Пособие для начинающей няни

Нравственность никогда не выступает сама по себе. Она всегда проявляется в чем-то и не ограничивается какой-то определенной сферой явлений. Поэтому для нравственного воспитания ребенка могут быть использованы любые обстоятельства, тем более в сфере общения Омега была настоящим благословением для таких, как она. Раем. Охотничьими угодьями. Конечно, рано или поздно придется уйти с этой, привлекательной во всех отношениях, помойки. Но пока ее привычки не вызывали нездорового интереса окружающих или гнева Арии, Моринт вольна творить, что угодно. И она развлекалась на полную за все те годы, что провела в заточении. Особенно ей нравились люди. Такие эмоциональные, импульсивные, живые и несдержанные, как избалованные дети, они привлекали Моринт в разы сильнее, чем собственный вид. А еще у них была кожа невероятно разнообразных оттенков и забавный пушок по всему телу. Если же подойти к делу с практичной точки зрения, людей всегда слишком много, но при этом до них никому нет дела. И если кто-то из них исчезнет, остальным будет... все равно. Не то, что с турианцами или азари. Еще меньше подозрений вызвала бы только пропажа ворча. На Омеге она даже могла позволить себе... небрежность. Например, опустошить жертву в день знакомства. Но Моринт редко так поступала. Ей было интересно немножко поиграть. Узнать свою жертву. Влюбить ее в себя. Самостоятельно, не используя способности ардат-якши. А еще потому, что за пределами Омеги небрежность будет равна смерти. И сегодня ей хотелось именно игры. Романа, не слишком длинного, не обременительного, но обязательно бурного. Хотя, все зависит от жертвы. В вип-зале “Послежизни” ее уже узнавали. Ничего не значащие букашки пытались впечатлить Моринт крошечными и ничтожными достижениями, не обижаясь, впрочем, на молчаливый игнор с ее стороны. Это плохо. Она примелькалась. Пора искать новое место. Сегодня здесь ее последний вечер. В баре царила скука. Нет, конечно, играла музыка, в воздухе клубился наркотический дымок, разумные развлекались, насколько хватало их ограниченных представлений о веселье: например, какая-то человеческая женщина с кровожадной улыбкой разделывала на танцполе турианца. Врукопашную. Без оружия. Энергичный, в своем роде, опасный, и шумный экземпляр. — Ха! — победительница, глумясь поставила ногу на шею поверженного и закричала, обращаясь к толпе. — Выпивку всем! Мне — в двойном размере! Неудачник платит! Наверное, в любой другой день Моринт заинтересовалась, ведь рыжие — особенно такие шебутные — ее маленькая слабость, но… но не сегодня. Суета утомляла. Хотелось чего-то спокойного. Сдержанного. Моринт обвела бар ленивым взглядом. Все не то, не то… А вот он подойдет. Хмурый человек, с довольно длинными для мужчины волосами и интересным разрезом глаз. На фоне завсегдатаев он выглядел, как матриарх на встрече с видом, еще даже не шагнувшим в космос. Человек не трудился спрятать презрение во взгляде. Как и ауру абсолютного превосходства. Моринт немедленно захотелось проверить, настолько ли он хорош, как о себе думает. Она медленно скользила к цели, прикрываясь толпой, и была уверена, что человек ничего не заметит до последнего момента. Но стоило ей оказаться рядом, как мужчина, не поворачивая головы, бросил: — Занято. — Уверена, мы сможем решить эту маленькую проблему, — усмехнулась Моринт, присаживаясь напротив. Человек заинтересовал ее еще больше. Ей никогда не отказывали. Тем более таким холодным тоном. — Это не проблема. Это факт. Тут занято. Найди другого спонсора, азари. Моринт на пару секунд опешила. Ее… послали? Её приняли за шлюху? Как интер-р-ресно. Крайне интересно. — Я не ищу спонсора. Лишь компанию на вечер. Ты — подходишь, — Моринт решила сыграть в тональности этого человека. — Я — Моринт. Мужчина удивленно изогнул брови. Она почти, что почувствовала кожей его раздражение. Практически читала мысли по глазам. Он удивлялся, что Моринт все еще сидит за его столиком. Нет, не будет никакого романа. Она хочет его сегодня. Сейчас. Но не здесь. Он должен пойти с ней. И он пойдет! — Чем ты занимаешься? Цель, не подозревая, что он — цель, смерил её раздраженным взглядом и повернулся к толпе на танцполе. Там уже вновь мелькали танцовщицы, кровь затерли, турианца то ли утащили, то ли он очухался и сам ушел. Неважно. — Отдыхал. В одиночестве. — Иногда компания требуется убежденным одиночкам, — Моринт улыбнулась. Его не интересовала ее красота, ее тело. И чары ардат-якши уходили словно в пустоту. Сложная добыча. Сильная. Прошло много времени с тех пор, как Моринт встречала кого-то подобного. — Не сегодня. — Уверен? Мужчина вздохнул и посмотрел на нее устало и укоризненно. — Не присмотришь себе кого-то еще? Моринт улыбнулась и покачала головой. — И не отстанешь? Моринт улыбнулась шире. — Ты чертовски похожа одну мою знакомую. — Расскажи о ней, — глубоким, чувственным голосом попросила Моринт. Плевать, что мужчина будет думать о другой. Сейчас. К ночи он будет думать только о Моринт. — Я хочу её убить. — Сильное чувство. Знаешь, — Моринт провела пальцем по краю бокала. Тонкий звон утонул в грохоте клубной музыки. — Сильные чувства часто меняют полярность. Как говорят у вас, людей? От ненависти до любви… — От любви до ненависти. Существенная разница. — Уверена, что для тебя важны обе составляющие. Я… я вижу в тебе страсть. Сдерживаемую железной рукой страсть. — А будущее, случаем, не предсказываешь? Моринт рассмеялась. Обычно, этого хватало, чтобы жертва расстелилась по полу и приготовилась лизать пятки ардат-якши. Не эта жертва. Этот. Он выглядел так, словно рядом запахло помойкой. — Нет, — отсмеявшись, ответила Моринт. — Но я могу наполнить магией настоящее. — Не увлекаюсь наркотиками. — Другой магией. — Моринт не могла определиться, хочет ли она рассмеяться, от того, что человек принял её не только за шлюху, но и наркодиллера, или все же оскорблена предположением? — Мне почти интересно, что же ты имеешь ввиду. — Может быть, найдем местечко поспокойней? Магия не терпит толпы. — Резонное замечание, — мужчина активировал инструментон, оплачивая заказ. Только свой. Моринт понимала, что это не жест скупердяя, а простая демонстрация пренебрежения к ней лично, но все равно… все равно обидно. Она выпьет человека максимально болезненным для него способом. — И, может быть, ты все же представишься? — Шепард. Джон Шепард.