Издалека

      Солнце красовалось своими последними лучами солнца, легкие зефиры обволакивали, даря спокойствие только начинающегося лета. На деревьях еле слышно шумит зелёная листва, отливая оранжевым. Мы стоим на обрыве: сзади красивый лес, который прощается с прошедшим днём и готовится ко сну, внизу виднеется небольшое озеро, в котором отражается солнце и часть бугристых облаков. Кастиэль примостился у края и смотрит не отрывая глаз на горизонт. Пять минут назад он перенёс нас сюда, и за этот промежуток времени никто из нас не проронил ни слова. — Кас? — тихо зову я. Знаю же, что услышит. Он немного вздрагивает, почти незаметно, и поворачивается ко мне лицом. В его глазах на секунду читается непонимание, будто он забыл, почему они здесь. Но эмоция быстро уступает очередь другой. Испуг, надежда или... Если так, я должен попробовать. — Дин… — он опускает взгляд, боится. Значит, мои догадки верны. Начнём, пожалуй, издалека. — Почему ты опять завязал галстук неправильно? Я говорил, мне не нравится так, — вру. Вру, конечно. Мне нравится всё в нем. Его волосы, глаза, руки, застенчивость и... галстук. Его галстук, вкупе с растрёпанными волосами, смотрится очень мило. Хочется его обнять, поцеловать, медленно раздевать, оставив этот галстук и… — Я... Прости, я... У меня не получается… Просто… — это чудо начало оправдываться, совершенно не имея понятия, как завязывать галстук. Потому что когда это делал я, он смотрел только на моё лицо. Я улыбнулся уголками губ, слушая его бормотание про галстук, и сделал шаг вперёд. Он сразу замер и посмотрел на меня. Я сократил расстояние между нами так, что смог бы достать рукой его головы и притянуть для поцелуя, но нет. Издалека — так из далека. — Дай поправлю, — я потянулся к синей полоске ткани, но сначала я провёл рукой по его рубашке, разглаживая складки. Он шумно выдохнул через нос. Наконец, галстук у меня в руках. Я начал медленно развязывать его, иногда касаясь его груди, прикрытой рубашкой, и Кас опять смотрит на меня. На губы. Я замер и, как оказывается, только сейчас осмыслил ситуацию. Я, меньше чем в полуметре от Каса, завязываю ему галстук, стоя на краю обрыва, сзади расстилается лес, а на горизонте догорают последние блики от лучиков солнца, делающие небо алого цвета. Ангел все ещё смотрит на мои губы, даже не замечая, что я замер. — Кас, — говорю я незаметно охрипшим голосом, сглатываю и резко, за воротник плаща, тяну его на себя. Он поддаётся под движение, как безвольная кукла и, когда между нашими губами не больше сантиметра, переводит взгляд мне в глаза. Я же, остановившись, смотрю в его. Зрачок заполнил голубую радужку, настолько сильно, что, кажется, сейчас вытеснит голубой цвет полностью, и займёт своё законное место в его прекрасных глазах. Я просто смотрю на него и чувствую, что тело перестаёт слушаться, руки слабеют; я еле держусь на ногах. И тут Кас, прикрыв глаза, уничтожает в прах этот жалкий сантиметр между нашими губами, и целует. Просто прикосновение губ, таких желанных сейчас, и я пробую углубить поцелуй. Приоткрываю рот, и скольжу кончиком языка по его нижней губе, и когда Кас чуть раздвигает их, стремясь получить больше моих прикосновений, я прикрываю глаза. Более уверенней прижимаюсь своими губами к его. И о, Господи это незабываемое ощущение! Прохожусь языком по его зубам, проскальзываю дальше, и мы соприкасаемся языками. Тут меня как током ударило: отрываю руки от его плаща и кладу одну на его затылок, желая получить как можно больше контакта, прижимаю его теснее к себе. Чувствую тепло его кожи, рукой немного поглаживаю твёрдые волоски на шее. Второй рукой обнимаю за талию, желаю слиться в одно целое с моим ангелом. Теперь стопроцентно моим. Что и говорю, на секунду разрывая наш поцелуй: — Мой, — больше походит на бормотание, но судя по тому, что Касси начал проворнее работать языком, у него на щеках появился румянец и вскоре он положил свои руки мне на плечи, прижимая, ему понравилось сказанное. Я даже не замечаю, что все его действия скованные, он не знает как правильно, но мне просто до чёртиков приятно, что он пытается мне угодить. Мы целуемся мягко, но пылко, без намёка на продолжение. Ведь для моего беспорочного ангелочка это уже слишком. Я так рад, что его первый поцелуй достался мне! Именно его, а не тела Джимми Новака. Моего Каса. Чувствую, у меня в легких заканчивается воздух, и начинаю медленно отстраняться. Касу, видимо, этого мало и он тянется за моими губами, даже когда я отстранился. Открываю глаза, и быстро дарю ему ещё один быстрый невинный поцелуй, напоследок пройдясь языком по его припухшим губам. От этого он открывает свои по-настоящему ангельские глаза и смотрит на меня с таким счастьем, что, кажется, сейчас искры из глаз полетят. Он улыбается и утыкается носом мне в шею, обнимая за плечи. Вдыхает мой запах и мягко целует место над ключицей. Я же утыкаюсь в его макушку и трусь щекой о его мягкие пряди волос. Мне сейчас очешуительно хорошо. Не хочу, чтобы этот момент заканчивался. Открываю глаза и замечаю, что солнце зашло, оставляя за собой лишь остатки тёплых уходящих зефиров. Мы стоим так минут пять, и я с жалостью понимаю, что начинаю мерзнуть из-за начавшегося ветра. Чувствую, Кас совсем не холодный, разве что его кожа немного прохладней, чем была во время поцелуя. Ему не холодно? Ах, да. Он же ангел. Пытаюсь отстранить его, хочу сказать, чтобы перенёс нас в отель, но чувствую только его тихое сопение мне в шею. Он... заснул? — Эй, — тихо зову его. Он в ответ только крепче сжимает меня в объятьях и прижимается плотнее. — Кас, — делаю ещё попытку, но он только что-то неразборчиво бормочет. — Солнце, ты же не хочешь, чтобы я заболел, получил воспаление лёгких и умер? — он резко поднимает голову смотрит на меня полными испуга глазами. — Я тебя вылечу. Я смогу! Ты никогда не умрёшь, я… Я не позволю! — мне кажется, у него начинается истерика: его руки с каждым словом все сильнее сжимают мои плечи, губы начинают дрожать, а в глазах вот-вот готовы показаться первые слезинки. Не выдерживая этой милой картины, я с улыбкой припадаю к его тёплым губам, не углубляя поцелуй. Через секунду чувствую, что одна слезинка все-таки упала и катится вниз, очерчивая скулу. Я отстраняюсь от его губ, что сопровождается недовольным вздохом, глазами провожу путь только что упавшей слезинки, и провожу по дорожке языком, неторопливо начинаю целовать скулу, переходя к подбородку. Его кожа такая гладкая, нежная, как и его душа. Целую уголок его губ и отстраняюсь. — Ты можешь перенести нас в номер? Здесь прохладно, — кротко кивает и, прижимаясь своим лбом к моему, переносит нас в гостиницу, в которой мы остановились в этот раз. В номере темно, источником света в комнате становится луна, которая выглядывает из небольшого окошка. Видимо, Сэм уже спит. Беру лицо Каса в свои ладони и провожу большими пальцами по его скулам. — Дин… Я... Мне кажется, я... — шепчет он. — Мне тоже кажется, — так же тихо отвечаю я. Ангел смотрит на меня с неподдельной радостью и любовью. Сейчас я жалею, что в комнате не включён свет, наверняка у Каса появился румянец, потому что кожа под моими пальцами в буквальном смысле горит. Он быстро прижимается ко мне всем телом и легонько целует в лоб. Потом отходит на шаг и шепчет: — До завтра, Дин, — и исчезает. Слышу только заевший в памяти звук его крыльев. Наверняка чертовски мягких… В сердце неумолимо жарко от событий сегодняшнего вечера, и по телу тихо разливается тепло от, так с любовью сказанных, несколько секунд назад, слов. Прикладываю руку ко лбу, где недавно чувствовалось его горячее дыхание, и с нескрываемой любовью отвечаю: — До завтра, Кас, — слышу небольшое копошение на кровати, где, как предполагается, спит Сэм. Вспоминаю, что так и не завязал Касу галстук. С улыбкой до ушей раздеваюсь и залезаю в свою кровать. И ещё раз на грани слышимости повторяю: — До завтра…