Выхода не будет

Саша со злостью пнул снег, понимая свою беспомощность и бесполезность. Чёрт, как же больно! Она снова выгнала его, уже второй раз за месяц. И за что? За его музыку! Она не поддерживает его, не хочет, чтобы он репетировал со своей группой… Как тяжело! Постоянные недопонимания… А он ведь её любит, любит до сих пор! Саша чуть не заорал в голос, так больно и пусто вдруг стало внутри. Нервным движением Васильев расстегнул молнию куртки, ища сигареты. Вот она, вожделенная пачка! Чиркнуло колёсико зажигалки. Вот чёрт! Кончился газ… Саша чуть не взвыл. Лихорадочно вывернул все карманы, из которых посыпались монеты. Вдруг из-за пазухи выпала фотография. На ней был счастливый Сашка и… она. Со злости Васильев хотел порвать фотографию, но в последний момент бережно разгладил её и убрал обратно за пазуху. Там же он нашёл спички. Жадно закурил, до боли, до одурения наполняя свои лёгкие никотином. Докурил, достал следующую. Постепенно пронизывающий ветер и горький дым выбили из него всю злость. Осталась только обида и ломающая боль. Но Саша продолжал дымить, сжигая сигареты до фильтра. От холода он уже не чувствовал пальцев. Но сигареты кончились… Он видел единственный выход. Заснеженная улица, ещё одна. Поворот налево. Холодный бар, полный больных душ. Стойка, понимающий бармен. Стопка, потом ещё и ещё. Алкоголь грел изнутри, прожигал насквозь. Легче, легче… Но вдруг в его пьяном сознании появилось её лицо. Такое милое, такое родное! Саша протянул руку, но образ исчез. Васильев обессиленно опустил лицо в ладони. Бармен придвинул ему ещё виски… Саша уже не помнил, сколько он выпил. Не помнил, как оказался на улице. Была уже глубокая ночь. Фонарь, аптека… Кто-то тронул Сашу за плечо – сзади стояла разукрашенная девушка с пухлыми губами. Она обняла Васильева и повела за собой. Поняв, что попал в цепкие руки ночной бабочки, Саша оттолкнул её и срывающимся до хрипа голосом закричал: - Пошла вон! Я люблю Сашу! Пошла вон, шлюха! Девушка пожала плечами и села в подъехавшую машину, а Саша, схватившись за голову, застонал. Пьяные ноги подкосились, он оказался в сугробе. Да и пусть! Ему всё равно некуда идти… Холодно, жутко холодно. На душе. Его как будто жёг изнутри огромный кусок льда. Саша лежал на снегу, скривившись от боли, и тихо стонал в тающий от его дыхания снег. Васильев не знал, сколько прошло времени, прежде чем он с трудом поднялся и пошатывающейся походкой отправился в их общую с друзьями квартиру. У них не было собственной студии, поэтому они собирались там. Почему-то про квартиру Саша вспомнил только сейчас. Этот дом находился недалеко. Васильев запустил руку в карман – слава богу, он не потерял ключи. Поднялся на второй этаж, с третьей попытки вставил ключ в замочную скважину и ввалился в прихожую. На кухне горел свет. Морриc, наверное. - Саня, ты опять… Васильев, пошатываясь, вошёл в кухню и примкнул к крану, жадно глотая прохладную воду. Не удержался на ослабших от алкоголя ногах и упал на холодный пол, кашляя и задыхаясь. - Саня, да ты же в стельку… Что на этот раз? Опять Сашка выгнала? Ну ты и накидался, Саня! – озабоченно говорил Моррис, поднимая и усаживая Васильева на стул. - Моррис… Моррис, я Сашу люблю! Ты понимаешь? Сашу! А Саша, она выгнала, она снова выгнала меня! Господи, Моррис, налей мне, налей мне ещё, пожалуйста. Ты же выпьешь со мной, правда? – немного заплетающимся языком проговорил Васильев. Александр Морозов без лишних слов открыл маленький шкафчик, достал оттуда водку и разлил по рюмкам. Оба Саши молча опрокинули их в себя, не закусывая, потом так же молча наполнили по второй. - Саня, послушай… Так не может продолжаться. Она выгоняет тебя не в первый раз. Ты придумай что-нибудь, Саня… Васильев встал, благодарно похлопал Морриса по плечу и отправился в комнату. Запнулся на пороге об матрас, подумав, поднял его и бросил на скрипучую раскладушку, после чего упал сверху. Голова гудела, мысли путались, а он всё твердил её имя. Саша провёл в бреду и беспокойном сне оставшуюся ночь. Проснулся около шести утра и отправился на кухню. Минут пять пил воду из крана, потом открыл холодильник – чёрт, рассол кончился ещё в прошлый раз. Прошлый раз… Это повторяется всё чаще и чаще. Моррис прав – нужно что-то делать. Саша подошёл к приставленному к стене большому зеркалу без рамы. М-да, ну и вид… Ввалившиеся щёки, почти чёрные мешки под глазами, ссадина на скуле, потрескавшиеся губы и безумные, горящие больным отчаянием глаза… Саша болезненно вздохнул и стал искать сигареты. Полупустая пачка валялась под диваном. Васильев сел на подоконник и закурил. Он буквально прокуривал всё, что накопилось. Задыхался от горького дыма, кашлял, щёлкал колесиком зажигалки, торопливо курил. Лишь бы курить. Так боль притупляется… Саша приложил руку к груди и вдруг почувствовал что-то в нагрудном кармане. Фотография… Трясущимися руками он держал эту бесценную память счастливого момента. Так прошло больше часа. Когда у него уже кружилась голова от дыма, Саша неловко спрыгнул с подоконника. Он не пойдёт к ней так… Васильев открыл шкаф, из которого посыпались вещи, и достал чуть помятую чистую белую футболку. Пошёл в ванную и сунул голову под холодный кран. Почистил зубы, умылся. Взял деньги из общей копилки и, не дожидаясь, пока высохнут волосы, выскочил на улицу.

***

Стук в дверь, потом звонок. Он ещё не привык, что они сделали звонок... Александра тихо подошла к двери, слыша его сиплое дыхание. Не выдержала и повернула замок. Вот он, её Саша. Александра почувствовала крепкий, такой привычный запах табака. Васильев поднял на неё впалые глаза, протянул букет её любимых цветов и тихо произнёс: - Я люблю тебя, Саша. - Дурачок… - обнимая Васильева, чуть не расплакалась Александра. – Да у тебя же голова мокрая! На улице мороз, а ты… Проходи скорее, я сейчас… Саша заткнул её нежным поцелуем холодных губ. Нежность, проникающая сквозь одежду, захватывающая дыхание страсть… Светлая комната, кровать, чистые голубые простыни… Учащённое дыхание, его мокрые волосы, раскиданные по подушке, её ароматная кожа... Она не прогнала его, он снова с ней, в одной постели. Крепко обнимает её, слушая биение сердца. Заботливо укрывает её одеялом и целует в лоб. Сколько бы ни было ссор, но ради этого стоит жить. - Я люблю тебя, родная, - прошептал Саша, целуя её в плечо.