***
День за днём, миссией за миссией, Наполеон действительно привык к Курякину. Конечно, совсем не быстро. Поначалу, американец, как ребёнок, ревновал русского к мистеру Вейверли, как к отцу, чьё внимание внезапно переключилось на кого-то другого. Соло казалось, что у босса появился новый любимчик в лице этого треклятого блондина, так как тот постоянно крутился у начальника в кабинете, помогая с делами. Задетое самолюбие застилало Наполеону глаза и мешало поверить в то, что глава А.Н.К. Л. просто хочет помочь новенькому освоиться. Впрочем, доля правды была в опасениях Соло, Александр Вейверли действительно проникся глубокой симпатии к юнцу и порой благоволил тому больше, чем к агенту номер 1 из секции 2. Американца же бесило всё в Илье, начиная с его манеры общения с женщинами и стиля в одежде, до прически и этих невероятно голубых глаз. От всех этих мыслей и от того, что Курякина надо было постоянно откуда-то вытаскивать и, главное, от того, что блондин зачастую отвлекал всё женское внимание на себя, Наполеон был готов лезть на стену, а порой и собственноручно придушить напарника. Но будучи хоть и не самого холодного ума, но хорошего воспитания, позволял себе лишь колкие комментарии, испепеляющие взгляды и маленькие злобные подставы. Впрочем, Илья оказался парнем не промах и отвечал на все издевки не менее едкими выпадами. Однако, незаметно для Соло, язвительные фразы медленно превращались в почти добрые шутки, а раздраженные вздохи по поводу спасения напарника сменялось реальным чувством тревоги. Он стал находить Курякина сообразительным, а порой и забавным. Было что-то в этом поджаром блондине особенное, в пластике ли, в уме или акценте, Соло сказать затруднялся, но что-то заставляло американца не отводить от парня взгляда и постоянно подшучивать над ним. Жизнь, а она у Наполеона в основном состояла из работы и мимолетных романов на одну ночь, научила того наслаждаться моментом и не особо переживать о дне грядущем. Поэтому все душевные волнения по поводу напарника Соло списал на то, что в его жизни появилось новое чувство – дружба, и друг, такой же постоянный как работа, но куда более приятный во времяпрепровождении, чем дамы. Также, оказалось не так страшно делить с ним дом, в который их расселило агентство: Курякин был относительно скрытен в разговорах о личной жизни, непритязателен к еде и не занимал совместную ванну так долго, как это обычно делал сам американец. Девушек русский к себе в комнату не водил, ограничиваясь редкими интрижками во время миссии, и сам не высовывался, когда Соло приводил своих, за что тот был крайне ему признателен. Постепенно они начали притираться друг к другу.***
Было уже за полночь, и бар, находящийся на первом этаже отеля, практически опустел. Семейные пары давно разошлись по номерам, а одиночки уже нашли себе партнёра на ночь, в их числе и Наполеон, подцепив очередную барышню, умчался на крыльях любви, что означало, что их общий номер был полностью в распоряжении русского. Илья же молча допивал свой напиток, всячески игнорируя недвусмысленные намёки со стороны женских особей. В отличие от своего напарника, Курякин не был в восторге от такого внимания, за редкими исключениями. Поднявшись в номер, блондин устало выдохнул и вальяжно растянулся на кровати. Прикрыв глаза, он наслаждался тишиной. Да, никто не жужжал над ухом по поводу, какой пиджак лучше подойдет к обеду, никто не тряс его с просьбой оценить новый галстук, не принимался громко начищать ботинки, не принимал ванну, где помимо грохота воды можно было различить тихое напевание какой-то совершенно глупой песенки и уж тем более никто не пускался в анализ прелестей последней из своих барышень. Да, было до омерзения тихо. Устав ворочаться, и окончательно запутавшись в одеяле, Илья улёгся на спину и уставился в потолок. « Когда меня начало волновать, что Наполеона нет рядом? Когда я вообще начал так много о нем думать? Этот напыщенный американец и так большого о себе мнения. На кону стоит слишком многое, чтобы вот так всем рисковать. Я докажу, что могу быть отличным агентом. Тем более такой ловелас как Соло вряд ли когда-либо…но этот его взгляд и фирменная улыбка… не удивительно, что женщины не могут устоять перед ним…». Поняв, что мысли потекли не в то русло, Курякин резче, чем обычно, потряс головой, прогоняя их подальше, и провалился в тревожный сон. Быть геем в 60ые и не выдать себя с потрохами, была самая сложная миссия в жизни агента и, пожалуй, слишком большой и тяжелой тайной для столько молодого человека, особенно когда просыпается чувство куда более глубокое, чем просто дружба, однако, которое Курякин еще не осознал и не принял. Илья виртуозно скрывал эту сторону своей личной жизни, прекрасно понимая последствия раскрытия данного секрета, но, не замечая в тоже время, что находясь в постоянном напряжении, он оброс колючками, как ёжик, и запихнул романтичную натуру в панцирь из прагматизма и реализма. А появление Соло в его жизни, дало первую маленькую трещину в этой броне. Утреннее пробуждение давало надежду на прекрасный день. Но именно давало и именно надежду. Какого же было удивление Ильи, когда утром следующего дня он столкнулся со вчерашней спутницей Соло в кафе, и та пребывала в крайне печальном настроении. Курякин уже хотел было затеряться среди посетителей, дабы избежать неловкого молчания и явно испорченного завтрака в компании этой юной леди, но та уже подняла руку в приветственном жесте, растянув напомаженные губки в легкую улыбку, она указательным пальцем ткнула на пустой стул подле себя. Кафе было переполнено и возможности отклонить данное предложение не представлялось возможным, молодой человек нехотя поплелся в её сторону, стараясь стереть с лица страдальческую гримасу. Кстати, самого сердцееда в лице американца за столиком не наблюдалось. Разглядывание посетителей в поисках Соло было прервано нежным, но слегка надтреснутым голосом блондинки: - Его здесь нет. Вот так просто. Его здесь нет. Порой женское чутьё приводило Илью в ступор. В зале было не менее тридцати мужчин, не считая персонала, а она так быстро и уверенно это сказала. Может он стоит в очереди за кофе и его перекрывает тот крупный немец с пышными усами. Впрочем, леди была права, Наполеона тут не было. - Он всегда немного нерасторопен по утрам…- Русский виновато улыбнулся. Однако девушка не ответила на улыбку и лишь грустно покачала головой: - Однажды, он постучит в вашу дверь, и вы распахнёте ему душу. А на следующее утро он исчезнет. – Блондинка слегка наклонилась, отчего несколько прядей выбилось из идеальной укладки. – Он никогда не возвращается, мистер Курякин, никогда. Вежливо извинившись и пожелав удачного дня, девушка вышла из кафе и вскоре затерялась среди толпы прохожих на улице. Илья сжал вилку в руке сильнее, чем это было необходимо, несмотря на зверский аппетит, остаток завтрака мужчина съел без особого удовольствия. На улице его уже поджидал Соло, как всегда одетый с иголочки, с идеально причесанной шевелюрой и с видом полного удовлетворения на лице, он прямо таки излучал оптимизм: - Я связывался с мистером Вейверли, у нас новое задание. Поэтому сейчас прямиком в штаб. Надеюсь, что-то связанное с блондинками. На последних словах в глазах американца загорелись огоньки, не предвещающие ничего пристойного, а губы изогнулись в легкой ухмылке. Курякин на это лишь кивнул и молча двинулся к машине. Порой Илье хотелось треснуть Наполеона по башке. Не за что-то конкретное, а за всё сразу. Отчего-то засосало под ложечкой, и Илья позволил себе мысленно ругнуться по-русски. Миссия действительно включала в себя наличие блондинки, правда замужней. Последний факт весьма расстроил Соло, Илью же расстраивало то, что им предстояло пробраться на борт вражеского корабля. А это означало нахождение посередине моря, слишком мокром, слишком солёном и просто слишком…