Именем Темерии!

Неторопливо шагая от усадьбы коменданта в сторону пристани, Лили вдруг ни с того ни с сего пулей залетела за угол и затаилась. Из этой подворотни хорошо просматривалась площадь, что как раз и требовалось агентке. Воровато оглядевшись, она извлекла медальон и потёрла его пальцами. Слух успел уловить отдалённое «БУМ!» — исчезновение произошло настолько резко, что воздух с силой обрушивался в освободившееся пространство позади неё, вызывая прохладную волну. Миг – и вокруг уже не тёмная ночь, а свежее яркое утро – вот только всё тело безобразно ныло, накатили головокружение и тошнота. А затем пришёл немой вопрос – а что, собственно, случилось, и что она тут делает? Что-то настойчиво прожигало плотно закрытые веки. Вспоминались дурман и игла в шее, а дальше пустота – ни даже крохотной зацепки. Лили опасливо открыла глаза, но вместо бликов знакомого зеркального потолка в глаза ударил солнечный свет. Воняло гнилью, а за шиворот залилось что-то липкое и холодное – похоже, вода из лужи. Что ж, очнуться без памяти в грязной подворотне – не самое плохое начало. По крайней мере, судя по старым дневникам, ей приходилось выворачиваться из куда более худших переделок. Магичка предприняла было попытку встать, уже даже оперлась на ладони, как вдруг разглядела через них землю. Получается, что она – совсем ещё свеженькая проекция, а память, значит, отшибло после очередного скачка. Прелестно, просто прелестно. Так. Только спокойствие. Значит, другая эпоха – знать бы ещё, какая. Возможно, она здесь не впервые – тогда где-то поблизости должен валяться и её дневник. Потрёпанная книжка в кожаном переплёте обнаружилась в соседней луже, услужливо раскрытая на развороте, заложенном красной ленточкой. Косые буквы загромоздили страницы наискось, а кое-где и поверх других записей. Всё самое нужное было заботливо подчёркнуто несколько раз – видимо, однажды она всё-таки умудрилась проглядеть важное. «ПРИ ПОТЕРЕ ПАМЯТИ ЧИТАТЬ ИНСТРУКЦИЮ НИЖЕ! И нечего потом рвать на себе волосы и оправдываться, что снова потеряла закладку, ворона ты эдакая. Только не пугайся. Тринадцатый век – так далеко ты ещё не забиралась. Ты тут гражданскую войну предотвращаешь. Никаких грубых пинков, влияешь аккуратно, если убийство – ни в коем случае не своими руками. В твоих интересах сделать всё, как надо.Кто у нас самый хитрый и скрытный агент? Конечно, ты, дорогая. Без твоих уникальных умений, отточенного чутья и природного очарования Темерию не спасти (снова!). Но будь осторожнее — враги повсюду.» Прочитав столь воодушевляющие строки, Лили расплылась в довольной улыбке, переполняясь безграничной любовью к самой себе. Да что эти штабные крысы без неё бы делали? Ха! Связный текст неожиданно оборвался, уступив место не слишком аккуратным каракулям. «Вот чёрт. Пришлось раскрыть карты. Таких упрямых придурков мне ещё не попадалось, честное слово. Говорю ему: за Темерию воюю, дескать, а он не верит. Не везёт мне с носителями.» Ниже прилагалось подробное досье и кособокий портрет, залитый чем-то светло-бурым — похоже, пивом. «Вернон Роше. Холодность. Расчётливость. Жестокость. Взрывной характер. Тот ещё псих, упрямый тупоголовый солдафон, такого ещё поискать надо. Пускает слюни на благополучие Темерии. Поздравляю, ведь из сотен темпорально активных тебе достался именно он! Дознаватель со стажем, охоч до чародеек (смотри не наступи на знакомые грабли!). Скорее всего, действительно с отклонениями – излишне замкнут, чрезвычайно вспыльчив, болезненно реагирует на слово «выродок». Очень осторожен, отовсюду ждёт подвоха, имеет множество врагов. Одно неосторожное действие – и всё придётся начинать сначала. Любит печенье и хорошее пиво. Некоторая информация любезно предоставлена Йорветом .» Лили в отчаянии схватилась за голову. Вот так подарочек! И с этого маньяка ей предстоит сдувать пылинки, пока он Темерию спасает! А ведь он вывел её на чистую воду, тут уж одно из двух: или она прокололась, что само по себе невозможно, или сама всё рассказала. Ну и дела. Что же должно случиться, чтобы заставить человека, знающего толк в конспирации, раскрывать подобные тайны? ? Этот цепной пёс опасней, чем кажется. Интересно, надолго её хватит при таком раскладе? Ладно, по крайней мере теперь она знает, что от этого типа лучше держаться подальше. Дальше в заметках начинался полный хаос. Буквы наскакивали друг на друга, строки вдруг обрывались, а потом и вовсе пошёл какой-то символьный шифр: «Ркркк шымчегбфзю ц хтрйтпу» Дневник вообще являлся той самой соломинкой, в которую после каждого скачка вцеплялась покорёженная память. В одну реку дважды войти нельзя, перемещения во времени как такового никогда не происходило – сложнейшая система заклятий просто заново воспроизводила тело путешественницы в нужной точке времени. Проблема заключалась в том, что воссоздавался облик по образу и подобию оригинала, а вся память, накопленная уже после отправки, вылетала в трубу. Тут-то и спасала страничка дневника, заложенная красной ленточкой – там всегда отражались текущая эпоха, цель и краткое введение в курс событий. Словом, пока ленивые теоретики из Академии магии и колдовства не нашли лучшего решения, тоннами пожирая выпечку за пачками бессмысленных бумаг, приходилось фиксировать каждое слово, а потом взахлёб всё это читать. Лили спохватилась только когда осознала, что свои размышления тоже скрупулёзно записывает. Магичка захлопнула книжку, насладившись получившимся громким звуком – он свидетельствовал об отменном количестве и качестве проделанной работы. Протянув ладонь к свету, она разглядела сквозь неё небо и покачала головой. После каждой материализации проекции становились всё слабее – ведь они создавались за счёт жизненной энергии оригинала. Пора было на время (хех!) завязать со скачками – так и угробить себя недолго. Опасливо высунув нос из переулка, она тут же спряталась обратно: вокруг виселицы гудела огромная толпа, а на помосте среди прочих осуждённых трепыхалась в петле она сама – разве что чуть ранней версии, по крайней мере, не такая грязная, как сейчас. Умирать на задании ей пока не приходилось (судя по записям), так что даже смотреть на казнь со стороны было страшновато. Не помешало бы прислать на помощь носителя – не может же она сама вывалиться на площадь! Заслышав поток ругательств, чародейка усмехнулась, прошептала что-то над медальоном и с силой пырнула себя в солнечное сплетение. Лили-прежняя дёрнулась на эшафоте и заверещала, а через пару минут на площадь вывалился сонный Роше, судя по движениям, как раз потирая ямку между рёбер. Лили поспешно достала дневник, перо, откупорила свежую баночку чернил и вывела: «Ориентировочно 643 года и 11 дней до точки отсчёта. Связь стабильна даже в двойственном состоянии. Ты гений, Замия. Да, я знаю, что ты это читаешь». Вынырнув из смежного переулка, мимо прокралась ещё одна Лили, полупрозрачная, прямо-таки тающая на глазах, на ходу заворачивая свеж сорванную розу памяти в бумагу. Она улыбнулась, хлопнула Лили-нынешнюю по плечу и скрылась за углом. Вот всегда так – куда не пойдёшь, всюду проекции, а поговорить всё равно толком и не с кем, ведь ничегошеньки-то они не помнят, да и некогда им. Специфическое такое одиночество. Путешественнице оставалось лишь перескочить чуточку вперёд, чтобы проверить, не ошиблась ли она где. Судя по самым поздним записям, что-то важное могло произойти как раз пока она под покровом ночи оставляла направляющие послания капитану. Жаль только, что все старания пошли прахом, но Роше можно понять – враги так и ждут от него малейшей оплошности, чтобы вонзить нож в спину. Она сжалась, ожидая аннигиляции, но вместо мгновенной смертоносной вспышки по проекции пошла медленная волна, обдавая странницу колючим и обжигающе-горячим ветром. Не имело смысла прятаться – он проникал сквозь кожу, стягивая и иссушая её, до самых костей. Лили панически затеребила медальон, пытаясь ускорить мучительный процесс, но даже когда мир вокруг снова резко изменился, осталась кошмарная боль во всём теле. Некоторое время магичка просто судорожно дёргалась, свернувшись калачиком в грязи. Силы возвращались издевательски медленно. Вокруг разлился аромат раннего утра, сырого и крепкого, когда уже вовсю голосят птицы, но солнце не решается взойти на небосвод. Магичка рассеянно покрутила головой, приметила валяющийся под боком дневник и с головой погрузилась в чтение, разбирая свои собственные каракули. Несколько раз она хваталась за голову и шипела проклятия – именно когда в спешке пробегала глазами досье носителя. Заветная страница с закладкой в виде ленточки гласила, что ей стоит восполнить пробелы в событиях – больше такого шанса не представится. Придётся уплыть в Аэдирн, а прыжок через пространство – это не дилетантские фокусы со временем, тут сноровка нужна. По крайней мере, маги из штаба тут ничем не помогут, а сама Лили и свечу зажечь не сможет – без практики лучше даже не пробовать. Послышался приглушённый шорох. Лили осторожно выглянула из-за угла и застала странную картину. Из тёмной подворотни в лучах восходящего солнца показалась она сама, сквозь которую просвечивали бревенчатые стены домов. Детали её фигуры скрывали едва заметные облачка пелены – точно проекция! Ещё не до конца проявилась. Интересно, сколько таких фантомов шастает во Флотзаме? Наверняка суеверные местные принялись рассыпать в домах соль и занавешивать зеркала – не каждый день увидишь толпу одинаковых привидений. Эта же новосозданная копия тащила за собой что-то тяжёлое – скорее всего, труп. Чародейка принялась судорожно копаться в дневнике, но так и не нашла подтверждения, что вытворяла нечто подобное – значит, ей ещё предстоит это сделать, а видит она проекцию себя-будущей. Через некоторое время стало видно, что та за воротник замызганного мундира волочит по грязи Роше. Несмотря на несколько синяков на лице, сходство с портретом всё же сохранилось. Неужто она сама его так отделала? Да быть не может! Нечего ей противопоставить вооружённому до зубов средневековому мужику. Голова капитана безвольно болталась, что навевало зловещие догадки, а из горла торчал тонюсенький шприц. Лили-будущая вдруг обернулась, будто её кто-то тронул за плечо, посмотрела прямо в глаза Лили-нынешней, помахала рукой и подмигнула, исчезнув в яркой вспышке. Воздух всколыхнулся прохладной, покалывающей волной. Чародейка в растерянности заслонилась рукой от ледяного ветра, а потом вдруг хлопнула себя по лбу, хитро заулыбалась, размашисто черкнула в дневнике несколько строк и растворилась в воздухе. *** «Персифаль» уже неделю величественно бороздил килем воды Понтара, а верхушкой мачты – сводчатый купол неба. Капитан и единоличный хозяин судна, радуясь возможности наконец снять с себя пуд металла, вальяжно прохаживался по палубе. Но если возникала необходимость в лишней паре рук, он с необычайной ловкостью карабкался по такелажу, насвистывая, с важным видом грелся на корме или корпел над картой в своей каюте – словом, времени зря не терял. Лили по каким-то таинственным причинам отказалась обосноваться в пыточной – кто их поймёт, этих изнеженных людей будущего! Пришлось уступить ей собственную каюту, предварительно заперев на все замки шкафы с ценными бумагами и припрятав ещё кое-что по мелочи. Выселение не доставило никаких неудобств капитану, даже наоборот. Он прекрасно знал, что на такой дистанции от берега его никакая шальная стрела не достанет, а потому устраивался спать прямо на корме, с наслаждением вслушиваясь в мерный, убаюкивающий плеск волн, гудение снастей, треск досок и зачарованно наблюдая за луной, напоминавшей огромный кругляш сыра в небе…. Лили же первым делом принялась рассыпать по палубе соль и развешивать над дверями заговорённые подковы, шарахаясь от капитана, как от чумного. Забравшись в трюм как-то раз, тот чуть было не остался без ноги, потому как пол усеяли чудовищных размеров капканы, рассчитанные по меньшей мере на троллей. Самое любопытное заключалось в том, что все жуткие ловушки и защитные артефакты извлекались из крохотной дорожной сумки на ремне – по-видимому, безразмерной. Роше, конечно, одобрял меры предосторожности – враги-то могут подкрасться откуда угодно. Но магичка слишком уж сильно ударилась в крайности, Роше до такой паранойи пока не дошёл. Ну подумаешь, таскает с собой целый арсенал и кольчугу никогда не снимает – это вполне себе нормально, вот мерзавец Йорвет поступает точно также. Вскоре запас волшебных побрякушек иссяк, и магичка с сумасшедшим рвением принялась рисовать портреты членов команды, потом переключилась на снасти и одежду, затем на проползающие мимо пейзажи. Когда же бумагомарание ей надоедало, она без дела шлялась по палубе или играла с матросами в кости на раздевание. Само собой, последние всегда оставались в одних рубахах. И победа тут заключалась вовсе не в везении — ведь зачарованные костяшки, брошенные из рук хозяйки, всегда выдавали одни шестёрки. Все сторонились неугомонной путешественницы, однако привыкли к ней и даже выучили наизусть её весьма солидный песенный репертуар. Всё шло бы просто прекрасно, не будь нескольких неприятных моментов этого затянувшегося путешествия. Лили пела ужасно. Нет, даже не так – она пела кошмарно! Видимо, кто-то когда-то по незнанию сболтнул ей, что получается у неё неплохо, и теперь агентка всерьёз возомнила себя великим менестрелем. На все возражения она отвечала убийственно-длинными куплетами, на пререкания и силовые методы – душераздирающими визгами. Чтобы получить хотя бы мизерный шанс выжить во время этих концертов, команда пряталась кто куда и затыкала уши чем попало, пока певице не надоедало тешить своё самолюбие. Но это были ещё не все мучения! Будь проклят день, когда Лелиане из Вызимы пришла в голову идея петь хором! Она осторожно поглаживала пальцами медальон, перескакивала на пару часов назад и исполняла шлягеры уже вместе с самой собой! Такого Роше терпеть решительно не намеревался, а потому до прибытия в Аэдирн, несмотря на протесты, конфисковал у чародейки свой собственный медальон. Самое странное, что сразу после этой своей выходки магичке отшибло память. Роше не склонен был преувеличивать, но когда он потребовал у неё медальон, она ни с того ни с сего полезла в свой дневник, чтобы узнать, как же его зовут. Кажется, ей было не впервой так делать – иначе зачем тогда заранее фиксировать на бумаге каждое слово? Мало того, она тут же понеслась ставить свои ловушки заново, но немного успокоилась, увидев, что все убийственные приспособления на месте. Словом, эти обстоятельства заставляли поднапрячь извилины. В последнее время капитан всё чаще мучался мигренью, от которой не спасали никакие проверенные средства вроде восьмидесяти отжиманий. Мозги будто бы уносились куда-то вдаль, оставляя в голове неприятную звенящую пустоту. Сны стали яркими и отчётливыми, детали и лица в них громоздились друг на друга, удушая и погребая под собой нечто важное. Роше частенько просыпался на голом полу и долго лежал, силясь вспомнить, что именно. Однако наяву вроде бы хорошо знакомые образы сразу ускользали, и капитан впадал в бешенство от собственной беспомощности. Вдруг даже самые обычные, повседневные вещи и предметы стали вызывать безудержные потоки воспоминаний, иногда капитан ловил себя на том, что подолгу стоит столбом, уставившись в одну точку. Котёнок, резко прибавивший в размерах и прыткости, стремительно наглел: облазил весь корабль и гадил где попало, однако умудрился стать всеобщим любимцем – ну, или почти всеобщим. Надо же было Роше найти очередного виновника всех бед! Где бы капитан не находился, это животное легко обнаруживало его, выглядывая из мешков с провизией в трюме, мурлыкая из недр шкафа с картами и лоциями, а однажды даже высунулось из люльки вперёдсмотрящего! Всякий раз серый кот провожал Вернона пристальным взглядом васильковых глаз, отчего тому становилось как-то…не по себе. Он испытывал поистине огромное облегчение, когда Бьянка силком затаскивала животное себе за пазуху и сюсюкалась с ним, что-то нашёптывая в пушистое ухо, изредка сверля Лили злобным взглядом и хихикая. А ещё капитаном как никогда сильно завладело любопытство. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что совсем рядом с ним находится на вид совершенно обычный человек, тем не менее обладающий возможностью вершить историю. Хоть Лили и выложила карты на стол, это породило больше вопросов, чем ответов. Роше терзало вполне естественное желание узнать, как же изменится мир в будущем, чем закончится назревающий конфликт с монархами Севера, переживёт ли Темерия смуту после гибели короля, во что выльется партизанская борьба Йорвета, как поведут себя нильфгаардцы, что станет с Геральтом, Трисс, в конце концов, с ним самим… Так-то и началась негласная война, коварная и беспощадная. Роше тенью следовал за магичкой, ожидая, когда же она забудется и оставит свой дневник без присмотра. Пытался исподтишка выведать у неё хотя бы капельку подробностей, но она только пугливо улыбалась и записывала каждое его слово, а когда намёки становились слишком жирными, уносилась со всех ног и запиралась у себя. Капитану оставалось только сходить с ума, гадая, что же она там делает. Наверняка она просто издевалась над ним, зная, насколько сильно его глодало любопытство. Она ни случайным словом, ни неосторожным поступком не выдавала себя, сохраняя бдительность и собранность, близкие к паранойе. И хотя совсем недавно Роше довелось видеть её нервной и усталой, он даже начал сомневаться, может ли она вообще быть в таком состоянии. Вот тут-то он и пожалел, что добровольно выселился из своей каюты. Сейчас ему позарез понадобилось сесть за стол и спокойно записать все факты о чародейке, чтобы было удобнее их сопоставлять. Неизвестно вообще, на какую сторону конфликта она работает – но насчёт путешествий во времени не врёт, доказательства налицо. Что ж, раз вести расследование детективным методом представлялось невозможным, оставался ещё один, куда более прозаичный… *** Лили ворвалась в собственный дом, как камень, пущенный из требушета, врывается во двор осаждаемого замка – вот только стены почему-то остались целы. Хотя домом это место назвать можно было с огромной натяжкой – хоть тут царили уют и лёгкий беспорядок, оно давно опустело и печально умолкло. Приятным светом зажглись многочисленные лампы, спрятанные в самых неожиданных мечтах, зажужжал мегаскоп, стальные решётки медленно сползли с окон. Магичка аккуратно прошлась по прихожей, обезвреживая растяжки и аккуратно свинчивая капканы. Вздохнув, Лили стянула с себя насквозь промокшее пальто и не глядя отшвырнула на комод. Вопреки обыкновению, настроение её всё же было чуточку приподнятым – любимое вино сделало своё дело, вместе с терпким привкусом пробудив волну столь дорогих картин прошлого. В последнее время становилось всё тяжелее собрать мысли воедино и освежить в памяти события двадцатилетней давности. К тому же квалифицированного специалиста по духам ой как не хватало. Доходило до того, что Лили приходилось проводить спиритические сеансы в опасном одиночестве. Как-то раз она забыла постучать блюдцем по гадальной доске, чтобы закончить обряд, и неприкаянный дух долго потом позвякивал люстрой и задумчиво ухал, притаившись в шкафу с коллекцией фарфора. Сложнейшая система ловушек по всему дому, само собой, не сработала, а наоборот, осложнила поимку призрака. Лили забаррикадировалась в спальне и с трясущимися поджилками просидела там, сжавшись в углу, почти сутки, пока Всевидящий не оправдал своё прозвище. Дух как раз игрался с магическими амулетами, вызвав в гостиной грозу и каким-то образом материализовав несколько вёртких летучих обезьянок, тут же разбежавшихся по углам. Ох, как же долго потом Лили пришлось выковыривать их оттуда, наугад стуча разрядами по ковру! В общем, фобия есть фобия, и от неё никуда не деться при всём желании – даже дьявольски хитрые рубежи защиты не помогут. Всевидящий, как специалист самой широкой направленности, умудрился не переломать ноги в капканах, мило побеседовал с духом и вежливо велел ему убираться вон. Но теперь, после того как она гордо удалилась из пентхауса босса, в тысячный раз поклявшись завязать с опасной работой, просить его о подстраховке было как-то неудобно. Да и в себе чародейка не сомневалась: хоть ей и пришлось покинуть академию после одного трагического случая, да и практиковаться в магии возможности не имелось, всё же теорию она знала отлично. Оставалось только набрать код на дверях лаборатории, подождать, пока отключатся все контуры сигнализации, натянуть скрипучие перчатки, марлевую повязку и приступить. Лили всегда начинала с раскладывания инструментов. Это напоминало ей почти забытое ощущение порядка и контроля над событиями. С тех пор, как всё полетело к чертям, чем только не пыталась её достать привередливая судьба — к счастью, во время вскрытия лишь Лили орудовала щипцами, пилками и резцами. Стороннему наблюдателю эти инструменты могли показаться орудиями маньяка, но только не посвящённым знатокам. На самом же деле это был скромный, даже в чём-то любительский набор хирурга. Лили доводилось видеть приспособления для пыток в действии, а однажды испытать на себе, и по сравнению с ними её инструменты казались игрушечным столовым набором для кукольного домика. Сам же виновник торжества, так называемый «любопытный образец», похоже, был телепортирован на операционный стол прямо из своего саркофага – вместе с клубами паутины и погребальными одеждами. Аккуратно откинув щипцами чуть ли не рассыпающиеся в пыль лохмотья и сложив в отдельный поддон, Лили щёлкнула пальцами, пробудив автоматическое перо. Этот полезнейший продукт магического прогресса позволял вести записи силой мысли, не отвлекаясь от дел. Под саваном обнаружился прекрасный доспех с лёгкими матово поблёскивающими пластинами и изысканной гравировкой в виде старинных темерских гербов и надписей. Магичка с благоговением стряхнула с него пыль мягкой щёточкой, а потом, будто опомнившись, одобрительно цокнула языком и потянулась за спектровизором. Пришлось немало помучиться с настройками и фокусировкой, прежде чем удалось прочитать изрядно повреждённые буквы. «Лилии расцветут в полночь, сразу после того, как затянется петля на шее последнего свидетеля». Интригующе. Чародейка машинально приказала перу занести фразу в протокол вскрытия, но, немного подумав, велела переписать её более крупным шрифтом. Надо будет внести в очередной дневник, очень уж здорово звучит. Примерно через пару часов доспех торжественно покоился в вакуумной ячейке, а Лили уже вовсю составляла отчёт. Органы и ткани сохранились отлично, хотя забальзамированы не были – всё-таки Замия постаралась, подобрав действительно занятный экземпляр. У Всевидящего в таких делах ужасающе не хватало вкуса, и обычно Лили приходилось довольствоваться тем, что оставалось после студентов медфака Академии. Ещё через час был готов срез кости, а с помощью него установлен приблизительный возраст тела и период жизни. По всем признакам выходило, что оно пролежало в склепе больше шестисот лет. Причина смерти выяснилась легко, и Лили даже приказала перу описать её на отдельном листе, чтобы выделить из прочих результатов. Печень увеличена – злоупотреблял покойничек, это точно. Лёгкие вообще на губку похожи, чёрные и раздувшиеся. Хотя кто не курил в те тёмные времена? Это сейчас за продажу табачной дряни можно запросто оказаться за решёткой, а тогда люди ещё как-то не задумывались о пагубных последствиях подобных вещей – других проблем хватало. Чародейку исподтишка начинало мучить любопытство: очень уж хотелось узнать побольше о жизни этого человека. Кроме доспеха, на теле обнаружились пряжки, заклёпки и тяжеленный медальон, а изнутри даже удалось извлечь наконечник стрелы, по-видимому, долгое время находившийся в ещё живых тканях. Лили не удержалась и над каждым предметом прошептала короткий заговор, при должном везении способный помочь узнать маленький кусочек их истории. Она давно не практиковала магию и не надеялась на хоть какой-нибудь эффект, однако воздух вдруг наполнился отчётливым шипением и непонятными шорохами. Лили поняла, ЧТО произошло, только когда все предметы в лаборатории неожиданно задрожали и повисли в воздухе. Со звоном полопались реторты, врезаясь в стены, пока магичка судорожно пыталась набрать код на двери трясущимися руками. Пробуждённый дух рвал и метал в прямом смысле слов: по тесной комнате от стены к стене со страшной скоростью носились хирургические лезвия, щипцы, пряжки, громыхали, неуклюже переворачиваясь, поддоны. С пронзительным свистом и стуком в сантиметре от головы Лили от двери отскочил наконечник стрелы. Замок мелодично пискнул, толстая металлическая заслонка отъехала в сторону, и очень вовремя: едва Лили прошмыгнула в открывшийся проём, следом за ней в пол вонзился весь хирургический набор. Сработала сигнализация, потом ещё одна, жутким воем разразилась сирена, а внутри лаборатории проскочили, злобно шипя, разряды. Магичка с силой захлопнула за собой дверь, но призрак не угомонился: из гостиной послышался звон лопающихся плафонов. Ворвавшись туда, Лили стала свидетельницей уничтожения аквариума, в который со всего маху влетело несколько стульев. Следом со стен посыпалась коллекция старинного фарфора, так и норовя разбиться о макушку хозяйки. Но это всё были цветочки! Когда стена, смежная с лабораторией, зазмеилась красноречивыми трещинами, Лили поняла, что самое страшное только начинается! Она рванулась к ближайшему укрытию, коим являлся огромный стеллаж с дневниками – вряд ли призраку оказалось бы под силу его поднять. Магичка едва добралась до середины комнаты, уворачиваясь от кувыркающейся в воздухе мебели, как вдруг окно отчётливо захрустело. Стекло величиной во всю стену вспучилось и брызнуло ливнем осколков, всадившихся в щёку и рефлекторно поднятые руки. Духу потребовалась передышка, и Лили воспользовалась этим, опрометью кинувшись в прихожую. Привычка обезвреживать ловушки по возвращении домой спасла ей жизнь: не будь жадные пасти капканов сомкнутыми, чародейка дорого бы поплатилась за свою паранойю. Её взгляд упал на мерно жужжащий мегаскоп. О, как в эту секунду она благословляла Всевидящего, настоявшего на постоянной магической связи! Чародейка принялась что было сил стучать ладонями по камням, оставляя на них кровавые следы. Судя по звукам из гостиной, дух уже выдернул хирургический набор из пола и теперь вслепую пытался изрешетить каждый миллиметр гостиной. Пространство внутри мегаскопа наполнилось синим светом и загудело, когда в прихожую смертоносной лавиной влетели осколки стекла. Лили просунула голову внутрь прибора и что было сил заверещала: — Зами-и-и-я-а-а-а-а-а-а!