Рассвет Империи. Часть I: Иногда они возвращаются

Корки Крайц сидел всё за тем же столом, уже очищенном от следов разорённого застолья, уронив потемневшее лицо в ладони. Рядом стояла едва початая бутылка вирренского. Спиной он уловил приближение Сабе и сказал, глухо и устало: — А Каджи не откачали. — Ты любил её? — Нет, вы чего! Она мне в бабки годится. Ещё при позапрошлом князе здесь пела. И уже тогда была немолода, знаете... некоторые верили, что она ещё Мандалора помнит. И вот ведь, не откачали. — Прошлое уходит. Уходит так быстро, что мы не успеваем его задержать хоть ненадолго. — Прошлое убивают! Все эти люди, такие, как моя тётушка, такие... такие, как вы, сенатор! Вы играете в свои игры, вы хотите пустить пыль в глаза врагу — и ради этого гибнут те, кому жить бы, да жить. Если бы она, — это слово Корки почти выплюнул, — не затеяла проклятый обед, Каджи была бы жива. Но ведь плевать, плевать на людей. Плевать на собственную безопасность, на то, что теперь Мандалор висит на волоске — главное вы...пендриться. Показать своё бесстрашие, а там — кья ной трашинья, да? Похоже, с непривычки ему хватило пары глотков, чтоб захмелеть. А может, это было не виски, а тоска и боль? Сабе расправила юбку, внимательно глядя на кончики пальцев — это всегда помогало сосредоточиться — и задумалась: что бы на её месте сказала королева? Нашла бы она слова — или сорвалась в пустую дидактику, неубеждённую и потому неубедительную? Годы в Сенате сильно её изменили. — Люди часто следуют традициям ради того, чтобы им следовать, — наконец, заговорила она. — Мёртвым традициям. Ненужным, злым, пустым традициям. Добрым традициям. Всем — без разбору. Потому что люди, и в этом они правы, боятся потеряться в большом и страшном мире, княжич Крайц. И они ориентируются на маяки, оставленные им предками. Но иногда — часто — приходит время, когда надо оставить прежние пути, и подняться над землёй и морем, и увидеть всё сверху. Начертить новую карту и поставить новые маяки... — Но это страшно и проще этого не делать, да, сенатор? — Да, так и есть. Но не это главное. Главное — что даже если все упорно сидят сложа руки, Отец не оставляет нас. Он посылает человека, в сердце которого живёт мечта о полёте, чтобы тот смог начертить для людей новую карту. — А если он не полетит? — Тогда, княжич, общество постигает стангнация, затем следует деградация и неминуемая гибель. — Вот как... — Вот так учит набуанская религия. Но я не свидетельница Дженовы, и не собираюсь вас в неё обращать, княжич. Просто к слову пришлось. Она поднялась — тяжеловато, очень уж насыщенный выпал денёк — и ровным шагом пошла к выходу, оставив за спиной задумавшегося наследника трона. По крайней мере, она надеялась, что он задумался.

* * *

Сенатор Язон Дин Джейс, среди друзей известный как Красавец Сонечка, о творящемся на Мандалоре имел весьма смутное представление — как и большинство граждан Республики, он должен был довольствоваться репортажами Драра и новостями на ООС-ТВ, которые, впрочем, серьёзные люди смотрели исключительно как юмористическую передачу. Вот сейчас, например, Пассел Аргенте сотрясал небо, землю и все три луны (или сколько их там у куриваров?) клянясь, что рог его народа будет высоко вознесён богами. Думал ли он о том, что народ его изрядно рогат? Едва ли. Он просто читал написанное спичрайтером. В этом ведь и заключается искусство государственного мужа: не думать и читать по бумажке. А меж тем, где-то на фронтах гибли вчерашние товарищи по сенатской курилке, и девочки из консортов[1] уходили в санитарки. Даже Кшизор где-то воевал. Недавно объявили о награждении его орденом каким-то. Может, куплено всё — а может, и правда отличился. В любом случае, он отправился туда — а Язон, генетически модифицированный почти-сверхчеловек, тухнул здесь. Среди проектов, предложений, резолюций и Органы. Последний был почему-то особенно омерзительным. Нет, он пытался! Но мнение тёти было жёстким и однозначным: сложиться у очередной Пирии дано всякому, а вот доверить представительство родной планеты в Сенате — это можно только Язону. Так что сиди, дорогой, и не рыпайся. Самым отвратительным было то, что она была однозначно и неоспоримо права. Поэтому, вместо того, чтобы продумывать способы побега, Язон просчитывал потенциальные убытки, которые картель "Джейс и Длларит" мог понести в случае отказа Республики платить за последние поставки. А отказ воспоследовать вполне мог, потому что спекуляции на тему низкого качества бакты продолжались уже не первую неделю, и канцлер отчего-то не спешил их остановить. Значит, зачем-то они были нужны. А зачем ещё они могут быть нужны? Он уже изрядно поклёвывал носом, и даже горячий каф спасти уже не мог, когда откуда-то в уши закрался ласковый шепоток: — Скучаешь, сенатор? Язон когда-то читал о таком. Переутомление, депривация сна, нервное истощение — и как итог голоса в голове. Если они появляются на грани засыпания, то всё в порядке. А если в другое время — надо обращаться к нейрохирургам, это шизофрения. — Воевать хочешь? Внутренний голос, как ему и было положено, хорошо знал его проблемы. — Хочешь быть полезным своей планете и своей стране, — голос не спрашивал, он утверждал. А потом он резко сменил интонацию и громко, чётко, настойчиво потребовал: — Отвечай! Да или нет? — Да, — ответил Язон прежде, чем успел понять о чём... нет. О чём его спрашивали он в тот момент понимал с удивительной ясностью, хотя уже сейчас не смог бы пересказать вопрос. Он просто... просто знал, что именно от него хотят узнать. Он понимал всё — и на это всё дал сейчас своё согласие. И голос обрёл плоть, и тени в углу свернулись в фигуру, закутанную в плащ с капюшоном. И эта фигура была — Император. Его император. Повинуясь больше инстинкту, чем разуму, Язон опустился на одно колено и поцеловал тяжелый перстень, блестевший у Императора на пальце. — Встань, гвардеец Дин Джейс. И он встал. — Сегодня ты свободен от несения службы, но завтра изволь явиться к канцлеру для получения дальнейших распоряжений. — Благодарю, мой Император. Фигура снова слилась с тенями, а Язон мимолётно задумался, что ведь она и канцлер — одна и та же личность. Раньше это напугало бы, а теперь... нет, не наполняло восторгом или чем-то таким. Теперь это было просто фактом. Как и то, что он отныне — гвардеец и обязан подчиняться императору, кем бы тот ни был. В конце концов, он всегда кому-нибудь подчинялся, как бы ни играл в несистемную оппозицию. Матери, брату, тётке, клану... Лучше подчиняться кому-то одному. Кому-то достойному. Утром, в половине пятого, они зашли в кабинет канцлера одновременно: усталая измотанная Айсан Исард и полный сил Язон. Палпатин сидел за столом. Было видно, что ночка у него выдалась бессонная. — Спасибо за своевременную явку, — голос был непривычно сиплым. — Дин Джейс, за ширмой — ваша временная форма, переоденетесь. Исард, — если он обращался по фамилии, значит, всё было серьёзно. — В ближайшие пять минут меня похитят агенты Конфедерации. Ваша задача — задержать всех желающих меня находить и спасать на шесть часов сорок семь минут. По истечении этого срока Дин Джейс снимет форму и от собственного имени обличит Алых и всех, до кого дотянется, за бездеятельность. После чего возьмет у Арена взвод №3 и заберёт меня с Руула. В случае необходимости будьте готовы там вступить в бой с превосходящим вас противником. — Слушаюсь, — он вытянулся, салютуя, и мимолётно удивился, как это легко у него вышло. Исард просто кивнула. — А теперь морально приготовьтесь: газ пошёл, — сообщил канцлер и быстрым движением задёрнул невидимую шторку перед своим лицом.

* * *

Гвардия была[2], пожалуй, величайшим изобретением почившей с миром древнеситской империи. Люди, недостаточно одарённые, чтобы осилить обучение путям Тьмы или Света... джедаи просто оставляли их жить, как живётся — со странными видениями, почти болезненной чуткостью и медленно крошащейся психикой. Ситы создали целый механизм привлечения их на службу, единственным изъяном которого была необходимость в наличии императора или хотя бы претендента на этот титул. Смешнее всего было то, что узнал Палпатин об этом прекрасном обычае старины от джедая, своего друга Ронара Кима. Больше того, именно Ким — просто из научного интереса и немного на слабо — набросал работающую схему того, как механизм мог быть устроен. Он же продавил идею создания Алых — и ни разу, даже случайно, даже на миг не связал "друга Палпатина", давнюю беседу о зверствах древних ситхов и меру безопасности, которая представлялась ему необходимой. Тем более что ему, набуанину, пусть и рано оторванному от корней, слово "Гвардия" напоминало больше о реформе Амрао, чем о злодеях прошлого. Но Ронар был мёртв. А Палпатин, в трюме контрабандистского грузовичка, под охраной элитных клонов из особой серии, сменивших алые маски на серые, летел на Руул — исполнять свой долг учителя. Клоны в гвардии тоже были идеей Кима. Вообще, идеями этот человек просто фонтанировал, и все были на грани фола и Тёмной Стороны — ну, или так казалось Палпатину в то время. Сейчас, на третий год войны, он уже начал понимать, что отношение к людям как к вещам, притом скорее вещам неудобным и раздражающим — не порок для джедая, а норма жизни. А уж клоны... проще было найти того, кто считал их людьми. Так вот, Ким предложил перепрограммировать несколько готовых взводов на личное подчинение канцлеру, нарядить во "что-нибудь экзотическое" и тем самым получить в своё пользование отлично тренированную и идеально послушную охрану, просто физически неспособную на предательство. Этически идея была более, чем небезупречна, но этика — участь джедаев, а Палпатин столь прекрасную возможность упустить просто не мог. Так что костяк Алых составили приведённые к личной присяге недо-ситы, зачастую сами не понимающие, чем они являются — ну, а основную массу чучел, подпирающих стены кабинета, обеспечили три особых взвода клонов. В бою от них из-за стопроцентной подчинённости приказам, толку было чуть, но эффект толпы они создавали высокопрофессионально...

* * *

— Знаете, — обратилась Падме к своему молчаливому спутнику, — вот говорят, что война — лишь продолжение политики другими средствами. А как думаете, что можно назвать подобным продолжением войны?