Иисус, какого хуя?

Я открываю глаза и вижу багряно-красный потолок не своей квартиры. Внутри зарождается какое-то тянущее неприятное недоумение, но я отгоняю от себя странные мысли. Мало ли что могло привидеться? Я зажмуриваю глаза на несколько секунд, а потом резко открываю. Перед ними скачут маленькие точечки от напряжения, но картинка в целом не меняется: я все так же смотрю на этот красный потолок. Сердце начинает громко бухать в груди, отдаваясь пульсацией в ушах. Вздохнув, я приподнимаюсь на локтях и вижу перед своими ногами обрыв, который такой же красный, как потолок. Мой рот непроизвольно открывается, но я душу крик удивления в зародыше. Сглотнув, я начинаю потихоньку отползать назад. Под моими руками попадаются какие-то камни, отчего на ладонях остаются маленькие лунки от них. Дыхание сбивается, но я все так же отползаю назад от этого проклятого обрыва, который ни на йоту не отдалился от меня. В мою поясницу упирается что-то твёрдое, и я вскрикиваю и резко оборачиваюсь, натыкаясь на посеревший череп. Тело как будто бы охватывает оцепенение, а внутри всё застывает, оставляя неприятный осадок. Я стою на коленях, упираясь в багряную землю ладонями, и огромными глазами смотрю на чёртов череп, который попался мне на пути. Лёгкие охватывают тиски, и я начинаю тяжело дышать, с присвистом выпуская порции воздуха изо рта. Мозг отказывает в нормальной работе, поэтому невозможно сообразить, что это за место и как я тут оказался. Я несмело поднимаюсь на ноги, которые подрагивают от страха, напряжения и усталости, оттого что я продолжительное время стоял на коленях. Начинаю аккуратно отходить в сторону, но вовремя вспоминаю о пропасти и, издав задушенный крик, импульсивно разворачиваюсь, отчего мои ноги заплетаются, и я чуть ли не заваливаюсь вперёд, прямо в эту глубину. Выставляю перед собой руки для того, чтобы стабилизировать равновесие и не свалиться вниз. В обрыве плещется, бурля, лава, а меня захватывает новый виток паники. Руки начинают подрагивать, а воздух с трудом попадает в лёгкие. Создаётся впечатление, что ещё чуть-чуть — и у меня будет обморок или начнётся паническая атака. Я не знаю, как реагировать на всё происходящее, и теряюсь в этом. Лава начинает с удвоенной силой бурлить, и я вижу, как её постепенно становится больше и она все ближе приближается к поверхности. Страх захватывает сознание, и я разворачиваюсь на негнущихся ногах и пытаюсь идти дальше. Но проблема состоит в том, что когда я оборачиваюсь на обрыв с бурлящей лавой, то вижу, что ни на один шаг от него не отстранился. Паника захватывает уже всё сознание, и я бегу, стараясь смотреть под ноги и не наступить на кости, попадающиеся мне на пути. Я бегу до того момента, пока полностью не выдыхаюсь. Остановившись, я зажмуриваюсь и оборачиваюсь назад. Несмело открываю глаза и вижу магму, которая уже подступила к краю пропасти. Издав задушенный всхлип, я падаю на колени. Убежать у меня уже все равно не получится, даже пытаться не стоило. Вместо паники приходит холодная решимость, и я расслабляюсь, ожидая всего… ожидая всего, но не этого. Лава, всё так же бурля и надуваясь, взмывает столпом разгорячённой жижи вверх, да так и застывает, как некий портал или стена. Присмотревшись, я вижу, как в разгорячённой жиже что-то шевелится и двигается, и это не просто магма, это что-то живое. Не знаю почему, но меня это больше не трогает. Я как будто бы за несколько минут испытал весь дозволенный перечень эмоций и теперь пуст, настолько мне плевать на что-то идущее ко мне из лавы. Ноги опять затекают, и я несмело поднимаюсь на них, слегка пошатываясь. Я выпрямляюсь в полный рост и застываю, вглядываясь в причудливые узоры. Заворожённый этими разводами, запоздало замечаю белый череп, который неспешно выплывает из магмы, постепенно обрастая мышцами и тканями, а потом и кожей. За головой появляется полноценный скелет и также наращивает на себе мышцы и кожные покровы. Пока я смотрю на это, меня подмывает выблевать все, чтобы было съедено мной ещё вчера. Мужчина с чёрными волосами и слегка красноватой, как будто распаренной в бане, кожей подходит ко мне. Одним звонким щелчком пальцев на нем появляется чёрный костюм. Его красный галстук пятном лежит на чёрной рубашке. Он улыбается, и я вижу его белые клыки, отчего становится не по себе. — Так-так, — говорит он, скрещивая руки на груди и подходя ко мне чуть ли не вплотную. Он наклоняет голову в сторону и чуть вытягивает шею, рассматривая меня с ног до головы, как будто бы сканируя. — Что привело тебя в мои владения? — спрашивает он, пуще прежнего растягивая губы в улыбке. Я не знаю, что ответить ему, поэтому молчу. Но, глядя на его лицо, которое с каждым мгновением как будто краснеет, глядя на чуть появившиеся рожки на лбу, я решаюсь заговорить. — Э-э… — только и вырывается у меня из горла. Я больше ничего не могу произнести, потому что мне ничего не приходит в голову, она пуста. — Убийство? — спрашивает он, а его рога становятся все отчётливее и больше, но это почему-то не пугает. — Нет, — просто отвечаю я, косясь на него, когда он принимается обходить меня по кругу, пристально рассматривая. Его кожа уже полностью приобрела насыщенный красный оттенок крови, а рога стали настолько огромными, что оставалось дивиться, как он с ними ходит и не падает. — Изнасилование? — воодушевлённо говорит он, слишком неожиданно появляясь перед моим лицом, отчего я вскрикиваю. — Боже, нет. — Прелюбодеяние? — все спрашивает он, а я замечаю, что его воодушевление постепенно отступает, заменяясь недоумением. — Неа, — чётко отвечаю я, прекращая обращать внимание на его заострившиеся уши. Теперь этот мужчина не пугает меня, как будто я к нему уже привык. — Мучил животных? — все продолжает допытываться он, а я ясно ощущаю его замешательство. — Такого точно не делал. — Я даже не знаю, воровство в магазинах? — предпринимает последнюю попытку он. Я лишь качаю головой, видя, как его глаза наливаются кровью. — Тогда какого черта ты… — говорит он на повышенных тонах. — Подожди… Он на секунду замолкает, а на его лице отражается буря эмоций: начиная от злости и заканчивая усталостью и незаинтересованностью. — …ты гей? — Эм, да, — отвечаю я, приподнимая вверх одну бровь. Мужчина тяжело вздыхает и отходит от меня на некоторое расстояние. Я вижу, как напряжены его плечи, как они подрагивают от еле скрываемой ярости. Он сутулится, все так же напряжённо дрожа, а потом как закричит, отчего его мышцы буграми надуваются на руках, прорывая тёмную ткань рубашки. Его аура начинает искрить, пока не воспламеняется. Он кричит так некоторое время, срывая пар, а потом резко гаснет, достаёт мобильный телефон из кармана брюк и импульсивно набирает какой-то номер. Я слышу, как идёт первая линия гудков, но потом они обрываются и он кричит: — Иисус, какого хуя? Хватит сводить меня с людьми, я сам справлюсь! — он кричит это в трубку, а я стою как истукан и наблюдаю за всем этим. Почему-то у меня в голове появляется картинка улыбающегося Иисуса и то, что он доволен проделанной работой.

***

Я открываю глаза и смотрю в синий потолок своей комнаты. — Приснится же такое, — говорю я, переворачиваясь на другой бок. Со стороны стола посеревший череп клыкасто улыбается и испаряется, серой дымкой развеиваясь в воздухе.