***
Впрочем, гораздо больше, чем из личного мимолётного общения Энакин почерпнул из инфосека — текстовой части ГолоНета, которую каждое новое поколение политиков грозилось совершенно освободить от цензуры, но так этого и не сделало — по соображениям банального самосохранения. Если и под пристальным присмотром специального сенатского комитета инфосек оставался рассадником странных культов, терроризма и удивительных взглядов, то каков же он стал бы вовсе без присмотра? В основном инфосек делился на три части: первую, не самую крупную, но самую заметную, брали себе умничающие политиканы, подозревающие друг друга в получении зарплаты от Сената, конфеток, джедаев и даже (чем яв не шутит?) давно покойных и вечно живых ситхов; вторая оставалась тихим домохозяевам обоих полов и всех биологических видов, подробно (но несколько нудно) повествовавшим о своей жизни. Наконец, третья, всеобъемлющая и неистребимая, часть принадлежала "лоли-родианкам", "генералам республиканской армии", героям популярных франшиз и чёрт знает кому ещё, игравшим в любовь, заговоры, запретные чувства и прочие столь любимые Омаром Беренко мотивы. Эти были, в отличие от первых, видимо безобидны; впрочем, по словам Навары, все, хоть сколько-то связанные с расследовательской деятельностью, этих фантазёров ненавидели — и правильно. Попробуй найди среди сотен "крававых преступникав", "страсных педофилав" и прочих удивительных особей ту единственную, которая относит себя не к третьей, а ко второй категории... Был в этом круговороте букв, цифер и коротких малоинформативных голороликов и дневник самого канцлера. Энакин нашёл его случайно и потом несколько месяцев убил на то, чтобы вскрыть множество закрытых записей в самом начале. Вскрыл. Разочарование своё он помнил до сих пор: ожидая увидеть какие-нибудь, пусть даже не очень коварные, но очень тайные, политические планы, он получил бесконечное количество занудного нытья и стопку не самых удачных стихов. Впрочем, это было простительно: всесильный Палпатин начал вести дневник в четырнадцать лет. Сила... Лёд травы и пламя скал, Сила... Страсть и стылость, штиль и шквал - Сила... Я один тебя познал, Сила!! [3] Да, из этих стихов вышел бы недурной компроматик...***
На самом деле, подумал Энакин, дело просто в том, что он пытается не думать о Падме. О своей Падме, у которой тоже был дневник в инфосеке — полузаброшенный, изредка оживляемый парой свежих ссылок или сумбурными впечатлениями от чего-нибудь ужасного или замечательного. И много-много фотографий сенаторов — это из-за них пришлось плюнуть на принципы учителя и начать знакомиться и общаться со всякими политиками. Если уж он собирался жениться, он должен был знать друзей своей будущей жены — и её врагов. И врагов, которые косят под друзей. Чтобы разделять потом радости общения с одними и защищать от других. — Это называется "чокнутый сталкер", — пенял ему Кай. Он был всего несколькими годами старше, но после фееричного побега с Мандалора сумел с помощью дяди устроиться самым настоящим гвардейцем — и сразу к канцлеру. Но друзей-сверстников ему сильно не хватало — хотя бы относительно сверстников: лучше на три года младше, чем на тридцать лет старше. — Ты не понимаешь. Я на ней женюсь, — объяснял Энакин. — Непременно. Мне исполнится двадцать один — и всё. — Ну-ну, дядя Тевво, ну-ну. Осталось королеву уговорить, а? — Так я уговорю, — сердито хмурился он. Уговорил вот. И вроде как счастлив в браке уже скоро четыре года, из которых — в сумме — с женой провёл аж целых... а ведь три стандартных месяца набралось по деньку-другому. Достижение. Он даже сумел запомнить, чем пахнут её волосы: смесью уличного смога, тобакка[4] сенатской курилки и каких-то набуанских духов. Остальные обязательные пункты пока не спешили задерживаться в голове. То ли не хватало времени, то ли просто он слишком любил свою Падме, чтобы разбирать её на ингредиенты (как в старой книге: «губы, довольно алые, одна пара; глаза, серые, тоже пара») — это казалось ему чем-то пошлым и даже противоестественным.***
— Докладчик Скайвокер, отцы и матери народа желают задать вам несколько вопросов по существу вашего доклада... И снова Амедда доказал, что он чародей: в один миг спустил с небес на землю. «Вот почему я не могу просто призвать сюда Беллара? Он речь писал, он пусть и отвечает»... — Магистр... — Просто генерал, сенатор Аск Аак. — Генерал, скажите, произошедшее у Пирии получит официальное объяснение? «У Органы спросите!» — Разумеется, в полном объёме. Но я не уполномочен его дать, так как расследование ещё ведётся. Совет подозревает влияние ситхов или как минимум агентов Конфедерации. — А нам бы хотелось услышать ваше личное мнение, — пропела Бриму. «Провокаторша чёртова!» — Моё мнение — да, катастрофа была организована тем, кто, сознательно или нет, работал на нашего врага. Я имею в виду, — он ухарски подмигнул, Силой чуя негодование Органы, — что доказано наличие у конфе...дератов психотронного оружия, которое они не стесняются применять. «Доказывал Вайтвор лично Винду и его паранойе, и ведь доказал!» — Неужели действительно произошедшее на Пирии может считаться катастрофой? — мягко и ласково запел Органа. — Хотя мы соболезнуем товарищам погибших на боевом посту джедаев... «...клонов мы вообще не считаем» — ...мы не можем признать, что они умерли напрасно. Ведь известно, что Пирия — отличная точка для прыжка на Корускант, и оставить её под контролем Конфедерации было бы несколько неразумно... — Поэтому, — разрушил воркующий гипноз Язон Дин Джейс, — вы сперва её им сдали, а потом героически отбивали? Сразу видно: за операцию отвечал алдераанец! — Почему? — живо заинтересовалась дама от Толонда. — А потому, — Джейс широко и недобро ухмыльнулся, — что всем известно: алдераанская цивилизация — самая героическая в мире: она сама создаёт себе проблемы и сама же их мучительно превозмогает во имя нравственного и духовного развития и очищения страданием! Тайферри был бы прекрасным остряком, будь он проще и менее многословно-изыскан в своих шутках. Но на сей раз сошло и так: кто-то вежливо захихикал, кто-то сдержался, но Органа всяко продолжать свои речи почему-то не стал.***
«Первое что я сделаю, мой хороший — это пущу ядовитый газ в зал, где соберётся эта галактическая говорильня. Я буду стоять среди них высокая и стройная, в лучшем платье и новейшем респираторе, и смотреть, как они корчатся». Вообще-то Алема Рар была злодейкой и, что куда хуже, непроходимой дурой; но даже со злодеями и дураками иногда приходится соглашаться. Например когда ползёшь до турболифта, который поможет доползти до ангара, где ждёт флаер — который перенесёт из светской говорильни в джедайскую. И неизвестно, какая хуже. «Летунок, ты где ваще?», — дежурно осведомился комлинк голосом ученицы. «В пути», — лаконично ответил Энакин. «А, это хорошо. Как прибудешь, тебя типа вроде как Вайтвор ждал. Типа поговорить про то-сё...» «А конкретнее?» Всё-таки привычка ученицы... нет, даже не бросаться — бестолково брызгаться словами, мало связанными меж собой — очень раздражала. А это нехорошо, ибо раздражение ведёт во тьму. «Ну это, о том самом, которое, ну, в общем, это.» «Доклад? Или Пирия? Или мой моральный облик? О чём конкретно?» «Ага», — ответила Асока. — «Короче, Летунок, он заждался весь. Ты поспеши».***
Магистр Беллар Вайтвор — в Совет он вроде бы не входил, но магистром его звали всё равно — и правда ждал Энакина в его комнате. — Я слышал, вы благополучно сумели донести вести до Сената, мастер Скайвокер? — вежливо спросил он. — Да. Сумел. Ощутимый неприязненно-брезгливый взгляд магистра скользнул по фингалу, по разбитой губе, по не очень аккуратно причёсанным волосам. — Вам следовало проявить больше уважения к верховной власти в нашей Галактике, — вздохнул Вайтвор. — Вы ведь лицо Ордена. Не дело ему быть в таком странном состоянии. «Орден с разбитой мордой. Которую он разбил себе сам. Фейспальмом. Хм, метафора тянет на гениальную». — Увы, это была неожиданная производственная травма. Но не волнуйтесь, ваш доклад встретили благосклонно. Вайтвор не был неприятной личностью — даже наоборот. Внимательный, предупредительный, внешне изрядно похожий на Оби-Вана, с красивым голосом и мягкими жестами, мудрыми голубыми глазами и льняными волосами и бородкой... он сошёл бы за идеал джедая. Но почему-то неизменно вызывал глубинную панику и безотчётное желание оказаться от него подальше. — Отчего же мой? Мои лишь слова, речью его сделали вы, мастер Скайвокер. И это было поистине блестяще. — Благодарю. — Я слышал, сенатор Амидала пропустила это заседание? — Наверное, у неё были дела. — Не знаете, какие? Вы ведь друзья, я слышал? — Оби-Ван говорит, политики друзьями не бывают, — отговорился Энакин. — Магистр Кеноби излишне радикален в этом вопросе. Политики — те же люди, и ничто человеческое им не чуждо. Значит, вы сегодня не встречались с сенатором Амидалой? — Видел её у канцлера. — О. Что-то важное? — Только для Набу, магистр. К сожалению, долг офицера не позволил мне согласиться снова стать телохранителем сенатора, так что я вынужден был оставить их и сесть доучивать ваш доклад. Он довольно длинный. — Другой раз буду короче, — сердечно улыбнулся Вайтвор. — Я всегда забываю, что мои опусы кому-то приходится учить... Доброго вечера, — поклонился он и вышел, оставив после себя привычный шлейф неуютного холодка. И что ему сплющилась Падме?.. Дружба, служба... — Шпынька, кто придёт — мастер Скайвокер медитирует, — буркнул он ученице и завалился спать.