***
Ребята выбрались в Хогсмит дружной компанией. Прошлись по всем магазинам, которых, по правде, с последнего раза больше не стало. Потом проводили влюбленного героя и его подругу до кафе мадам Паддифут. Затем Луна, Гермиона и Падма отправились в «Три метлы». Равенкловки заказали сливочное пиво, а Гермиона чай. Поскольку приторную гадость, по недоразумению называющуюся пивом, терпеть не могла. — Вот как вы это пьете? — в который раз спросила Гермиона. — Н-у-у, оно из молока, — протянула Падма. — Сладкое, — коротко кивнула Луна и продолжила пить. — Исчерпывающие ответы, — с сарказмом проговорила Грейнджер и вернулась к своему чаю. Без сахара. Видимо, в знак протеста. — Все волшебники — извращенцы. — Почему это? — Потому. Как не тыквенный сок, так сливочное пиво. Будто нормальных напитков мало. Я вообще удивлена, что в Хогвартсе можно раздобыть нормальный чай. По этой извращенной логике вместо чая должны бы быть какие-нибудь засушенные лепестки барбантюреров. — Ты преувеличиваешь, — заметила Падма. — Может быть, — согласилась Гермиона. — Но не сильно. Впрочем, чего еще было ждать? Все стало понятно сразу. Еще в первую поездку на Хогвартс экспрессе. Когда честно купленный мной шоколад пытался от меня убежать. — Ты его поймала? — заинтересованно спросила Луна. — Еще бы. Еще не родилась та лягушка, шоколадная или нет, которая смогла бы от меня скрыться. — Не знаю, не знаю, — заметила индианка. — Я бы поставила на Тревора. — Кроме Тревора, — признала Гермиона, вспомнив легендарную жабу Лонгботтома. — Но Тревор — особый случай и непримиримый борец за свободу. Такие свободолюбивые жабы рождаются раз в столетие. — В следующей жизни он будет птицей, — хихикнула Падма. — Угу. Главное, чтоб не компьютером, — тихо пробормотала Гермиона. — Только восстания машин нам и не хватало для полного счастья. — Что? — Ничего. Пойдем, спрашиваю? Или еще посидим? — Пойдем. Я пойду в замок, почитаю, наверное. А вы? — А мы? — Гермиона переадресовала вопрос Луне. — Погуляем? Погода хорошая. Можно к фестралам сходить. — Значит, мы к фестралам, — сообщила Гермиона Падме, когда девушки вышли на улицу. — Что вы в них находите? — Они, в принципе, симпатичные. Если привыкнуть, — пожала плечами гриффиндорка. — А ты не расстроена? Может, с нами погуляешь? — Чем я могу быть расстроена? — Ну, у твоей сестры с Гарри там сейчас романтика в разгаре. А ты идешь читать в одиночестве. — Подумаешь. Я свою долю романтики не упущу. Вечером. — Цветы, свечи, приятная музыка? — Угадала, — рассмеялась Падма. — Ладно, хорошей вам прогулки. Не скучайте. — Не будем, — пообещала Луна. Девушки вышли на поляну, по которой разгуливали фестралы. Кое-где уже пробивалась молодая трава, в воздухе пахло весной, и звери были в хорошем настроении. Привычно гладя теплую шкуру, Гермиона внезапно подумала, что кое-что она в школе упустила, не записавшись на уроки УЗМС. Например, она упустила шанс полетать на гиппогрифе. Но кому нужны психованные гиппогрифы, если есть такие милашки? Пусть они и зубастые. — Луна, а может полетаем, — спросила Гермиона. — Полетаем? — Да, на фестралах. Я никогда на них не летала. Это должно быть интересно. — И правда, — согласилась Луна, поглаживая зубастую морду вожака стаи. — Ты нас покатаешь? — спросила она у зверя. Тот всхрапнул и расправил широкие кожистые крылья. — Он нас покатает, — сообщила Луна. Гермиона вспомнила уроки верховой езды и забралась на спину фестрала. Потом протянула руку и помогла забраться Луне, которая уселась позади и обхватила гриффиндорку за талию. — Вперед и выше, мой крылатый друг, вперед и выше, — улыбнулась Грейнджер и легко сдавила коленями костлявые бока зверя. Фестрал коротко разбежался по поляне, расправляя крылья, и резко ударил ими, отрываясь от земли. Крылья били о воздух со звуком, напоминающем звук мокрой простыни, полощущейся на сильном ветру. — Йуу-хуу! — не сдержалась Гермиона. Лететь на сильном звере оказалось совсем не тем же самым, что на какой-то деревяшке. Луна вцепилась в подругу и, кажется, смеялась. Насколько могла услышать Грейнджер за шумом ветра в ушах. Гермиона похлопала фестрала по боку и указала в сторону Запретного леса. Летать над озером или школой было бы слишком неосмотрительно. Интересно, как они смотрятся со стороны, на секунду задумалась девушка. Учитывая, что большинство студентов фестралов не видит, две девичьи фигуры, парящие в небе, смотрелись бы странно… Или их тоже никто бы не увидел? Да ладно, какая разница, решила Гермиона. Главное, что это здорово. Запретный лес проплывал внизу. Сейчас они летели над частью леса, затянутой белесой паутиной. Видимо, территория акромантулов. Похоже на Мирквуд Толкина, хмыкнула гриффиндорка. Затем паутина осталась позади, и со всех сторон раскинулся дремучий лес. Молодая листва уже кое-где зеленела на ветвях. Внизу промелькнуло небольшое лесное озеро. Интересно, кто там может жить? Но ответ на этот вопрос так и остался тайной. Полет продолжался примерно полчаса. Фестрал сделал большой круг и вернул своих седоков на ту же поляну. Гермиона и Луна соскочили на землю и сразу затискали млеющего от такого внимания зверя. Поддавшись порыву, Гермиона подхватила подругу и закружила по поляне. Луна улыбалась. Гермиона остановилась, заглянула в глаза Луны и медленно склонилась к ее губам. Она почти ждала, что равенкловка отстранится. Но та не отстранилась, а наоборот, подалась навстречу. Губы Луны были сладкие. Поцелуй прервался через несколько минут… наверное. — Знаешь, я тебя люблю, — призналась Гермиона, не разжимая объятий. — Знаю, — серьезно кивнула Луна. — Я что, уже говорила? — Нет. Но я все равно знаю. Я тебя тоже люблю, — улыбнулась блондинка. — Это же хорошо? — Конечно, — уверенно ответила Луна. — Это очень хорошо. — Вот и отлично. Но, наверное, не стоит никому об этом говорить. — Совсем-совсем никому? Даже сестричкам? — Сестричкам можно, — признала Гермиона. — Хотя они и так знают. — Знают. Но пусть они знают, что мы тоже знаем. — Да-да, хотя это как-то запутанно. Пошли в замок? — Пошли. Я знаю, где найти Падму. — Тоже мне, бином Ньютона… Две фигуры удалялись от полянки по извилистой тропе: — А Хагриду мы скажем? — Нет. — А Гарри? — Нет. — А профессору Флитвику? — Нет, Луна. — А Чжоу Чанг? — Нет. — А миссис Норрис? — Не… Ладно, ей можно сказать. — А Тревору? — Если сможем его поймать. — А Энтони Голдстейну? — Нет. — А Живоглоту? — Он живет у моих родителей. — А Джеремии Смитсону? — Нет… Кто это, вообще, такой? — А…Глава 5.
19 октября 2015 г. в 20:09
— Скукотища, — заявил сидящий напротив Энтони Голдстейн, складывая номер «Ежедневного пророка» и кладя его рядом с чашкой, — ничего интересного. Вообще.
— Меняемся? — предложила Гермиона, протягивая ему свежий номер «Придиры». — Я уже прочитала.
Этим субботним утром Гермиона завтракала за столом Равенкло, сидя между Падмой и Луной. Равенкловцы были не против, если вообще замечали гриффиндорку. За это Гермиона не поручилась бы — половина орлят сидела, уткнувшись носом в книги или в газеты, и механически что-то жевала, прихлебывая чай. Гермиона вспомнила фокусы близняшек с подменой и переодеваниями и хмыкнула. Вполне возможно, на Равенкло никто не заметил бы подмены, даже если бы Парвати заявилась в их гостиную не потрудившись поменяться одеждой с сестрой.
В последнее время Грейнджер часто садилась за стол орлиного факультета вместе с подругами. Удивлялся этому мало кто — все давно привыкли видеть девушек вместе. А сегодня Парвати решила отдать предпочтение сну, вместо завтрака. Ну да, хмыкнула Гермиона, а потом она пойдет на кухню к домовикам и наестся вкусняшек, а не скучной овсянки. Но Гермионе сидеть за завтраком в обществе Лаванды или Уизли было скучно.
— О, «Придира». Давай. Ты кроссворд не решала? — оживился Энтони и протянул Грейнджер свою газету.
— Нет, как раз кроссворд я оставила. Наслаждайся.
— Спасибо, — пробормотал Голдстейн, листая журнал. — Извини, но в «Пророке» действительно ничего интересного нет. Кроссворд я тоже не трогал, но он слишком простой.
— Угу, я в курсе. В «Пророке» они всегда либо простые, либо скучные, либо повторяются. Я так, полистать, — Гермиона лениво листала газету. Читать действительно было нечего. Не про политику же Министерства в отношении толщины котлов? Да кому какая разница? Кроме производителей котлов, конечно.
Гермиона бросила пару взглядов на подруг. Падма осторожно листала толстый фолиант и, судя по всему, мысленно ушла в дебри гербологии, Грейнджер недоступные. По крайней мере, то, что девушка заметила на страницах книги, к школьной программе явно не относилось.
Луна же… Гермиона вздохнула. Луна построила из овсянки на своей тарелке некое строение. И теперь созерцала его с удовлетворенным видом.
— Луна. Это, вообще-то, твой завтрак. Ты не боишься остаться голодной?
— Я уже позавтракала. И голодной не останусь, — весело сообщила Луна и стала пристраивать к овсяному сооружению дополнительную башню.
А, ну да — подумала Гермиона. Сосисок-то на тарелке нет. Потом гриффиндорка посмотрела на опустевшее блюдо из-под сосисок, стоявшее рядом с Луной. Видимо парочкой сосисок ее подруга не ограничилась. Умное решение, кстати. Правда, смахивает на то, что некоторым равенкловцам этих сосисок не хватило… Гермиона посмотрела на уткнувшихся в книги студентов и хихикнула. Не похоже, чтобы они что-то заметили. Интересно, они вообще в курсе, что на завтрак в Хогвартсе подают и сосиски? Или так и закончат школу, свято уверенные, что на завтрак бывает овсянка, овсянка или, по праздникам, овсянка?
— И куда в тебе все это девается? — тихо спросила Луну Гермиона.
— Абсолютно не понимаю, что ты имеешь в виду, — ответила равенкловка, глядя на Грейнджер своими вечно удивленными голубыми глазами кристально честного человека. После чего вернулась к овсяной архитектуре.
Гермиона улыбнулась и вновь взялась за газету. С той встречи на Астрономической башне что-то изменилось. Нет, никто никому не давал клятв вечной любви и вообще, не произносил красивых фраз. Просто Гермиона старалась проводить с Луной как можно больше времени. Та, похоже, стремилась к тому же. Девушки гуляли, ходили вместе в библиотеку и вообще, занимались вместе тем, чем могут заниматься вместе ученики школы. Гермиона даже приобщила равенкловку к своим тренировкам в Выручай комнате. Иногда Луна просто наблюдала, вставляя комментарии. Иногда составляла пару в магической дуэли. Опыта и знаний у Грейнджер было, конечно, больше, но и Луна была очень изобретательна. А иногда Луна просто молчала и занималась своими делами. Гермионе это тоже нравилось. Молчание никакой неловкости не создавало.
Порой компанию им составляли сестры Патил, а временами и Поттер. Впрочем, юный герой много времени проводил на квиддичном поле, так что девичью компанию разбавлял нечасто. Выглядел герой довольным жизнью. Иногда — слишком довольным. Из чего Гермиона заключила, что сестры приобщали избранного к сокровищам индийской культуры. Начать они решили, судя по всему, с Камасутры. Впрочем, Гермиона не исключала, что сейчас они изучают традиционную индийскую архитектуру. Например, барельефы храма Кхаджурахо.
— М-да, что-то Рита совсем мышей не ловит, — пробормотала себе под нос Гермиона, откладывая «Пророк» в сторону. — Где сенсации? Да хоть что-нибудь, где?
Если вспомнить прочитанные давным-давно, в другой жизни, книги, то сейчас должна бы идти кампания по травле Поттера в газетах. Но, поскольку юный герой с безумными и сенсационными заявлениями не выступал, а, наоборот, помог Министерству с задержанием опасного преступника, то и травить его было никому не выгодно. Это, конечно, хорошо. Но читать нечего. Взгляд Гермионы упал на колонку объявлений. И зацепился за знакомое имя: «Великолепный Гилдерой Локхарт, автор бестселлеров „Волшебный я“ и „Я — учитель героя“ порадует своих преданных читателей презентацией новой книги „Я и зловещие тени“, повествующей о победе героя над кошмарными монстрами. Презентация состоится…»
Гермиона хищно улыбнулась. Кажется, она нашла отличную цель для остро отточенного пера Риты Скитер! Девушка покачала головой. Как она вообще могла забыть про Локхарта? Ладно, самой выводить писателя-обливиэйтора на чистую воду ей было не с руки. Да и нести всем справедливость — не ее задача. Но вот припомнить все, что она знает про методы, используемые Локхартом при сборе материала для своих романов — это она может. Ну и про уровень преподавания ЗОТИ, показанный Локхартом, Гермиона упомянет. И вышлет все это письмом своей любимой журналистке. Анонимно, разумеется. Пусть Рита займется делом. А то совсем расслабилась, вынюхивая секреты в виде жучка. Классическое журналистское расследование — вот что спасет прессу Магической Британии от унылого застоя!
— Хватит глазеть, Майкл. Не советую тебе с ней связываться, — раздался голос Энтони. Он обращался к сидящему рядом Майклу Корнеру.
Гермиона проследила взгляд Майкла и заметила Джинни Уизли, которая беседовала с каким-то хаффллпафцем.
— Почему это? — Майкл удивленно посмотрел на приятеля.
— Она из семьи предателей крови. Все чистокровные волшебники и большинство полукровок об этом знают, да помалкивают. Нет, если ты просто хочешь позажиматься с ней в чуланах для метел — вперед, она, как говорят, скорее всего, будет не против. Но если тебя интересует что-то серьезное — не стоит. Тебе нужны дети — предатели крови? — тут Голдстейн осекся и посмотрел на Гермиону, следящую за разговором.
— Расслабься, Энтони. Она мне не подруга. Да и про Уизли я все знаю.
— Зато я не знаю. За что их так называют? — подал голос Майкл.
Энтони успокоился и стал вводить друга в курс дела. Тот слушал.
— В целом, я понял про проклятье, — сказал Майкл, когда Голдстейн завершил краткий рассказ. — Только не понял, в чем оно выражается конкретно у Уизли. Они не сквибы. Волшебники они тоже не сказать, что слабые. Не сумасшедшие. Не уроды. С рождением детей у них тоже, как видишь, проблем нет. Не идиоты, — тут Майкл с сомнением нашел глазами Рональда. — Ладно, почти не идиоты. Небольшое отклонение не сильно влияет на статистическую выборку. Так в чем подвох?
— Кстати, мне тоже интересно, — подала голос Падма, оторвавшаяся от своей книги. — Отец говорил нам с сестрой с ними не связываться. Но не объяснил почему
— Ладно, — с сомнением протянул Голдстейн, — расскажу, что знаю. Это не такой уж секрет. Но мне подробности не известны. Говоря просто — они предают.
— Что значит — предают? — удивился Корнер. — Звучит как-то расплывчато. Кого предают? Когда предают? Как предают? Почему предают?
— Предают кого угодно. Друзей, возлюбленных, деловых партнеров. Когда? Как? По разному, но в самый неожиданный и ответственный момент. Почему? Проклятие магии такое. В определенный момент жизни предательство кажется для Уизли самым лучшим или единственно возможным выходом из ситуации.
— Почему такое странное действие проклятия? — спросила Падма.
— Это известно только магии. Могу только предположить. Это связано с тем, как эта семья получила свое клеймо.
— И как же? И когда?
— Это было в начале века. Тогдашний глава семьи Уизли стал опекуном малолетнего наследника семьи Грант. Тогда эпидемия драконьей оспы косила магов направо и налево. Уизли и так был крестным мальчика, но на смертном одре его родителей принес клятву от имени всей семьи, что, мол, они отнесутся к мальчишке как к родному. Оберегать будут, защищать и все такое.
— И что произошло?
— Сначала ничего. Мальчик рос в нормальных условиях. Уизли тогда были вполне обеспеченной и уважаемой фамилией. Мальчик поступил в Хогвартс и учился себе, как все дети.
— Пока не вижу ничего плохого, — заметил Корнер.
— Это пока. Этот малолетний Грант был последним представителем своего рода. И ему отходило немаленькое состояние. Уизли, как опекун, распоряжаться свободно этими деньгами не мог. Они ждали совершеннолетия мальчика в сейфах гоблинов. И пришла Уизли в голову идея выдать за мальчонку свою дочь. Мол, и дочь не против, и деньги в общую семью. Но помолвку он заключать не стал. Общество могло не принять — опекун богатого наследника, пользуясь своей властью, женил его на своей дочери… Дурно пахнет, короче.
— Ну, так в чем тогда проблема?
— Да пока ни в чем. Решил Уизли подождать совершеннолетия мальчика, всячески детей друг к другу подталкивая. И все бы было нормально. Но встретил мальчик в школе другую девушку. Тоже сироту, да еще и полукровку из обедневшего рода. Зато красоты, говорят, девушка была неописуемой. Ходили слухи, что в ней была кровь какого-то волшебного народа. То ли вейл, то ли дриад, то ли вообще сидов. Хотя последнее вряд ли.
— Какие страсти, — заметила Падма.
— Это еще что. Вспыхнула, в общем, между ними взаимная великая любовь. Друг без друга жить не могли. Но парень понимал, что опекун его на помолвку не согласится никогда. И взял дело в свои руки. Заключили они с девушкой магическую помолвку самостоятельно. А может и помог им какой тайный доброжелатель, неизвестно.
— Подожди, — вмешалась Грейнджер. — Как — самостоятельно? Если он был несовершеннолетний и у него был опекун?
— Просто. Это магия. У нее свои законы. Разумеется, составить обычный контракт и зарегистрировать его в министерстве влюбленные не могли. Но мальчик был последним в роду. Да и девочка тоже. К тому же все эти заморочки с совершеннолетием — дело последних нескольких веков. А древние традиции на такое внимания не обращают. Так или иначе, провели влюбленные обряд и он сработал. А поскольку обряд они провели самый древний и сильный, какой только смогли отыскать, то эта помолвка, по сути, от свадьбы отличалась чисто формально.
— И что было дальше?
— А дальше это стало известно Уизли. Который пришел в ярость. Он под будущее состояние начал какие-то проекты, кредитов набрал у гоблинов. Очень рассчитывал на деньги подопечного, короче. Вызвал он парня домой под каким-то предлогом. И дома запер. А помолвку, кажется, расторг.
— Стоп. Как расторг? — опять влезла Гермиона. — Ты же сам говорил, обряд сработал, значит, парень был в своем праве.
— А вот так. Магия неоднозначна. С одной стороны — влюбленные провели обряд. Он сработал, значит имели право. А с другой стороны — парень несовершеннолетний, значит, опекун имеет над ним власть. Все запутанно. Потому в последнее время стараются от таких контрактов уходить. Все может быть слишком неожиданно.
— М-да. Ясно, продолжай, пожалуйста.
— Да почти все уже. Тело этой девушки нашли через пару дней в Запретном лесу. По официальной версии — она пошла с горя прогуляться, и ее там загрызли то ли оборотни, то ли какие другие твари. Но слухи среди волшебников были. Что никуда она сама не ходила. И, что эти оборотни ее не случайно встретили. Доказательств, конечно, никаких.
— Печальный финал, — проговорила Падма.
— Это еще не финал. Парень как про смерть любимой узнал, проклял Уизли и покончил жизнь самоубийством. Дочь Уизли повредилась умом. Как итог — два рода прервались, дочь сумасшедшая, а семья Уизли получила клеймо предателей крови за нарушение магической клятвы.
— Ничего себе история. Страсти покруче, чем у Шекспира, — пробормотал Корнер.
— Вообще, это странно как-то. Те же Малфои известны своей хитростью и изворотливостью. Почему они тогда не предатели?
— Это разные вещи. Какой бы там ни был Малфой, но если он заключил контракт, то он будет его выполнять. Он, конечно, постарается извлечь максимум выгоды для себя. Но если лорд Малфой, к примеру, твой деловой партнер, то тебе не стоит опасаться, что он сбежит с вашими общими деньгами в самый непредсказуемый момент. А с Уизли такое случалось неоднократно. Это одна из причин, почему они такие бедные. Никто не хочет вести с ними серьезных дел.
— А другие причины? — заинтересовалась Грейнджер.
— Ну, я же говорил. Тот Уизли набрал у гоблинов кредитов. Поместье и многое другое имущество пришлось продать, чтобы расплатиться.
— Ясно. Кстати о гоблинах. Старший сын Уизли работает на Гринготтс. Никогда не поверю, что гоблины не знают про это проклятье. Как они его приняли на работу?
— А ты знаешь, сколько нерушимых обетов дает работник Гринготтса? Уильям Уизли не сможет обмануть гоблинов, даже если захочет. Магия не позволит.
— Насколько мне известно, от такого проклятия можно избавиться. Только способ мне не известен.
— Можно, — признал Голдстейн, — но сложно. А в случае Уизли — вообще сложно.
— И что может снять это проклятье? — заинтересовался Корнер.
— Служение. Причем верное служение. В данном случае — служение магии. Может и вправду, та девушка была с кровью магических существ. Магия мстит за своих детей.
— Служение магии — это можно трактовать очень широко, — заметил Майкл.
— Ага. В этом-то и сложность.
— Спасибо за рассказ, — сказала Падма, — это было познавательно.
— Пожалуйста. В общем, вы тоже лучше не связывайтесь с Уизли.
— Мы и не собирались. Вы бы лучше Пенелопе сказали, пока она училась и роман с Перси крутила.
— Да ей и сказали. Они с Перси разбежались. Вы только не особо об этом распространяйтесь и на меня не ссылайтесь. Как я уже сказал, все чистокровные об этом знают, но остальных особо не посвящают. В конце концов, Уизли, какие бы они ни были, старинная семья из списка двадцати восьми. Надо же им из кого-то супругов находить. Грейнджер, извини, ничего личного.
— Без проблем. Я что-то такое и предполагала. Да и знаю я про их проклятье давно. Просто подробности мне были неизвестны. Спасибо, что просветил.
— Пожалуйста. Ладно, завтрак заканчивается. Пойдем, Майкл? Грейнджер, я «Придиру» возьму?
— Бери, конечно.
— Спасибо. Надо бы подписаться на него, забываю все время… Классные тут ребусы. Да и статьи бывают очень даже.
— Это к Луне обращайся.
— Ага. Я подойду вечером, если хочешь, — отвлеклась Луна от овсяной копии, кажется, Хогвартса.
— Да, подходи. А то я опять забуду. Пока.
Мальчишки, да и остальные равенкловцы, стали расходиться.
— Какие у кого планы? — спросила Гермиона у подруг.
— Я в библиотеку. А потом, наверное, пойдем в Хогсмит с Гарри. Ну и с Парвати. Присоединяйтесь.
— Ты как насчет Хогсмита? — спросила Гермиона у Луны.
— Пойдем.
— Надеюсь, в кафе к мадам Паддифут вы нас не потащите? Будет странно, если мы завалимся туда такой толпой, — обратилась к индианке Грейнджер.
— Нет. Да я и не люблю его. Пусть Парвати с Гарри туда идут. Она как раз розовый цвет любит. Там этого цвета — завались.
— А Гарри как к розовому цвету относится?
— Ну, он же с Парвати будет. И смотреть будет на нее. Даже если мадам Паддифут, внезапно, полностью выкрасит свое кафе в нейтральный черный цвет, Гарри все равно не заметит изменений, по-моему, — рассмеялась Падма.
Шагая по коридорам Хогвартса, Гермиона думала о рассказе Голдстейна. Сомнения у нее были, хотя какая-то логика присутствовала. Возможно, Уизли как раз и пытаются снять проклятье. Билл работает с гоблинами. Они — магические существа. Верная служба гоблинам может расцениваться, как служение магии. Тем более он, кажется, таки женится на Флер. А она вейла. Будет, значит, помогать увеличивать численность вейл в мире, хихикнула Гермиона. Тоже, своего рода, служение магии. Впрочем, чувства там, вроде бы, вполне искренние.
Чарли — понятно. Более магических существ, чем драконы, сложно себе представить. Чарли о них заботится, тоже, служит магии, можно считать.
Перси… Гермиона сомневалась, что работу в Министерстве Магии можно считать служением магии вообще. Хотя… Для настолько узко мыслящего человека, как Перси, может это и кажется логичным вариантом. Тем более, насколько помнила Гермиона, своим начальникам он предан фанатично.
Близнецы — тут сложный случай. Они преданы только друг другу. Может они и считают, что изобретение новых зелий, шуточных заклинаний и т.п. — это служение. А может просто забили.
Что касается Рональда, то, похоже, родители его в семейные тайны не посвящали, а решили разыграть втемную. Женить на обретенной, например.
А вот Джинни… Гермиона задумалась. Похоже, Джинни — это неудачно закончившийся долгосрочный проект. Есть же все эти легенды про особое расположение магии и особые силы седьмого сына седьмого сына… Кстати, это объясняет, почему Молли так фанатично рожала детей. При их скромном семейном доходе два, ну три, ребенка было бы вполне достаточно. Но не семь же! И это при том, что контрацептивные зелья дешевы, а чары — вообще бесплатны. Только случилась неудача. И вместо сына родилась дочь. Насмешка судьбы. Похоже, родители чувствуют себя виноватыми перед девочкой. Вот и компенсировали это преувеличенной заботой. Ну и решили, хотя бы, пристроить дочь удачно замуж. А за кого? Нужен богатый наследник. В понимании Уизли — наследник богатого рода. Но никто из чистокровных на такую свадьбу не пойдет. А тут Поттер, который ничего не знает про волшебный мир. А наследство у него есть… Идиоты, решила Гермиона. Были бы умные, посоветовали бы Джинни присмотреть магглорожденного из обеспеченной семьи. Тот же Джастин Финч-Флетчли в перспективе куда богаче Поттера и Малфоя вместе взятых.