Не для Него

Чанёль скептически проводил взглядом Ханя, который выходил из машины и направлялся к клубу. Черные кожаные штаны в обтяжку, пожалуй, было не самым лучшим выбором Лухана, чтобы оставлять альфу рядом с собой в спокойствии и беспристрастности к своей заднице. Особенно, когда его майка в мелкую сеточку задралась, оголяя полоску кожи. Видите ли, у него шнурок на кедах развязался и нет, чтобы присесть и зашнуроваться, парень нагнулся. Спокойно вдохнув и выдохнув, он поправляет чужую одежду и шлепает любимого по ягодицам. Китаец возмущенно смотрит на того, когда разгибается, а Пак лишь отделывается обворожительной улыбкой и тащит его ко входу в клуб. Оставив пару купюр охране и пройдя проверку на наркотики, они входят в помещение. Музыку было слышно ещё на улице и сейчас парни привыкали к оглушающим битам и басам. Цветная от софитов толпа извивалась и жила движениями на утопающем в молочном дыме танцполе. Чанёль первым подхватывает ритм этой жизни за пределами простого мира и тянет блондина за собой, прям в эпицентр событий. Лухан, не привыкший к подобному и редко бывающий в таких местах, следует неуверенно. Пак обвивает парня рукой за талию и начинает двигаться с ним, подловив настроение мелодии. Младший поначалу жмется к нему, а освоившись, решает и сам задать направление их танца. Поворачиваясь к альфе спиной и обвиваясь его руками, китаец начинает неспешно двигать бедрами из стороны в сторону, при этом вжавшись в пах Чанёля задом. — Так много людей.так тесно…- с наигранным сожалением тянет омега, не собираясь отстраняться. И на что только надеялся Чанёль, когда шел с Ханем сюда? На то, что его озабоченный парень в толпе будет вести себя скромнее и они просто потанцуют? Да, наивно, пожалуй, — соглашается с собой же парень и решает посмотреть, как же будет действовать эта бестия на сей раз. Вышеупомянутый же обтирается о своего парня, продолжая неспешно двигаться. Песня удачно располагала к плавности и неспешности. Не смотря на то, что живут они вместе уже давно и Пак успел испытать на прочность все поверхности своего жилища, и не только жилища, с этим мальчишкой он легко заводился от подобных манипуляций. Мысль о том, что его омега шалит не где-либо в уединенном местечке, а среди массы людей, которые видят их так же, как они их. Ну, почти. Искусственный туман спасает их от заинтересованных взглядов. Лухан же поворачивается к нему лицом, а на его губах играет хитрая улыбка, в глазах черти пляшут и Пак понимает, что он обречен. На кайф. Свежий запах неожиданно врывается в сознание омеги, заполняя легкие до головокружения, отчего тот со стоном пошатнулся. Так яро пробиваясь среди сотню чужих. Мята и чабрец. Щекочет в носу и возникает желание отстраниться, зарыться носом в одежду своего альфы, который пах морским побережьем, но противоречиво хочется ещё. Хань не понимает, откуда тянется этот шлейф, который окутывает, связывает по рукам и ногам. Китаец почти сразу забывает о своем игривом настроении и о том, что собирался сделать с Чанёлем непристойности, прямо здесь и сейчас… Чанёль улавливает перемены в своем любимом, придерживает за талию и отвлекает юношу своей улыбкой и искрящимися глазами. В полутьме помещения они заколдовывают, когда разноцветные лучики отражаются в шоколадной радужке. И их движения вновь синхронизируются. С Луханом и ранее происходило такое, что тому резко переставало хотеть. Чанёль предполагает, что он постеснялся своей идеи. А Лухан не стесняется, он просто увидел Его, и мир замер, а потом двинулся, но так медленно… Нет, омега хоть и был романтиком, но никогда не верил в то, что происходит только в сюжетах романтических дорам, сможет произойти с ним самим. Раскаты музыкального грохота стихают, а свет всех софитов в помещении будто скопился на Нём одном. Он движется уверенно и прямо на них, рассеивая обволакивающую дымку спокойствия… — Пак! — на итак высоком Чанёле повисает ещё более высокий парень. С большими ладонями и невообразимо длинными и худыми пальцами, улыбающимися глазами и острыми чертами лица. Он шире в плечах самого Пака, но уже в тазу, такой изящный и красивый. Красивый холодной красотой. — Крис! — художник рад своему близкому другу и они крепко обнимаются, хлопая друг друга по плечам. — Так рад тебя видеть! — И я тебя, — кидает альфа, смотря пока только на друга. — Что-то давно ты не появлялся в обители ночной жизни! — Да вот, решили с Ханем выбраться, развеяться после рабочих будней, — объясняет шатен и резко меняется в лице. — Точно, вы же не знакомы лично! Чанёль колыхнулся, разворачиваясь к своему омеге, выдвигая чуть вперед приятеля. — Лу, это Крис! Крис сиял, окутанный ободом светящейся ауры, белым люминесцентом. Он протягивает омеге свою ладонь, а тот замирает ни живой, ни мертвый. — Я тоже наслышан о тебе, Хань, — с улыбкой говорит высокий альфа, продолжая знакомство. — Можешь звать меня Ифань. — Лу Хань, — представляется полным именем актёр и вкладывает свою маленькую ладонь в чужую. И задыхается, вздрагивая. Разряд тока выдаёт это касание и Лу пытается вырваться свою руку, но её не отпускают. Китаец смотрит испуганно на Криса, а тот абсолютно спокоен. Неужели только он почувствовал это?! — Пак Чан от тебя без ума.- со смехом выдает «тайну» друга Ифань, а Чанёль ударяет его шутливо в плечо. Они еще о чем-то переговариваются, наклонившись другу к другу, потому что ритмичный трек сменился на громкую электронику. Рукопожатие незаметно разрывается и Лухан спешит спрятать руку за спиной; его сердце бешено стучит и во рту пересыхает. — Мы только пришли, схожу, принесу выпить, — сообщает Пак. — Вы пока поболтайте, я сейчас вернусь! — Говорит он, уже выдвинувшись в сторону барной стойки. — Такой заботливый, — роняет Крис, провожая «башню» взглядом и переводит глаза на омегу. Среди танцующей толпы они особо выделялись, не двигаясь. Никак. Лухан не решался и рта открыть, а альфа был не из болтливых. Они просто рассматривали друг друга. И младший, по росту и возрасту, Хань сжался под пристальным взглядом. Он чувствовал что-то такое, от чего на сердце стало тяжело, а в животе защекотало теплом. А у Ифаня резко застучало в висках. Болезненно, но виду он, естественно, не показал. Он понимал лучше кого угодно, кто перед ним стоит и не нужно было ни имен, ни табличек. — Молчи, — резко кидает приказом в паренька, когда замечает, что его новый знакомый собирается что-то сказать. Он не хочет лишний раз слышать голос, который смычком играет по струнам из нервов Ву. Он хочет уйти. Просто уйти. Крис сжимает челюсти, отчего кожа лица натягивается, отчетливее прорисовывая и без того выразительные скулы. Взгляд холодеет, а губы сжимаются в узкую полосу. Лухан боится его и своих ощущений. Боится своих догадок. Они стоят так долго, уже даже не смотрят друг на друга. Неожиданно в руках появляется по бутылке пива, а у Луханя бренди-кола. Он осушает её раньше, чем сообщает обоим Чанёль: — Чунмён звонил, сказал, что у заказчика поменялись резко планы и он улетает уже завтра, а чертежи только у меня на руках. Мне нужно ехать сейчас туда. После наклоняется к Ифаню, прося по-дружески присмотреть его за младшим и отвезти его потом к нему домой, когда они нагуляются. Потом целует своего омегу в макушку и шепчет, что Крис позаботится о нем, пока они будут в разлуке и скрывается в толпе. Он очень спешит, ведь рассчитывает на крупный гонорар за свои труды. Оставшись вновь наедине со своей неожиданно свалившейся на голову проблемой, Крис потирает повлажневшие ладони о бедра и снова смотрит на омегу. Тот порывается, чтобы уйти, но старший ловит за плечо и возвращает обратно. — Давай просто сделаем вид, что ничего не почувствовали, окей? — не предлагает, по большей части утверждает Ву, всматриваясь в миловидное лицо напротив. Он перешел на китайский, чтобы облегчить общение. Таких, как этот, у него было много. Миловидные, красивые, тонкие, изящные, хрупкие, дерзкие. Модели, спортсмены, поэты, знаменитости, люди сферы искусства, экономики и, даже, политики. А это простой очередной мальчишка, которого присвоил себе его друг. И то, что когда он его увидел и услышал запах омеги, а под ложечкой засосало так, как никогда ранее — ничего не значит. — Сейчас я отвезу тебя домой, ладно? — уже мягче предлагает альфа, наклоняясь к Ханю, чтобы тот расслышал его. Мальчишка поднимает на него свои светло-ореховые глаза и кивает. Скульптор тормозит немного, засматриваясь в эти самые глаза, но тихо хмыкает на свою заинтересованность и отстраняется. Лухан снова чувствует запах, исходящий от старшего: мята, в коктейле с чабрецом, опьяняют его. Он хочет податься чуть вперед, чтобы уткнуться носом в чужую шею и дышать, но… Это просто ошибка, или злая шутка судьбы — решает про себя Ифань, когда они выходят на улицу. Дышать становится легче, да и глазам есть куда смотреть, как не на омегу, что плелся следом. В клубе им пришлось идти за руку, потому что было слишком людно и кто-то, да пытался увести Лухана с собой. Потому, когда необходимость в близком контакте с младшим отпала, тот мог вздохнуть спокойнее. Нет, он ни в коем случае не подавал виду, что с ним что-то не так, потому что он и сам пытался убедить себя в этом, но когда они вновь оказались рядом — его уверенность пошатнулась, и рой мыслей завертелся в голове. Он кладет руки на руль, когда они садятся в машину, и опускает на них голову. — Что-то не так? — подает голос актер, пристегиваясь ремнем безопасности и поворачивает голову к своему «охраннику». Не смотря ни на что, омега старался быть дружелюбным, ведь Ифань ни в чем не виноват. — Всё так, — огрызается Ифань и заводит мотор. Авто мягко трогается с места, покидая территорию клуба. Пока всё шло неплохо, они на пути к тому, чтобы поскорее распрощаться и забыть друг друга, но всё было бы слишком просто в их сложном положении, будь оно так… — ***** *** ***…- сквозь зубы цедит Крис, когда они въезжают в поток машин. Обычно, Крис следил за своей речью и не позволял себе браниться. Но не в этом случае. Запах Лухана заполняет салон и альфе становится дурно. Ноздри раздуваются при каждом вдохе. Не менее опьяняющий аромат омеги заставляет его облизывать пересыхающие губы. Сушеные полевые цветы, достаточно тяжелый запах. Но есть в этом свое очарование и, кажется, Ифань имеет возможность проверить это на себе. Но он очень старается. Откидывается на спинку сидения и трет переносицу. Хань старается не показывать, что ему неловко, и он молчит. Вот только, кажется, температура тела поднялась от одного только присутствия этого альфы. Юноша не понимал, что с ним происходит и ему очень захотелось домой, в объятия Чанеля. Своего любимого и родного. Он вздрагивает, когда Крис рядом шевелится, и вжимается в спинку своего сидения, когда водитель тянется рядом с ним, доставая с заднего сидения бутылку минералки. Замерев и задумавшись на несколько секунд, он сначала протягивает бутылку омеге. Тот чуть ли не дрожащими руками берет её и открыв, делает несколько жадных глотков, после чего передает её обратно, благодарно кивнув. Утирая с губ лишнюю влагу, он переводит глаза на дорогу. Ифань пока не пьет, отвлекаясь на движение впереди, чтобы тронуться хоть на несколько метров к светофору. И когда они снова стоят, он вспоминает про воду и пьет, не отрывая взгляда от лобового стекла. У горлышка бутылки остался вкус Ханя и альфы сглатывает громко. В горле образовывается комок злости. А Лухан в шаге от паники. Он хочет сбежать. — Пожалуйста, давай я сам доберусь…- просит юноша и поднимает на Криса глаза. В полумраке машины мальчишка кажется испуганным и это злит Ифаня. — Я же попросил тебя помолчать. — потому что каждая вибрация волнами проходит по его телу, сбивая контроль. Ифань не любил, когда терял уверенность в себе. — Но я же вижу, что ты… — Замолчи, я сказал! — прикрикивает на младшего, не давая договорить и сжимает руки на руле, до побеления костяшек. — Не кричи на меня! — взрывается ответным криком омега. — До тебя что, туго доходит?! — Ифань угрожающе надвинулся на него, впиваясь пальцами в подголовник кресла, в которое вжался омега. Ему становилось труднее с каждым оброненным словом. Мысленно он просил того говорить, не слушаться приказного тона, но внутри все сжималось в противоречии. — Всё, я ухожу! — он пытается расстегнуть заевший механизм пояса безопасности и тянется другой рукой к двери. — Да ты, блять, издеваешься?! — шипит Фань, когда Лухану удается выпутаться из «оков безопасности» и открыть дверь. С бежать не дала крепкая рука Криса: он схватил за шею и потянул на себя, накрывая губы ошеломленного мальчишки своими. Никто из них не знает, что стало причиной этой близости. Оба замерли. Как и сердце самого Ифаня. Никогда он не чувствовал подобного. Просто прижался к чужим губам, а мир вокруг остановился. Он неуверенно шевелит губами, продолжая целовать ошеломленного Ханя и тот прикрывает глаза, позволяя альфе делать это с собой. Потому что это не похоже ни на что. Когда маленький светящийся шар чего-то греет изнутри, а на душе елеем проходится спокойствие. Волнение уходит на другой план, совсем дальний. Губы у омеги совсем мягкие и поцелуй хочется углубить, что, собственно, Крис и делает, проникая языком в податливый рот, оплетая языком чужой. Поцелуй получается долгим, настолько, что из внимания упускается момент, когда их ряд трогается с места. Машины позади начинают сигналить очень буйно, а потом, кто-то выходит и вовсе стучится в тонированное окно их машины. И нехотя альфа отрывается от чужих губ. И смотрит в глаза с расширенными зрачками. Лухан тише воды и ниже травы, смотрит как завороженный, так и оставшись с приоткрытыми губами. — Закрой дверь, — шепотом просит старший и, после того, как его просьба исполняется, едет дальше. Вот только на светофоре он сворачивает на пустую улицу и едет по прямой. В груди что-то жжется, будто, вместо сердца там раскаленный уголек. Ворох мыслей в голове, с пару десятков вопросов. Но главный: что ему делать? Что им делать? *** Крис рычит в губы Ханя, сжимая его, обтянутые второй кожей джинсов, ягодицы. C самодовольством шлёпает его, чувствуя, как омега прикусывает губу, угрожающе. А потом одним резким движением стягивает с аппетитной задницы штаны, вместе с бельем, и готов жалеть об этом. Лухан тек. Густо и обильно, что не может скрыть запах. — Блять.- обреченно выдыхает Ифань в чужие губы, кусая, сжимая омегу за бедра. Гладит большими пальцами выпирающие набедренные косточки и смотрит на мальчишку, когда тот отстраняется, чтобы отдышаться. Хань облокачивается локтями на спинку сидения, по обе стороны от головы Криса, вжимая собой, и смотрит сначала в его глаза. Не видя в них ничего, что дало бы ему уверенность в себе, он опускает взгляд ниже, на губы. И накрывает их своими, проводит кончиком языка по полоске между губ, и получая немое разрешение в виде приоткрывающегося рта, скользит вовнутрь. Как кажется обоим, этот контакт длится вечно. Они не могут нацеловаться. Насытиться. Этого мало. Перед смертью не надышишься… Крису тесно в своих модных, брендовых, ужасно узких джинсах. Ширинка неизменно давит на возбуждение и дико раздражает. Альфе тяжело оторваться от Ханя, но как-то нужно и самому хотя бы расстегнуть эту клятую молнию. Будто читая чужие мысли, мальчишка на его коленях сам проводит манипуляции, и в следующий момент Фань стонет: холодные пальцы обхватывают его горячий, налитый кровью член. Некогда робкий и сбившийся Лухан больше не такой, он уже давно перестал стесняться при интимной близости и действует увереннее самого Ву. Рывками скользя ладонь и сжимая туже кольцо из пальцев на чужой плоти, Хань заставлял Криса напрягаться и терять способность связно мыслить по существу. Он преграждает остатки возможностей свернуть назад. Да куда там? Они подписали себе приговор, когда вышли из клуба вместе и не разошлись в разные стороны. А теперь поздно, слишком поздно — мелькает в голове старшего. Принимая условия, которые ставит ему слишком непростая жизнь, слишком сложный Ву Ифань решается кинуть ей свой собственный вызов. Доказать самому себе, что «истинный» ничего не значит. И слишком поздно ловит себя на следующей мысли, что он слишком придурок, раз считал себя ранее адекватным и взрослым мужчиной, который не ведется на поводу у омег и своего члена. Разводя ягодицы омеги и проникая в него пальцами, Крис ощущает, как легко они скользят в разгоряченной влажной дырочке, пока сам он вылизывает хрупкую шею Лу. От парня разит другим альфой. Хань занят, о чем свидетельствуют алые метки на его светлой коже. Они так раздражают Криса, слепят и колят глаза, потому он прикрывает их, но никак не хочет отрываться от жаждущего тела. Младший стонет высоким мелодичным голосом, чувствуя зубы на своих ключицах. И сжимает член в своей руке сильнее. Ладонь уже такая влажная от смазки. И, от природы своей, жадный до секса Лухан хочет его. Хочет в себе. Он сам готов изнасиловать этого мужчину, если он ничего не предпримет. Как же сильно менялся омега, когда доходило до интима, он отбрасывал все предубеждения, позволяя себе любые вольности в погоне за удовольствием. Это восхищает Ифаня. Он готов признаться, что потерял голову от этого хрупкого и невинного на вид паренька, с раскованным поведением и не скрытым желанием. Нетерпеливый мальчишка приподнимается, уперевшись коленями в сидение по обе стороны от вжатого в него Криса, и направляя руку с членом в себя, насаживается на него. Смазки, что его, что старшего, хватало, чтобы сделать это максимально плавно и приятно для обоих. Тихий хлюп оповещает о том, что Хань заполнен до отказа. Эластичные горячие стенки приняли форму члена мужчины, заставляя последнего стиснуть зубы на шумном выдохе. Его лицо было достаточно серьезным, а Лухан восхищался от этого, крепче сжимаясь изнутри. Скупость старшего китайца на внешнее проявление эмоций заводит его, разжигая интерес и потребность в том, чтобы заставить того искриться от ощущений. Вот на них Крис был очень богат, сейчас его терзало и одновременно заводило осознание того, что с ним происходит. Он, без презерватива, трахает парня своего лучшего друга. И нет, он его не любит, для него это простой перепих по зову тела. Так убеждает себя Фань. Но как только омега начинает двигаться, напрягая мышцы живота и качает бедрами, Крис готов взять свои мысли, свернуть в самолетик и отправить в бесконечный полет. У Ханя сосредоточенное лицо от стараний, он облизывает губы в напряжении. Мужчина скользит взглядом по шее юноши, на ключицы, узкую грудную клетку, скрытую майкой. Через неё отчетливо виднеется торс мальчишки и то, как торчат его напряженные соски. Альфа наклоняется к одному из них и обхватывает губами, сжимает зубами, вырывая грудной стон. Ифаню определенно доставляет, как тот стонет. И то, как мальчик сконцентрирован на том, чтобы доставить удовольствие. И не только себе. От этого ведет, как от выдержанного дорого алкоголя. Он подхватывает блондина под колени, приподнимая и облокачивая юношу спиной на большой руль, и начинает двигаться сам. Быстрее и резче. Потому что Лу слишком нежный и слишком трогательный. А Крис противится из всех сил, он искренне не хочет, чтобы омега «трогал» его. Потому что нет места личному, только физика. Ритм движений давно утерян и Крис хаотично долбится в поскуливающего от восторга парня, который даже в подобной ситуации и положении умудрялся сберечь свой детский и невинный образ. Будто не он стал соучастником их общего безумия, а только Фань виноват. И последний бесился, раздражался, искрился, прям как и желал того омега. Как же зацепил его Хань, этот блядский Хань. В голове всплывают все разговоры с Чанёлем, где тот буквально боготворит этого мальчишку. И мужчина загорается желанием испортить его. Хотя, казалось бы, сам омега его портил. Их секс получается грубым и очень резким. Без капли сожаления. Альфа знает, как двигаться так, чтобы мальчишка задыхался от болезненных спазмов. Просил прекратить. Заливался слезами. Но… — Ааах…- тот только выгибается в предчувствии экстаза, налегая на руль, вставая на лопатки. Тишину улицы пронзает короткий сигнал машины. Как и пронизывает насквозь некогда спокойного и уверенного Ифаня. Он рычит, как не рычат даже хищные звери и…сдается. Ломается. Разбивается. Отчаянье заполняет его. А ещё голое неприкрытое удовольствие и сухие полевые травы. И Хань чувствует это. Смотрит на Ифаня. Не осуждающе, а с сочувствием; тянется и целует его. Очень трепетно, выстанывая его имя в губы и тянется руками, обвивая за шею. Крис обнимает хрупкое тело, поворачивается вместе с ним, раскладывая на мягких сидениях. Надавливает ладонью на рычажки, опуская назад спинки, укладывая дрожащего, от разрывающей на части страсти Лухана на живот и нависает над ним. Удобство такой позы спорный вопрос, но мальчишка не жалуется. То, что между ними завязалось — аналогичное неудобство. Лухан приподнимает зад и альфа снова толкается бедрами вперед, входит в податливое тело своего истинного. Еще глубже, но уже не так яростно, нежнее, что ли. Что-то меняется в его поведении. Мужчина задирает майку Ханя и, наклонив голову, покрывает поцелуями его худую спину, уделяя внимание каждому позвонку, не оставляя следов и меток. Он лишь ошибка, случившаяся с омегой. Дьявольский проступок. Горечь. Он топит её в поцелуе, обернувшегося к нему парня. Они кончают почти одновременно. Так громко и горячо. Кажется, Лухан вырубается на несколько секунд, не справляясь с выбросом адреналина. Когда каждый из них приходит в себя, парни начинают приводить себя в порядок, одеваются молча и даже не смотрят друг на друга. А потом Ифань заваливается на бок и притягивает к себе растерянного и потерянного Лу Ханя. Тот утыкается в широкую грудь Ифаня лицом и мелко дрожит. Они долго лежат так. Дышат друг другом и тлеют. Их история любви в жизнь бабочки-Монарха. Альфа прижимает любовника крепче и зарывается носом в его макушку. Лухан пахнет сладко и тяжело. Пахнет надеждой и надежностью… -…я люблю Его Но не Ифаневской. Что-то трескается внутри… — Я знаю. А потом, через время, младший тянется за сотовым, что упал вниз, на половой коврик и набирает Чанёля. Говорит, что всё хорошо, и что останется на ночь у Исина, потому что забыл, что у них проект на завтра. А Крис, подцепив какую-то красотку, подкинул его к общаге и укатил. Чанёль басисто смеётся, шутливо негодуя на друга. И сам Крис улыбается, слыша через громкий динамик весёлый голос альфы. Их разговор длится еще немного и вскоре парни прощаются. Так правильно. Так надо. Альфа целует омегу в макушку и зарывается носом в выбеленные прядки у висков. Хань прирожденный актер, хороший любовник, да и в целом парень неплохой — признается себе Ифань и позволяет проявить маленькую слабость напоследок: украсть у мальчишки еще один поцелуй.