю своим серебрёным брюшком и размахивая плавниками… От этой ли мысли на его лице каждый раз появлялась улыбка. - Не могли бы вы… - она всякий раз виновато опускала голову, давая своей открытой груди утонуть в распущенных серо-фиолетовых волосах. – Не могли бы давать мне чаще дышать воздухом… Я… Я задыхаюсь в вашей воде… Я… Я слышу в ней голоса… И в этот момент она каждый раз взбрасывала свой взор вверх, прямо в лицо мужчине из тени. Она не сразу могла разглядеть всё после заточения, но его выпученные белые глаза и отметины на иссини-серой коже под ними стояли перед ней всегда. - Воздух? – довольно кисло усмехнулся Кисаме. – Что за бред ты несёшь? На что тебе тогда вот это? Его пальцы отбросили несколько прядок волос с шеи девушки и коснулись, непосредственно, её самой. В одном из тех самых мест, где тело юной Исариби покрывала не кожа, а полоски блестящей болотной чешуи. Величественное зрелище. Неприятное зрелище… Она затаила дыхание и зажмурилась, пока рука мечника аккуратно ощупала левую часть её шеи и остановилась на нескольких горизонтальных полосках, едва различимых глазу: тоненькие и совсем слабые жабры. Без своего облика Каймы, девушка едва ли могла нормально черпать кислород из мутной воды. - Жалкое зрелище, - он чуть всковырнул отверстия Исариби и, наконец, отпустил её. Второй раз за день нагая нимфа ударилась лицом в пол. - Прошу, - чопорно повторила узница, поднимаясь на корточки, - хотя бы позвольте мне перейти в резервуар с пресной водой… Я… Я не сделаю больше ничего плохого… Я теперь хорошая, вы же знаете! – её бормотание слишком быстро обратилось отчаянным всхлипом. Она попыталась было ухватить хозяина за подол плаща, но вместо этого получила удар по лицу и присмирела. Хошигаки Кисаме никогда не терпел таких проявлений внимания. - Ты моя, - мрачно заключил он, обнажая свои острые, как у всамделишней акулы, зубы. – И будешь делать, как я велю, поняла? Шиноби выглядел грозно. Большим, с кое-как застёгивающейся вокруг массивного торса бронёй. С кожей, как у акулы и такими же акульими глазами. С волосами жёсткими, как стальная нить. - Д-да, - сразу же закивала Исариби. Ни один год уже прошёл. Ни одно мучение прошло сквозь её маленькое тельце. – Я поняла. Я ваша. Целиком и без остатка… И она в сотый раз поднималась на своих худеньких подкраивающих ногах и, пошатываясь, плелась вслед за своим повелителем. Она ведь чудовище? Рыба-переросток. Ей не место снаружи, у домов обычных людей, чья кожа всегда тёплая, а зубы не так остры. Она словно рыбка в косяке. Следует за вожаком – огромной и могучей рыбой – акулой благородных кровей, сильной и властной, давящей одной своей тенью внутри тени ночи, что была лишь немного больше. Кусала по движению его руки. Склонялась по движению, содрогалась по движению, ложилась перед ним по движению. И всякий раз это было больно. Больно находиться в его колючей власти. «Целиком и без остатка…» - шептала её каждая из её открытых чешуек. На лице, шее, запястье, ногах, нижней части спины и… Нет! Если бы только он приходил к ней чаще. Быть может, тогда она смогла бы свыкнуться с этим пронзающим чувством и даже полюбить его? Полюбить также, как она любила смотреть на него. Когда на нём уже не оставалось никакой одежды, как и на ней самой. Полюбить, как мощную хватку его накачанных рук, не щадящих её плоть и оставляющих синяки на ней. Полюбить, как тесноту его горячих объятий, в которых нельзя было даже дышать… Огромная королевская акула…. Внутри неё… Всегда… Исариби затрепыхалась, в кровь искусывая свои припухлые губы и срываясь со стонов на самый настоящий плачь. Если бы только все её чувства не были настолько разрозненными. Если бы только она могла остаться лишь с лучшим, а худшее спустить в трубу. Как и весь остальной мир. Холодный и жестокий. Так же, как и саму себя… - Тс… Чувствуешь? – его голос был у самого уха девушки. – Как кровь закипает и рвётся наружу? - А-а-а, - только и смогла выжать из себя Кайма. Её зубы рванули вперёд, вонзаясь в упругую шею любовника и пуская ему немного крови. Её истинная сущность высвобождалась… А он продолжал двигаться, словно не замечая, как Исариби насыщается после долгих дней голода в холодной водяной клетке. Не суть. Она ещё ребёнок, не способный его ослабить… Чешуя нимфы ослепительно светилась в огне свечей. Внутри девушки становилось жёстко и тесно. Будто всё срасталось, затягивая его в себя. Ребёнок по прозвищу Монстр на самом деле обратился в монстра. Безжалостную злую русалку… - Не-е-ет, - шептал могучий Кисаме, сдавливая её своими руками. Да так что косточки начинали трещать. – Ты всё ещё далека… - его шершавые губы коснулись влажной щеки девушки, а сам он навалился на неё так сильно, будто хотел не оставить и мокрого места. Там, где царствовали хищники, Исариби оставалась мелкой рыбёшкой, как бы сильно не отрастали её зубы и её ненависть. - Хватит, - задыхалась она. – Хватит. - Скажи теперь ещё раз, - его размашистые движения внутри неё стали совершенно неуловимыми. – Кому ты на самом деле принадлежишь?.. «Кому?..» Она помнила только, как что-то сказала. Вот только что?.. *** Блестящие волны огибали собой силуэт полуденного пляжа на окраине мира. Ржавая половинка солнца пускала по воде нестерпимо яркие лучи. Длинные волосы неподвижно стоящей женщины вздымали ветра. Вместе с ними колыхались и повязки, кое-как стягивающие её голову и скрывая от других ужасную тайну. Исариби не слышала в воде никакого движения… - Мама… - кто-то потянул за рукав экс-Каймы и ненадолго выдернул её из пелены старых мыслей. Это был мальчик лет шести от роду. С жёсткими сине-чёрными волосами и кожей, немного разбавленной оттенками моря. На скулах его блестели унаследованные чешуйки матери. До того крохотные, что даже похожие на украшение. - Дети не хотят играть со мною, - плаксиво вымолвил мальчик. – Говорят, что меня выбросило море, и я сын огромной рыбы! Всё из-за этой кожи, хотя у Бусси и Томины она ещё темнее! А сестрица Меюн так и вовсе акулица ещё та! Мама! Пожалей меня! Женщина натянуто улыбнулась. Вернуть её к жизни просто для того, чтобы дать затравку для новой грёзы. Это воистину жестокое деяние. Сколько же лет прошло с той войны?.. Она медленно погладила младшего сына по волосам. Всё что угодно, лишь б не снова расспросы, почему она каждый вечер приходит на пляж. Почему сейчас по её щеке стекает невидимая слезинка. Она просто… была удивительно близка с водой…