Пьяные мужчины. Трезвая женщина.

В одном из закоулков ночного Токио красно-желтым светом отливала неоновая вывеска с надписью на иноземном языке: «Bar Kimura». Хотя иноземным он был только для двоих местных посетителей, а светловолосому мужчине, прожившему в стране восходящего солнца несколько месяцев, но продолжающему думать на английском, язык был родным, и поэтому время, проведенное в Японии, было веселым и запоминающимся. Каких только надписей и словосочетаний он тут не видел. — Бармен-сан, налей-ка мне еще рюмашечку! — заплетающимся языком, произнес гость столицы. — Хайд… Э-э… То есть, я хотела сказать, Рене-сан, это не рюмашечка, — пытаясь скрыть свой очередной прокол, протараторила девушка. — Это бокал. Рене-сан, неужели знание японского притупляется от выпитого Вами алкоголя? Хотелось ответить что-то колкое на заявление наглой толстушки, но мозг отказывался воспринимать, перерабатывать и вещать какие-либо колкости. Тем более мозг отказывался переводить слова с одного языка на другой. Поэтому решив, что наигранно-обиженного взгляда будет вполне достаточно, Хайда вновь перевел взгляд на бармена, прося его налить то, что он пил до этого. На удивление отключаться от n-ого выпитого бокала, а может все же рюмашечки, мужчина не собирался. Хиёри же была единственным трезвым человеком в компании собравшихся пьянчужек. Переводя взгляд то на свалившегося на её голову пару месяцев назад партнера, то на своего уважаемого семпая, в ее голову пришло осознание, что пить полицейскому и террористу в одном месте и за одним столом Министерством не рекомендуется. — Тачибана-семпай, может пора закругляться? — спросила она, попробовав разрушить гнетущую атмосферу вокруг брюнета и свести «общение» мужчин друг с другом на нет. — Вам же завтра рано вставать. Ну, знаете, работа и все такое. «Видеть семпая пьяным так не привычно». — Хиёри-ик… — Ба-х-ха! Хиёко, ты теперь не Хиёко, а Хиёрик! — падая со стула, смеялся Клаус. «А вот вид ржущего Хайда-сан вполне привычен», — в мыслях буркнула невольная девушка. — Семпай, кажется, Вам… — На конфетку, — протягивая очередной леденец, произнес Тачибана. Обреченно вздохнув, Хиёри уже тянулась за сладостью, как вдруг что-то, а вернее кто-то, притянул её к себе. — Слушай, полицейский-сан, харэ её откармливать, — громче, чем полгалось проговорил Хайда, с силой сжимая то груди девушки, то ее бёдра. — Посмотри только, какая тушка вымахала! «Хайда-сан, Вы ужасны!» — И это миниатюрная, покладистая японочка? С кривыми ножками и нулевым размером? Хиёко, — повернув Курусу к себе и сделав самое серьёзное лицо, на которое был способен в нынешнем состоянии, блондин начал говорить с мертвецки-устрашающей интонацией: — ты — убийца! «Ч-что? Я…» — Убийца стереотипов! Бах-ха-ха! — прокричал иностранец, и принялся за очередную рюмашечку/бокал, которую без эмоциональный бармен налил ему секундой ранее. «Хайда-сан! Да как Вы могли такое, да при семпае?! Как же стыдно. Может семпай не видел?..» Красная, как сочный помидор, от кончиков пальцев до мочек ушей, девушка начала медленно оборачиваться… «О, Ками-сама, помоги!» — Курусу Хиёри. — Д-да! — не понятно зачем, встав в стойку смирно и отдав честь, произнесла обладательница пышных форм. — Как офицеру японской полиции, тебе должно быть стыдно. Такое обращение к собственной персоне непростительно. Ик… — произнес Тачибана. Но не выдержав столь долгой поучительной фразы, долгой и сложной она показалась из-за пьяного состояния, ему нечаянно пришлось закончить фразу смущающим иком. — П-простите меня, семпай! Такого больше не повториться! Как офицер японской полиции, как японка и просто, как женщина, я обещ… — Это кто там же-женщина? — вставая из-за барной стойки, пробормотал иностранец. Сердечко молоденькой девушки пропустило удар, догадываясь о том, что мог ляпнуть её недо-напарник. За долю секунды подлетев к блондину, она закрыла его рот ладошкой, глупо хихикая и приказывая глазу не дергаться. Но мужчина есть мужчина. Даже в пьяном, полуобморочном состоянии. Будучи сильнее Хиёри, хрупкая ладошка не стала для Хайды непреодолимым препятствием, а заплетающийся язык и пьяный мозг отчаянно хотели просветить надоедливого и раздражающего своей правильностью полицейского, что он больше не единственный представитель сильной половины человечества, с которым у пышногрудой девчушки доверительные отношения. — Не ври, Хиёко, я проверял. Никакая ты не женщина. Или ты все же сомневаешься в моём благородстве и джен-джент… Тьфу. Джен-тель-мен-стве? — проговорив по слогам сложное слово, и скорчив недовольную рожицу, проговорил Хайда. — Хиёри, неужели?.. — Нет! Тачибана-семпай, всё было совсем не так, как Вы подумали! Я-я… Для меня только семпай!.. — Ну-ну, Хиёко, подумаешь, спали в одной постели. Ну, подумаешь, голыми. Это женщиной тебя еще не делает. Но, если ты, конечно, захочешь, я не против приоткрыть тебе дверь во взрослый мир. «Ваа… Хайда-сан, не смейте говорить такие вещи, еще и при семпае! Как же стыдно!» — Семпай, послушайте, Хайда-сан просто пьян! Нельзя верить пьяным, Вы ведь это должны хорошо понимать! Сколько повидали за службу алкогольных выдумщиков… Ха-ха-ха… Непонятно откуда взявшаяся бутылка со звоном ударилась об столешницу барной стойки. Тачибана поудобнее уселся на высокий стул и сложил руки в замок перед своим лицом, бормоча что-то не членораздельное. — Офицер Курусу… Мне так жаль… Не доглядел…. — Семпай, может все же хватит на сегодня? — примирительно-вежливо сказала Хиёри, искоса поглядывая на литровую бутылку какого-то неизвестного ей алкоголя. Представив, какое ужасное состояние будет у мужчины утром и, как это может повлиять на его карьеру, девушка потянулась к бутылке, в надежде вернуть её бармену и отменить заказ. Всё-таки, они её ещё не открыли. Большая, теплая ладонь мужчины накрыла её маленькую ладошку, не позволяя свершить задуманное. — Хиёри, прости меня. Я был так занят работой, что совсем не уделял тебе должного внимания. — С-семпай, Вы не должны… — краснея и предаваясь розовым мечтам, произнесла Курусу. «Неужели… Спустя столько лет… Тачибана-семпай…» Со скучающим видом, наблюдая за столь тошнотворно-миленькой сценой, Хайда выхватил у парочки бутылку и приобнял девушку за плечи, по большей степени для того чтобы не упасть, а не для того, чтобы позлить брюнета, и с наглой ухмылкой произнес: — Ну, так может, господин недоглядевший, по рюмашечке? Кто дольше продержится, тот и будет просвещать нашу Хиёко в мир взрослых удовольствий-ик… — откупоривая бутылку и наливая в чистые стаканы странного происхождения. То, что это были именно стаканы, Хайда не сомневался. — Хайда-сан! Убрав руку наглого иностранца с плеча своей подопечной и отодвинув девушку в сторону, так что бы она оказалась не посередине между ними, а сбоку, полицейский принял вызов и взял в руки предложенный стакан с алкоголем. — Клаус Хайда, ты пожалеешь, что приехал в эту страну. — Да-да, офицер Тачибана. Просверлив друг друга недобрыми взглядами, мужчины опрокинули стаканы и почувствовали, как по горлу начала стекать обжигающая жидкость. «Неужели семпай догадался о Хайде-сан?» Подумала девушка и в туже секунду, как в замедленной съёмке, перед её глазами двое взрослых мужчин упали со стульев. И причина этого была в выпитых за сегодняшний вечер высокоградусных напитков. — Эм… Хайда-сан?.. Тачибана-семпай?.. Курусу поочерёдно потрясла обоих за плечи и? поняв, что ничего, кроме утренних лучей не пробудит этих двоих, уселась за свой стул, попросив бармена вызвать такси. — Кстати, Бармен-сан, а что Вы наливали вот этому, — начала она, небрежно указав на блондина, — что даже такой алкогольный аллергик смог протянуть целый вечер? Что-что, а n-ое количество выпитых иностранцем бокалов не давало покоя рыжеволосой головке молодого офицера. — Боюсь, я не могу ответить на этот вопрос полицейскому. — А если мы забудем о том, что я полицейский? — Кхм… Я просто был наслышан о проблеме иностранного господина и решил, чтобы ваши посиделки не закончились через пару минут после начала, разбавлять алкоголь господина в пропорции 1 к 3. Как бармен я повёл себя не достойно, но как человек… — А-а… — Кстати, о споре между Вашими друзьями. Кто же всё-таки будет Вас просвещать? — покраснев от смущения, но всё с таким же без эмоциональным лицом, поинтересовался мужчина. — Бармен-сан! Это сексуальное домогательство! — Но все же...