* * *
Я проснулся в кровати. За окном… не было ничего. Пустота, темно. От этого почему-то пробирал холод. Еще поражало то, что у меня ничего не болело, я был целым и цельным, что по какой-то причине для меня оказалось великой новостью, хотя каким еще могу я быть. С комнате особо не было ничего. Была кровать, на которой сидел я, стены с непонятными картинами из непонятного материала, написанные непонятными красками. Изображали они разного рода геометрические фигуры. Я сидел и долго их рассматривал. Вообще, это было преинтересное занятие. Я бы так и сидел, рассматривая разнообразные треугольнички и параллелограммы, если бы меня не мучила насущная мысль спросить у кого-либо что-таки значило это «ненавижу». Эта мысль настолько выводила из себя, что я не удержался и решился встать и выйти из комнаты, чтобы найти хоть кого-либо, способного ответить мне на мой вопрос. Встав с кровати и выйдя в дверь, я понял, что оказался в совершенно пустом коридоре, и это меня ни радовало, ни давало хоть малейшего понятия что вообще где, что есть я, вообще ЗАЧЕМ все это, и почему это все не иначе. От некоторой безысходности положения я пошел дальше по коридору, немного разочарованный невозможностью что-либо. Да, нет. Даже не немного, я был КРАЙНЕ разочарован. От эдакого подарка судьбы я пошел заглядывать во все комнатки, которые шли дальше по коридору от той, из которой я вышел. Шел я вдоль коридора вполне безуспешно. Путь освещали тускловатые свечи, периодически потухая и заново воспламеняясь. В комнатах, как и в моей, не было ничего. Пустота. Становилось все скучнее и скучнее ходить и искать живых людей… Я сел в угол какой-то очередной комнаты и… уснул. Пустой сон… Правда была в том, что я не уснул, а проснулся. «Странно все это», — пронеслось где-то посреди моей перебинтованной головы. Я снова лежал. Только теперь не в пустой комнате, а в вполне обычной больничной палате. Около меня спала, зарывшись в свой свитер, Мэйбл. Все рукава были мокрыми, вероятно, она прорыдала все то время, пока я тут лежал. Моя любимая сестра… Мы с тобой так похожи, Мэйбл… Эх, Мэйбл… Я попытался привстать, что у меня явно не вышло. Обе ноги были перебинтованы и как-то не ощущались частью меня… Точно же. После той катастрофы ударной волной меня отбросило в соседнее дерево, а сверху навалилось что-то тяжелое, теперь понятно, почему все настолько плохо. Только неясно, что произошло дальше… Что было после того, как Билл решил разрушить этот мир? Надо спросить у кого-нибудь. Спросить. Какой-то вопрос сидел в моей голове и я его не помнил. Это не давало мне покоя. Мэйбл проснулась от того, что я зашевелился. С криком «Диппе-ер!!!» она набросилась на меня с объятьями, параллельно что-то говоря сквозь слезы. Я не сильно понял что, пока она не успокоилась и не села обратно на стул, рядом со мной. — Я, ээ, Мэйбл… — запинался я… Так много было вопросов в моей ужасающе болящей голове, что даже не хватало слов. — Молчи, Диппер, я все понимаю. — сказала Мэйбл, — Ты сейчас винишь себя за то, что произошло, но знай, для меня ты ни в чем не виноват. Виновата я, Диппер. Я так хотела устроить наш 13-й День Рождения, что не услышала тебя, что думала только о себе… что дала Биллу себя обмануть… Диппер! .. — Мэйбл, боже, ты не виновата, прости меня. — перебил я ее, — Лучше скажи, что случилось после? — После? … Ну… — замешкалась она, — После Билл внезапно исчез, теперь о нем никто ничего не слышал. По крайней мере говорят, что никто ничего не слышал. А разлом в небе так и остался… На этом моменте я кое-как со всем своим рвением на неслушающихся ногах выпрыгнул из койки и, изрядно хромая, доковылял до окна. В ярко-синем небе зверел и раскалялся красный разлом, занимая две трети всего огромного купола неба. Внизу, под окном, ходили люди, будто ничего не замечая. — В окно не выпади, — с все еще красным от слез лицом сказала Мэйбл, — Не волнуйся, все образуется. Ведь мы же брат и сестра! Что-нибудь придумаем! Она попыталась изобразить свою обычную широчайшую улыбку, но что-то не очень у нее выходило. Я понимаю, что она, как и я, винит себя за произошедшее. Но у меня никогда бы не возникло бы мысли возненавидеть свою сестру, даже если бы она самолично разрушила бы этот мир. Кого угодно, но не ее. Она знает это, знает, и все еще винит, а я ничего не могу сделать. Что ей сказать? — Я устал. — Хорошо, отдохни спокойно, тебе это нужно — сказала она и вышла. Да. Нашел, что сказать. Молодец, парень. Хлопаю себе стоя! Успокоил и поддержал, брат называется… Но мне правда надо побыть наедине с самим собой, поразмыслить. Прости меня, Мэйбл, я знаю, что виноват больше тебя во много раз, надо было быть к тебе внимательнее, нельзя было даже думать о том, что мы можем быть порознь. Прости. Все остальное время до ночи я лежал, смотрел в потолок и думал. Где сейчас Сайфер? Что делать с разломом? Что делать с тем, что скоро лето закончится, начнется обязательная учеба, а эту проблему надо решать как можно скорее? Мы с Мэйбл заварили всю эту кашу, нам ее и расхлебывать. Я думал обо всем этом, от этого болела голова, но я продолжал перебирать все варианты событий. За окном темнело, еще пару раз меня навещала Мэйбл, притаскивала моих друзей, Венди. Даже Пухлю притащила, я уж не стал спрашивать, как у нее вышло протащить свинью в больницу, но все это была не проблема. Вечерело, меня клонило в сон. Светильник на столике у койки потух, и я уснул. Уснул глубоким и крепким сном.* * *
Мне этот паренек чем-то приглянулся. Не то, чтобы прямо совсем, но приглянулся. Его так забавно дразнить, право, не знаю, что с собой делать. Он такой, м-м, аппетитный. А еще он так забавно меня ненавидит. Смешной, однозначно. Нравится мне с ним играть, и все на этом. В своей очеловеченной форме Сайфер тащил бессознательное тело Диппера, перекинутое через плечо, куда-то в свое измерение. У этого абсолютно седого парня на вид лет 16-22 в белой рубашке и черной жилетке в голове его происходило что-то, из того «что-то», что понять очень сложно. «Я его спасаю, тащу с собой, так что Сосенка мне должен быть благодарен, когда очнется», с усмешкой проговорил про себя Билл. От мира Диппера не осталось ничего. Пустота. Никто не выжил, никого не осталось, никого, кроме Диппа и Сайфера, никогда не принадлежащего тому миру. Устрашающая пустота глядела в спину Биллу, который находился уже по другую сторону разлома. Если бы только видел это Диппер сейчас, если бы только проснулся… Этого совершенно сумасшедшего демона не мог понять никто. Очень давно, с самого начала, иначе бы никто не был против его вторжения в чужие миры, иначе бы он не был нигде заточен на много лет… Хотя, разве бы кто был против демонов, если бы они не были сумасшедшими? Но этот был самым выдающимся из всех. Он был откровенно психом, умным психом, обаятельным психом, да в конце концов самым замечательным психом во всех Вселенных, которые можно знать… Но психом! — А теперь пора закрыть входную дверь! — торжественно продекламировал в воздух Билл и щелкнул, не оборачиваясь, пальцами. Разлом застонал, еще немного расширился и схлопнулся, на его месте осталось чистое небо чужого измерения, будто никогда его там и не было. Чистейшее закатное зеленоватое небо! Что может быть менее подозрительно? Ни-че-го. Демон считал так же. И теперь в голове у него творился полноценный и неповторимый армагеддон. Там болталось без дела столько мыслей, что можно сделать с Диппером, постоянно мешавшим планам Билла, но, в итоге способствовавшему их исполнению, что она уже разрывалась на части, он не мог уже терпеть, зачем-то постоянно вытаскивал из кармана часы и смотрел на остановившееся на 13:27 время, когда уже они прибудут на то место, позабытое Биллом много тысячелетий назад. Он рвался туда как только мог. Но единственная проблема была в том, что просто напросто не помнил, где оно было. Просто не помнил. Потому он метался с телом туда-сюда, туда-сюда, вдоль и поперек горизонту. Сайфер все тащил и тащил куда-то тело несчастного еще-не-13-летнего мальца… И только он знал куда же он притащит его в конце.Когда наконец Билл отыскал свое заветное местечко, он аккуратно положил Диппера на специально приготовленное для таких случаев пуховое одеяльце, и начал ждать, когда тот проснется. Находились они в замечательной комнате, вроде квадратной, а вроде и нет, вроде заставленной всяким инопланетным хламом в виде маленьких безделушек, а вроде и нет, вроде бы Сайфер как-то попал в комнату, а вроде бы и дверей не было, как и окон… Билл, конечно, начал ждать, но не закончил. Если коротко, то ему просто надоело. Потому он пошел будить Диппера. Он присел перед лицом мальца и начал перебирать его спутавшиеся курчавые волосы, потихоньку залезая в его подсознание. Ему совсем не хотелось, чтобы Диппер, первым делом, как проснувшись обвинял его в том, что, мол, какого Билл его разбудил. Пусть ругается и ненавидит его за то, что он разрушил родной Сосенке мир, что убил всех, населяющих этот мир, пусть убивается по поводу того, что он остался один, пусть выжил бы кто-нибудь еще, за этим так забавно наблюдать, но только не простое утреннее «еще пять мину-уток». Как только демон представлял себе эту картину его пробирала дрожь, ужас-то какой, мерзость! Потому-то Сайфер так осторожно будил Диппера. «Ну что, маленький мой враг, как тебе такая ситуация?» — думал про себя Билл. Тем временем уже отстраняясь от подсознания мальчика. Он устроился поудобнее и поближе. Что будет, когда парень проснется и увидит перед собой лицо своего злейшего врага? Я проснулся. Снова проснулся от чего-то. Такое ощущение, что я помню все, что со мной происходит, но думать об этом мои мозги отказываются. Наверное, это странно. Главное не потерять себя, главное… Я не спешил открывать свои глаза. Лежа на чем-то мягком, я отчетливо понимал, что рядом кто-то есть, и мне так сильно хотелось понять, кто это, но понимать я не спешил. Я не мог вспомнить ничего. Да и это было бы неважно, если бы мне что-то не мешало… Я хотел задать один вопрос, маленький, спутанный в моих мыслях, но такой главный вопрос. Где-то справа от меня прозвучало звонким голосом, таким странным, по началу кажущимся неуютным: — Эй, Сосенка, ты уже проснулся, так какого я не вижу твои пр-рекрасные очи? Неожиданно кто-то костлявыми пальцами начал пересчитывать мне ребра, я невольно засмеялся и выгнулся. Нехотя открыв глаза, я увидел перед собой очаровательного парня в странной кирпичной желтой жилетке. Он почему-то с издевательской ухмылкой смотрел на меня как-то сверху, так надменно и самодовольно, что мне очень захотелось у него спросить: — Что я сделал? Зрачки незнакомца сузились и стали напоминать простые полосочки среди белка, что выглядело вполне устрашающе. — О-о, дорогая Сосенка, ты разрушил свой мир! — парень приблизился по мне вплотную, — ТЫ ВИНОВЕН В ЭТОМ. — сказал он таким тоном, будто был чем-то страшно доволен, особенно собой. Сказал это и расхохотался. — Я? — Да-да, ты. — подтвердил он и растрепал мне челку своей ладонью с потрясающе длинными пальцами. Я. Разрушил. Свой. Мир. Честно, в это вот так сложно поверить. Очень сложно. Особенно узнав это от такого гиперподозрительного парня. Сложно, но почему-то я знал, что это так. Я и правда его разрушил… Значит правда… Значит. Да. Да… — Сосенка-а, чего призадумался? — снова ткнул в меня пальцем. Я лежал посреди просторной комнаты, уставленной самыми разными вещами на каком-то мягком и приятном одеяльце. В комнате было весь прохладно, но не холодно. Я лежал в своей рваной одежде и думал. Было серьезное ощущение, что я для этого человека простая игрушка. — Ну в чем-то ты прав, — сказал он, только я не человек. Вообще это странно, что ты считаешь меня человеком. Не узнал? Билл! Билл Сайфер собственной персоной! — видимо, прочитав мои мысли, продекламировал он тоном президента Америки. — Кто? — недоумевающе спросил я. — О-па-па, как вот в чем де-ело. — протянул блондинчик, — так ты ничего не помнишь, хе-хе. И как я это не заметил. Но так даже лучше, в каком-то смысле! Хотя и жа-аль, а я так хотел… — тут он запнулся, закашлялся, видимо не хотел выдавать своих планов на того меня, который бы помнил всё. Планы Билла на меня рушились с завидной скоростью, он просто НЕ ЗНАЛ, что теперь со мной делать. До этого момента он фантазировал себе, как я буду ненавидеть его, злиться, терзать себя мыслями, как он будет издеваться надо мной… А что делать с Диппером, над которым не поиздеваешься? Столько сил на воскрешение, на поиски этого заветного места и все в пустую? Теперь он пытался придумать новый план, но, видимо от досады, что он упустил во мне такую важную деталь, у него не сильно-то это получалось. — Так-так-та-ак-так, что ж, Сосенка, — начал он, сев на кресло около, скрестив пальцы и облокотив руки на подлокотники, — значит мы ничего не по-омним. Я уже, считай, представился, так что начнем с главного: ты — Диппер Пайнс, тебе 12, и ты теперь — моя игрушка. — Что-что? — переспросил я, как-то совсем не желая лишаться свободы в руках странных существ, которых я, видимо, знал до этого. Не мог я внушить себе, что я когда-то мог с этим существом поладить, потому и доверять ему было бы слишком безрассудно, доверять ему… Но, все же, наверное, он меня спас, я был благодарен… — Что слышал, дорогой мой. — ухмылялся тот, — какое же ваше тело, все-таки, интересное… Такое неудобное, хрупкое, но все же такое прекрасное, — сказал он и, изучающе, ощупал себя. Я смотрел на него с заметным удивлением, не понимая, что он делает. — Боже, Диппер, — закатил он глаза, — ну что в этом странного. Я тебя, вообще-то спасал, потому не успел полностью изучить то тело, которое в спешке создал. Но все же, оно мне нравится. Я попытался встать, но не вышло. Видимо, правда случилось с моим телом что-то из ряда вон, но боли я не чувствовал, потому поспешил отвернуться. Пока он занимался самолюбованием, я думал. Я думал о том, что же точно я хотел спросить. Сайфер. Билл. БИЛЛ. Точно, как я мог об этом забыть. Два слова: «Билл» и «ненависть», как они связаны? Как… Тем временем, Сайфер уже закончил изучение созданного и снова переключился на мою личность. — Ну что же, с чего бы начать. Раз ты потерял память, то чего бы ты боялся? Я не знаю, может смерти? или телесных контактов? Не было желания вообще с кем-либо сближаться, особенно сейчас. — Не знаю, — ответил я. Билл подозрительно самодовольно заулыбался: — Ох, Сосенка, не забывай, мне не нужны твои озвученные ответы, я читаю мысли. Смерти не получишь, ты мне еще живым нужен, второй раз воскрешать по своей вине не хочу. А вот насчет телесных контактов, хе-хе, хорошая мысль. И правда, как я сам не додумался, теряю хватку! — Нет, стоп, не надо. — пытался отсрочить эту пытку на еще какое-то время. — Надо. Надо, Сосенка. — во все свои белые зубы улыбался Билл. Сайфер приблизился ко мне вплотную, присел рядом: — Где тебе не нравится больше? Так или вот так? — провел рукой по моей щеке, потом пальцами вдоль живота. Я бы отдал уже все, чтобы он прекратил то, что начал, но большинства защитных движений я был лишен, потому мне оставалось лишь лежать и пытаться как-то выгибаться и уворачиваться: руки и ноги не слушали меня совсем. Его движения были настолько умелыми, что я начал возбуждаться. Что было ненормально. Крайне ненормально. Ненормально лежать обездвиженным под парнем, которого ты не знаешь, с твердым стояком, врезающимся в остатки от шорт. — Билл, пожалуйста, не надо. — молящим голосом простонал я, уже готовый сделать что угодно, лишь бы он отстал от моего тела. Эти слова он осознанно, с особым удовольствием пропустил мимо ушей и, чрезвычайно довольный собой, сел сверху на мое все еще не слушающееся никаких позывов вырваться тело. Парень всем своим весом лег на меня, стало жарче. Его приятное прохладное дыхание обжигало кожу, она становилась чувствительней, и каждое его прикосновение оставляло щекочущий след, пытающий, желающий еще. ЕЩЕ. — Да, Сосенка, ты хочешь еще, и еще, еще, еще. Ты хочешь, потому что я хочу, чтобы ты хотел. Ты в моей власти. — прошептал мне на ухо Билл, одновременно тянясь рукой к моим шортам. — Не надо. — уже безо всякой надежды проговорил в воздух я. — Эх, Диппер, не понимаешь ты всей прелести… Диппер-Диппер, зачем тебе шорты? Пра-авильно, не нужны, — сказал он, и начал их аккуратно стягивать. Стянув и отбросив их в сторону, он потрогал мой разгоряченный стояк своей прохладной рукой. Сквозь тело прошла судорга. — Ух-ты, что у нас тут. Такой милый, — поцеловал он его, — у меня будет побольше, — продолжал ухмыляться парень, расстегивая свою ширинку. Перед моими глазами предстал во всей своей красе член Билла. По сравнению с моим… он был гораздо больше. То, что я чувствовал тогда, нельзя описать. Про себя я думал «я не гей, я не гей, я не гей», а тело хотело всего Билла, стать с ним единым, стать целым. Казалось, будто он, воскрешая меня, отдал мне какую-то часть себя, и сейчас это часть так сильно тянет меня к нему, хочет вернуться. — О, я забыл, — выкрикнув в сторону, заявил Билл, — сейчас станет веселее. Он щелкнул пальцами. Произошло что-то, из-за чего мой рассудок стоял на грани моего тела и пространства вокруг. Все тело пронизала жуткая боль, болели руки, будто их резали ножом, болели ноги, будто по ним кто-то бил тяжелым молотком. Я чувствовал, как кровь текла по сосудам, насильно, будто ее кто-то проталкивал. Теперь мои конечности меня слушались: и руки, и ноги, но я не мог ничего сделать, мне было больно. По-моему, я что-то орал. Орал пока мои крики не превратились в кашель и стоны. Даже не заметил, как Сайфер снова изогнулся дугой над моим телом, прошептал в ухо лишь: — Теперь ты понимаешь, в каком ты состоянии. Я тебя воскресил, но не вылечил. А теперь приступим. Сквозь всю эту невыносимую боль, я чувствовал, как член Сайфера трется о мой, и, несмотря на то, что моя голова была переполнена болезненным, я так же ощущал те приятные прикосновения, которые мне дарил Билл. Он проводил подушечками пальцев по порезам, которых я раньше не замечал, боль и удовольствие смешивались в один импульс, бьющий по голове. Я сходил с ума. Билл добрался до моей задней дырочки, я попытался убрать его руку своей, но он схватил ее за запястье и задрал ее над моей головой. Дотронувшись до колечка мышц, он что-то сказал, я не расслышал, меня пробрала дрожь. — Билл, пожалуйста, — из последних сил пытался остановить его, но этих сил не хватило. — Тише, Сосенка. Закончим — поговорим. Его пальцы уже были во мне, перебирали мой заветные точки, будто играли на флейте, растягивали, готовили. Моя голова взрывалась от того ощущения внизу живота, от боли, от Сайфера, от отвращения ко всему происходящему и желания продолжения. Больно. Приятно. Больно. Приятно. Мои мысли находились на грани фантастики, хотя вообще вся эта сцена была фантастической. Билл отпустил мою руку, и, может, я и хотел бы защититься ею, но уже не мог, не мог и не стал пытаться. Я ждал того самого заветного момента. — Хочешь меня? — издевательски спросил Билл, надавливая пальцами на простату. Я простонал. Даже выгибаться уже не было сил. Сил не было вообще. Я уже настолько устал от всего этого, что мысленно был согласен на что угодно. Видимо, Биллу это понравилось, потому что сказал мне «хороший мальчик», и повернул меня на живот. Это было больно, но терпимо, я хотел конца, и совсем не хотел признаваться себе, что хотел этого парня. Он приустроился около моей задницы, согнул мои ноги в коленях. Я тяжело дышал в одеяло, и ничего, ничего не мог сделать, уже и не хотел. Боль постепенно уходила. Точнее мне так казалось. Может быть просто моя нервная система не могла так долго психовать и перестала реагировать на такое количество болевых импульсов. Все четче в голову врезались ощущения от несгибаемого стояка и члена Билла около моей заветной дырочки. Не то, чтобы это меня сильно беспокоило, но он чего-то выжидал, и это меня бесило. Начинало бесить, а потом я уже не мог ждать. — Билл… — простонал я. — Что-что? — он нагло прижался ко мне. — Что-то хочешь — скажи. — Пожалуйста. — Что «пожалуйста»? — Я тебя хочу. — откровенно выпалил я. — Так бы сразу и сказал. — довольно сказал Сайфер. Растянув мою дырочку, он надавил на мое колечко мышц. Мне стало тяжело дышать. Еще боль, куда больше, куда. Больно. — Не бойся, сейчас станет лучше, — пообещал он… и резко вонзился в меня своим стояком. Я проорал что-то невнятное, болело горло. Этот садист, начал двигаться туда-сюда. Все звуки, которые я хоть как-то в этот момент воспроизводил оканчивались стонами и хрипами. Я сжимал пальцами одеяло, а Билл наваливался сверху. Под весом его тела мое невольно прогибалось и он входил еще глубже, на что отвечал глубокий протяжный стон. Я его ненавидел. НЕНАВИДЕЛ. Того, кого не знал, того, кого не помнил и не понимал. Я хотел его, но ненавидел его за то, что он со мной делал. Вся процессия длилась так долго, что я уже перестал понимать, что я чувствовал, я перестал понимать, что от меня хочет Билл. Его холодные руки трогали меня везде, знали все мои раны и царапины, знали обо мне все, а его дыхание шумом и эхом звучало в моих ушах. Постепенно, его темп увеличивался, а мои ощущения становились все приятнее. Сначала, я пытался как-то уйти от этого, не сильно, но пытался, пытался изогнуться, выпрямиться, чтобы его член не задевал моих чувствительных точек. Но я сдался. — Нравится? — спросил Билл, будто показывал мне насколько хорошо то, чем я брезгал, будто открывая новый мир передо мной. Я не ответил, лишь мой неутихающий стояк и подбирающееся удовлетворение давали мне понять, что Билл был прав. Я уже наслаждался всем: болью и удовольствием, отсутствием логики и похотью. Конец все ближе и ближе подступал к моему члену, а Билл все не сбавлял оборотов. Я все входил в меня, дальше и дальше, каждый раз напоминая о том, что вот он, существует, во мне. Что нет того детства, когда, закрыв глаза, можно было подумать, что мира вокруг уже нет. А сейчас, когда я закрывал глаза, я чувствовал его. Его и боль. Нельзя было отличить, что из всего этого было Биллом, а что нет, будто он сам был моим недугом, он сам был моей единственной агонией, всем, что у меня осталось. Я кончил. Перед газами начало все плыть, даже темнота, когда я их закрывал. — Билл… Я тебя ненавижу? — Тебе решать. Я слабо улыбнулся… И потерял сознание.