The One and the Only.

Он всегда смотрел на него снизу вверх. Возможно, многие подумают, что это из-за его невысокого роста, но на самом деле всегда и во все времена были причины, которые ставили Англию ниже Франции, заставляя того завистливо озираться. Когда Англия только-только вышел из-под покровительства Римской Империи, наконец вдохнув воздух полной грудью, он жил достаточно одичалой жизнью, скорее вызывая жалость, чем уважение. Разумеется, именно жалость и испытывал к нему Франция, потомок венценосных франков, основателей одного из первых государств в Европе. Фрэнсис — высокий и тонкотелый юноша с золотистыми локонами, носящий шелковую синюю тунику с золотыми оборками. Фрэнсис смеется над забавным, неказистым ребенком, которого, как он сам представился, зовут Артур, что значит "медведь". Юноша рассматривает "медведя", больше похожего на хомяка, и его густые черные брови с торчащими в стороны волосками, россыпь веснушек и кривые губы заставляют француза вновь и вновь отпускать колкости, на которые англосаксонский мальчишка отвечает красными щеками. Артур часто следил за повозкой француза, прячась за массивными дубами, когда тот держал путь к его королю. Фрэнсис знал, что смешной и дикий медвежонок караулит его и оставлял в дупле одного и того же дерева на окраине леса какие-нибудь подарки: шелковые лоскуты, золотые цепочки, бусины из цветного стекла, франкские монеты с отчеканенным портретом короля. Внуком этого самого короля впоследствии окажется Эдуард, правитель Англии, и он намертво свяжет Артура с Францией. Мальчик дожидался, пока стук копыт лошадей не перестанет быть слышен, будто бы боясь, что Фрэнсис возьмет и оглянется, увидит, как тот своей белой маленькой ручкой копошится в дереве, и снова станет смеяться над этим странным бродяжкой. Ста лет Англии вполне хватило, чтобы привить к себе прожигающую ненависть некогда хрупкого, но задиристого юноши. Фрэнсис вытянулся, возмужал в плечах, а на его лице уже начинал расти пушок. Артур, изредка видя его во время заключения какого-нибудь договора, который все равно никто из них не сдержит, все еще думал о том, что он не ровня Франции. Тот выше, старше, и, как казалось Англии, откровенно привлекательнее его самого. Это многие отмечали, и Артур на некоторые процедуры просто не ходил, чтобы не видеть наглого накала голубых глаз. Еще лет двадцать, в перерывах между клятвами перерезать французу горло столько раз, сколько простоит этот мир, Англия обдумывал то, что он чувствует к сыну Франкии. С одной стороны, Артур не мог не признаться хотя бы самому себе, что ему нравился Фрэнсис. И если бы не тот факт, что тот посягает на его престол, то Англия бы смело и вслух признавал, что Франция достаточно сильное и статное государство, отличающееся культурой, духовной нравственностью и величественной красотой. Примерно такими словами в мыслях он иногда описывал француза, вспоминая блики в его локонах в той дубовой чаще. Окружающим соратникам Артур говорил, что Фрэнсис бахвальный идиот, держащийся на своей мании величия. Уступить трон французскому королю значило потерять влияние в Европе. Англия, терпевший нападки всех, лелеет мечту стать гигантской империей, где он будет стоять во главе мира, и каждое государство будет выжидать в очереди, чтобы испить с ним вина. Фрэнсис признает, что король Англии лучше — он умнее, предприимчивее и привлекательнее его собственного. Но уступить трон Англии — потерять власть, а терять власть Франция не собирается, даже ценой сильных потерь и никудышного правления его королей. Фрэнсис оказывается на гребне революции, и это был уже не тот Фрэнсис, которого знал Артур. Он стал прямолинейным, холодным, но в глазах его все еще был тот задорный огонь, которым он провожал Англию и сто лет назад. Юный англичанин, все еще маленький и щуплый, с озлобленным взглядом зеленых глаз под насупленными бровями, не может сдерживать напора более сильного француза, и сдает назад, отказываясь от претензий на трон. Франция делает милосердный жест и заключает с Артуром мир, называет его медвежонком и вынуждает отказаться от территорий на юго-западе, которые тот некогда занял. Почему он зовет его "медвежонок"? Англия об этом часто думает, потому что уже забыл, что говорил, что он — медведь. Еще много войн и много лет пройдет в том состоянии, когда Артур своими руками с худощавыми белыми пальцами будет рвать золотые локоны на голове Фрэнсиса, матерясь, изобретая тому клички и устраивая засады. Некоторые вещи француз игнорировал, не находя их важными, некоторые же оставили глубокий след в его душе, потому что некоторые раны никогда не заживают, и полыхающие костры, в которых сгорают его надежды, он запомнит навсегда, и даже в предсмертной агонии, если вдруг такая и произойдет, он будет думать именно о них, а не о счастливых моментах. Фрэнсис простит Англию только в двадцатом веке, когда они заключат окончательный мир в преддверии одной большой беды, в которой им не выстоять в одиночку. Беда, точнее, беды, не заставили себя долго ждать, градом камней сыплясь на Францию и погребая его под собой, со звоном разбивая его некогда непоколебимое величие. Они недооценивали новые, совсем юные европейские государства, которые, объединившись, заставили полыхать весь мир. Сейчас Артур сидит напротив Фрэнсиса за круглым столом на заседании Евросоюза, лениво мешает пластиковой ложечкой заварной чай с бергамотом. Он так и не догнал по росту Францию, его губы так и застыли в гримасе неприязни, а брови начали слегка седеть. Француз рассматривает Англию в его твидовом пиджаке, и видит его совсем маленьким мальчиком в балахоне болотного цвета, прячущимся за деревьями. Видит его в рыцарских доспехах, восседающим на коне рядом со своим войском, осыпающим французскую крепость горящими стрелами. Видит его в камзоле цвета красного вина и треуголке, с осушенной соленой водой кожей, шальным взглядом и разбитой французским кулаком губой. Видит в зеленой униформе, с запекшейся кровью на лице и застывшими слезами в глазах, всего перемазанного сажей, стоящего на коленях перед его телом, которое он уже начал покидать, смотря на все будто бы со стороны. Прикосновение сухих горячих губ с привкусом земли к него губам заставляет его вернуться в тело и разлепить не желающие подчиняться веки. Фрэнсис знает, что теперешний Артур, тот, что вырастил с ним двоих детей, мало чем отличается от того Артура, которого он помнит на протяжении всех прошедших лет. Фрэнсис подозревает, что тот всегда любил его, просто маленького медвежонка, дикого, брошенного одного в этот мир, никто не научил, как нужно строить взаимоотношения и как их сохранять. Альфред шутит, что из Артура уже песок сыпется, а для Фрэнсиса Артур не стареет, никогда не постареет, он всегда будет видеть в его уже покрывшемся морщинами лице всех тех Артуров, что он знал в течение тысячелетия. Всегда будет глупо улыбаться, рассматривая его украдкой со стороны — не потому, что нельзя, а просто по привычке, а Англия, чувствуя на себе взгляд наглых голубых глаз, всегда будет поднимать уставшие зеленые глаза в ответ, еле заметно улыбаясь уголками кривых губ. И Фрэнсис благодарно ловит эту скупую улыбку своего одного и единственного — спасителя и мучителя, друга и врага, союзника и любовника.