Отражение

Он слишком идеален. Этот мир, недоступный другим прекрасен настолько, что уходить отсюда не хочется. Столько воспоминаний, мечт, грёз скопились здесь, оцепив тело фиолетовокрового мученика. Да. Именно мученика. Фиолетовая вязкая кровь струйками стекала по человеческим и тролльим скелетам, в костях которых проросли розы цветов их когда-то горячей крови. Тысячи. Нет, миллионы роз казалось, смотрели на мима, стоявшего посреди зеркального пола. Каждая роза, казалось, жила жизнью мёртвого тролля, на скелете которого она росла. Все взгляды были устремлены на Курлоза. Взгляд полный укора и немного восхищения, страха, с которым смотрели на него убитые им же. Не передаваемое ощущение. Шаг вперёд и зал взорвался громкими овацмями, прозвучавшими откуда-то из-за чёрных непроницаемых ширм. Звуки аплодисментов — прекраснейшей из моментов. Как будто ты ступаешь туда, где ещё вообще никого не было. Ты первый, кто увидел этот мир. Ну разве это не гребаные чудеса? Зашитый рот позволяет держать свои мысли в себе, даёт возможность размышлять, думать, быть настоящим мыслителем, не неся свои идеи в общество. Никому не рассказывай то, о чем думаешь, если не хочешь быть осмеянным. И легче это сделать немому. Под аккомпанемент этих аплодисментов Макара шёл босыми ногами по зеркалу, ощущая как холодное стекло приятно обдает холодом ступни. И это было не отражение под ним. Это Курлоз из зазеркалья шагал по зеркальному потолку. Его кожа была твёрдой и холодной; он не пускал Курлоза идущего по полу в свой мир. А может он все же захочет это сделать? Костяные руки скелетов начали двигаться, приставляя палец к зубам, призывая невидимых зрителей к тишине. Аплодисменты смолкли, оставив Курлоза наедине с самим собой в буквальном смысле. Макара остановился у скелета, из ушей которого росли оливковые розы. Кости со скрежетом поднялись к ушам, закрывая их и падая на колени, изображая агонию. Обладателя оливковой крови Курлоз не убивал, но этот тролль занимал особое место в сердце Куроза и оглох по его вине. Со стуком маленькие кусочки костей начали падать на зеркальную поверхность, и вскоре только груда обломков лежала на полу. За ногу ухватилась чья-то холодная рука. Отражения под собой фиолетовокровый больше не наблюдал, а это значит то, что его второе Я вылезло из зеркала и вцепилось в щиколотку Курлоза. Вырвав ногу из цепких пальцев, Макара обернулся, смотря на то, как его точная копия по грудь вылезла из зеркального пола и сейчас с безразличием смотрела на второго. Они не знали, кто из них копия, а кто настоящий. Кажется, оба тролля были холодными, как будто мёртвыми. И вот уже оба Макары стояли друг напротив друга. Мир вокруг как будто поплыл, ширмы стекли вниз, превращаясь в чёрные и белые квадраты, образуя шахматную доску. Скелеты троллей разбежались по своим полям. Низшекровные встали на чёрные квадраты, а высшекровные на белые, оставив двух троллей стоять друг напротив друга. Курлоз выставил руку вперёд, но его отражение сделала то же самое, и их ладони встретились. Оба совершали те же действия. Теперь это было похоже на игру. Теперь зеркало разделяло их вертикально. А что если это зеркало разбить? Не получится. Отражение помешает. И обмануть его нельзя. Скелеты побежали друг на друга, сталкиваясь в ожесточённой схватке, обходя стоящих троллей стороной. Кости рассыпались, пока Курлоз и его копия синхронно танцевали, не уступая друг другу. Безумный танец стал замедляться. Грациозные движения танцоров не прекращались. Вскоре они просто прыгали по костям, царапаясь о шипы, но продолжая подпрыгивать и снова прикасаться друг к другу. "Мы одинаковы. Тебе не победить меня." Не важно, чей это был голос. Оба Курлоза запутались и забыли кто из них отражение, а кто сделан из настоящей плоти. И узнать это было просто. По лицу Курлоза, который был сделан из живой плоти поползли царапины, переходящие на горло и заставляющие кровь хлестать из ран. Но даже это не прекращало этих странных движений. Пока Курлоз не упал замертво они продолжали в беспамятстве танцевать. Теперь отражение займёт его место, а на смену этому отражению придет другое и так пока розы не завянут в скелетах. И опять этот зал со скелетами и теперь уже двумя фигурами по середине. Она чуть пониже, вторая повыше. Они держались за руки и больше не страдали. Теперь оливковые и фиолетовые розы создавали заросоль. Теперь будет другой Курлоз.