Мотыльки летят на свет

Тусклый свет комнаты, освещенной звездным небосводом и ещё совсем маленьким месяцем, привлекал бабочек и — сбежавших с холодной ночной улицы — мотыльков, танцующих в вальсе над одинокой свечой у постели. Казалось, волшебство этой квартиры ничто не может нарушить, ничто, даже этот едва слышный шепот, окутывающий собой, теперь уж, голубой воздух: — Не устану к тебе прикасаться, Гарри. — А я — к тебе. — Никогда? — Никогда. Бокал вина, стоящий у постели, резко оказался в молочных руках Луи, и он улыбнулся, протягивая его Гарри, который, поймав взглядом над собой бабочку, попытался коснуться её пальцем, но та, испугавшись возможной смерти, прильнула к потолку, оставляя за собой пустой шлейф. — Они меня боятся. — Парень холодно вздохнул, принимая в свою руку бокал терпкого напитка и делая одинокий глоток. — Может, им просто не нравится темнота? — Я бы мог дать им свет, коснувшись тебя, конечно. — Возможно, так и есть, но они глупы. Губы Луи коснулись бледной ключицы его возлюбленного, и тела обоих загорелись голубым цветом, а вены, спрятанные под кожей, налились ярким-ярким огоньком, каким, кажется, окрасилась кровь, багровая и с привкусом железа, теперь уж, не имевшая смысла — сейчас, когда два предназначенных друг другу человека утопали в правильных чувствах. И мотылёк, увидев свет, внезапно ставший для него наркотиком, попытался коснуться крылом груди Гарри, где сердце озарилось голубым фейерверком, но, к сожалению, или, может, к счастью, он был напуган Луи, который считает неуместным, чтобы кто-то ещё упивался светом его родственной души. И Гарри был не против, позволяя Луи себя любить и вспоминая, как их тела впервые соприкоснулись, неловко, долгожданно и ярко.

***

— Кажется, я нашёл тебя, — произнёс старший из них, когда младший, пробиваясь сквозь толпу, неловко коснулся его руки. — Я слишком долго тебя ждал, — так же быстро и так же на одном дыхание ответил другой, замечая, как — по-прежнему находящиеся в контакте — ладони все ярче и ярче загорались голубым цветом. Кто же знал, что в обычном людном месте можно встретить свою истинную любовь.

***

Они были знакомы всего два дня, но это не имело смысла, ведь эти два дня, проведённые вместе, были самими счастливыми в их жизни, и оба не могли насладиться соприкосновением тел. Голубые искры под кожей напоминали небосвод, а ощущение изменения цвета вен было подобно соприкосновению губ с лепестками роз. И влюбленные правда пытались не умереть.

***

— Аккуратнее, я сейчас разолью вино, — прошептал Гарри, ощущая, как Томлинсон пытался завалить его на постель, но тот не поймал в свои сети тихий голос, позволяя бокалу соприкоснуться с белоснежными простынями, а вину создать свою абстрактную картину, не имеющую ровных контуров. — Чертов Луи, ты такой- Но слова так и не коснулись атмосферы, царившей вокруг, старший, улыбнувшись бабочкам и проворным мотылькам, наклонился и поцеловал своего возлюбленного, ощущая на языке вкус алкоголя — то ли от терпкого напитка, то ли от головокружительных чувств — все казалось слишком расплывчатым, потому что — загоревшиеся ярким голубым огнём — руки притянули Луи ближе к себе, окончательно лишая обоих ненужного воздуха. — Целуй меня, — жалобно прошептал Гарри, как только губы Луи перешли на его шею, — целуй меня, пока твои губы не устанут, целуй, пожалуйста, не останавливаясь. — Никогда. Артерия на шее Гарри пропускала через себя миллион и одну тысячу голубых разрядов, и каждый из них Луи пытался ловить языком, слыша, как его родственная душа задыхается от тихих стонов и просьб. Луи подумал, что под ним лежит самый настоящий космос, и улыбнулся, потому что так оно и было. — Лу? — Гарри? — Я хочу, чтобы ты любил меня, пожалуйста. И больше Томлинсону не понадобилось слов. Он, оставив легкий поцелуй на теле своего возлюбленного, позволил тому лишить себя одежды, после чего сделал это сам. Что вы знаете о любви? Ничего, если вы никогда не были мальчиками с голубыми венами и сердцами, потому что то, как один из них любил другого, не сравнится ни с чем. Гарри задыхался от каждого поцелуя, коснувшегося его тела; задыхался от того, как приятно волосы Луи щекотали его грудь; задыхался от той нежности, с какой Томлинсон обращался с его телом; задыхался от того, как приятно было ощущать в себе свою родственную душу; задыхался от того, с какой силой огоньки проползали по их венам, утопая в страсти. Это был их первый раз, и они запомнят его навсегда, ведь неловко было каждую секунду отгонять от себя мотыльков, которые любят огоньки также сильно, как и эти мальчики любят друг друга.

***

— Гарри, — прошептал Луи, когда они молча лежали, смотря в потолок и вновь держа в руках бокалы. — Лу? — Не лишай меня света. Никогда. — Никогда, обещаю.