Выстрел вслепую

      Сложно описать все то, что ты чувствуешь к человеку, который находится с тобой. Но, мне кажется, если я промолчу еще хоть день – весь бардак в моей голове переключится на тех, кто обо мне заботится. Обещаю, что перестану заикаться на каждом слове, в попытках признаться в том, что уже давно горит. Мне так жарко, когда ты рядом и так холодно, когда тебя нет.       Наступили вечные холода. Тебя нигде нет.       Не хочу говорить, что люблю тебя. Если быть честным, то это слово давно потеряло свое глубокое и искреннее значение, потому что, по сути, произносят его даже те, кто ничего не ощущает. И это то, чего я боюсь: узнать, что ты говорил мне об этом, но ничего не чувствовал.       Я хочу рассказать тебе о том, что произошло со мной, когда ты вошел в мою жизнь. Размеренными шагами продвигался все ближе, не закрыв дверь и не включив свет, на ощупь. Ветер дул, превращаясь в смерч, разносил все вокруг, уничтожал, и я старался собрать осколки тарелок, которые ты разбивал. Но ты лишь вновь разбрасывал их, повторяя, чтобы я больше никогда не лез в твою жизнь. — Как далеко все могло зайти? Я имею в виду, это ведь не было серьезным, — пытаюсь отдышаться я, держась за порезанный осколком палец. — Кого ты из себя возомнил? — ты чертовски пьян. — Считаешь, что можешь лезть туда, куда тебе дорога закрыта? Да пошел ты, мальчик. — В тебе говорит алкоголь, Луи. — Во мне говорит ярость и вся ненависть к тебе! Ты думаешь, что можешь просто так приходить ко мне домой и выгонять ее. Ты не защитник мне, а теперь я уйду, потому что ты такой отвратительный, — подходишь ближе, и на секунду мне кажется, что ты ударишь меня. Но ничего не происходит, просто берешь тарелку и кидаешь ее в стену. — Больше никогда, слышишь, никогда не приближайся ко мне.       Из меня плохой рассказчик, отвратительный автор, но я точно знаю, что чувствую к тебе. Бесконечность. Ты ведь знаешь, что в круговороте реальности часто упускается самое важное? Но пока я был с тобой, все, что казалось важным, уходило на второй план. Моя ладонь в твоей руке.       Может, мы улетим? — Не противно? — спрашиваю я, наивно предполагая, что ты не слышал. — Что? — переспрашиваешь ты, удивленно глядя мне в глаза. Словно между нами нет цепей и оков, словно нет ни прошлого, ни настоящего — только этот момент, когда я вижу тебя. — Не противно находиться рядом со мной? — Ты все еще злишься? — спрашиваешь ты, и я замолкаю. Почему я должен злиться на него, если сам во всем виноват?       Это чувство может поднять меня выше облаков, опустить невозможно низко, прибить к скалам и также легко выбраться из них. Оно настолько сильное, что у меня не осталось возможности бороться с ним, я лишь растворяюсь. Медленно. Словно так и было задумано: ты и я – мы здесь вдвоем, но вокруг так много людей. И, обычно я чувствую себя одиноким настолько, что хочется убраться из всех жизней людей, которые знают меня. Ластиком стереть с их страниц свою личность и вздохнуть полной грудью, потому что никто не знает, кто я. Никто не пытается меня найти.       Но, позволь мне задать вопрос. Будет ли у тебя ощущение пустоты, когда ты забудешь меня? — Ты никогда не влюблялся? – ты, кажется, действительно удивлен. Отрицательно мотаю головой. – Почему? — Я в это не верю. В мире есть столько всего, чего я хочу попробовать, и тратить время на вымышленные чувства — не имеет никакого смысла. Просто когда-то человек сказал, что все обязаны кого-то полюбить, и они подыграли. Они позволили внушить себе это. — Глупость, - ты расстроен или снова злишься? Никак не могу понять. — Любить кого-то до боли в груди – волшебное чувство. — Зачем идти на то, что заранее разрушено? Когда ты влюбляешься, уже знаешь, что умрешь от этого. Тебя бросает и тебе плохо, так ведь бывает? — Не всегда, — растерянно блуждаешь глазами по столу, видимо, решая, чем подчеркнуть понравившуюся запись в книге: ручкой, маркером или карандашом. Удивительно, как такие незначительные вещи могут казаться такими важными. — Сколько у тебя было девушек? — Три. — И всех любил? – смеюсь над твоей наивностью, и ты обиженно опускаешь глаза в книгу. — Типа того. — Ты не мог любить троих, понимаешь? Нельзя чувствовать одно и тоже к разным людям. Это как одежда: если она не твоего размера — не подойдет.       Вздыхаешь и возвращаешься к чтению.       Звезды в моей вселенной царапают легкие, пробираются в вены, заполняя кровь своим присутствием. Невозможно приятная боль во всем организме, когда ты прикасаешься, позволяя мне чувствовать тебя.       Интересно, если все несчастные одновременно поднимут глаза к небу, хватит ли для них там звезд? И нужно ли им падать так же, как упали эти люди, только для того, чтобы чье-то желание исполнилось? Вопросов стало так много с прошлого месяца, а завтра их станет еще больше.       Не знаю, что это за чувство, но я постоянно хочу к тебе. Просто смотреть, как завариваешь кофе, медленно размешивая горячий напиток, осознавая, что никто не делает это так же прекрасно, как ты. Ты наслаждался ароматом, вдыхая его, а я задерживал дыхание. Наивно пологая, что, если перестану дышать – время остановится, и мы сможем продлить то, что так сильно хочет искалечить нас. — Это безумие! — кричу я, сильнее впиваясь пальцами в тебя. Я вижу, как ты счастлив здесь, всматриваешься вперед, сидя на обрыве.       Все это может выглядеть небезопасно, скажете вы, но я возражу. Все, что связано с ним, с его руками и действиями — безопасно и желаемо мной. — Тебе страшно? — ты смотришь на меня, а в моей голове рождается идеальный ответ. — Мне страшно потерять тебя.       Все быстро меняется вокруг меня, и глубина, которая расстилается подо мной, уже перестает быть такой бездонной, как показалось сначала. Самое глубокое, что сейчас есть – это мои чувства к Луи. Не пытайтесь понять их, уверяю вас, будет недостаточно воздуха, чтобы всплыть на поверхность. Я поцеловал его. Он поцеловал меня в ответ. Мир был таким правильным в этот момент.       Месяц назад я потерял тебя. Даже представить себе не мог, что от вчера до сегодня может пройти так много времени, ведь где-то на второй минуте я вновь устал считать. Я устал от всего за какие-то две минуты, и, как ты думаешь, что стало со мной за тридцать дней?       Я не знаю, кем ты был для меня: любовь или влюбленностью, о которой так упорно твердил когда-то. Я не знаю, как точно описать это чувство, ведь не до конца уверен, что происходит внутри меня. Там, скорее всего, разорвались все звезды, уничтожая все на своем пути.       Я бы хотел дать тебе всё, чего ты хочешь. Правда. Но ничего нет. Всё сломано.       Эрнст Хемингуэй как-то сказал, что, когда что-то кончается в жизни, будь то плохое или хорошее, остаётся пустота. Но пустота, оставшаяся после плохого, заполняется сама собой. Пустоту же после хорошего можно заполнить, только отыскав что-то лучшее. И мне становится не по себе при осознании того, что, возможно, я никогда не смогу найти кого-то лучше. Лучше твоих рассказов, смеха, взгляда, голоса, восприятия этого мира и принятия того, что можно.       Месяц назад я потерял что-то в себе. Это лежит вместе с осколками на самом дне и мешает мне дышать. Я начинаю думать, что в мире не так светло, как казалось раньше. Словно яркость всего уменьшилась в два раза, и вокруг теперь так темно.       Помнишь, ты спрашивал, страшно ли мне.       Да. Тысяча раз да. Мне невыносимо страшно.       Страшно думать о том, что придет мне в голову завтра. Страшно понимать, что ты где-то там, просыпаешься без меня. Но еще страшнее осознавать, что я здесь без тебя. — Ты ведь обещал мне, Луи.       Вдох. — Это была ошибка. Ничего особенного. Все люди совершают ошибки.       Выдох. — Твой голос дрожит. — Ты думаешь, что ты всегда прав? Думаешь, что можешь так легко все взять под свой контроль, словно никого вокруг нет? Очнись, черт возьми, — я вижу панику в твоих глазах, вижу, как дрожат твои руки. – Этот мир не сделан специально для тебя. Никто. Никогда. Не будет потыкать твоим нелепым прихотям и глупой вере в непонятную жизнь без правил. — Я ничего не понимаю, пожалуйста, поговори со мной.       Мне хочется, чтобы ты посмотрел на меня и успокоился. Ты вновь пьян, как тогда, когда я последний раз собирал осколки. Сейчас ты так далеко и мне кажется, что пройдет слишком много времени прежде, чем я опять смогу коснуться тебя. — Помнишь, ты говорил, что не веришь во всю эту чушь между людьми? Ну, и что ты скажешь сейчас? Это по-прежнему игра, придуманная кем-то, или же ты сам позволил себе внушить это?       Ощущение, будто я сижу в темном углу комнаты, а ты стоишь в дверях, нацелив дуло пистолета на меня. И ты с легкостью стреляешь. Выстрел за выстрелом. Это хорошо отрепетированный сценарий, знаю, что ты давно спланировал свой уход. Всегда хотел оставлять за собой последнее слово, показывать, что тебе все по плечу и даже урагану не остановить тебя, если ты идешь к цели. Но чего ты пытаешься добиться, уничтожая во мне, что еще пытается жить? — Больше никогда, слышишь, никогда не приближайся ко мне.       Я знаю, что, однажды, я вовсе забуду все эти события, потому что они сотрутся вместе с прошлым. Открою для себя что-то новое, может, даже вновь могу доверять, найду то, что смогу полюбить всем сердцем и, наверное, даже смогу назвать себя счастливее.       Я знаю, что ты будешь таким же. Всегда уязвимым и всегда слишком эмоциональным, но отчаянно скрывая это. Будешь наслаждаться жизнью, пить вино и не смотреть назад, потому что в этом нет смысла.       И я забуду. Забуду все то, что сейчас режет на живую, заставляя чувствовать все то, что впоследствии останется лишь шрамами под кожей. Ирония, только и всего: каждый день кто-то чувствует это, а мне кажется, что я не справлюсь. С твоим уходом все стало таким непонятным, чужим для меня, и я стараюсь привыкнуть.       Я могу забыть тебя завтра, но, если честно, лучше бы не вспоминал тебе еще вчера.       Ты — главный во мне брак. И мне нужно смириться с тем, что этот изъян останется со мной до конца.