Годовщина

К стыду своему он заметил слежку слишком поздно. Но начнем сначала. У Альбера выдался отвратительный день, и чувствовал он себя соответственно. Он лишь сегодня утром прибыл в Марсель, чтобы навестить матушку, и уже успел ввязаться в две драки, заполучить пощечину от симпатичной парижанки (А ведь у Альбера не было никаких дурных намерений! Ох, женщины, они все принимают на свой счет), а также быть обкраденным на пол-сотни франков. И все потому что сегодня был тот самый день. Тот самый день… Альбер, передернув плечами, направился дальше по улице. Он не знал, куда идет и зачем, но оставаться на месте было просто невыносимо. Ночной Марсель — удивительное зрелище. Здесь все так и дышит свободой, морем, каждая улочка, каждый фонарь. Альбер не часто бывал в Марселе и не мог сказать, что любил его, но что-то в нем определенно было. И это вызывало невольное восхищение. Не то, что в знойной Африке. Стоило признать — Альбер скучал по Франции. По тем временам, когда у него были друзья, хоть и ложные, когда он вертелся в высшем обществе, посещал приемы, хвастался глупыми достижениями. Когда у Альбера был отец. Юноша завернул в какой-то пустынный переулок и услышал сзади мягкое покашливание, отдающее угрозой. Без всяких сомнений Альбер обернулся, пистолет уже у него в руках, но, увидев лицо ночного прохожего, он опустил оружие. — Граф! — воскликнул Альбер, смущенный и шокированный. — Что вы здесь делаете, господин Дантес? .. Прошу прощения, я не вполне уверен, как к вам обращаться. — Можете звать меня графом, если так Вам привычнее, Альбер, — улыбнулся краешками губ Монте-Кристо. — Если и я могу звать Вас по имени. — Да конечно, — не задумываясь, согласился Альбер. Он чувствовал себя довольно неловко с этим человеком, уничтожившим его прошлую жизнь. — И все же зачем Вы здесь? — Вы можете удивиться, но меня тревожит чувство вины. Бывший некогда Албером-де Морсером поднял брови. В его глазах сиял вопрос, полный вызова: «У вас?», который он тем не менее не решился озвучить. — Пройдемся? — спросил граф Монте-Кристо. Альбер с подозрением кивнул. «Он не убьет меня ради матери, но есть вещи хуже смерти. Он сам научил меня этому.» — Как Вам Марсель? Я вырос здесь, и оттого, думаю, мое мнение довольно предвзято. — Тут, — Альбер пожал плечами, — матери нравится, это самое главное. — Да, разумеется, — кивнул Монте-Кристо, бросая задумчивый взгляд на Альбера. — Вы были у нее? — Я не посмел. — Я тоже. Но вы говорили, Вас мучает совесть? — Именно. — И перед кем же? — Да хотя бы перед Вами, Альбер, и перед Вашей матерью. Юноша отвернулся к пристани, делая вид, что занят разглядыванием моря. — У нас все хорошо, — ответил Албер после паузы. — Того, что Вы сделали, уже достаточно, граф. Монте-Кристо вздохнул. — Я бы ни за что не нарушил вашего траура, если бы не думал, что вы собираетесь совершить нечто необоснованное. Альберу понадобилось несколько долгих секунд, чтобы понять, куда клонит граф. — Вы думаете, я приехал сюда, на родину моей матери, чтобы совершить самоубийство? Я бы ни за что не поступил так с ней, вы должны знать это. Я не мой отец. — Я вижу, — серьезно произнес Монте-Кристо, — и не я один, будьте спокойны. Ах, дорогой Альбер, мне искренне жаль, что нашей дружбе пришел конец. В этом скучном светском обществе Вы были действительно приятным собеседником. Альбер едва не расхохотался в лицо графа. Дружба! Если так, то у них совершенно разные понятия о том, кто такие друзья. — Хотя вы и завели со мной знакомство лишь для того, чтобы подобраться к отцу и вероятно планировали убить меня, не так ли? Граф Монте-Кристо смотрел прямо в глаза юноши. — Ты очень похож на свою мать, Альбер. И ты прав. Мой план был именно таким, но очевидно я ошибался, когда думал о тебе лишь, как о ребенке Фернана. — Очевидно. Нижняя челюсть Альбера дрогнула, и он предпочел закончить разговор. — Вы убедились? Я не задумал убить себя, ваша совесть может быть спокойна на этот счет. До свидания. — Я обещал Мерседес, что Вы будете счастливы, — мягко проговорил граф. Альбер замер, стоя спиной к Монте-Кристо. Холодный ветер завывал на пустынных улицах Марселя. — Я буду, — сказал он и с удивлением понял, что имел ввиду как раз это. Граф Монте-Кристо улыбнулся одними кончиками губ. — Удачи Вам, Альбер. Я знаю, вы покроете себя славой. — Прощайте, господин Дантес. И юноша скрылся в ночи. Выждав немного, с места двинулся и граф, на его лице не видно ни одной эмоции, зато в душе вертелись десятки мыслей. «О, жестокая судьба! Он мог бы быть моим сыном, моим и Мерседес, но вместо этого его отец был моим злейшим врагом. Верно, это очередное испытание, посланное мне Господом.» *** — Ах, милый мой! Где ты был, я так волновалась! — Мерседес поцеловала сына в обе щеки и завела в дом, прикрыв за ними дверь. — Все хорошо, матушка, правда. — Где ты был? Поезд прибыл утром. — Мне… надо было остаться одному. Прости, что заставил тебя волноваться, я… — Я понимаю, Альбер, — торжественно произнесла Мерседес, поставив чайник на стол перед сыном. — Я понимаю. — Что это за кольцо, матушка? — спросил Альбер, с удивлением рассматривая украшение на пальце у матери. Женщина, будто только заметив его, моргнула. — Ах это. Подарок. Память о старом друге. Альбер тактично промолчал. А вечером Мерседес, когда ее сын уже спал этажом ниже, вышла к окну мансарды, где некогда жил старик Дантес, и в лунном свете прочла надпись, выгравированную на обратной стороне кольца: — Ждать и надеяться. Две слезы скатились по ее щекам в память о мужчинах, которых она любила и потеряла.