Уродство

— Мелло, принеси кофе. Мэтт сидит перед открытым ноутбуком, ковыряясь рукой в целлофановом пакете с конфетами. — Оторви свою задницу от дивана и принеси сам. Мелло почти на приделе и готов сорваться в любой момент: зеркало теперь показывает его редкостным уродцем. Раньше оно было снисходительней. Мелло кладет надкусанную плитку шоколада на полку, раздвигает челку, закалывает ее черной заколкой. Приближает лицо к зеркалу, ведет пальцами по изуродованному шрамом лбу. — Я, вообще-то, работаю, идиот. А ты уже минут десять крутишься перед зеркалом. Нарцисс, блять. Рука Мэтта тянется к пачке, но пальцы не нащупывают в ней ни одной сигареты. — Вот же блять… — глаза Мэтта отрываются от экрана. Он заглядывает в пачку, сминает ее и бросает на пол. И лишь потом замечает на себе яростный взгляд друга. — Что, блять, ты сказал? — отрывисто хрипит Мелло, и Мэтту кажется, что его Кель сейчас способен на убийство. Мэтт вздрагивает, понимая, что сказал лишнее: Мелло ведь просто сходит с ума от того, что его лицо теперь безнадежно изуродовано шрамом. «Блять». Мелло приближается. — Блять, Мелло, успокойся! — Мэтт сбрасывает ноутбук с колен, пакет с конфетами тоже падает. Конфеты, шурша яркими фантиками, выкатываются из пакета и плющатся под ногами Мелло. Его светлые волосы горят кроваво-красными язычками света под дешевой лампой и напоминают цветом волосы Мэтта. Одна рука Мелло сжата в кулак, другая хватает Мэтта за ворот майки. — Какого хрена ты делаешь?! Придурок! Мэлло тянет друга на себя, и тот невольно вскакивает с дивана, давит конфеты, рассыпанные по полу, наступает на измятую пачку от сигарет. — Думай, прежде чем говорить, мудила, — орет Мелло, тряся Мэтта за воротник. Мэтт хватает Мелло за руки, но тот держит крепко, не ослабляя хватки. Шрам мелькает у Мэтта перед глазами. Челка выбивается из-под блестяще-черной заколки, часть шрама, будто по желанию Мелло, скрывается. Мэтту, наконец, удается вырваться, но вместо того, чтобы врезать или хотя бы наорать на этого психопата, он резким движением руки раздвигает русую челку. На лбу этот огромный шрам выглядит хуже всего. Мэтт ни разу еще не видел его так близко. Дыхание Мелло выравнивается, и он прикрывает глаза, чувствуя теплые пальцы на шраме. Шрам местами шершавый, местами гладкий. Светло-коричневый, с темными пятнами. Уродство. Мэтт вспоминает, что иногда, в плохую погоду, Мелло жалуется, что шрам болит и ноет. Одной рукой Мэтт приобнимает Мэлло за шею, притягивая его ближе. Мелло не сопротивляется. — Мне нравится этот шрам. Губы Мелло тянутся в улыбке, нос утыкается в шею друга. Рука Мэтта перебирает светлые волосы, блестящие под светом лампы. Мэлло, наконец-то, спокоен и прижимает Мэтта в ответ. В такие моменты Мэлло — само очарование. Он отстраняется, разворачивается и идет к выходу из комнаты. — Эй, ты куда? Я думал, мы займемся чем-нибудь… горячим. Мелло оборачивается, скалится. — Так и есть. Я иду заваривать тебе горячий кофе. Мэтт смеется: — И захвати сигарет.