Не сори больше, хулиган.

Его мечта, его цель, его успешная жизнь - все, что когда-либо было у Кенсу - исчезло, растворилось в призрачном прошлом, лишь бы юное сердечко больше не тянулось назад и не страдало так сильно. Сейчас Кенсу чувствует большие теплые руки на своей спине, и он счастлив. Он уверен, что сделал правильный выбор, что не ошибся. Эти объятия вполне компенсируют все, что он совсем недавно потерял... точнее собственно ручной отдал, обменял на что-то более значимое для него. Теплые объятия или, иногда, не менее теплая чужая пайта на плечах Кенсу - это все, что он пока что мог принять взамен. На самом же деле, он мечтал о чем-то большем: о прикосновениях, ласке, о поцелуях, если не о робких и невинных, то о страстных и глубоких, таких же, как его чувства. Каждый раз, укутавшись в ту самую теплую пайту, он думал об особенно важных вещах. "Она такая теплая, потому что Чонин нагрел ее своим телом" - иногда думал он. Это было действительно важно для Кенсу. На этот раз парни оказались дома у Чонина. Они провели день, сидя на полу у телевизора и пересматривая кровавый и до тошноты противный фильм ужасов уже в третий раз. "Почему я это делаю?" - задавался вопросом Кенсу. Ответ он, конечно, знал, но признавать это совсем не хотелось. В первый раз, когда они включили этот фильм, парень и вовсе не мог смотреть в сторону экрана, он постоянно бурчал, толкал Чонина в плече и возмущённо интересовался у него, какого черта он выбрал именно ужастик. Но были и моменты, которые нравились ему: моменты, когда кого-то жестоко убивали, разрывая на части или нанося многочисленные удары окровавленным ножом. Нет, Кенсу не маньяк, просто в такие моменты он закрывал глаза тоненькими дрожащими пальчиками, а Чонин заботливо закрывал его уши своими теплыми ладонями. "Спасибо" - думал старший, но молчал. Кажется, младшему такие моменты тоже нравились, потому что в следующий раз, когда Кенсу появился у него в гостях, Чонин включил тот самый фильм. Второй раз оказался для Кенсу не таким шокирующим, как первый - он просто с побледневшим лицом внимательно следил за тем, что происходило на экране, потому что в прошлый раз он все пропустил, постоянно отворачиваясь и закрывая глаза от страха. Теперь Чонин придвигался все ближе и ближе к хену и периодически касался его плеча своим, как бы невзначай, но Кенсу ведь не дурак, он все понимает. Теперь, когда Кенсу приходится переживать все то же самое в третий раз, он почти засыпает, наблюдая из-под полуопущенных век за уже знакомыми действиями на экране и иногда беззвучно одними губами произнося заученные фразочки, синхронно с героем из фильма. Он совсем не замечает, как Чонин смотрит на его пухлые губы, и уж точно не ожидает, когда младший тянется к его лицу и касается губами его щеки. Кенсу замирает, а Чонин, пользуясь случаем, целует снова, уже совсем близко к его губам. Кенсу делает свои большие глаза совсем круглыми, а затем вскакивает и выбегает из дома. Впервые он чувствует сомнение, впервые он настолько не уверен в себе. Но почему он убегает сейчас, когда происходит то, чего он так долго желал? Мысли о неправильности всей ситуации прерывает тепло от любимой пайты, накрывшей его плечи. Кенсу еще с минуту стоит так, боковым зрением наблюдая, как младший охватывает губами сигарету, и хлопает руками по карманам в поисках зажигалки. Тогда старший срывает с себя пайту и впихивает ее в руки Чонина. Тот удивленно и немного напугано отступает назад, но Кенсу делает уверенный шаг навстречу и вынимает из губ младшего сигарету, бросая ее в снег. Чонин все еще немного растерян, когда старший целует его уверенно и настойчиво. Чонин отстраняется и снова делает шаг назад, тайно наслаждаясь картиной, как уверенность на лице хена сменяется недоумением и румянцем на щеках. В этот момент внутри Кенсу что-то сжимается, и он пропускает сквозь себя неприятные мысли вроде "Он... не хочет меня?", но младший улыбается и на душе становится спокойнее. Чонин просто наклоняется, поднимая свою сигарету с заснеженной земли, а затем поднимается, демонстрируя Кенсу свою самую ослепительную улыбку. "Не сори больше, хулиган" - шепчет он и притягивает старшего за талию, накрывая любимые пухлые губы своими и продолжая то, что так смело начал его маленький трогательный хен, чьи хрупкие пальчики сейчас обжигали холодом горячую шею младшего. Это так привычно - греться о теплого Чонина, ведь Кенсу всегда бледный и холодный как снег, а Чонин всегда смуглый и горячий как солнышко. Эта аллегория всегда забавляла младшего, "Хен, ты такой милый" - смеялся он, но Кенсу не видел в этом ничего смешного, он действительно так считал. Вот и сейчас Кенсу греет свои ладошки о шею младшего, а тот крепко прижимает его к себе, обвивая за талию и целуя так горячо и страстно, как старшему и не снилось. Теперь можно не бояться спугнуть хена своей настойчивостью, ведь тот сам этого захотел. Да, это определенно то, что нужно Кенсу, он был прав тогда, стоя перед пугающим выбором. Теперь он счастлив, что остался здесь, он не ошибся, и Чонин точно знает, как это доказать.