Love me like you do

Катана была занесена, и в отражении лезвия она могла видеть лишь свои испуганные глаза. Чёрные глаза, в которых виднелись слёзы. Она ненавидела себя в этот момент. Ей твердили, что шиноби не плачут. Ей твердили, что Учихи не плачут. Тем не менее, зажатая в угол семилетняя Учиха Изуна была обезоружена, и ей оставалось лишь ждать своей смерти от руки Сенджу. Она вздрогнула, когда замершая было катана начала своё движение. Однако оружие не опустилось на Изуну, а сместилось в сторону. За холодным лезвием она увидела мальчика. Такой же маленький, как она сама. Его волосы были белоснежными, полная противоположность её собственных угольно-чёрных, а в красных глазах она ясно видела страх, который мальчик неумело старался скрыть. Вокруг не было никого, суета битвы внезапно исчезла. Они оба знали, что их семьи будут их искать, но они словно застыли в этом моменте, и никто не знал, что делать. — Почему ты меня не убиваешь? — голос девочки прозвучал внезапно звонко в ночной тишине, и мальчик вздрогнул. — Не хочу, — просто ответил тот. Он опустил катану и подал девочке руку. Что Изуна могла на это ответить? Сенджу помиловал её. Она не должна быть благодарна. Она должна воспользоваться ситуацией и сама его убить. Она должна… — Меня зовут Тобирама. А тебя? Красные глаза были распахнуты со всей детской наивностью и доверчивостью. Словно нет войны вокруг, словно нет запаха крови, словно они обычные дети. Она должна его убить. Она шиноби. Она Учиха. Она не может принять помощи от Сенджу. Она не может… — А я — Изуна. Ты – мой свет, моя тьма, Ты – цвет моей крови, Моё спасение и моя боль, Ты – единственный, к кому я хочу прикасаться. Никогда не думала, что ты столько можешь значить для меня. Катана была сжата в трясущихся руках, и в её отражении он видел свои глаза. Он ненавидел свои глаза цвета крови, которые лишь служили напоминанием о том, что кровь его будет преследовать всю жизнь. Он знал, что стоит ей опустить оружие, и он увидит глаза цвета тьмы. Он знал, что на этот раз в них нет слёз. Он знал, что она — его враг. Он знал, что в прошлый раз он не должен был дать ей уйти. Он знал, что она его ошибки не повторит. Он знал… — Привет. Это самое нелепое, что могло прозвучать в данной ситуации. — Привет? — переспросил Тобирама, вопросительно подняв бровь, словно не он был на волоске от смерти. — В клане Сенджу не принято здороваться? — Изуна повторила жест мальчика и склонила голову набок. Тобирама вдруг подумал, что семилетняя девочка с волосами, собранными в два хвостика и катаной в руках смотрится откровенно нелепо. В пылу сражения, они вновь оторвались от своих семей и оказались совершенно одни. Только на этот раз его жизнь была в её руках. Он понимал, что она должна его убить, но не станет этого делать. Он также понимал, что не сможет её убить при их следующей встрече, которая несомненно состоится. Изуна окончательно опустила катану и сделала шаг назад. — Мне нравятся твои глаза, — вдруг подала голос она. — Они напоминают солнце на закате. Тобирама никогда не обращал внимания на то, каким выглядит солнце на закате, поэтому слова девочки казались ему бредом. Он понимал, что происходящее неправильно. Он также понимал, что рядом с этой девочкой из клана Учиха он чувствует себя полным. Целым. Это чувство было настолько приятным, что он забывал, что в нескольких метрах от них проходит ожесточённая битва между их семьями. Он должен её ненавидеть. Ведь он Сенджу. А она Учиха. — Взрослые такие глупые, да? — Изуна вертела в руках катану. — Мало того, что они не могут жить мирно, так они ещё и нас в это впутывают, — она подняла взгляд на мальчика. Уголки её губ приподнялись, и ему показалось, что он стал свидетелем чего-то особенного. Никогда Тобирама не видел, чтобы Учихи тепло и искренне улыбались. Он видел лишь жестокие улыбки, что искажали их лица при убийстве очередного Сенджу. Смотря на эту девочку, он не видел человека из кровожадного клана. Он видел лишь улыбку, что могла заставить забыть о происходящем вокруг. Он знал, что глаза Учих обладают огромной силой. Но в тот вечер он понял, что в их улыбке скрывается куда большая сила. Ты – мой страх, но мне всё равно, Ведь мне никогда прежде не было так хорошо. Пойдём со мной, сквозь тьму, Позволь мне провести тебя мимо наших спутников, Ты увидишь мир, который создал ты. — Ты сегодня поздно, — Изуна не видела пришедшего, но она научилась определять приход Тобирамы по шороху травы под его ногами. — Дела были, — услышала она уже родной голос в ответ. — Понимаю, — усмехнулась она. Она как никто другой понимала. Вот уже пять лет прошло с их первой встречи. За это время они научились чувствовать присутствие друг друга. Каждый день они встречались у большого дерева в определённое время. Она садилась с одной его стороны, а он — с другой. Они никогда не видели друг друга. Лишь сидели по разные стороны ствола и разговаривали. Не видеть друг друга было легче — тогда было легче не вспоминать о мире вокруг них. — Тобирама, — подала голос девочка, когда услышала, что парень устроился на траве. — А вот мы с тобой друзья? Повисло молчание. На какую-то долю секунды Изуна могла поклясться, что мальчик улыбнулся. Она его не видела и не слышала никаких смешков, но каким-то образом она была уверена, что на его губах была улыбка. — Не думаю, что нас можно так назвать, — наконец, прозвучал ответ. В этих словах не было ничего удивительного, но от них ей вдруг стало больно. — Знаешь, а я этой ночью пробудила шаринган, — её голос прозвучал холоднее. Тобирама ничего не ответил, и она продолжила. — Он пробудился, когда я впервые убила человека. Она ждала ответа, но его всё не было. Глубокий вдох, глубокий выдох. Так хотелось заплакать, но слабой быть нельзя. Отец говорил, что убивать — это правильно. Брат говорил, что убивать — это правильно. Однако прошлой ночью она не чувствовала ничего правильного, пока смотрела, как глаза другого человека тускнеют и замирают открытыми. Ей лишь хотелось, чтобы кто-то сказал, что нет ничего правильного в том, чтобы убивать. Ей лишь хотелось, чтобы рядом был друг. Но оказалось, что у неё нет друга. Глубокий вдох, глубокий выдох. От молчания тошнота подкатывала к горлу. Изуна и не заметила, как Тобирама появился рядом и, прежде чем она смогла на него посмотреть, обнял её. Обнял крепко-крепко, как никого никогда не обнимал. Тобирама никогда не проявлял свои эмоции таким образом. В его семье его считали самым спокойным и хладнокровным. Однако вдали от семьи и наедине с Изуной он становился совершенно другим, и это пугало. — Я не думаю, что мы друзья, Изуна, потому что наша с тобой связь за пределами дружбы, — прошептал он. Так хотелось заплакать, но слабой быть нельзя. Но и сопротивляться она уже не могла. Он понимал, он как никто другой понимал её. Он словно продолжение её самой, он словно читает её мысли. Он отстранился только после того, как она успокоилась. Они замерли, вглядываясь в лица друг друга. И в этот момент они оба осознали, что не видеть друг друга было вовсе не легче. — А я и забыла, как сильно твои глаза напоминают закат, — вдруг улыбнулась Учиха. А он и забыл, какая у неё поразительная улыбка. Мы то исчезаем, то вновь появляемся На границе рая, Каждый миллиметр твоей кожи Словно частица святого Грааля, который мне нужно найти, Только ты можешь заставить моё сердце пылать. Тобирама сидел на валуне в ожидании Изуны. В первый раз за все одиннадцать лет, что прошли с их знакомства, он пришёл на место встречи раньше неё. Им уже по восемнадцать лет, они уже давно не те дети, что когда-то сделали невозможное — помиловали друг друга на поле боя. Они оба знали, что между ними двумя особая связь. Такая, какую никакими словами не описать. Он знал, что никогда её не предаст, ни под какими пытками. Он также знал, что каждый раз, когда он её видит, дышать становится чуточку тяжелее. Но ещё чётче он осознавал то, что без неё ему ещё хуже. — Тобирама, что-то случилось? Почему ты так рано? — юная Учиха всерьёз забеспокоилась, увидев, что парень её ждёт. Такого ещё не было. — Ты помнишь это место? — вместо ответа задал вопрос юный Сенджу, поднявшись с валуна. — Ты не представляешь, как часто я здесь бываю, — на лице девушки появилась озорная улыбка. — Именно здесь однажды один Сенджу сохранил мне жизнь. В этом месте была растоптана моя учиховская гордость, — с напускной грустью сказала девушка. Тобирама на такой ответ не смог не улыбнуться. — Вообще-то, ты мне вернула должок, — развёл руками юноша, на что девушка тепло улыбнулась, вспомнив их следующую встречу. Затем она посмотрела ему прямо в глаза. —Знаешь, хорошо, что ты решил сегодня встретиться именно здесь. — Я не просто так сегодня выбрал это место. Изуна, мне нужно тебе кое-что сказать, — он подошёл ближе к ней. — Подожди, мне тоже нужно тебе что-то сказать. Дай мне сказать первой, пожалуйста, иначе потом мне может не хватить смелости, — девушка говорила быстро, словно была в спешке. — Но я… — Я люблю тебя, Тобирама Сенджу, — Изуна не дала ему возможности сказать что-либо, боясь, что эти слова ускользнут от неё. — Люблю, вопреки тому, что не должна. Люблю, зная, что однажды нас заставят столкнуться на поле боя лицом к лицу. — Упрямая Учиха, — юноша скрестил руки на груди, словно не ему только что признались в любви. — Вечно ты всё делаешь по-своему, — он склонил голову и вздохнул. — Не уходи от ответа, — брюнетка смотрела парню прямо в глаза, давая ему понять, что она не настроена шутить и острить, как она обычно делает. — Пожалуйста, — уже тише добавила она, заламывая руки. Тобирама улыбнулся. Он внимательно смотрел в её лицо, исследуя черты, которые он и так знал наизусть. Ему хотелось запомнить этот момент. Пусть всё вышло не совсем так, как он планировал, и пусть он сделал вид, что её признание никак его не затронуло, но правда заключается в том, что от её слов всё в груди юноши перевернулось. Однажды он видел девушку плачущей по его вине. Просто потому что он боялся прямо выразить свои чувства. В тот день он себе пообещал, что с ней он всегда будет открытым. Он положил руки на талию девушке и приблизил своё лицо к её. — Да будь я проклят, если отвергну твои чувства, — прошептал он уже ей в губы, прежде чем поцеловать её. Изуна обняла Тобираму за шею и хотела было поцеловать его в ответ, но парень прекратил поцелуй, крепче обняв её за талию. Прежде чем она поняла, что происходит, он поднял её так, что её ноги не каcались земли, прошёл два шага и усадил её на валун. Сам он садиться не стал, а сел прямо перед ней, положив руки на её колени и смотря на неё снизу вверх. — Стоит мне только подумать о тебе, и я забываю, кто я, и чего от меня требует моя семья. Если я встречу тебя на поле боя, то защищу тебя от других ценой своей жизни, — Тобирама взял её руку и поцеловал сначала тыльную сторону ладони, потом внутреннюю, и затем вновь взглянул в глаза девушки. — Изуна, я хочу, чтобы ты была моей женой. Я позволю тебе задавать темп, Ведь я не могу мыслить чётко, Моя голова кружится, Перед глазами всё плывёт... Так чего же ты ждёшь? Изуна была воспитана как воин, и поэтому она никогда не представляла свою свадебную церемонию роскошной. Однако она и не думала, что свяжет себя узами брака в восемнадцать лет и втайне от всей семьи. Она не думала, что в храме будет всего четыре человека: она, будущий муж и жрица со священником. Она не ожидала когда-нибудь надеть великолепное белоснежное свадебное кимоно, расшитое золотыми нитями, но и не думала, что выйдет замуж в самой обычной потрёпанной одежде для тренировок. Изуна также никогда и подумать не могла, что выйдет замуж по любви. Однако её чувства к стоящему справа от неё человеку были настолько непоколебимы, что несмотря на некоторые нюансы, происходящее казалось ей абсолютно правильным. Стоя напротив алтаря, Тобирама думал о том далёком дне, когда жизнь семилетней девочки была в его руках. Если бы он тогда сделал то, чего от него требовала семья, он бы вырос машиной для убийств. Он бы был неспособен на чувства. Казалось, сама Судьба распорядилась таким образом, что им суждено было полюбить друг друга. Сенджу и Учиха. Учиха и Сенджу. Они знали, что должны ненавидеть друг друга до конца, без остатка, но что-то пошло не так и сложилось в точности да наоборот: их любовь друг к другу была настолько сильной, что попытайся они объяснить кому-то — не были бы поняты. Когда вокруг всю жизнь война, тяжело быть способными на чувства. И в самом эпицентре ожесточённой борьбы случилось так, что два сердца нашли путь друг к другу. Люби меня так, как можешь любить только ты, Люби меня так, как можешь любить только ты, И касайся так, как можешь только ты, Чего же ты ждёшь?