Любишь? - Безумно!

...Мы сидим на диване обнявшись и целуемся. Всё он понимает, прекрасно всё понимает, просто издевается. - Ну так ты объяснишь всё-таки, чего хочешь? - Смотрит хитро-хитро. - Ты же знаешь, что я сделаю всё, что хочешь, но не объясняешь нормально. Вдруг я не так пойму, лучше уточни-ка, хорошо? Мне стыдно, и я прижимаюсь к нему ещё сильнее и хмурю брови. Он улыбается и хихикает, целует мои щеки и глаза и снова хитро всматривается, просит "нормально объяснить". Чёрт, когда в прошлый раз он сказал обращаться к нему по этому вопросу когда захочу, не было уточнения о том, что придётся всё описать. Вот что интересного и нового я могу сказать? Я касаюсь своими губами его губ. Мягко. Тепло. Снова бормочу что-то невнятное, а он усиленно не понимает, о чём это я. Прошу его потрогать меня, и он гладит мои руки. Уточняю, мол, не здесь, а он предлагает перебраться в кресло. Собравшись с духом, говорю, что хочу, чтоб потрогал меня между ног. Это ему нравится больше, и он начинает неспешно водить пальцем по моим трусикам. Я, уже надеясь, что больше просить не придётся, расслабляюсь, но не тут-то было. Через возмутительно короткое время поглаживания прекращаются и он снова смотрит на меня, ухмыляясь. Господи, до чего же красивы его глаза! Нет на свете такой голубизны, которая могла бы сравниться с этими глазами. Изучаю его лицо в миллионный раз и опять не могу наглядеться. Уж не знаю, каков он объективно, но на мой взгляд - прекрасен как бог. Видимо, он думает о том же, что и я, и мы снова долго целуемся. И, чёрт бы его побрал, он повторяет свой вопрос. Я пытаюсь пепелить взглядом, но мастерства мне в этом не хватает, и он всего лишь смеётся. Смотрю так зло, как только могу, но это ни на что не влияет. Выдержать это - невозможно. Вздыхаю. Беру его руку в свою, кладу на бедро, поближе к средоточию нервных окончаний. Сама же веду его рукой до тех пор, пока она полностью не закрывает промежность. Ещё чуть-чуть - и я сдамся и брошу эту затею. Но, очевидно, это чувство передалось и ему. Хитрец убирает мою руку, нежно гладит. Снимает с меня бельё, касаясь при этом то бёдер, то груди. Я остаюсь в халате на голое тело, а он как был в домашнем, так и остался. Он трогает и легонько сжимает мои соски по очереди, и моё сердце от этого стучит как бешеное. Кажется, цирка более не будет. Ласкает руками всё моё тело, целует, целует, снова гладит, снова целует. Я возбуждена и совсем не хочу ждать. И он, угадывая моё настроение, наконец-то сам кладёт ладонь ровно между моих ног. Ладонь такая тёплая и большая, что хочется прижать её вот так и всю жизнь так держать, но понятно, что это бессмыслица. Он начинает гладить меня там. Трёт так аккуратно, так бережно! Вскоре его пальцы становятся совсем мокрыми, пачкаются в моей смазке, скользят быстро и со знанием дела. - А можешь рассказать, почему тебе нравится больше, когда это делаю я? Ты ведь сама себя лучше знаешь и понимаешь, - вдруг тихо спросил он. Его пальцы в это время пытались протолкнуться внутрь. Мне сложно было что-то говорить, но я положила голову на его плечо и стала шептать ему на ухо причины. - Во-первых, ты сильнее! И пальцы у тебя более длинные, и лезешь ты ими поглубже - а сама я боюсь так. Во-вторых, ты терпеливее: и ждёшь дольше, пока всё достаточно намокнет, и вводишь медленнее. На этих словах его средний палец как раз вошёл в меня. Легонько, на одну фалангу, но и этого хватило, чтоб я сбилась со счёта и, зажмурив глаза, коротко ахнула. - Да ты рассказывай, рассказывай, мне нравится, - вот же чудовище, ну какие сейчас могут быть рассказы! - Ну-у-у, ещё мне просто приятно, когда ты прикасаешься ко мне, потому что я люблю тебя, чёрт побери, и любое твоё действие по отношению ко мне круче, чем любое моё, и не останавливайся, пожалуйста, сейчас, и, кажется, можно глубже, только быстрее, о-о-ох. Ещё одна его фаланга внутри меня. Он водит пальцем медленно и очень аккуратно. Когда он ведёт вперёд - я всё надеюсь, что он не остановится, пока весь его палец не будет погружён, а когда ведёт назад - жутко боюсь, что выймет полностью. Но ни того ни другого, конечно, не происходит. Он сосредоточенно ощупывает каждый миллиметр, поглаживая второй рукой то мой живот, то мои бёдра. Целует шею. Даже не столько целуя, сколько просто прикасаясь губами к ней. Какие ж у него горячие губы, знал бы кто! Я сбивчиво дышу и раз за разом повторяю его имя, чувствую кожей, что он улыбается. Через некоторое время уже три его пальца входят в меня. Входят и выходят. Быстро и умело. Мой парень - бог, говорю же. Я чувствую, что его член стоит. Он горяч и твёрд, мне приятно ощущать его. Понимаю, что стоит переменить позицию и стиль, предлагаю ему. Он, разумеется, соглашается. Дрожащими руками расстёгиваю его рубашку. Он одной рукой стягивает её и штаны, а после - и мой халат. Я смотрю на него и завидую сама себе. Помогает мне быстро развернуться и упирается членом во влажное отверстие. Пару раз проводит по внешней части туда и обратно; поддерживая рукой, вводит. Медленно, мучительно медленно двигается внутри меня. Мне хочется, чтоб он лёг на меня, хочется ощутить как можно больше частей его тела, но он сидит как сидел, заведши мои ноги за свою спину. Я стону и снова твержу его имя. Он тоже постанывает, но заметно, что стыдится этого. Чего ему стыдиться? Вот же странные у человека стереотипы - парень не должен стонать, видите ли, это по женской части. Я прошу его лечь нормально, и он очень осторожно исполняет моё желание. Теперь я могу обнять его за шею и целовать любимое лицо. Мы на секунду зависаем и целуемся, но по прошествии этой секунды его движения становятся всё более быстрыми и уверенными. Я цепляюсь за его плечи, волосы. Он тоже прижимает меня крепче. В такие моменты, когда физическое удовольствие смешивается с моральным, хочется умереть от счастья, ведь кажется, что лучше и быть не может. Скорость движений напоминает космическую. Я стараюсь удержать бёдрами его в себе навсегда, усиливая трение. Спустя несколько минут мы оба кончаем. Дышим прерывисто и снова целуемся. Диван узкий для двоих, и он спрашивает, не хочу ли я на руки. Я, конечно, хочу. И вот я уже лежу на нём сверху, что не так часто бывает, потому особо ценно. Мы - одно целое, один организм. Мне безумно хочется спать и никогда не слезать с этого мужчины. Прикрываю глаза, чувствую, что меня укрывают простынёй. Он шепчет, что любит меня. Улыбаюсь. Отвечаю, что тоже. Безумно.