Необходимость

Чертов Петров! Титул по праву принадлежал ему, Фернандо. Если бы только этот осел не задерживал его столько времени. Неужели он не понимал, что они борются в абсолютно разной лиге? Да он практически круговой! Фернандо очень не любил признавать свои ошибки, всегда искал виноватых на стороне. Но в этот раз он действительно сделал все, что мог. Так почему же этого оказалось недостаточно? Почему малолетний выскочка получил его, Фернандо, титул, а сам он остался с обидным, практически унизительным, вторым местом? Это даже хуже, чем ничего. Второе место не приносит уважения, а лишь жалость. Раздражение и злость - на себя, на Петрова, на весь мир, в конце концов - наполняли его до краев, грозясь вылиться наружу и перерасти в настоящий скандал. Сколь бы горячим и импульсивным он ни был, а все же понимал, что ему это абсолютно не нужно, более того - нежелательно. Нужно было снять напряжение. Способ напрашивался один: посетить один из номеров отеля, в котором жил всегда готовый помочь Уэббер. Смотреть в удивленные глаза не было ни малейшего желания, как и объяснять очевидные вещи, вроде того, что он тут делает, поэтому он просто слегка оттолкнул австралийца в сторону и вошел. Неловкие возражения и уверения, что тот хотел побыть один и абсолютно не ждал гостей, Алонсо отмел одним емким, опаленным инеем словом: - Раздевайся! Это был практически приказ. А, как известно, приказы не обсуждаются. Марк и не пытался, он просто стоял, казалось, не в силах поверить услышанному. Но Фернандо был не в настроении ждать, пока он поверит и переварит одно-единственное простое слово. - Ах да, тебе же нужны прелюдии, - голос был настолько издевательски язвителен, что на секунду Марку показалось, что все это - неудачная шутка. Но Алонсо не шутил. В два размашистых шага он подошел к окаменевшему мужчине, схватил его за волосы, наклоняя голову к себе и впился в губы поцелуем, не имеющим ничего общего ни со страстью, ни с любовью. В нем сквозил все тот же холод с примесью раздражения. Марк не ответил на поцелуй, лишь слегка раздвинул губы, то ли от удивления, то ли под натиском каких-то окостеневших губ испанца. Но тому и не нужен был ответ, ему нужен был контроль, подчинение, ощущение, что он может хоть что-то (кого-то) полностью контролировать. Он нащупал молнию так и не снятого, как и у него самого, комбинезона и резко расстегнул ее, позволяя тому упасть на пол нелепой тряпицей. Дальше пошло термобелье. Марк послушно поднял руки, давая снять с себя верх, отчасти по привычке, отчасти надеясь, что Фернандо оттает и вновь станет тем нежным и страстным любовником, которого Марк знал столько лет. Но Алонсо не было дела до мучительных душевных терзаний. Расправившись и со штанами, он занялся собственной экипировкой, не спуская с австралийца стального, парализующего взгляда. Тренированное, красивое тело и демонстрирующей желание обладать им, Марком, член испанца вызвали у мужчины чисто физическую, не затрагивающую область эмоций, реакцию, и Алонсо, увидев ее, самодовольно усмехнулся. Толкнув Уэббера на кровать, он сел рядом, одной рукой разворачивая того лицом вниз, другой роясь в ящике стола. Довольный смешок подсказал австралийцу, что искомое он нашел. Едва подумав об этом, он почувствовал холодную смазку и не менее холодные пальцы. Марк поежился, но сейчас он бы не смог сказать, какой именно холод вызвал эту сеть мурашек по всему телу. Палец проник внутрь австралийца жестко, уверенно. Несколько круговых движений и к нему присоединился второй, потом третий. Слишком быстро. Слишком резко. Слишком безразлично. Фернандо не пытался доставить удовольствие партнеру, он лишь подготавливал того для себя. Решив, что четырех пальцев будет достаточно, он резко вошел до самого конца, не позаботившись о смазке на собственном члене, чем вызвал у Марка стон боли. Кольнувшая тонюсенькой иголочкой совесть заставила Фернандо сбавить темп и сделать несколько медленный, аккуратных движений, давая Уэбберу привыкнуть к ощущениям. И снова ему не хватило терпения. Едва тот перестал издавать негромкий стон при каждом движении внутри себя, как испанец снова вошел в него так глубоко, как только мог. И еще раз. Он продолжил наращивать темп, даже когда снова услышал стон. Выйти до самой головки и двинуть бедрами вперед до предела. Снова и снова. Заходясь в бешеном ритме, который могло выдержать только тренированное, как у него, тело. Понимая, что начинает наслаждаться жалобными звуками, исходящими от его еще вчера нежно любимого мужчины. Ощущая, как все раздражение, накопившееся за сегодня, сосредоточилось в собственном члене, с таким сопротивлением вбивающимся в чужой, неподготовленный анус. Схватив Марка за волосы, он с силой потянул их на себя, заставляя того выгнуться, давая себе возможность проникнуть еще глубже, сделать еще больнее, доставить себе еще большее наслаждение. Собственный стон удовольствия смешался с чужим - боли, и это стало последней каплей. Прерывисто вздохнув, он излился горячей волной, уносящей с собой все проблемы этого дня, оставляя Фернандо уставшим и опустошенным. Осознав, что он по-прежнему держит Марка за волосы, заставляя того лежать в дико неудобной позе, он тут же отпустил, ощутив легкий укол вины, который тут же прошел. Это же Марк, он все поймет. Наклонившись, он нежно поцеловал его в мокрый висок, будто извиняясь, и встал с кровати. Быстро собрав вещи, Фернандо обернулся и тихо прошептал: - Мне было это нужно. Очень. Ты же понимаешь? Не дождавшись ответа, он пожал плечами, быстро оделся и направился к двери. Уже открыв ее, он услышал хриплый, срывающийся голос: - Я сегодня тоже проиграл титул, помнишь? И, в отличие от тебя, двукратный, это, скорее всего, был мой последний шанс его завоевать. Не найдя, что ответить, Фернандо просто вышел, тихо прикрыв за собой дверь. И уже в коридоре, закрыв глаза и скривившись, будто от боли, подумал, что это звучало очень похоже на прощание.