Lucius

- Смотреть на меня, паршивая сука! Глухой звук удара смешался с перезвоном цепей, на которых безвольно повисло обмякшее тело. Неконтролируемый приступ захлебывающегося кашля. Кровь, брызнувшая изо рта и носа девушки, окрасила алыми пятнами мантию мужчины. Уголки губ непроизвольно дернулись вниз. Глубокий вздох и воздух со свистом вырывается сквозь плотно стиснутые зубы. Вздулись бугры желваков. Отступив немного назад, он медленно поднес к глазам руку, разжимая кулак. По пальцам тут же побежали красные капли, срываясь и падая вниз. Лицо исказилось в гримасе отвращения. Полный злобы взгляд, взлетел к все еще содрогающейся в спазмах пленнице. - Грязная тварь! – мужчина наотмашь ударил ее ладонью по лицу. Голова девушки резко дернулась в сторону, взметнув за собой волосы. Тоненькая струйка крови побежала из уголка рта. Стряхнув влагу с руки на старые камни, устилавшие подземелье, он не торопясь обошел девушку, подходя к ней со спины. Взгляд невольно прошелся по исхудавшей фигурке: подкосившиеся ноги ее еле держали, неровно поднимающиеся и опадающие ребра, голова прислонена к одной из рук, как всегда крепко обхваченных волшебными цепями. Она так часто повисала на них в бессилии и беспамятстве между этими двумя столбами, что теперь ее запястья истерты почти до мяса. «Неужели это весь твои запал на сегодня? Я уверен ты способна на большее!» - осторожно перехватив некогда роскошные кудрявые волосы рукой и оголив шею, мужчина, чуть касаясь кожи, провел пальцами по мягкому изгибу плеча, дальше вниз по предплечью и обратно, со злорадной ухмылкой отмечая, как стало мелко дрожать ее тело. Без сомнения она чувствовала его напряженные мышцы живота и груди, настолько близко он к ней стоял, его горячее дыхание на своей коже, покрывшейся в одно мгновение строем мурашек, и невесомые касания. Интересно, чего стоит это ее притворство… будто ничего не происходит… будто она не боится того, что может быть… Ему нравилось наблюдать, как быстро откликается податливое тело на его незначительные действия: напрягаются мышцы бедер, бешено пульсирует жилка на шее, как она начинает мелко дрожать в беззвучном страхе… и как твердеют соски, отчетливо проступая сквозь тонкую ткань единственной майки… Да, из всей одежды ей оставили лишь майку да нижнее белье, превратившиеся за все время пребывания здесь в отвратительные грязные тряпки. Изредка девчонке подкидывали, конечно, какие-то провонявшие мантии и другие никуда не годящиеся обноски, лишь бы не отдала концы, стуча зубами от холода в своей камере. Как же было омерзительно видеть ее укутанную во все это… дерьмо… которое она же сама еще и заблевала… не выдержав наверное источаемого от тряпья смрада. «На что же все-таки готов пойти человек, чтобы не сдохнуть в канаве? Через что готов переступить?» Во всяком случае, восстанавливающее зелье делало свое дело безукоризненно. Каждый раз к допросу она была как новенькая. Ни малейшей царапины или синяка! А чего еще надо? Темному Лорду она нужна живой и вменяемой, а это, к сожалению, накладывает определенные рамки. Мужчина, уткнувшись девушке в шею, шумно втянул в себя воздух. Даже сквозь всю эту вонь давно немытого тела проступал ее запах… непередаваемый… пробуждающий желание… сводящий с ума. Сложно было сказать, что это… Возможно, что-то цветочное… или нет?… Почувствовалось слабое движение. Девушка пыталась из последних сил отстраниться от мучителя. Усмехнувшись, он медленно провел ладонью по ее спине, оглаживая нежную кожу лопаток, высокую стройную талию, округлые бедра… Ее тело привлекало… такое красивое и молодое… несмотря на неестественную худобу и сильно выступающие кости. Даже он со всей его выдержкой не смог сдержаться… Сначала лишь смотрел… только смотрел, внимательно исследуя, буквально запоминая каждый участок кожи, изгиб тела… Смотрел как другие, привлеченные ее очаровательной нежностью и легкостью в получении желаемого, не в силах были устоять перед соблазном. Он поклялся себе только смотреть… но и это было выше его сил. Первое прикосновение… он тогда чуть не сорвался… Он! Никогда не обделенный женским вниманием. Провести с ним ночь – для многих предел мечтаний… богатый русский дворянин с многовековой историей своего рода… что еще желать? Но ни высокородные девицы, ни даже лучшие шлюхи в элитных борделях не могли вызвать такого трепета и сладостного предвкушения, когда он лишь только направлялся к ней для очередного допроса. Прикрыв глаза, мужчина вновь глубоко втянул носом воздух. Пальцы глубже зарылись в пышную шевелюру. Каким же пленительным и сладостным было желание поддаться соблазну… Ладонь проскользнула по талии к животу, медленно поднялась к груди. Даа, все как он и представлял уже не один раз… «Такая сладкая и наверняка уже такая мокрая… для меня… для меня одного» - пальцы стали поглаживать и играть сквозь ткань тоненькой майки с затвердевшим соском. Мелкая дрожь пробрала ее тело. «Вот прямо сейчас… и полевать на все… Лишь бы почувствовать ее…» Нет! Как же он себя ненавидел за это… за эту свою слабость… особенно в моменты пробуждения, осознания… И в отношении кого? Какой-то жалкой полуживой грязнокровой сучке… которая только и ждет, чтобы ей поскорей присунули! На скулах вновь заиграли желваки. «Чертов стояк! Чертова сука!» – резко распахнулись потемневшие от нахлынувшей ярости голубые глаза. – «Блять, ты не заставишь меня! Я не опущусь до твоей мерзкой затраханной дырки… Чертова грязнокровка! Чтобы я… запачкал свою репутацию о такое ничтожество? Да никогда! Вшивое отребье!» - и тут внезапно сжав мертвой хваткой волосы практически у самых корней, он со все силы дернул их назад, запрокидывая голову девушки к своему лицу. Пронзительный визг разнесся по помещению. - Ты поняла меня, дрянь? Смотреть на меня! - мужчина буквально прошипел ей эти слова на ухо. Из уголков глаз побежали слезы. - Не слышу! – его голос уже буквально срывался на ор. - Да, - могло показаться, что это прошелестел ветер… настолько тихо она это выдохнула. - А теперь, моя сладкая, - мужчина слегка наклонил ее голову к себе, сминая подушечками пальцев сухие потрескавшиеся губы. – Будь так добра, расскажи своему другу… Ведь мы же с тобой теперь друзья? Не так ли?... Так вот, расскажи своему другу, где сейчас прячется… твой чертов Поттер со своим недоделанным рыжим дружком? – его терпение было явно на исходе, и голос срывался на рык. Эта вздорная девка уже почти три недели выводила его за грани разумного своим твердолобым упрямством и розовыми стоящими сосками. Плевок. Тягучая бордовая жидкость вязко стекала с его щеки. - Ах ты, сука… - утерев лицо рукавом, мужчина в ярости отпрянул и обрушил мощный удар кулака в поясницу девушки. С ее губ сорвался оглушительный крик, тело выгнулось дугой. - Ты, грязное, мерзкое отродье… Еще раз хотя бы подумаешь о подобном… - он вновь с силой схватил пленницу за волосы, максимально запрокидывая голову назад, вырывая с ее губ отчаянные вопли. – Клянусь всеми святыми… - Антонин, - раздался насмешливый голос, - В чем же, интересно, тебя уже заставила поклясться наша … ммм… милая гостья? – мужчина резко поднял голову, бросив быстрый взгляд сторону говорившего. – Не уж-то холодное, как твоя страна, сердце наконец-то оттаяло? Это будет трагедией для мадам Разумовской… или как там ее называешь… ммм… дай вспомнить…. Элли? - А, Стеббинс…, - расслабившись протянул Долохов. – Не твое собачье дело! – усмехнувшись, он медленно отошел от девушки, попутно накладывая на свою мантию очищающее заклятие. С ее губ сорвался невольный вздох или стон облегчения, вызвав самодовольную ухмылку на лице Пожирателя. «Мелкие сошки… по поводу и без взахлеб вылизывающие жопу Темного Лорда… сколько же их теперь развелось… Удостоились случайного взгляда или даже кивка, и вот – каждый король в своем болоте… Даже этот Стеббинс… выродок из какого-то замшелого рода, которого уже никто и никогда не вспомнит… Ни денег, ни связей, ни… какого-либо выдающегося владения магией… Живое мясо на убой! Но и тот туда же…». - Любопытно… За какие такие заслуги ты отделался… скажем так… всего лишь необременительным времяпрепровождением в дали от дел… Хотя, если посмотреть, - губы растянулись в ехидной улыбке. – для тебя это… «снисхождение»… будет похлеще Круциатуса, не правда ли, Антонин? Долохов лишь криво ухмыльнулся, не без удовольствия отмечая как недовольно вытянулось лицо собеседника. - Главное, что Темный Лорд ценит мою исполнительность и преданность, а также помнит о… как ты сказал? Заслугах и неоценимой помощи в ряде дел, - он невооруженным взглядом видел, как Стеббинс еле сдерживал себя от злости. – Неужели ты думал, что заняв мое место, сможешь отсидеться и не замарать ручки? - Можешь быть спокоен, Антонин. Если Хозяину будет угодно, замараю, - кажется и без того бледное лицо Пожирателя даже посерело. – Я думаю, что и ты сможешь со временем к нам вернуться… Если Он о тебе вспомнит, конечно… «Слабая попытка, Джон! Чего-чего, а самообладанию Стеббинсу хорошо было бы поучиться. Драклов слизняк! Думает, я не догадываюсь зачем он тут ошивается и вынюхивает. Отребье!» - нетерпеливо повел плечами, разминая напряженные мышцы. Он так и продолжал стоять в пол оборота к вошедшему. Совсем не далеко от нее. Грязнокровка будто невидимыми путами удерживала подле себя. Ярость мощной волной накатывала изнутри, проносясь электрическим разрядом по жилам. До дрожи пальцев. Незаметный поворот головы. Стеббинс полностью поглощен созерцанием обессилевшей пленницы. Тяжелый взгляд презрительно, будто боясь случайно запачкаться, прошелся по новоявленному Пожирателю. Сколько же во всем было кичливости и претензии, напускной дороговизны, щедро сдобренной полным отсутствием вкуса и хоть какого-либо представления о тонкостях такого сложного искусства как внешний вид дворянина… или как говорят в Англии джентльмена. «Какое убожество, Стеббинс! Хотя чего можно было еще ожидать…» А тот все стоял и смотрел на девушку во все глаза, даже не замечая, что его пристально разглядывают. Зрелище конечно было еще то: всклокоченные волосы, грязные обноски на теле, заляпанные кровью и блевотиной, наливающийся синяк на щеке… но тут было что-то еще… «Не уж-то и ты, Стеббинс?» - как же ему хотелось сейчас рассмеяться во все горло. – «И это приближенный Темного Лорда…? Интересно, как далеко ты готов зайти?» Ухмыльнувшись, Долохов двинулся было к пленнице и замер… На одну секунду… но замер пораженный… Карие глаза… цвета крепко заваренного чая… ясные, непокорные… несломленные… даже после того, что он с ней делал… Они будто проникали в душу, и, вместе с тем, обжигали… - Вижу ты немного передохнула пока мы с … ммм… моим коллегой… перекинулись парой слов? – как ни в чем не бывало произнес Долохов, лениво подходя к девушку. Долгие годы практики в семье, еще с самого детства, а теперь и на службе у Темного Лорда – и вот ни один мускул не дрогнул на его лице, никакая малейшая деталь не выдала его мыслей. Безразличное выражение и надменный взгляд, лишь хищная улыбка растянула губы. - О, можешь не отвечать… В самое ближайшее время твой острый язычок понадобится мне совершенно для других целей… ммм… не связанных с говорением, так сказать, - вот он… тот момент… когда воображение жертвы делает всю грязную работу, и медленно расползающийся страх отражается во взгляде. - Не волнуйся! Обещаю, тебе понравится. Губы искривились в злорадной улыбке. Глаза в глаза. Холодная синева неба ранней весной и горячий шоколад. «Пора получить по заслугам». - Джон, подойди! – не отводя взгляда, произнес Долохов. Стеббинс вздрогнул, словно очнувшись от своих мыслей, и неуверенно приблизился. – Скажи, тебе нравится наша гостья? - Эм… я… Я как-то не думал об этом… - Да ладно тебе, Джон. Покажи мне того, кому бы не понравилась такая сладкая маленькая фигурка? – Долохов медленно приблизился к девушке, поддев пальцами подбородок. Она тут же дернула головой в сторону в попытке высвободиться. Очередная усмешка. Палец двинулся вниз по шее и дальше… ниже и ниже… Резкое движение руки, лямки с треском оборвались, и майка сползла на талию девушки. Осознание происшедшего пришло к ней не сразу. Холод в одно мгновение обжег кожу. - Нет! Нет!, - она извивалась всем телом, пытаясь отвернуться, скрыть наготу… но цепи крепко обхватывали израненные запястья. – Господи! Нет! – Из глаз брызнули слезы неимоверного отчаяния, унижения… Пытки, надругательства… ей казалось, она могла снести все, но только ни тогда, когда задевают самое святое… ее гордость… Стеббинс ошарашенно переводил взгляд от девушки к Долохову и обратно. Вся надменность, деланное высокомерие – все слетело в одно мгновение будто по волшебству. Страх читался в его бегающих глазах. «Похоже самообладание окончательно оставило тебя, Джон?» - его буквально распирало от ярости, ненависти к этому человеку и этой грязной потаскушке. Кажущееся внешнее спокойствие и невозмутимый вид стоили Долохову неимоверных усилий. С каким удовольствием он бы лучше наблюдал, как эти двое будут корчиться и стонать, пожираемые Адским пламенем. Всего лишь два слова… и никаких проблем… Кроме одной мааааленькой загвоздки… в виде однозначного приказа Темного Лорда, за провал которого он сам будет корчиться в неимоверных муках… и то в лучшем случае… Дернулась бровь на лице. Хлесткий звук удара. Голова девушки, будто игрушечная, дернулась в сторону. На щеке проступили следы его пальцев. - А теперь заткнись и слушай сюда, сука! Расклад такой: или ты сейчас мне доходчиво поведаешь о том, где скрываются твои маленькие друзья…, - он в одно мгновение оказался совсем рядом с Гермионой, со всей силы сжав ее подбородок. - Или будешь отсасывать сегодня до тех пор, пока тебя не станет выворачивать спермой! Ты поняла меня, сука? Будь уверена, желающих в этой дыре предостаточно. Вот, кстати, первый твой клиент, - Долохов резким движением руки повернул голову девушки, заставляя ее прямо в упор посмотреть на другого Пожирателя. - Антонин…?я…? я… - Стеббинс словно потерял дар речи. Происходящее просто не укладывалось в голове. Все пошло не так. Он хотел оскорбить, унизить Долохова, поставить на место, в конце концов, отомстить, за презрительное отношение, словно он не такой же чистокровный волшебник, а лишь грязь под ногами. Стеббинс никогда не хотел и не стремился участвовать в так называемом «дознании» пленников, в отличие от других приближенных Лорда. Он старался закрывать глаза на все и вся, не видеть и не слышать, лишь бы не тронули его семью и самого не заставили заниматься подобным. Поэтому он прилагал огромные усилия и всю свою изворотливость, чтобы самая грязная и некрасивая часть его заданий выполнялась чужими руками. Но слава – только ему одному. И теперь Долохов, ранее представлявшийся таким жалким, беспомощным, теперь вселял ужас… В одночасье, все неимоверные сплетни и слухи про него оказались правдой, страшной правдой. Человек без души и сердца, не знающий ни жалости, ни сострадания… Истинный подручный Того-Кого-Нельзя-Называть. И вот теперь эти ледяные, побелевшие от ярости глаза прожигали насквозь именно его, и не оставалось ни малейших сомнений, на что способен этот человек, если можно его так называть… - Джон, я не понимаю... – в голосе Долохова сквозило неподдельное удивление. – Неужели тебе не хочется поиметь эту мерзопакостную подружку самого Гарри Поттера, доставившую нам всем столько проблем? Я обещаю, она отполирует тебе там все до блеска, да еще и с удовольствием. Посмотри, Джон! Этот ротик прямо создан для этого. Стеббинс медленно перевел взгляд на девушку. Покрасневшие глаза расширились в ужасе, она в бессилии замотала головой. - Нет! Нет! Пожалуйста! Я правда ничего не знаю, я уже говорила! Пожалуйста! Не надо! Не надо… - голос, полный отчаяния, страха резал слух. Она пыталась достучаться, хоть как-то убедить… но не Долохова, а его, Джона Стеббинса, вглядываясь в него своими огромными карими глазами, ища спасения. Ему хотелось сказать, что это все бред сумасшедшего, что он ни за что бы… Один шаг в ее сторону… Напрасно. Она не поняла, не могла понять его намерений…, лишь сильнее забилась в цепях. Из вскрывшихся ран на запястьях побежали кровавые дорожки, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что ей было уготовано ее мучителем. Слова, мольбы – это все не поможет. Нужно сбежать, сбежать… Поэтому она всеми силами пыталась высвободить руки, несмотря на разодранную кожу. Казалось, что еще одно усилие и вот она свобода. Что будет потом – не важно: поймают – не поймают, накажут или нет. Все не важно. Главное – сейчас! Кровь текла по рукам. Еще один рывок, и темнота навалилась на девушку, увлекая ее за собой, забирая боль и страдания. Опять этот холодный перезвон цепей. Стеббинс так и остался стоять, как статуя, не будучи в силах отвести взгляд от потерявшей сознание девушки. Этот образ казалось намертво впечатался в голове. - Репаро, - голос спокойный, ровный, лямки майки сами поползли вверх и срослись словно так все и было. Еще один взмах палочкой и страшные раны на руках девушки исчезли без следа. - Тебе не кажется, что ты с ней с лишком уж усердствуешь, а Антонин? – Стеббинс прилагал все силы, чтобы унять бешено колотящееся сердце, но голос выдавал его с головой. Теперь уже поздно, что-то из себя корчить. Он проиграл, и самое страшное, Долохов это тоже знал. - Хм…, - протянул Долохов. - Эта с виду вся такая невинная сучка уже три недели… три долбанных, блять, недели имеет мне мозг! Так что нет, Джон. Все по заслугам… Однако, в самое ближайшее время все мои проблемы будут решены - Я не понимаю. Решены? - Да, Джон. Полностью решены. Скоро она встретится с тем, кому…, так сказать, не сможет сказать нет, - Долохов, взметнув полы мантии, направился к двери. Лишь у самого выхода он обернулся, бросив задумчивый взгляд на недвижную девушку. – Идем, Джон! Здесь пока больше делать нечего.

***

- Моя маленькая сладкая девочка… Ты скучала по мне? – грубый рычащий голос все громче и громче звучал в голове, пробивая завесу спасительного забытья. «Зачем это все? Оставьте меня! Я не хочу просыпаться… Тишина… лишь мерный стук собственного сердца… и нет никого и ничего… Как хорошо и спокойно… Нет страха… боли… раздирающих воспоминаний… вечная тишина… Только лишь этот голос не дает раствориться в этом заслуженном покое…». - Конечно, скучала… Как же иначе. Наша первая встреча была просто… ммм… незабываема, - такое легкое, царапающее прикосновение, будто кончиком кинжала провели по щеке, шее. «Где же я могла его слышать?» - Вижу Долохов не особо с тобой нежничал… Но ты все равно можешь гордиться собой. Обычно он после себя оставляет лишь безликие кровавые ошметки… мясо… словно зверь. А тут… - утробный горловой смех разнесся в воздухе, низкий и перекатывающийся, будто исходил не от человека, а дикого животного. «Почему я не чувствую рук и ног? Никак не получается пошевелить пальцами. Как страшно. Этот голос… Я должна открыть глаза, проснуться! Должна!» - Хотя что это я… Как можно изувечить такое милое личико… и не только, - вновь царапающее прикосновение к яремной впадине и ниже, ниже… Ткань майки поползла вниз… Как холодно… Горячее дыхание обдало грудь. Мурашки пробежали по всему телу. Новое прикосновение… горячее и влажное… еще раз… Как приятно… тепло. Все прекратилось. Ладонь обожгла живот, оглаживая нежную кожу, спустилась к бедру. Холодный воздух накрыл разгоряченную кожу. - Мммм… - слетело с сомкнутых губ все также недвижной девушки. Ухмылка. - Я рад, что тебе нравится… Но что же это я все говорю, а ты молчишь, - звук шагов. Вновь это невесомое прикосновение… по лопатке вниз… вдоль позвоночника. И опять ничего. Тишина. Резкий толчок в спину так, что невольно прогнулась поясница. Низ живота обожгло болью. Она не была готова, а ему – глубоко плевать. Он нещадно насиловал ее пальцами, проникая все глубже и глубже. Все прекратилось так же быстро как и началось. Его шумное дыхание. - Какая же ты сладкая…, так бы и съел…, - ладонь прошлась по спине. Пугающий смех. – Пора просыпаться, красавица. «Гермиона! Просыпайся! Открой глаза! Сейчас же!». Тело изогнулось от невозможной боли. Словно раскаленной кочергой разодрали кожу на спине… до мяса… до кости… Оглушающий вопль, вой вырвались из груди. Сознание, подстегнутое агонией, буквально вышвырнуло ее из темноты. Все чувства заработали разом. Перед глазами – мутный калейдоскоп бликов, очертаний, образов и пламени, охватившем спину. Это лицо… ужасное, страшное, ненавистное лицо, которое она хотела бы выкинуть из памяти… стереть… забыть навсегда… Это оскалившееся лицо… вновь перед ней. Боль застилала глаза… Но она узнала бы его везде… даже на дне самой глубокой темной ямы преисподней. Это дикое, звериное лицо с безжалостными глазами. В них уже давно не осталось ничего человеческого… Лишь вечная злоба, да желание убивать… Безумные глаза… - Вижу ты меня узнала, птичка. Вот и славно, - губы скривились в ухмылке, обнажив пожелтевшие заостренные зубы, будто клыки. Он сделал несколько шагов назад, довольно разглядывая содрогающееся от боли тело. - Хотя знаешь, возможно мне это всего лишь показалось, - в голосе чувствовались нотки радостного злорадства. –Так что… будь добра, произнеси-ка мое имя. Гермиона всеми силами пыталась выровнять дыхание, балансируя на грани между сознанием и пропастью всепоглощающей боли. Любое движение, даже тихий вздох или дуновение ветра по воспаленной израненной спине были невыносимой пыткой. Казалось даже, что воздух будто бы холодит вскрывшиеся сзади ребра. «Нужно продержаться. Еще чуть-чуть. Я должна! Я нужна Гарри и Рону. Нужна! Они не смогут…». (Всхлип). «Господи, за что? За что же??? Надо дышать! Дыши, Гермиона! Ты сможешь… Господи! Вдох. Выдох. Вот так. Скоро все закончится. Обязательно закончится». Тишина затопила помещение. - Твои свиньи-родители похоже не научили тебя манерам… – рокочущий голос стал похож на рык. – Ты разве не в курсе? Неприлично молчать, когда к тебе обращаются. Нет? – снова звук приближающихся шагов. – Тогда я кажется знаю, что может привести тебя в чувство и освежить память. Грубые когтистые пальцы вцепились с силой в подбородок, заставляя посмотреть прямо в глаза… жестокие… ничего не выражающие глаза. Его пальцы заскользили вниз по шее, груди, царапая воспаленную кожу. Медленная пытка. Вот его рука уже на животе, спускается к бедрам, вниз по ноге… Губы произносят какие –то слова… Нога будто охвачена огнем. Страшно опустить взгляд. Но все же… Кровь на глазах вытекает из порезов. Не помню как начала орать. Спазм. Еще один. Кажется меня вывернуло… Странно, что еще есть чем… В глазах темнеет. Наконец-то. Сейчас все закончится... сейчас… - Не так быстро, милая. Энервейт! Свет! Боль! Океан боли! Неконтролируемый спазм сводит тело. В этот раз кровью. Долохов хорошо постарался сегодня. «Нет! Нет! Пусть все закончится! Не могу больше! Не могу!» - Мое имя, птичка! – когти вцепились в подбородок. Глаза в глаза. – Обещаю, все сразу же прекратиться. - Фен… - воздуха не хватает даже на вздох. - Ты что-то сказала? - Фенрир…, - на выдохе. - Наконец-то, - кривая ухмылка на губах. – А ты сообразительная. – пальцы отпустили подбородок. Голова безвольно повисла на плечах. Удаляющиеся шаги. «Нет сил. Просто нет сил. Неужели я умру вот так… в луже крови и рвоте? За что?» Какое-то неясное бормотание… Вспышка. Все прекратилось. Теперь лишь сильная резь в желудке и усталость. Дикая, неимоверная усталость от пережитого, от этого бесконечного дня… или ночи?… все смешалось. Взгляд против воли ползет вниз. Что теперь с разодранной ногой? Страшно посмотреть… но все же… Ничего. Ни шрамов, ни малейших следов рваных ран, лишь густые разводы крови. - Удивлена? – сколько же насмешки в голосе. - Полезное заклятьице, не правда ли, птичка… ммм… Гермиона? Как я мог забыть?– девушка подняла глаза. Вот он, Фенрир Сивый, ее кошмар, прямо перед ней. В своем неизменном черном плаще, кожаных брюках, из глубокого выреза рубашки виднеется заросшая грудь, полуулыбка-оскал, длинные сальные волосы, зачесанные назад и нечеловеческие глаза. Девушку передернуло, мурашки побежали по телу. К своему стыду она и вправду не знала этого заклинания. «Наверное из Запретной секции», - по привычке пронеслось в голове. Взгляд остановился. Опомнилась. «Да какая к черту Запретная секция, дура!? Про заклятия, которым учат этих уродов, возможно-то и книг никаких нету», - со всей силы сжала зубы. – «Забудь уже о Хогвартсе и обо всем, что с ним связано… Очнись! Ты в полной заднице, Гермиона! Признай это наконец! Надеяться можно только на себя…». «Но что я могу???» - глубокий вздох вперемешку с кашлем. Желудок все еще дает о себе знать. – «Что я могу?? Господи!!!». На глазах выступили непрошенные слезы, - «Нельзя, чтобы эта мразь увидела». - Гермиооона… Какое же заумное имечко. По мне, так тебе больше подходит что-нибудь попроще… например, Люси или … ммм… Дженни. Как раз под стать твоей простецкой грязнокровой семейке. Что скажешь, птичка? Будешь Дженни? - Да пошел ты… - Девушка будто выплюнула эти слова. Ведь какой смысл красиво разговаривать, распинаясь в вежливости и заинтересованности в разговоре… Это не спасет… Никогда не спасало… Уже через несколько дней пребывания в этом аду, она уяснила правила игры. Что бы не говорила, как бы не отвечала, они всегда находили предлог, чтобы наказать и поучить манерам зарвавшуюся грязнокровку. Все везение и удача – в настроении мучителя. - Как грубо. И это та самая гриффиндорская всезнайка, про которую мне все уши прожужжали? – заливистый смех. – И чему вас в Хогвартсе только учат? Правда, откуда у грязнокровки могут быть манеры? – Гермиона лишь отвела взгляд. Было невыносимо слышать из уст этого подонка про то, что возможно она уже никогда не увидит: школу, ставшую ей вторым домом, любимый факультет, друзей. Теперь все это стало неким призрачным видением, недосягаемой мечтой. Воспоминания –вот, что у нее было. Они грели душу, но разбивали сердце. Девушка отвернулась - Хотя что это я… Чистота крови, как ты понимаешь, меня мало интересует в моем-то деле. Ведь какая на хрен разница волшебник ты или магл… если по сути ты – оборотень?! – он стал медленно подходить к ней. Сердце забилось как бешенное. - Как ты без сомнения догадываешься, у меня на тебя большие планы, птичка, - Гермиона лихорадочно думала, сводя все воедино. Понимание. Глаза расширились в безмолвном ужасе. На его лице заиграла косая улыбка. Зрачки бликовали в тусклом свете факелов. – Твои мозги без сомнения пригодятся… Особенно, когда ты станешь одной из нас! Страх сковал девушку. Она не могла ни пошевелиться, ни произнести даже слова… словно загнанная лань… Несколько минут и зверь вцепится ей в шею… Все будет кончено. «Господи, прошу тебя!!! Прошу!!! Помоги!!! Помоги!!!» - Сегодня как раз взойдет первая полная луна…, - он подходил все ближе и ближе. Громкий стук в дверь. Он остановился, неотрывно глядя в глаза девушке. Гермиона будто во сне видела, как искажается яростью лицо Сивого, теряя последние человеческие черты. Снова громкий стук пронесся по подземелью. - Убью!, - Рык вырвался из груди. В два прыжка он оказался у выхода из подземелья. Словно в замедленной сьемке распахивает дверь и замирает, не веря своим глазам. - Малфой?