...

Уже около месяца Кевин и Бен чинили машину Кевина. Конечно, Гвен это вроде как не волновало – мальчишки, что с них взять. Если раньше они занимались починкой от силы раза два в неделю, то теперь ежевечернее удалялись в гараж, но и против этого Гвен тоже вроде как не возражала. И даже когда вчера она сама пригласила Кевина в кино, а тот промямлил что-то про реанимацию автотрупа и скрылся в гараже с ее братом, она не подала виду, что обиделась. Конечно, Гвен хоть и была и рыжей, и юной, но она вовсе не была глупенькой стервочкой. Так что девушка просто занавесила лицо улыбкой, подавила делание поскандалить в зародыше и сделала сандвичи, которые оставила под дверью гаража. Дверь, кстати, всегда была заперта – очевидно, чтоб ничто не мешало процессу починки. И это тоже вроде как не касалось Гвен, и она старалась по этому поводу тоже не париться. Но на самом деле девушка, конечно, парилась, да еще как. Она злилась, недоумевала, не понимала… Ей, в конце концов, было просто ужасно любопытно. Но, конечно, такая, как она, ни за что не использовала бы свои способности для такой низкой цели, как шпионаж… Даже после того, как провела весь пятничный вечер у телевизора в компании Бриджит Джонс. Нет, конечно, шпионаж был неприемлем. А вот стечение обстоятельств – вполне. Сломанный, по чистой случайности не защелкнувшийся замок – никто не может предвидеть такое. Именно поэтому Гвен со смешанными чувствами, воровато озираясь еще с утра засунула скомканную бумажку в замок – он будет выглядеть защелкнутым, но на деле дверь останется открытой. И это же вовсе не какое-то неправомерное дело! Да и способности девушка в это не впутала… Таким образом, совесть Гвен была абсолютно чиста. Ну, по крайней мере, ей самой так хотелось думать. А когда ближе к вечеру Кевин и Бен скрылись в гараже, она с бьющимся сердцем стала нарезать сэндвичи. Те получались плохими – толстые, неаккуратные куски сыра на раскрошившемся хлебе. Нет, было что-то не то в забитом бумагой замке, иначе все внимание аккуратная Гвен уделила бы сэндвичам. И еще что-то не так было с Кевином. И, возможно, с Беном тоже. И все эти мысли еще хуже сказывались на качестве бесформенных кусков хлеба и сыра. В сравнении с ними те, что были сделаны в момент мыслей о замке, казались шедеврами поварского искусства. Наконец, отобрав лучшее из крошева продуктов, девушка сложила это все на тарелочку – настолько симпатично, насколько это вообще было возможно – и направилась по плохо освещенному двору в сторону гаража. Шла она медленно, так же медленно осознавая, что все-таки делает что-то гадкое. И что подслушивать, конечно, по-детски. По-детски и неприятно. Однако отсутствие минимального освещения скрывало пылающие огнем праведного стыда щеки Гвен, так что со стороны все смотрелось непринужденно, и даже если Господь и наблюдал за ней в этот момент, то точно не заподозрил ничего плохого. План, однозначно, удался. Дверь была не заперта. Однако первоначально продуманная миссия – просто послушать разговоры, понять, что они о трудностях починки машины и успокоиться – была невыполнима. В гараже надсадно и истерично выла какая-то штука, идеально заглушая все звуки. С ощущениями гаже некуда Гвен чуть приоткрыла дверь и, чувствуя себя мерзким вуайеристом, прижалась глазом к образовавшейся щели. Угол обозрения был крайне скуден, но все же девушка заметила капот машины и склонившегося над ним Кевина. Мимолетная картинка мгновенно отпечаталась у нее на подкорке. Вздох облегчения тотчас сорвался с губ Гвен, и она почувствовала, как в груди растаял неприятный колючий комок. Никаких опасных экспериментов. Никаких чужих баб. Все хорошо, только вот… Да, Гвен была дотошна. Поэтому она предпочла не поддаться первому желанию и уйти, чтоб потом убеждать себя, что ей просто привиделось. Нет, девушка пригляделась. Ну и, конечно, в стиле хорошего детектива увидела нестыковку, ломающую всю стройную версию. Капот-то был закрыт. А с закрытым капотом машины не починишь. Да и спущенные штаны как-то неуместны в процессе починки мотора. Но зато на закрытый капот удобно пристроить раком величайшего героя, спасителя всея Земли и матушки-Америки в частности Бена Теннисона, и отсутствие штанов тут тоже легко можно объяснить. Такая нестыковка поразила Гвен настолько, что та выронила тарелку с несчастными сандвичами на траву и стала тереть глаза руками, чувствуя, как колючий ком в груди вновь появляется и, кажется даже, зловредно похихикивает. Девушка приоткрыла дверь шире и пригляделась лучше. Может, это оптическая иллюзия, мираж или еще что-то в этом роде, не такое шаблоноразрывное. Но нет. Гвен имела сомнительное удовольствие наблюдать, как под аккомпанемент жуткого воя, теперь понятно для чего устраиваемого, ее парень с явным удовольствием трахал ее брата, двигаясь методично и довольно споро. Бен не сопротивлялся, блаженно щурился, приоткрывал рот в беззвучных стонах и в такт толчкам сжимал-разжимал кулаки. Обуреваемая смерчем, штормом, бурей эмоций, Гвен не знала, что ей сейчас следует сделать. Бежать прочь, рыдать, кричать, написать в блог? Но вместо всех этих предполагающих хоть какую-то активную деятельность вещей она просто еще чуть подалась вперед, рискуя с шумом и в лучших традициях комедий ввалиться в гараж в самый горячий момент. Теперь она видела, что хищно сжимавшие бедра Теннисона пальцы Левина все перепачканы машинным маслом. А через мгновение с содроганием вспомнила, что с самого первого дня «ремонта» машины Бен возвращался из гаража с неизменными темными пятнами – на лице, на ладонях и запястьях, на шее, на волосах, на одежде. Скорее всего, они и в других местах были, только он ей их не показывал. Просто шутливо ворчал, что это чертово масло так трудно отмывается отовсюду. Однако сейчас масло, по видимому, было последним, о чем Теннисон думал, потому что не выказал никакого протеста, когда измазанные пальцы Кевина коснулись его члена. Напротив, если бы не вой, глушивший все звуки, Гвен бы обязательно услышала благодарный развратный стон. Девушка почувствовала, как вспотела спина под тонкой футболкой. Ей, кажется, Левин никогда не дарил столь откровенных ласк, ограничиваясь лишь не слишком уверенными поцелуями. Да она и сама-то большего никогда не позволяла ему, даже в мыслях. А вот Бен, судя по происходящему, позволил приятелю все. И не прогадал, видимо, иначе не извивался бы сейчас так, насаживаясь на член своего, хм, лучшего друга. На пару милимгновений Гвен осмелилась даже представить себя на месте брата, но тут же содрогнулась со смешанными чувствами – отвращением и, как следствие, удивлением. Если подумать, то, очевидно, проблема была в том, что она совсем не готова была бы отдать свою девственность на капоте машины, будучи перепачканной с ног до головы машинным маслом. Она не была ханжой, но ей хотелось чего-то иного. А Кевину, очевидно, просто хотелось трахнуть кого-то на капоте машин. А Бену… Ну да, возможно непобедимому супергерою в глубине души – и не в такой уж глубокой глубине - хотелось быть оттраханным, причем настолько сильно хотелось, что он не побрезговал даже маслом. И опять не прогадал, видимо, потому что, кажется, его сорвавшийся с губ вопль, свидетельствовавший о достижении наивысшей грани наслаждения смог прорваться даже сквозь шумовую завесу и резануть уши тотчас отшатнувшейся от щели девушки. Лица Кевина она не видела, но судя по тому, как он резко напряглась его спина и запрокинулась назад голова, он тоже кончил весьма ярко. Гвен понимала, что, как это обычно говорят в боевиках, «нужно немедленно уходить отсюда!». Но ноги словно приросли к земле, и сквозь неразбериху эмоций, перемоловшихся в безумный фарш у нее в голове и в душе, проступало странное желание увидеть не только физическое, но и логическое окончание этой сценки. Потом, анализируя по привычке ситуацию, девушка поняла, что уж очень не хотелось ей своего брата, героя Бена Теннисона ассоциировать с распоследней шлюшкой, распятой на зеленном металле и отдающейся тому, кто готов взять. Но сейчас она не анализировала, а просто хваталась потной ладонью за ручку двери и не отрывала от происходящего взгляда. Наверное, после всего уже увиденного поцелуй, хоть и весьма чувственный, не должен был ее впечатлить. Но, как ни странно, именно увидев, как Левин осторожно гладит любовника по влажным от пота волосам, а тот страстно сжимает руки вокруг его талии, Гвен вдруг почувствовала, что ураган в ее голове поутих, уступив место странному умиротворению. По крайней мере, одну проблему рациональный разум девушки решил – тут все было не только по взаимному согласию, но и, похоже, по взаимному чувству. Наконец Гвен отлепилась от двери, прикрыла ее и принялась быстро собирать с травы сэндвичи, уничтожая следы своего присутствия. Руки у нее неслабо тряслись. Взаимное чувство – это хорошо конечно, но вот контекст, в котором оно было подано… Этого Гвен с некоторой долей обиды понять не могла. А в довершение всего где-то в глубине черепной коробки у нее злорадно похихикивало самодовольное «Ну – я – же – знала – что - что-то – тут – не – не - так». Короче, хоть шторм в ее голове и был теперь не на десять баллов, но все пять точно взял бы. Когда Кевин и Бен спустя полчаса ввалились в дом, Гвен все еще нервничала. Она изорвала в клочья штук сорок бумажных салфеток, пока не решила, что лучше не будет пока поднимать шум и оставит все как есть. Пока, ключевое слово в этой фразе. Гвен, конечно, убеждала себя, что не стоит рубить с плеча и следует все обдумать, прежде чем что-то предпринимать. Но на деле она просто вообще не понимала, что следует предпринять в такой ситуации. Ну то есть эту ситуацию точно не разбирали в девчачьих журналах психологи в рубрике «Есть проблема». Так что она решила продолжать не париться и пытаться игнорировать то, что стала замечать только сейчас – блудливую улыбку Теннисона и довольное выражение лица Левина, странный блеск глаз и да, конечно же, чертово машинное масло. - Ты извини, что мы так долго… - Промямлил Кевин, неловко трогая ее за руку. Гвен моргнула. - Да ничего, я не сержусь. - Тогда… - Он нерешительно начал, и тут же замолчал, чуть покраснев. - Ну? – Девушка почему-то поняла, что ей хочется нервно хихикнуть, такой идиотской была ситуация. - Тогда мы завтра пойдем чинить кран в ванной, ты же жаловалась, что он сбоит, вот мы и пойдем! – На одном дыхании выпалил Бен. Гвен от удивления замерла на мгновение, потом до нее дошло. Она поняла, что после «ремонтных работ» в ванну она точно не зайдет больше, и крикнула: - Нет! Чините лучше машину, в гараж я все равно редко хожу, да и на автобусе ездить менее затруднительно, чем мыться из бочки во дворе! И она кинулась вон из кухни, душимая невыносимым хохотом. Бен и Кевин проводили ее недоуменными взглядами. - Думаешь, она поняла? – Робко произнес, наконец, Теннисон. Кевин махнул рукой. - Неа, откуда? Ну не станет же она подглядывать, в конце-то концов!