Траблы выпускного года

Любопытство — вещь опасная, пусть и занимательная. Конечно, иногда можно засунуть собственное желание узнать что-то для себя неизвестное, особенно, когда это не пестрит перед носом, но СынВан никогда не отличалась спокойствием терпением. Её что, зря маленьким тираном называют на параллели? В общем, возвращаясь к жажде открытий. В очередной раз пролистывая страницы известного порно-сайта (скромницей СынВан никогда не слыла, а парня в ближайшее время не предвиделось), она снова подвисла на тэге «геи». — Итак, СынВанни, готова ли ты потечь от трахающихся мужиков? — Девушка слегка отъехала на стуле от стола и чуть склонила голову набок, словно наблюдала что-то интересное перед своим очаровательным носом. Но экран с кучей неприличных картинок отвечать ей не собирался, а самой СынВан было как-то начхать, когда она перешла по нужному тэгу. — Боже мой, почему у этого парня задница лучше, чем у меня? — пробормотала она уже на первой минуте просмотра, но перематывать не спешила. *** — Как думаешь, чем нужно вдохновиться, чтобы позволить себя поиметь в зад, если у тебя у самого член между ног? — ДжинРи выплёвывает весь сок, который успела набрать в рот, и надрывно кашляет, стуча себя по груди. - Ну, серьёзно? Это жажда, чтобы над тобой доминировали? — У парней хотя бы есть выбор доминировать или быть отдоминированным - прямо все «орудия труда», когда у нас — одни сплошные дыры. — Комментарий СонЁн, у которой настроение с самого утра херовей некуда, заставляет ДжинРи повторно подавиться остатками сока. Она испуганно смотрит на подруг, не понимая, что им не так сделали особи мужского пола. — Кружок циничных сексисток, — фыркает проходящий мимо СеХун, падая на своё место неподалёку. Он выглядит относительно свежо, но нахмуренные брови и недовольно изогнутые губы говорят о том, что он тоже не в восторге был вылезать из-под одеяла. — Не пизди, СеХунни. — СынВан смотрит на него как на несмыслёныша, а потом выдаёт с лукавой улыбкой: — Кстати, с твоей задницей неплохо было бы кого-нибудь седлать, как считаешь? Весь этот спор высосан из пальца, образован на ровном месте почти, и продолжать его не стоит, но СеХун не умеет элегантно уворачиваться от подъёбов. — Судя по твоим рассуждениям, я понимаю, почему ни один парень не захотел тебе присунуть, — будничным тоном говорит СеХун. И он нихрена не умеет подъебывать, хотя на секунду ему кажется, что все удалось: вот как у СынВан лицо покраснело. Получать стулом по башке не особо хочется за такое, но… — Да тебе самому даже парень присунуть не захочет, с твоим-то врожденным долбоебизмом, — говорит СынВан, и СеХун думает, что лучше было бы стулом по голове, чем это, плюс зашедший в класс КёнСу. Несмотря на стандартную «нестандартность», у СеХуна хватает мозгов не отвечать, и вместо этого он идет за КёнСу, садясь перед его партой. — Что мне надо сделать, чтобы эта феминистка прекратила меня доставать? — будничным тоном спрашивает СеХун так, чтобы СынВан было все отлично слышно. — Прекратить нарываться? — в отличие от СеХуна, КёнСу говорит довольно тихо, но таким тоном, будто ему действительно наплевать на все и на СеХуна в частности, и лучше бы он вообще не подходил к нему. — Даже не пытайся доказать мне обратное, у КёнСу есть СонЁн, — как истинная защитница чужих отношений, вставляет свою лепту СынВан, будто это на самом деле звучит остроумно. Только ни КёнСу, ни СонЁн на это не реагируют ровным счетом никак, разве что лицо СонЁн выражает еще большее желание убивать. А вот СеХуна это задевает. Конкретно так задевает, что у него первый раз не хватает слов и воздуха в легких ответить. СеХун выходит из кабинета под смешок СынВан, наплевав на то, что потратил так много сил, чтобы проснуться и прийти сегодня к первому уроку. — Это было грубо. — ДжинРи с жалостью смотрит в сторону СеХуна, пока СынВан старается вспомнить, куда она засунула часть домашнего проекта. — Он же всегда такой — могла бы и не… — Так, стоп. — СынВан упирается ладонями о чужой стол и чуть наклоняет вперёд корпус. — То есть, то, что он соизволил обозвать меня, мягко говоря, непривлекательной для парней — это норма, а я должна в ответ с ним сюсюкаться, как с котёночком? Так, ДжинРи-я? ДжинРи ничего не говорит, только пристыженно рассматривает свои руки: ей хочется помочь, защитить, показать, что ей не всё равно, но… Кому всё это надо? СеХун такого подарка точно не примет. Она бросает ещё один беглый взгляд в сторону своей первой любви и тяжело вздыхает, стараясь не замечать испытывающий взгляд подруги. — Дурочка ты, ДжинРи-я, — негромко произносит СынВан и гладит ту по голове. — Зато не чёрствая, — огрызается едва слышно ДжинРи, убирая чужую руку со своей головы. СынВан только поджимает губы и отходит к ТеМину, одиноко сидящему в ряду у стены. Тот едва заметно ей улыбается и даже с интересом подпирает щёку кулаком, ожидая, пока та усядется по соседству. — Если что, то я думаю, что геями многие из любопытства становятся, тебе так не кажется? — спрашивает он прежде, чем его успевают спросить. — То есть, никакого возвышенного чувства? — СынВан опускает голову ему на плечо, после чего сладко зевает: СеХун, конечно, знатная заноза в заднице, но в плане ранних подъёмов она с ним солидарна. — Ты бы подставился? — Я как-то об этом не думал, — отмахивается ТеМин, стараясь выглядеть как можно естественней. Ещё не хватало, чтобы о неразберихе в его голове знал кто-то, кроме ДжонИна и СуДжон. И то, с последней ещё предстоит выяснить отношения. Или не выяснить — ТеМин пока не понял масштабов своего мужества.  — Если что — я бы не осудила, — подмигивает СынВан, упархивая на своё место. *** СыльГи почти грубо отпихивает от себя СонЁн, когда та по привычке зажимает её в углу. Это неожиданно для них обеих, потому что СонЁн так и замирает удивлённая, глядя на неудавшуюся партнёршу. — Ты чего? — осипшим голосом спрашивает она, впервые не решаясь подойти ближе. — Это ты чего! — скалится СыльГи, и это так не вяжется с её привычным поведением, что почти пугает. — Оставь меня! — СыльГи-я, у тебя что, скоро месячные? — СонЁн обретает привычную саркастичность и складывает руки на груди. – Ну, ты так и скажи — я бы тебя конфетками подзадоривала и… — В пизду твои конфетки! — орёт СыльГи, не заботясь о том, что их могут услышать. Это первый раз, когда заметна их разница в росте: СыльГи расправляет плечи и зло смотрит на бледную подругу, которая на полголовы ниже, чем она. В горле клокочет ярость. — Ты думаешь только о том, чтобы насытиться ощущениями, — чужим голосом говорит она, сдерживая злые слёзы. У неё дрожат руки и жгут ещё свежие с утра порезы на предплечье — ей отчаянно плохо, нет опоры. — Пожалуйста, не трогай меня — твои прикосновения вызывают тошноту. СыльГи уходит прочь из класса, оставляя СонЁн с разбитым самолюбием. Разбито ли её сердце? СонЁн сама не знает, что ответить на этот вопрос. *** Ходить в одних трусах по квартире — сплошное блаженство. Ничто не мешает двигаться, а тряпочка на бёдрах является прекрасной отмазкой, что всё цензурно и не надо тут «ля-ля». Правда, от сквозняков, бывает, мурашки по коже бегают, но это уже дело десятое. ДжонИн сонно чешет бок, плетясь на кухню в надежде отыскать что-нибудь пожевать. И он совсем не ожидает, что его талию обхватят холодные руки с красным маникюром. — У тебя так мило труселя топорщились, когда ты шёл в туалет — раньше не обращала внимание по утрам. Стояк не мешает ходить? — СуДжон урчит в самое ухо, прижимаясь со спины вплотную, да так крепко, что ДжонИн готов поклясться, что чувствует кожей спины твердеющие соски под тонкой тканью его футболки, которую так нагло приватизировали. Сон медленно отступает, позволяя снова думать относительно трезво и краснеть за новый всплеск возбуждения ниже пояса. СуДжон вчера оставалась на ночёвку, потому что родители уехали в гости — вот тебе и объяснение, чего она с утра пораньше к нему прижимается. — Неудобно, когда надо показать хладнокровность, знаешь? — Он улыбается ей через плечо и поглаживает кончиками пальцев тыльную сторону чужих ладоней. — Где ТеМина потеряла? Он же тоже собирался с нами до вечера быть. — Мать просекла, что он прогуливать собрался, так что он ускакал тушить домашний Везувий — её вопли было слышно на всю квартиру, представляешь? — СуДжон ластится к смуглому плечу и следует след в след за топающий вперёд ДжонИном. Плитка на кухне холодная, но им двоим наплевать — уже через пару минут оба с ногами сидят на кухонном диванчике, ожидая, когда завариться рамён. — А у меня вон СеХун психует, — хрипло смеётся ДжонИн, проверяя входящие смс. — Похлеще любой мамы будет. Сегодня вон даже на первый урок пришёл. — Подвиг, — поднимает большой палец руки СуДжон, прежде чем умоститься головой на чужое бедро. — О СеХун — супергерой, не то что мы. ДжонИн на автомате перебирает густые волны волос, которые тёмным океаном обрамляют её извечно бледное лицо и тихонько фыркает. — СуДжонни, ты когда будешь уже нам готовить, а? От рамёна желудок портится, — с этими словами ДжонИн проводит кончиками пальцев по линии челюсти СуДжон. Та вытягивает шею, подставляясь под ласку, а затем притягивает руку парня к своей щеке и преданно заглядывает в ещё сонные влажные глаза напротив. — Это тоже подвиг, а подвиги должны совершать мужчины, — лукаво улыбается она, прикрывая глаза. ДжонИн не в состоянии сказать что-либо против. Он просто наслаждается моментом близости их дружбы, не смея идти дальше в своих мыслях, хотя очень хочется. Сонная нега рушится по сантиметру, но ДжонИн позволяет себе закрыть глаза, и представить, что однажды всё будет по-другому, и он не будет путаться в собственных чувствах и желаниях, когда на его коленях так доверчиво дремлет СуДжон.