Озарённые прошлым

Поверив в реинкарнацию, люди начинают фантазировать. И, конечно же, не о том, как в прошлой жизни пахали землю или таскали камни на постройках пирамид и крепостей. Окажись их сокровенные желания правдой, Клеопатр и Наполеонов было бы куда больше, чем их подданных. Об этом, разумеется, несколько помягче, мэтр Z, медиум и гипнотизёр, сразу предупреждал всех к нему приходящих. Чтобы не ждали ничего слишком интересного. Он и сам уже давно потерял надежду на встречу с реинкарнированной душой более-менее знаменитого исторического лица. А как он об этом мечтал, особенно в начале своей «карьеры»! Профессиональное самолюбие — не шутка даже для познавших тайну бесконечности бытия. Симпатичная шатенка лет тридцати пяти не предвещала сюрпризов. Правда, что уже хорошо, и не рассказывала о снах, где она — бесстрашная воительница, прекрасная принцесса или эльфийка. С последним «озарением» обычно более молодые приходят. А то, что в сновидениях она иногда гуляет по старинным интерьерам и отдыхает на террасе с видом на холмы и виноградники, — ну что ж, фильмы и музеи всегда хорошо стимулируют воображение. Z с облегчением вздохнул — дама здесь из любопытства, а не для подтверждения навязчивой идеи. Даже когда уже погружённая в гипноз женщина вдруг стала бормотать по-итальянски, Мэтр Z ничего не заподозрил. Такое, пусть не часто, но бывает. Обычно, бессвязное, так как люди оказываются словно бы в фильме по ту сторону экрана, но остаются при этом больше зрителями, чем участниками. Сам Z, приложив некоторое усилие, тоже мог проникнуть в этот чужой «фильм», что иногда и делал — из любопытства или когда понимал, что человек видит что-то страшное. «Родриго», «amore mio» и «sancto suo» в невнятной череде слов на плохо понятном мэтру итальянском заставили его встрепенуться и в считанные секунды самому подключиться к потоку информации. Только так он сможет отличить разбушевавшуюся больную фантазию от истинного озарения. Его ждало небывалое. Конец пятнадцатого века, Италия, Ватикан. Юная любовница стареющего Папы Александра VI Борджиа. И, что самое удивительное, — довольная своим двусмысленным положением. Как он помнил, об этом Папе обычно отзывались плохо. А в «слайдах» перед его внутренним взором юная Джулия с искренним восхищением внимает своему пожилому любовнику, покоренная не только его положением, но и незаурядным умом. И, похоже, между «весной» и «поздней осенью» — искренние чувства. Z вернулся обратно, когда калейдоскоп образов стал превращаться в туманные картинки. Сердце колотилось непривычно быстро. Значит, после двадцати лет ему, наконец, улыбнулась удача — он встретил свою «звезду»!.. Сейчас она уже начала выходить из транса и глубоко дышала. Ничего, для первого раза просто превосходно. А потом, потом… Уже успокоившись, женщина расслаблено полулежала в кресле, с печалью смотря куда-то вдаль. — Я вижу, вам что-то удалось увидеть. Если у вас есть желание, мы можем это обсудить, — осторожно предложил Z. — Спасибо, но не сейчас, — устало проговорила дама. — Если вы хотите получить больше информации, я мог бы провести с вами ещё несколько сеансов, уже за треть стоимости. Он чуть не предложил сделать это бесплатно. Он, если честно, и сам бы ей заплатил. Но вовремя спохватился, что повышенная заинтересованность может только отпугнуть «прекрасную Джулию». — Спасибо, я буду иметь это в виду, — дама поднялась и направилась к выходу. Медиум еле сдержался, чтобы не броситься за ней, чувствуя, что упускает ее. Оставалась лишь надеяться, что она сама вернётся через пару дней, обуреваемая любопытством и тщеславием. *** Оказавшись на улице, Анжела истерически рассмеялась. Она — Джулия Фарнезе! Хотелось и плакать, и смеяться. Она вспомнила странное волнение при просмотре сериала «Борджиа» пару лет назад. И, если честно, она особенно наслаждалась там сценами с Родриго и Джулией. Нет, актеры в фильме совсем не похожи, да и сцены придуманные, просто чтобы привлечь зрителя. А то, что ей удалось увидеть сегодня, тоже было похоже на фильм, только с её собственным участием. Как же красива она была в прошлой жизни! Giulia la Bella!.. Во время своего погружения она слушала и понимала итальянскую речь, кажется, даже сама пыталась что-то говорить. Но на неё сегодняшнюю там не обращали внимания. Не как во сне, когда иногда удаётся действовать и даже влиять на происходящее. Она была безвольным наблюдателем за своим более удачливым Я. Ну что ж… Главное сейчас — запомнить все до мельчайших деталей. А потом — самой научиться «погружению» в прошлое. Не хочется доверять посредникам в столь личном деле. Раньше она подозревала, что в прошлой жизни всего лишь была наложницей в гареме, так как ещё в юности видела довольно четкий сон, в котором целовала руку пожилому мужчине южной внешности. Были и настоящие поцелуи. А тут — сам Папа Римский! Наверно, все исполняли ритуал преклонения при встрече с его Святейшеством, и она тоже. Из увиденного сегодня Анжела поняла, что она уважала Родриго, была ему предана и по-своему любила его. Но связь с ним также тешила ее гордыню и самолюбие. А всемогущий Pontifex Maximus, оставаясь наедине со своей Джулией, молился на её красоту и юность, при этом отдавая должное её благородному происхождению и уму. В калейдоскопе сцен Анжела даже узрела себя на какой-то фреске в образе Мадонны с младенцем. А Папа Александр VI был изображён рядом, преклонившим колени. Восторг быстро сменился осознанием, что более десяти лет своей нынешней жизни она безуспешно пыталась вернуть прошлое. Пыталась, не обладая ни внешностью, ни связями Джулии. Десять лет, потраченных впустую… Для Джулии конца пятнадцатого века эти десять лет были наполнены любовью пусть и порочного, но все же великого мужчины. Интересной была её прошлая жизнь — коктейль из чувств и безупречной игры. Анжела, сама того не понимая, делала жалкие попытки повторить все это в конце двадцатого века. Но не было уже ни великих мужчин рядом, ни прежнего происхождения, ни той неземной красоты, достойной отображения в образе Богоматери… *** Анжела с детства чувствовала, что с ней что-то не то. Всевластный мужчина: лидер, руководитель — был её мечтой, наверно, где-то лет с тринадцати. Не важно, что такие мужчины годились ей по возрасту в отцы или дедушки. Наоборот, она верила, что это честно — она получит целый мир, а он — её юность. Ей хватало ума не делиться ни с кем — её и так не любили ровесники. Что, впрочем, мало её беспокоило. Анжела жила в своём собственном нереальном мире. Поделись Анжела о нем с окружающими, её бы засмеяли или отвели к психологу. Мужчине её снов и фантазий было за пятьдесят. Выглядел он как южанин. Теперь понятно, почему. Лет до пятнадцати это были абстрактные личности. И вот однажды, где-то в гостях, обсуждали нового члена правительства их страны, известного своим крутым нравом. В изрядно подвыпившей компании разговор зашёл о вседозволенности сильных мира сего. Анжела, скромно сидевшая рядом с мамой за праздничным столом, тут же навострила уши. «Да им никакой закон не писан, а уж этому — и подавно! Захочет, например, развлечься даже с таким ребёнком, как ты, — дама посмотрела на Анжелу, проигнорировав возмущённый жест её матери, — и никуда не денешься, и ничего не докажешь!» Женщина говорила с осуждением и отвращением, а юная Анжела, изобразив долженствующий испуг и негодование, еле успокоила учащенное сердцебиение. А на следующее утро вырезала фотографию этого руководителя из газеты. И представительный мужчина под шестьдесят, с темно-карими глазами и орлиным носом надолго поселился в её голове. Годы спустя она порой вспоминала его, и, так как это была ее первая продолжительная фантазия, так его в мыслях и называла — Первый. Летом она даже гуляла в лесу в окрестностях его дачи, надеясь на чудо. И лишь находчивостью спасла себя от поругания. Нет, это был не секретарь и не шофёр Первого — к ней пристал бармен загородного ресторана. После этого случая, чувство самосохранения удерживало её от подобных авантюр. И она лишь мечтала. Чудо обязательно должно произойти в её реальной жизни! А пока она проигрывала все в фантазиях. Сейчас даже вспоминать стыдно, насколько банальны и глупы были её мечты. Например, Первый похищал её по дороге из школы и привозил к себе. Какое-то время Анжела держалась, заставляя себя сопротивляться. Но надолго её не хватало. Ослабленная борьбой и с ним, и с собой, она признавала его своим господином и повелителем. Прямо как в восточной сказке, но это уже скорее диктовалось региональными корнями Первого и его имиджем. А далее Анжеле удавалось заслужить и любовь, и уважение, и она становилась для Первого единственной и незаменимой — и в постели, и в делах. В реальной жизни столкнуться с Первым было очень-очень сложно, почти невозможно, по крайней мере, для обычной старшеклассницы. Анжела могла лишь тешить себя надеждой, что, окончив школу, устроится работать к нему в аппарат, на любых амплуа. Кое-какие связи для этого имелись. И, как только Анжела попадет в поле зрения Первого, тот обратит на неё свой величавый взор. Не может не обратить — она же создана для него! Вот так, изо дня в день визаулизируя свою мечту, Анжела прожила три года до окончания школы. За это время у Первого успела скончаться супруга, и мечты Анжелы, вместе с растущей уверенностью в своём предназначении, стали смелее. Но мужчина её «судьбы» не собирался ни долго горевать по покойной жене, ни ждать встречи с Анжелой. Он взял и женился на известной актрисе, которой было уже за сорок. Её Второй был уже скорее с горя и для дела, когда она, наконец, отошла от случившегося. Всего лишь ректор престижного вуза, куда её устроили по знакомству курьером. Поступали в этот институт, даже работающие в нем, по несколько лет. Ректор сам обратил на неё внимание, а она лишь вспомнила поговорку о «синице в руках». Второй был моложе Первого лет на пять. Это, правда, не утешало — внешне их можно было сравнить, как лягушку с орлом. А по характеру — как глину с железом. Правда, самодовольства Второму хватало, и ещё он периодически проявлял положенную по должности наглость. Весной, накануне экзаменов, упомянул, что поступление в институт — это цена хорошей машины. И даже спросил, что Анжела сделает, если не поступит. Разговор этот был уже после второго бокала коньяка, без которого близкое общение с ректором было не в радость. Анжела не растерялась. «Тогда мне придётся уйти и найти другого покровителя», — заявила она с лёгкой улыбкой. Через два месяца она стала студенткой. Их отношения вяло продолжались весь первый курс и позже напоминали о себе лишь летней практикой в престижных местах и поездкой за границу по обмену. Её Третий — рвущийся вперёд политик. Льющиеся на него потоки грязи с экрана телевизора и со страниц газет не смущали Анжелу. Первый был недосягаем, Второй — трусоватая посредственность. А этот — пусть и скандален, но смел и умён. Конечно, он в жизни не достигнет уровня Первого, это было видно невооруженным глазом. И внешне был лишь немного лучше Второго. Но к нему можно было подобраться. Анжелой двигало не увлечение доминирующей личностью, как с Первым, и не практические соображения, как со Вторым, а лишь спортивный азарт. Нужно же, наконец, почувствовать, каково это — быть рядом с кем-то известным! А со скандальным даже интересней. И двадцатичетырёхлетняя Анжела — переводчик, подрабатывающая журналистикой, — осторожно сблизилась кое с кем из окружения скандального политика и стала иногда ненавязчиво появляться в нужных местах. И вот, где-то через полгода, настал её день. Почти всю пресс-конференцию Третий не сводил с Анжелы прожигающий взгляд. После она была приглашена его помощником на вечер. А после обеда с возлияниями политик лично пригласил Анжелу познакомиться поближе. Он был неплох, этот Третий. И человек интересный, и как любовник хорош. Но после нескольких месяцев поездок по стране непонятно в каком качестве все эти съезды и встречи начали раздражать. И ещё она поняла, что не одна такая. Просто она ему важна, как переводчик. Да и статью в газету их партии всегда может по первой просьбе написать за каких-то пару часов. Кто-то сказал, что вся жизнь — театр, где мы — актеры. Лёгкая неудовлетворённость её ролью рядом с Третьим быстро перешла в раздражение, а его ближайшее окружение, состоящее в основном из нагловатых родственничков, уже просто бесило. Последней каплей стала благоверная возлюбленного, с толстой задницей, облаченной в лосины. Эта безвкусная баба попыталась сделать её своей девочкой на побегушках. Нервы не выдержали, в один прекрасный день она просто послала все и уехала на заранее снятую квартиру. После нескольких недель угроз по телефону, Третий оставил её в покое. Незаменимых не бывает, она это уже давно подозревала. Потом Анжела решила уехать куда-нибудь очень далеко. И через год была за океаном. Фантазии, к счастью, куда-то сгинули. Вскоре встретился мужчина, который в неё очень сильно влюбился. Она согласилась выйти за него, хотя он и не был ни крупным руководителем, ни знаменитостью. С тех пор Анжела жила вполне счастливо обычной семейной жизнью. Но… *** Нет, сокрушаться о прошлом Анжела не будет. А если самостоятельные «погружения» окажутся успешны, то будет все записывать. И в Италию обязательно съездит. Может, ещё книгу напишет о своей жизни пятьсот лет назад! Она присела на скамейку в парке, открыла телефон и загуглила Джулию Фарнезе. Интересно, она рассталась с Родриго как раз в том же возрасте, когда в этой жизни у неё пропал всякий интерес к известным мужчинам. После Джулия уехала в подаренный ее покровителем городок и прожила там оставшиеся годы, успешно занимаясь административной работой. А что? Анжела сейчас тоже живёт в маленьком городке, правда, не стремится к общественной жизни. Муж ей что-то говорил о вакансии в администрации их мэрии. Завтра, вернувшись домой, надо узнать об этой работе подробнее… А её муж все не может решить, баллотироваться ему на пост мэра или не стоит. Анжела ухмыльнулась и набрала номер супруга. Уж на таком местном уровне им должно повезти! *** Мэтр Z ждал возвращения Джулии несколько недель. Как хорошо бы было рассказать о ней в своей очередной книге! А пока к нему продолжали приходить крестьяне, солдаты, швеи, проститутки, ремесленники, иногда — учителя, врачи, беззвестные дворяне… Как все надоело! Если бы его «погружение» в прошлые жизни не приносило стабильный доход, давно бы бросил. Проводил бы целые дни в астральных путешествиях для собственного удовольствия, возвращаясь лишь поесть и принять душ. Но с женой и тремя детьми о таком даже думать невозможно. Утро было пасмурным, и Z со скептическим раздражением поднялся навстречу молодому человеку, успевая натянуть на себя дежурную полуулыбку. Только бы не очередной одержимый озарениями о своём великом прошлом! Зачастили такие к нему в последнее время, иногда нервы почти не выдерживают. Молодой человек улыбнулся в ответ загадочно и тонко, и их глаза встретились. Если облик дамы — в прошлом Джулии Фарнезе — ни о чем не сказал мэтру, то сейчас ему пришлось незаметно ущипнуть себя, чтобы отогнать навязчивое видение. Но, кажется, это не наваждение… — Пожалуйста, располагайтесь, — он показал юноше на кресло. Пасмурный день обещал озариться исполнением его давней мечты.