Траблы выпускного года

Если кто-то ненавидит понедельники, то для кого-то и среда хуже ада. Проблемам наплевать, какой день недели, верно? Не проконтролируешь свои слова или действия - и всё, иногда и удача не спасёт. ДжонИн смотрит на экран мобильного, проверяя время, после чего оглядывается по сторонам и идёт к соседнему от своего дому. У него есть некоторое подозрение по поводу одной «пропажи», чьё отсутствие в классе заставляет напрячься, и даже тот факт, что он провалил тест по биологии из-за этого, не удивляет. Дверь в подъезд скрипит так же, как и аджошши, который заходит внутрь. ДжонИн вежливо придерживает дверь и заходит следом, и уже через несколько лестничных пролётов находит того, кто заставил его поволноваться. — У маленьких принцесс не должно быть таких красных глаз. — ДжинРи закрывает лицо ладонями и отказывается смотреть на друга. — Серьёзно, ты чего? — ДжонИн обеспокоено присаживается рядом и слегка приобнимает девушку. — Ты сегодня даже в школу не пошла, а ведь кто-то обещал быть отличницей и… — Прекрати, — осипшим от сдерживаемых слёз голосом просит ДжинРи. Отдёргивает подол юбки, успевшей задраться от сидения на ступеньках, и незаметно шмыгает носом — нельзя плакать при посторонних. — Мне до принцессы, как тебе до Белоснежки. — А вот это щас обидно было, — улыбается ДжонИн, убирая руку. Ещё с минуту они сидят молча, с преувеличенным интересом разглядывая серые стены подъезда. Где-то во дворе тормозит машина соседа с пятого этажа (только у его машины так скрипят шины), на лифте на первый этаж спускается бабушка с мелкой собачкой, чью породу ни ДжонИн, ни ДжинРи не смогли вычислить, а из десятой квартиры слышны возмущённые разборки супружеской пары. Жизнь течёт своим чередом, пока ДжонИн снова не поворачивается к подруге, но уже значительно решительнее. — Тебя кто-то обидел? Я могу помочь? Или ты снова страдаешь из-за… — ему не дают договорить: ДжинРи закрывает ему рот узкой холодной ладонью и смотрит предупреждающе. — Просто таким неудачницам лучше вообще забыть о взаимности — ни я не выберу правильно, ни меня никто не соизволить выбрать. — Короткий вздох; рука возвращается на изгиб колена. — Надо поступать в педагогический — хоть как-то буду с детьми связана. — Хочешь, я поговорю с ним? — ДжонИн заискивающе наклоняет голову, после чего легонько бодает ДжинРи в плечо. — Вдруг его озарит? — Насильно мил не будешь, — фыркает ДжинРи. — Да и вряд ли кто-то из вас задумывался о детях — в восемнадцать-то! — Тао задумывался, — не подумав, ляпает ДжонИн, после чего нервно хохочет. — Совсем заколебал со своим щенком — «Кенди — моя самая красивая дочка!» и «СеХунни, тебе не хватает добра, то хоть подержи его в руках. Кенди, ко мне!», — кривляется он, имитируя акцент своего друга. — Ты сам фанатеешь от Кенди, не надо тут. — ДжинРи толкает того в бок, вынуждая залиться смехом. — Не спорю. — ДжонИн поднимается и отряхивает джинсы. — Идём, мои сёстры жаждут тебя видеть — все уши прожужжали, ей-богу. Живём в одном дворе, а они соскучились, видите ли. Эти женщины… ДжинРи кивает и благодарно улыбается, стараясь дышать спокойнее, хотя в груди так больно, что и дышать трудно, и ты не знаешь, то ли страдать дальше от любви, то ли обратиться к специалистам. *** СыльГи не любит выходить из своей комнаты: здесь её территория, здесь её сложно задеть, здесь есть увесистые предметы, которыми можно огреть ебанутого братца. А вот на семейном ужине, на котором матери так нужно сыграть идиллию, ей приходится скрипеть зубами и призывать всё своё спокойствие в помощь: резким словом не отвертишься. — СыльГи-я, не забудь отрепетировать свою речь о воображаемом парне. — Голос брата заставляет поёжиться, напоминая, какой вопрос прозвучит первым за ужином. СыльГи демонстративно игнорирует этот выпад и продолжает красить глаза, возвращая себе прежнюю невозмутимость. Рука почти не дрожит, когда выводит стрелки у края глаза — не приходится убирать следы неудачной попытки. Тушь склеивает между собой и без того длинные ресницы, но СыльГи на это наплевать, потому что макияж почти завершён, остаётся только наложить нежного оттенка тинт на губы. Улыбается сама себе, оценивая цветущий вид, и выходит из комнаты. Чтобы минутой позже в ванной смыть с себя всю косметику и выплыть на кухню к матери в самом потрёпанном виде, который может себе позволить в этих стенах. — Как твой день, СыльГи-я? Много мальчиков заглядывалось на мою дочку? — Мама как раз накладывает всем кимчи, пока отец с любопытством разглядывает СыльГи, у которой нет сил разговаривать, дышать, существовать в принципе. — Уверен, тебя рано заберут замуж. — Мне кажется, что скорее она познакомит нас со своей девушкой, чем мы увидим детей производства «СыльГи и ко». — Старший брат никогда не отличался чувством такта, тем более, если это касалось дорогой сестрички. СыльГи нервно трёт яркие пластыри на предплечьях и угрюмо косится на братца. — Верно я говорю, СыльГи-я? — Оппа несёт чушь, — соскальзывает с языка привычная реплика, выражение лица не меняется. Вот только порезы под пластырями начинают жечь, заставляя задуматься над тем, когда можно будет оставить незаметно ещё один на запястье. — Пускай нетрадиционная ориентация будет проблемой других семей — я уверена, что у СыльГи ещё всё впереди, а сейчас самое время быть скромной и разумной, верно, дочка? — Мать ободряюще улыбается ей и гладит по голове. — Когда к нам СынВанни с СонЁнни заглянут? Я могла бы приготовить что-то для вас — повеселитесь. СыльГи натянуто улыбается и аккуратно убирает мамину руку со своей головы — меньше всего ей хочется приводить к себе домой СонЁн. Брат следит за каждым движением, а обе подруги вообще не склонны сдерживать собственные порывы, как словесно, так и эмоционально. Это опасно. — У СонЁн сейчас КёнСу на первом плане — я сомневаюсь, что у неё вообще есть свободное время, — сухо говорит СыльГи, начиная усердно поглощать пищу — родители совсем не любят, когда она разговаривает с набитым ртом. Больше её не трогают — звездой вечера становится брат, который снова слетел со стипендии из-за недостаточного количества баллов. СыльГи чувствует себя частично отомщённой. После ужина удаётся снова спрятаться у себя в комнате, отгородившись ото всех раздражителей ритмичной музыкой в наушниках. Рядом вибрирует телефон, оповещая о новом вызове. СыльГи не обращает внимания на это, хотя и замечает светящийся экран — она знает, кто это. Звонок повторяется ещё несколько раз. СыльГи понимает, что и в соцсети ей сегодня лучше не соваться — осада идёт со всех сторон. — Не вздумай приходить. — Пальцы зарываются в мягкие волосы и массируют кожу головы, отвлекая. СыльГи не хочет ничего знать, ничего помнить. — Не трогай меня, пожалуйста, — едва слышно. Пуховое одеяло привычно принимает её в свои объятья.