Снова ты...

Для кого-то осень — это начало грустной поры. Увядание. Завершение тепла и солнечных дней. Всем телом овладевала необъяснимая лень. Никуда не хотелось выползать из-под одеяла, и лишь свист от чайника напоминал о том, что было бы неплохо позавтракать. Поставив кружку на старый дубовый стол, с которого от старости уже практически слез весь лак, она присела на табурет и сладко зевнула. — Чем сильнее ты поддаёшься лени, тем труднее её перебороть, — послышался знакомый голос со спины. Повернувшись полубоком, она увидела мужчину, который всегда ассоциировался у неё с осенью. Просто потому, что в этом крохотном домике, недалеко от деревни Хогсмид, в течение всего года почти никто никогда не появлялся. Мало кто бродил в чаще леса, кроме животных. Кентавры и то являлись редкими гостями здесь: эти существа умели чувствовать присутствие посторонних, да и данная территория никогда им не принадлежала. Не каждый житель Хогсмида мог указать дорожку к этому месту, несмотря на то, что многие из них были знакомы с хозяйкой, а случайно забредшие школьники Хогвартса никогда не интересовались обычными деревенскими домиками. — Общение с учениками придаёт энергии? — едва успев прикрыть рот ладошкой, в очередной раз женщина зевнула, приподнялась и собралась достать кружку своему редкому, но желанному гостю. — Не утруждайся, а то того и гляди заснёшь прямо у шкафчика, — в его голосе послышалась язвительность, но, помимо этого, присутствовало нечто иное, слабо напоминавшее заботу. Он уже давно чувствовал себя здесь как дома. У него была своя кружка и место за столом, где Северус, как правило, читал газету или выпуск свежего «Ведьмополитена». Если бы кто-то увидел этот журнал в школе, то Снейпа подняли бы на смех, но кто бы мог подумать, что именно в нём печатались так интересующие его сводки по ингредиентам зелий в магазинах Лондона. Тратить своё время на поиски нужных корений или засушенных насекомых мужчине не хотелось, а источники бульварной корреспонденции редко врали, несмотря на то, что они изначально задумывались в качестве помощи домохозяйкам — таким, как миссис Уизли. — Если посмотреть на тебя, Северус, то создаётся впечатление, что ты никогда не спишь, — вздохнула она и сняла стеклянную крышечку с банки из-под печенья. — Знаю, что ты недолюбливаешь овсяное, но мне некогда заниматься выпечкой. — Потому что спишь целыми днями, — хмыкнул Снейп и присел обратно за стол. Больше заварки, нежели кипятка. Преподаватель зельеварения предпочитал крепкий, едва тёплый чай. Ни молока, ни сахара. Ему нравилась терпкость, крепость такого напитка, в то время как его собеседница с горкой сыпала три ложки «сладкой смерти» (именно так Северус называл сахар, хотя сам никогда не пренебрегал сдобными булочками или конфетами). Иногда они сидели и молча пили чай под звуки ветра, бьющего по окну крохотной кухни. А порой могли часами напролёт спорить, насколько испортилась учебная программа Хогвартса. — Как же ты наивна, Элаиза, — протянул Снейп. — Уже на третьем курсе мы варили те зелья, что многие ученики сейчас едва могут освоить на пятом. Женщина закатила глаза. — Магия есть магия, Северус, — развела руками Элаиза. — Не изучат на третьем — изучат позже. В любом случае из школы они выйдут со знаниями не хуже, чем были у нас. Хогвартс она закончила всего на год позже Северуса, буквально перед войной. Разумеется, ей были известны имена мародеров, Элаиза была заочно знакома с Лили, но, являясь студенткой Когтеврана, никогда не общалась в живую с будущей женой Джеймса Поттера. Военную суматоху женщина помнила смутно. Дом, где они сейчас находились, принадлежал её бабушке, и, будучи молодой девушкой, она в одиночку защищала его от натиска двух пожирателей. Выжить удалось лишь чудом. Позже следовали полгода реабилитации в Мунго, частичная потеря памяти и принятие того, что часть друзей и близких больше не вернуть. Единственное, что тогда стало известно Элаизе, — это благодаря кому ей и её бабушке удалось выжить. «Орден Феникса», — шепнула пожилая Ирма и улыбнулась уголком рта, попросив свою внучку отблагодарить Дамблдора, который, скорее всего, находился в данный момент в школе. Вместе с этим к ней пришла мысль помочь, остаться в качестве преподавателя Зельеварения, тем самым отблагодарив директора Школы чародейства и волшебства. Каково же было её удивление, когда Элаиза получила отказ от Альбуса. — Я рад вашему энтузиазму, мисс Нортон, но кандидатура профессора Зельеварения занята, — погладил свою бороду Дамблдор. — Но после войны у школы действительно открыто больше вакансий, нежели обычно. Как вам Защита от Тёмных искусств? — У этой должности дурная слава, сэр, — Элаиза замялась. — И я... я не уверена, что смогу. — Никогда не проводил тестов для студентов Когтеврана, и знаете, мисс Нортон, я никогда не ошибался в них. Только не говорите это при остальных профессорах публично, — мягко рассмеялся Альбус. — Грюм рассказал мне, как вы защищались. Если хотите знать, именно он тогда вовремя поспел к вашему дому. Да, вам немного не хватило сил, но не у всех есть природный талант, как говорится. Сомнения не покидали её ни на секунду, а плохое предчувствие появилось, как только она вошла в кабинет директора школы, но при всём этом Элаиза согласилась. Знала ли она, на что именно себя обрекла? Тогда — нет. Хотелось ли ей изменить всё это? Никогда в жизни. Но тот год её не особо успешного преподавания в Хогвартсе не принёс множества положительных моментов. Ученики, половина из которых медленно отходили от ужаса войны, учились через силу. Остальные, абсолютно уверенные в том, что отныне им ничего не грозит, не учились вовсе. Едва оправившиеся от шока преподаватели были несговорчивы, а один из них вечно бросал жгучие и полные злости взгляды на молодую коллегу. Снейп сначала был врагом и лишь позже, после тяжёлой болезни Флитвика, стал приятелем. Искусное владение Зельеварением Северуса и желание помочь со стороны мисс Нортон сблизило двух волшебников. Взаимопонимание переросло в сотрудничество, а далее — в дружбу. Видел Мерлин, возможно, юная преподавательница так и осталась бы хорошей приятельницей Северуса в школе, если бы не скоропостижная кончина её бабушки. Ирма ушла тихо, внезапно. Буквально в середине августа, когда Элаиза, занятая подготовкой к второму своему учебному году в школе, чаще проводила время в библиотеках, нежели приглядывая за пожилой женщиной. Опустошённая и измождённая эмоционально, девушка тогда решила раз и навсегда распрощаться с преподаванием в школе. — Эта должность проклята, сэр, — отвергая любые уговоры Альбуса, перебила его Нортон. — Бабушка была единственным родным мне человеком. Я не хочу превратиться в нечто непонятное, как все вы в этой школе. Отшельники без семьи и детей. — Элаиза, вы преувеличиваете. Хогвартс — это наш дом, мы все здесь как одна большая семья, — негромко и спокойно произнёс Дамблдор со свойственной старческой мягкостью в голосе. — Да! И никого, кроме этой семьи, у вас нет! — воскликнула девушка под возмущённые возгласы портретов. — МакГонагалл уже без мужа, Филч обречённо шляется по коридорам, и лишь кошка греет его бока по ночам, а Хагрид и вовсе наша главная сирота. Я ни разу не слышала про детей Помоны или про романы Снейпа. Вы все заперты! Прокляты! Уговоры Дамблдора не помогли, и, зная их хорошие взаимоотношения со Снейпом, он решил воспользоваться последним козырем. Был ли это чётко спланированный ход директора, понять трудно, но в одно мгновение ока, едва Северус впервые ступил на порог того маленького домика, их дружба с Элаизой переросла в необъяснимую страсть. В школу Нортон не вернулась, но и любовь свою не обрела. «Друзья-любовники», — мысленно называла она свои со Снейпом взаимоотношения. — Снова ты... — со спины ровным тоном говорила Элаиза и слегка ухмылялась, ощущая сквозь тонкую кофту холодные от мороза ладони на своих плечах. — Долго ли ты собираешься жить на наследство своей бабушки? — вместо приветствия довольно часто, но в разных трактовках спрашивал Снейп. — Меня устраивает та жизнь, которая у меня есть, Северус. Не пойму, почему ты до сих пор тратишь своё время на Хогвартс. С твоими-то способностями... Снейпу было нечего ответить, потому что он не хотел врать. Он мог лишь промолчать: благо, Нортон никогда не задавала лишних вопросов, если не получала ответов сразу. И никогда не требовала от него любви, полноценных отношений. Даже их общение не всегда заканчивалось постелью. Они словно были вместе, но вместе с этим существовали порознь. Подобный расклад устраивал обоих вот уже много лет. Годами позднее, после возрождения Тёмного Лорда, Элаиза начала беспокоиться. Она не верила Министерству и газетам — она верила тому, что видела в этих чёрных холодных глазах мужчины, который не принадлежал никому: ни ей, ни Дамблдору, ни Тёмному Лорду. — Как с урожаем в этом году? — ни с того ни с сего поинтересовался Северус. — Я не испытываю восторга от садоводства, насколько тебе известно, — сказала она и мгновением позже нахмурилась. — Почему ты интересуешься? — Не знал, чем разбавить ту скучную тишину, что вечно витает в твоём доме. Тут даже нормальный человек может покончить жизнь самоубийством лишь просто потому, что услышит, как бьётся кровь в его ушах, — Северус стоял, повернувшись к окну, а его пальцы были сплетены в замок за его спиной. — И, если ему посчастливится выжить, справедливо полагаю, что он повесится снова от той нездоровой чистоты, вечно присутствующей здесь. С упрёком посмотрев на мужчину, Нортон прокрутила кружку в своих руках. Да, она страдала синдромом навязчивых состояний. Элаиза могла часами отмывать и без того идеально чистую кухню, по четыре раза протирая обеденный стол, а вазы и прочие мелкие атрибуты в гостиной практически никогда не покрывались пылью просто потому, что ни один предмет в этом доме не избегал ежедневной чистки. Этому и посвящала своё свободное время женщина. Это скрашивало её досуг, успокаивало нервы и приносило необъяснимую безмятежность. В школе Нортон считали сумасшедшей, так как она регулярно пользовалась очищающими заклинаниями, но её болезнь проявилась гораздо сильнее после смерти бабушки. — Ты в очередной раз применяешь свой отвлекающий манёвр, Северус, — с прищуром посмотрела на него Элаиза. — Скажи, достаточно ли у тебя продовольствия, чтобы в ближайшие месяцы не выбираться в крупные города и, быть может, даже в Хогсмид? — Что происходит, Северус? Прекрати таить, чёрт возьми. Я слишком долго знаю тебя и могу заметить что-то неладное! — приподнялась со своего места женщина. Резко развернувшись, Снейп подошёл к ней и, схватив за плечи, холодным пристальным взглядом посмотрел Нортон в глаза. — Дамблдор скоро умрёт, и Тёмный Лорд вернётся. Никому нельзя будет верить. Слышишь, Элаиза? Никому. Я не уверен, что тебе повёзет дальше. Без Альбуса Орден будет крайне бесполезен, а Поттер слишком назойлив и возбудим. Министерство рухнет быстрее, чем ты скажешь «берти-боттс», — казалось, Северус произнёс это на одном дыхании, продолжая в упор сверлить взглядом. — Насколько это опасно для тебя? — сглотнув подкативший к горлу ком, прошептала она. Однако Снейп ничего не ответил — он лишь молча впился своими губами в её, одной рукой крепко сжав ягодицу, а второй развязывая узел на халате. «Он будто прощается», — промелькнуло тогда в голове у женщины, иначе зачем ему настолько жадно наслаждаться моментом? Ненасытно, словно никакой иной возможности больше ни за что и никогда у него не будет. Элаиза понимала: скорее всего, Северус больше не придёт к ней. За ним могли следить, а он не станет подвергать столь большой опасности единственную в его жизни женщину, его старого, давнего друга, коих у него практически не было. Часы казались минутами, а Снейп, будто назло, никогда не пользовался одеколоном, и даже запах его тела улетучивался крайне быстро, не оставив ни единого упоминания на белых простынях. Предостережение было сделано не зря, но напрасно. Вслед за будоражащим убийством Дамблдора последовали суматоха, страх и смерти. Крохотное радио на кухне постоянно тарахтело о новых погибших, а Нортон с замиранием сердца старалась услышать хоть какие-то вести о школе. Женщина не понимала, откуда она взяла в себе силы принять то, что её давний друг смог убить человека, обеспечившему ему работу и дом. Почему после того, как Тёмный Лорд убил любимую женщину Северуса, тот всё равно вернулся на «чёрную сторону». Вопросов накопилось нескончаемое количество, а ответить на них было некому. Она ждала. Долго. Упорно. Послушно. Элаиза с замиранием сердца представляла тот момент, когда она услышит знакомые шаги и, улыбнувшись, прошепчет: «Снова ты». Только вот месяцы тянулись, а она не получила ни письма, ни весточки. Одной майской ночью женщина увидела озаряющие небо вспышки. Местоположение, откуда они доносились, было хорошо известно хозяйке лесного домика. Хогвартс. Там, где Северус. Дыхание затерялось где-то глубоко внутри, и она едва осознавала, что бежала по полю в сторону школы босиком, в одной ночной сорочке. Колкие сырые ветки утыкались в пятку, но Элаизе было абсолютно всё равно, в каком виде её увидят там, около школы: на поле боя мало кто разглядывает противника. А на чьей же стороне будет сражаться она? На тёмной? На светлой? Скорее всего, на стороне Северуса Снейпа. Едва она успела сложить воедино свои мысли, как где-то сбоку послышался гогот, хриплые грубые голоса. Но всё, что успела разглядеть Нортон, остановившись и повернув голову, — это яркую зеленую вспышку, полностью затмившую её взор. Их маленький мирок на двоих потух так же, как и камин в идеально убранной гостиной. Не было в живых уже ни единой души, знающей об их отношениях. Война была завершена, Тёмный Лорд побеждён, а имя Северуса Снейпа оправдано. Но больше некому было сказать стоящему на пороге мужчине мягким голосом: «Снова ты...»