Предатель

В ржавых цепях задыхается век, Вновь в никуда отчаянный бег. "Vocaloid" RUS Version "Кантарелла"

В окно постучал купидончик, и даже через стекло был слышен его недовольный писк. "Вот уж ранняя пташка, — раздраженно подумал академик, открыв глаза и увидев часы, на которых было десять утра. Далее его взгляд наткнулся на стол,где лежала кучка недоделанных отчетов. — Небось, Кощеев решил отомстить за задержку этих бумажек". Вздохнув, Сарданапал накинул халат и подошёл к окну. Как только купидончик улетел, выпросив у мужчины коробку конфет с ликером (других у академика попросту не было), глава Тибидохса вздохнул и сел за стол. Открыв письмо, он был неприятно удивлён: откуда-то прознав, что камень у основания Жутких Ворот дал трещину, Бессмертник решил не только приехать сам, но и оставить здесь одного из своих мальчиков, чтобы следить за сооружением. "Ага, как же! Ему на Врата плевать; лишь бы на Медузию увидеть и произвести на неё впечатление. Только, боюсь, в этот раз у него действительно может получиться", — озабочено подумал академик. Поймал ус, норовящий сорвать с его носа пенсне и начал писать ответное письмо. "Чувствую, сегодня купидончики разлетаются — Кощеев, пока почву не прощупает, не приедет". Позвав купидончика и отдав ему бумаги, глава Тибидохса отправился в Зал Двух Стихий, надеясь не только перекусить, но и встретить там Медузию. Ожидания его исполнились наполовину, поскольку женщины в Зале не было. Сарданапал подумал, что сейчас она может подготавливать уроки на завтрашний день, и отправился в её класс. На этот раз мужчина угадал: учительница действительно находилась там и занималась тем, что ловила упырей для того, чтобы закинуть их в клетки; зверье это понимало и уворачивалось всеми силами: кусалось, царапалось, визжало и прыгало с места на место; видимо, Медузия не захотела использовать заклинание, а решила развлечься, гоняясь за нежитью. Академик, — дабы упыри не убежали, — тут же закрыл дверь; немного перестарался, и Меди услышала негодующий писк зверя, когда его рог помешал стремительному сближению деревянного сооружения и стены. — А, академик, здравствуйте, — поздоровалась доцент Горгонова и тут же загнала нежить в клетки, используя заклинание. Плащ женщины был порван, а на щеке красовался короткий, но глубокий порез — словно кто-то попал когтём в её лицо и долго не мог вытащить. — Добрый день, Медузия, — как будто вчера они и не ссорились — а может, ему просто приснилось?.. — Для кого как, Сарданапал, — усмехнулась Горгонова, дотрагиваясь до щеки. Женщина подошла к зеркалу, висевшему на стене, и критично рассмотрела своё отражение. — Тебе помочь? — мужчина быстро прошептал заклинание, и изумрудная искра, вылетевшая из кольца, направилась к ране. — Кто тебя так? — Не поможет, Сарданапал, — качнула головой учительница нежитеведения. — Это был полевик. А вот оборотень или нет — сейчас проверим. — А зачем же ты гонялась за ним? — от удивления академик забылся и взял её за руку. — Просто так, знаешь. Захотелось, — зло ответила она, вырывая руку, чтобы промыть царапину. Из воздуха появился сосуд с водой и платок. — Я хотела его четверокурсникам показать; да и изучить его не помешало бы — мы слишком мало о нём знаем, уж больно верткий вид нежити. — На себе? — покачал головой глава Тибидохса. — А что важнее: моя жизнь или работа? — промывая рану и морщась от боли, спросила женщина. — Сарданапал... "Чёрт. Не приснилось. А я ведь не хочу отвечать". — Прости, — он так и не сказал те слова, но Медузия его поняла и так. — Понятно. А теперь уйди, пожалуйста, а то брошусь на тебя, как полевик, — отстраняясь, произнесла женщина. Сарданапал побоялся заглянуть ей в глаза. Как только за ним захлопнулась дверь, Медузия позволила себе горько усмехнуться. Это было логичным завершением их романа, а никто изначально не верил в счастливый конец. "И всё-таки, довольно глупо было принимать ухаживания от директора школы, Меди, — злорадствовал внутренний голос. — Я ведь предупреждал тебя". Послав к чёрту свое внутреннее я, женщина вернулась к более насущным проблемам — таким, как саднящий порез на щеке, например. "К Ягге, что ли, сходить?" — подумала женщина. Накинув легкий плащ песочного цвета, она постаралась уложить волосы так, чтобы они скрыли рану — ещё не хватало учеников пугать — но змейки были не менее упрямы, чем хозяйка — вновь и вновь возвращаясь на то же, исходное, положение, они довели Медузию до отчаяния; и учительница решила совсем превратить их в обычные волосы — пускай, что всего на несколько дней. Зато потом змейки присмиреют и не будут мешать. Осторожно открыла дверь и зачем-то прислушалась — неужели всё ещё надеялась, верила в чудо? Он не придёт и не скажет, что всё неправда; не обманывай себя, Медузия. А всё же... ей слышался звук шагов академика, представлялся образ некогда любимого человека, идущего сюда. Но нет, всё ложь и бред. И надежды не оправдаются, не прозвучит голос — а ждала; верила зачем-то. Надеялась, что сможет изменить решение, сможет перебороть себя. Нет; не смог, прости, и не убежать тебе от реальности. Глубоко вздохнув, чтобы отогнать бесполезные мысли, женщина закрыла за собой дверь и быстрым шагом направилась к Магпункту. "Ну вот, видишь... и стрелки не остановились, и время всё так же движется вперёд. Как тогда, для лежащей девушки — наивной, всеми покинутой, преданной — время шло так же; и в кабинете главы Тибидохса, одинаково идёт оно. Беспощадное". Медузия понимала, что впадать в депрессию — никак не выход, ведь солнце светит, птички щебечут — а что ещё нужно для счастья? Естественно — не это, но что меняет сией факт? Ни птицы, ни светило никуда не денуться, сколько бы заклинаний не было произнесено и сколько проклятий не было бы сказано. "Магия — а ведь кто-то верит, что она есть основа для счастья, и чем больше её у мага, тем он счастливее. Как-то я, полубогиня, не ощущаю себя счастливой — наоборот; волшебство позволяет нам не желать исполнить мечту, добиваться её всеми силами, всей душой бежать за целью, а просто вяло хотеть, скучно и просто, как будто речь идёт не о желании, а о еде, что ли... Мы отучиваемся добиваться, идти вперёд, надеяться, верить и вкушать горечь поражения — а зачем напрягаться, если щелчком пальцев всё будет сделано, готово? Да, вот так и проходит вечность — без желаний, без страсти. А жизнь — настоящая, живая — и состоит из действия — достижения цели. А у нас, магов, жизнь проходит лишь в поиске целей; мы редко добиваемся их сами, а ведь это — лучшее удовольствие, данное нам". Учительница, задумавшись, не заметила, как прошла половину школы; опомнилась Меди, когда подошла к лестнице Атлантов. Посмотрев на огромные ступеньки, сверху кажущиеся совсем маленькими — за несколькло минут пробежишь, не запыхавшись, — доцент кафедры нежетиведения несколько секунд пребывала в замешательстве, не понимая, как забрела в эту часть замка. Хотя нет, она понимала, но понимала слишком хорошо, и поэтому не могла признаться в этом себе — неподалеку был кабинет Сарданапала. Медузии даже показалось, что она видит кончик хвоста Сфинкса, поспешно бегущего к хозяину. "Нет, я не последую за ним!" — эта мысль настолько резко и ярко появилась в её сознании, что женщине захотелось прокричать это — лишь бы боль отпустила, лишь бы кончились её муки, начавшиеся... А когда они, собственно, начались? Когда Сарданапла впервые отказал ей в прогулке, ссылаясь на работу? Или все беды начались, когда Медузия в первый раз ночевала одна, ведь академику нужно было готовиться к завтрашней конференции, а доцент Горгонова могла помешать ему, не давая сосредоточиться на деле? Забыть, забыть и больше никогда не вспоминать — ни счастья, ни горечи. Просто загасить эту свечу, перелистнуть страницу. Больно, да, выжигая следы на коже, разрывая душу, привычный уклад жизни, отказываясь от самой сильной зависимости — ласке родного голоса и улыбающихся во время поцелуя губ. "Ну что ж... надеюсь, я останусь после этого жива", — мрачно подумала доцент Горгонова, поворачиваясь спиной к коридору. Знакомому и когда-то встречавшего её лаской. Но сейчас Медузия ощущала холодную сталь у себя за спиной. "Щит из равнодущия и убитых чувств", — решила женщина. Представила цепь, связывающую его и её — огромная, железная, казалось бы, эти оковы любви не разорвёт ничто и никто, но вот по глухо занывшим звеньям пошли, чуть подпрыгивая, воспоминания — первый поцелуй, первая ночь вместе, бесконечные прогулки и ласковое мурлыканье Сфинкса, всё заставляло оковы лишь сильней связывать ихь сердца; а потом — сказка обернулась былью: ссоры, расстованья, вечные "прости, я сегодня занят", "извини, я не смог прийти к тебе вчера — отчёты забрали у меня все силы...", и Меди прекрасно понимала, что должно быть вместо многоточия — "Я даже не вспомнил о тебе", его излишняя романтичность... и много, много других, не менее неприятных моментов — эти квадратики памяти, наоборот, ослабляли цепь, превращая Любовь в Ненависть. От ненависти до любви всего один шаг, говорите? А от любви до ненависти — ещё меньше!