Aquilam volare doces
Ларра шел уже третий день. Палящее солнце, голод и жажда изнурили его тело, босые ноги были стерты в кровь, в глазах двоилось. Шелест травы не был слышен, да и сама она, как Ларра, склонилась над землей, будто бы та способна спасти ее от зноя. Жара даже ночью не давала покоя. Юноша шел, превозмогая себя. Он отчаянно искал пропитания, но поблизости ничего не росло и не было ни одного племени, у которого можно было бы что-нибудь украсть. Ларра не мог попросить. Ноги кровоточили. Ему казалось, что трава должна служить им подушкой, но засохшие и затвердевшие корни ее торчали, разрывая кожу подобно ножу. Сейчас он был непохож на птиц, гордо летавших над ним. Когда его отец ослаб, он кинулся на скалы: а что делать Ларре? У него не было оружия, не было крыльев, не было ничего. Но раньше он и не нуждался в этом. Он чувствовал, что его разум теряется. Ноги подкосились, и перед глазами все потемнело.***
Живительная влага — первое, что Ларра почувствовал после пробуждения. Она застлала горло, и он выплюнул ее, боясь захлебнуться. Но кто-то совсем рядом произнес «Тише, тише», и юноша понял, что это не сон. Он жадно приложился к бурдюку с водой, протянутому незнакомцем, и разочарованно вздохнул, когда его отняли. - Тяжко, да? — произнес невидимый. Он не смог различить интонацию, с которой человек произнес эти слова, но ему было все равно. Ларра привык к унижениям. Чего еще стоило ожидать от людей? Быть может, он напоил юношу именно для того, чтобы продолжить его мучения, чтобы насмехаться над его несчастной долей. И Ларрой овладело чувство ненависти, он захотел посмотреть в глаза этому человеку, а затем разорвать его на части. Он с трудом разлепил глаза, и когда его взор прояснился, со злобой взглянул на говорившего. В изумлении Ларра замер. Перед ним стоял юноша его лет, русые волосы обрамляли его красивое лицо, а синие глаза лучились…добротой. Ларра смутился того, что хотел убить его. - Ты один? — прохрипел с непривычки Ларра. - Нет, там позади идет мое племя. Меня отправили на разведку как молодого и зрячего. И я нашел посреди степи тебя. — юноша улыбнулся ему, как будто бы нашел сокровище. В его голове промелькнула мысль, успеет ли он ограбить этого юношу и убежать, но Ларра впервые не смог заставить себя сделать это — не поднялась рука. - Хочешь есть? — будто бы услышав мысли Ларры, спросил юноша. Ларра чуть заметно кивнул. Юноша открыл котомку и вынул оттуда еду. Перекусив, Ларра набрался сил. - Встать можешь? — вновь спросил незнакомец. Ларра оттолкнулся руками от земли и быстро вскочил на ноги, но ноги отозвались чудовищной болью, и он рухнул обратно. Казалось, что после перерыва они совсем не смогут идти. - Полежи здесь, я сейчас приду, — услышал он удаляющийся крик незнакомца. Обернувшись, Ларра увидел, что он несется в ту сторону, откуда должно было прийти его племя.***
Люди. Много людей, и все как-то странно озираются на него. Он не хотел быть среди людей, он их презирал. Ноги Ларры еще ныли, и поэтому он ехал сейчас в повозке, которая была предназначена для стариков и убогих. Тащил повозку тот незнакомец, нашедший его в степи. Ларра даже не удосужился спросить его имя. Люди, шедшие за повозкой, посмеивались над ним, и в душе Ларры загорался огонь негодования. Что смешного они увидели? И ответ был незамедлителен: даже старцы и женщины идут, а он не может. - Остановись. — Сказал Ларра юноше. Тот через плечо обернулся, будто хотел что-то сказать, но все же остановился. - Я хочу идти. — проговорил сын орла. - Раны на твоих ногах зажили? — поинтересовался юноша. - Нет, но… — он был прерван грохотом вновь закрутившихся колес. - Но это унизительно! — с чувством произнес Ларра. - Помощь не унизительна, — ответил юноша, — а вот это - да. — И на этих словах поднял вверх поручни повозки, за которые держался, так что Ларра слетел с нее, как мешок картошки. Ему было неприятно, а незнакомец уже стоял над ним, и в его глазах сверкал вопрос: «Понял разницу?». И Ларра действительно понял, поэтому опустил взгляд, не в силах больше смотреть в синие, как небо над ними, глаза юноши. Он посмотрел вниз и заметил ноги своего спасителя. Они были изранены так же, как и его собственные, но тот ни разу не роптал на это. Ларра бы и не заметил, если б не увидел своими глазами. - Твои ноги…- проговорил Ларра после того, как они снова двинулись в путь. — Почему ты не сказал мне, не попросил меня ни о чем? - Помощь должна быть бескорыстной. А если бы я попросил у тебя что-то взамен, то какая бы это была помощь? — ответил юноша. Ларра еще долго обдумывал сказанное, но твердо решил, что когда-нибудь и сам поможет этому юноше за то, что тот тащил его, несмотря на боль, как будто бы не замечая ее. Он впервые захотел помочь человеку. Ему было спокойно с этим юношей, была твердая уверенность, что он не сделает ему ничего плохого. Они были абсолютно разными, и хоть Ларра не хотел признаваться, но ему начинал нравиться этот странный юноша с вечно сияющими глазами.***
Солнце катилось к горизонту. Обойдя всех стариков и немощных, Данко остановился у найденного им юноши, сжимая в руках покрывало. Он спал, изредка вздрагивая в дреме. Грудь ровно вздымалась, черные как смоль волосы развевал почти невесомый ветер. Несмотря на все их различия, Данко казалось, у них есть что-то общее. Он подошел к юноше и укрыл его покрывалом. Ему было радостно, что он нашел его тогда, в степи. Никто не заслуживает умереть забытым всеми. Он отошел и остановился, все также разглядывая юношу. - Когда он поправится, он должен будет уйти. — послышался рядом голос одного из старейшин. — Пусть выживает сам, мы сделали для него все, что могли. Грядут тяжелые времена, и лишний рот будет для нас проблемой. - А разве лишние руки нам помешают? Он может нам помочь. — ответил Данко. - Он изгой. Как он может помочь тем, кого презирает? Он говорит только с тобой. - Он ведь такой же человек, как и мы. Почему мы должны гнать его? - Изгои прокляты Богами, а с этим нельзя шутить. Это коснется всего племени, если мы приютим его. — Старейшина замолчал, а потом, посмотрев на Данко, пробормотал, — Не жертвуй собой, он погубит тебя. Подумай, что бы об этом сказали твои родители. - Вы знаете, что они сделали бы так же. — глухо сказал подавленный Данко, уходя. Подойдя к спящему в повозке юноше, он уселся рядом с ним, опершись спиной на стенку повозки. Данко овладела грусть, что придется выгнать его. Ему казалось немыслимым спасать человека, чтобы снова бросить. Он даже представить себе не мог, как отреагирует на эту новость юноша.***
Полдень — время сильного солнцепека. Племя расположилось вблизи высокого леса, в его тени. Данко возвращался с совета старейшин. Как ни пытался он отговорить их, ничего не вышло. Они приняли решение выгнать юношу и приказали Данко сообщить ему об этом. Кто-то из людей оклеветал его, сказав, что видел, как тот крадет припасы по ночам. Но Данко знал, что по ночам тот спал рядом с ним. И он сказал старейшинам об этом, но те не хотели ему верить. Они спросили, знает ли он за что юношу изгнали, и у Данко не было ответа на этот вопрос. Поэтому старейшины решили бросить юношу, сказав при этом, что они делают ему услугу, ведь их в дремучем лесу ждет куда страшная участь, а тронуть изгоя любое племя побоится. Данко покоробило такое отношение к спасенному им юноше: он ведь не виноват, что его изгнало племя, он не должен всю жизнь расплачиваться за это, у каждого есть второй шанс. Но его никто не слушал. Юноша сидел, скрестив ноги, отдаленно от всех других людей. Данко медленно приблизился, вымученно улыбнувшись. - Скажи, что ты делал тогда в степи один? Почему племя тебя бросило? — тихо задал вопрос он. - А какая тебе разница, Человек? — грубо промолвил юноша, сверля Данко взглядом орла, загнанного в угол. Он как будто бы чувствовал опасность. Данко задела грубость, из уст юноши слово человек прозвучало так ничтожно. - Я вижу перед собой такого же человека, как я. Кем ты себя ни мнил, у тебя нет за спиной крыльев, как и у меня. — проговорил он. Юноша перестал прожигать его и, потупив взгляд, уставился на траву. А Данко подумал, что, быть может, он назвал его человеком просто потому, что не знал, как его зовут. - Я Данко. — неожиданно выпалил он. Юноша поднял на него черные глаза и, с секунду подумав, промолвил: - Они назвали меня Ларра. И после этих слов еще трудней стало Данко сообщить о решении старейшин. Он присел рядом с Ларрой и, посмотрев на него, произнес: - Ты должен уйти, твои ноги уже в порядке, и ты не можешь здесь больше оставаться. — Он хотел сказать это, глядя ему в глаза, но столкнувшись с взглядом Ларры, полным боли, в бессилии отбросил эту идею, почувствовав себя столь ничтожным и жалким. Как же трудно ему было сказать эти слова и как же не хотел он его отпускать. Данко успел привязаться к Ларре. Но сейчас больше всего он боялся, что юноша подумает, что он тоже хочет, чтобы он ушел. Данко ожидал чего угодно — что Ларра откажется уходить, что он устроит резню, что он попытается убедить старейшин оставить его. Но ничего из этого не последовало. - Хорошо, я уйду, — равнодушно произнес Ларра, — Если ты просишь меня об этом, я уйду. Ларре было больно, люди снова отвергли его. А больно-то было от того, что с этим решением к нему отправили именно Данко, человека, который заботился о нем, человека, который его не бросил. Ларра без труда поднялся на ноги и побрел прочь. - А как же припасы? — крикнул ему вслед Данко. - Я пришел сюда ни с чем и ухожу ни с чем. Мне ничего вашего не надо. — проговорил Ларра. А Данко смотрел, как силуэт человека, которого он не хотел терять, удалялся в сторону горизонта, и на его глаза наворачивались слезы.***
Несколько дней в лесу подкосило десятки людей. Они замертво падали прямо на глазах Данко, и он ничем не мог им помочь. Юноша сосредоточился на поиске выхода из леса. Он просыпался и ложился с этой мыслью. Данко знал, что выход должен быть, но долго ли до него добираться и сколькими людьми надо будет пожертвовать, ему было неизвестно. Они остановились на ночлег. Люди жались от страха перед тенями, что плясали от костра. Рядом с Данко вдруг зашелестела листва, и он решил проверить, что там. Взяв факел, он прошел мимо раскинувшихся корней, казавшихся живыми и готовыми схватить в любую минуту, обогнул деревья, ствол которых невозможно было объять руками. И среди деревьев ему показалось, что он видит чей-то силуэт. Отойдя подальше от своего племени, он крикнул: - Выходи! Листва вновь зашелестела. Данко не мог поверить своему счастью. Он лишь безумно улыбался, увидев человека, вышедшего ему навстречу. - Ты же сказал, что уйдешь. — промолвил он. - Я не смог. — улыбаясь, признался Ларра, приближающийся к Данко. Последнему показалось, что это первый раз, когда он видит его улыбку. — Я пришел за тобой. - За мной? — Переспросил Данко. - Я понял, что свобода моя мне не мила. Моя свобода теперь твоя. И я был бы самым большим глупцом на свете, если бы упустил тебя. — Синие глаза напротив черных. Освещенный лишь факелом Ларра выглядел поистине магически и волшебно. Бледная кожа контрастировала с черными глазами и волосами. — У меня было много девушек, но они приходили и уходили, будто их и не было вовсе. Никто не задержался в моем сердце… Кроме тебя. И повинуясь порыву, Ларра приложился к приоткрытым губам Данко, руками зарываясь в его русые волосы. Но вскоре отстранился, прошептав: - Пойдем со мной. Не жертвуй собой ради людей, они этого не заслуживают. - Они соприкоснулись лбами. - Я пойду с тобой, куда ты захочешь, только дай мне спасти этих людей. Они умрут без меня, я их единственная надежда. — Заметив недоверчивый взгляд Ларры, Данко добавил, — а потом мы с тобой отправимся хоть на край земли. Но Ларра будто смотрел на кого-то, стоящего за ним, и, обернувшись, Данко увидел старейшину. Тот косился на них с неприкрытой злобой. Ларре все же разрешили остаться, чем остальные люди остались недовольны. И в эту ночь сын орла спал, прижавшись к человеку, которого полюбил, слушая сердцебиение Данко и чувствуя его тепло.***
Они блуждали по лесу, и всем, кроме Данко, казалось, что дни их сочтены. Данко же шел впереди всех, указывая путь. Ларра слышал недовольство людей, идущих за ними. И вот однажды старейшины обвинили во всем их. - Я изначально был против того, чтобы ты, Данко, приводил этого изгоя. Он проклят, а с ним и ты. Поэтому нас карают Боги, поэтому они убивают нас одного за другим. Поэтому мы не можем выйти из этого леса, потому что ведешь нас ты. — сказал тот старейшина, что видел их в лесу. К ним начали подтягиваться разъяренные люди и стали окружать юношей. – Вы сказали: «Веди!» — и я повел! — крикнул Данко. — Во мне есть мужество вести, вот потому я повел вас! А вы? Что сделали вы в помощь себе? Вы только шли и не умели сохранить силы на путь более долгий! Вы только шли, шли, как стадо овец! Ряды людей вокруг них стали смыкаться. Люди вопили, что они умрут. И у Ларры пронеслось в голове, что если они хотя бы дотронутся до Данко, он разорвет их в клочья. Он посмотрел на юношу и увидел, как тот раздирает свою грудь и вытаскивает оттуда горящее сердце. В Ларре что-то оборвалось. Данко ринулся вперед, и побежавшая за ним изумленная толпа оттеснила назад Ларру. Он знал, что это его последние моменты в жизни, он понимал, что теряет самое важное. Из-за людей он практически не видел Данко, он видел лишь его сердце, освещающее путь. Он побежал быстрее, расталкивая людей, и не сразу понял, что свет уже исходит не от сердца Данко, а от солнца, светившего над степью, куда они вышли. Впереди стоял Данко, любуясь открывшимся видом. Когда Ларра поравнялся с ним, то Данко повернулся к нему и тепло улыбнулся, а затем его глаза остекленели и он упал замертво. Ларра встал перед бездыханным телом на колени. Ему стало невыносимо слышать радостные возгласы людей. Он во что бы то ни стало сдерживал слезы. Они не увидят его слабости. И тут он заметил, как старейшина наступил на сердце Данко, и оно разлетелось на осколки. В отчаянии Ларра кинулся к осколкам, собрав их руками, будто бы сердце могло собраться из них вновь, но сильный порыв ветра снес их с его ладоней, развеяв их по земле.***
Он шел навстречу племени. Завидев его, люди насторожились, готовясь к бою. «Моя свобода теперь его, — повторял он про себя, — но теперь его нет, а значит нет и свободы. Я должен умереть, чтобы вновь стать свободным и воссоединиться с ним.» Люди выставили перед ним копья, но он продолжил идти, желая напороться на них. Но люди поняли его замысел, и убрали оружие. Стояли и смеялись, а Ларра дрожал от отчаяния. Он было подумал, что сможет разорвать свою плоть, как Данко, и принялся драть ногтями кожу, но кожа была словно каменная и вовсе не поддавалась, как бы он ни пытался. Тогда Ларра бросился на людей в надежде, что они случайно убьют его, но те уворачивались от него. Он увидел кем-то оброненный нож, схватил и ударил себя в грудь, но нож не принес ему никакого вреда. И тогда он понял. Это и есть его проклятие. Боги смеются над ним. Как только он обрел счастье, они отняли его, и его уже не вернуть. Теперь, когда много времени прошло с тех пор, и солнце иссушило его тело, он не помнит уже ничего, кроме одного имени. Он ищет и ищет по всей земле осколки сердца Данко, надеясь собрать их воедино, будто бы это может вернуть его любовь к жизни.