Без кимоно и гороскопов

У кого ни спроси, то все бы единогласно заявили, что Акаши является несомненным жаворонком. Он никогда не опаздывал в школу, а порой приходил одним из первых, назначал встречи в первой половине дня, никогда не засыпал на уроках и даже не зевал. Но все это объяснялось лишь железной волей, самоконтролем и годами вырабатываемой привычкой жить по одному и тому же графику. Стоило лишь расслабиться — и внутренняя «сова» Акаши показывала свои перья. Возможно, это не составляло бы проблему, если бы они могли чаще при этом видеться. Учеба на медицинском факультете занимала почти все время у Шинтаро. Он уходил рано, когда Акаши еще спал, а приходя домой часто встречал пустую квартиру. Сам Сейджуро тоже был занят — если не многочисленные обязанности по учебе, то бесконечные задания от отца в компании. Он появлялся дома поздно, и зачастую Шинтаро ложился спать, не дожидаясь его. Иногда у него возникало парадоксальное чувство, что до съезда они виделись куда чаще. — Наверно, мне стоило поступать с тобой на медицинский, Шинтаро, — как-то раз вздохнул Акаши, оторвавшись от каких-то очередных математических расчетов. — На кого? — удивился Мидорима, взглянув на него, — и зачем? Ты же никогда не интересовался медициной. — О, — округлил глаза Акаши, и несколько пугающе улыбнулся, — насчет первого вопроса, быть может, стоматолог? — но потом рассмеялся, и добавил, — но копаться в чужом рту не особенно приятно. Не знаю, стоит подумать над выбором профессии. Что касается второго вопроса… Так мы могли бы видеться чаще, чем сейчас. Мидорима отвел глаза, сам не зная почему — или смущенный проявлением чувств со стороны Сейджуро, или же из-за чувства вины, что и сам не мог найти время для него. — Я… — начал он, но Акаши покачал головой, перебивая: — Это нормально. Я знал, что первое время будет сложно, и что мы будем редко видеться, несмотря на совместное проживание. Это нормально, — повторил он еще раз, будто сам был не до конца убежден. Мидорима промолчал, так и не подняв глаза. Он не знал, что на это сказать, так же, как и не знал, для чего Акаши вообще затронул эту тему. Не раз и не два он задумывался над этим вопросом, но ни к чему толком не приходил. Сейджуро вернулся к записям, но, казалось, не мог сосредоточиться на них. Его взгляд словно стекленел и зависал на одной и той же строчке по несколько секунд, а потом Акаши моргал и слегка хмурился, недовольный своими мыслями. Не стоило труда понять, что разговор затронул его больше, чем он хотел показать. Мидорима подавил вздох, опустив руки на колени, и сжал ладони в кулаки. Он знал, что надо что-то сказать, но не мог вымолвить ни слова, потянулся было к Акаши, сам не понимая для чего — обнять? Просто прикоснуться? — но оборвал себя, едва начав движение. Он был зол на себя за эту неуверенность, за то, что не может показать свои чувства, хотя и знал, что Сейджуро сейчас нуждается в этом. Мидорима уставился на свои руки, побледневшие из-за того, что он слишком сильно их сжимал. — Знаю, — прервал тишину Акаши, подался вперед всем телом и протянул руку, стремясь прикоснуться к Мидориме. Тот вздрогнул от резкого движения, поднял глаза, и неуверенно взял чужую ладонь в свою, не зная, чего ожидать. Сейджуро, казалось, загорелся той идеей, которая пришла ему в голову, улыбался, походя этим и на сумасшедшего и на ребенка сразу, было видно, что ему не терпится поделиться придуманным. Он сжал руку Шинтаро, улыбнулся еще шире, уставился на него, словно ожидая чего-то. — Так что ты знаешь? — спросил Мидорима. Он едва заметно улыбнулся, не в силах сдержаться — энтузиазм Акаши, как всегда, заражал. — Все довольно просто. Это потребует лишь незначительных перестановок в расписании и небольшого разговора с отцом. Я сейчас даже рад, что он не интересуется подробностями моей учебы, это весьма сильно облегчает поиск доводов для него, — пояснил он довольным тоном, но так и не перешел к сути. — Говори уже, — закатил глаза Мидорима, зная о любви Сейджуро к подробным, но начинающимся издалека объяснениям. — Ну, — глаза у Акаши заблестели еще ярче, — я буду приходить домой немного раньше. Ложиться спать немного раньше. Вставать вместе с тобой. Возможно, даже буду готовить что-то нам на завтрак, а то, честно, я боюсь представить, чем ты питаешься без меня. — Я сам могу себе готовить, — проворчал Мидорима. — Это-то и есть самое страшное. Сочтя ниже своего достоинства отвечать на это низкосортное замечание, Шинтаро продолжил: — И ты же не проснешься так рано. Акаши лишь отмахнулся от этого и многозначительно добавил: — Это смотря как меня будить.