Наш маленький секрет

Наблюдать за твоей болью было невыносимо. А ещё более несносным было то, что ты прятала её, вымученно улыбаясь, а ведь глаза не врут. В них был океан боли, моря невыплаканных слёз и горы тоски. И с каждым днём они словно затухали... Прекрасные голубые глаза тускнели, становясь практически серыми и бесцветными. После той ночи, когда тот ублюдок бросил тебя, прошло уже чуть больше месяца. И пусть я отомстил, разукрасив смазливую физиономию, оставив ему гематомы и ссадины с переломами на память, боль из твоего сердца убрать я не мог. Время не излечивало раны, оно измывалось над тобой, высасывая остатки эмоций. Я видел, что тебе становилось всё хуже. И не мог спокойно смотреть на эти страдания, моё сердце сжималось, обливаясь кровью. ... Тот день я не забуду никогда... Это наш маленький секрет, наше безумие. Осеннее утро неприветливо, хотя в этих краях как таковой осени просто нет. Но с самого утра льёт дождь, ливень беспощадно вбивается в землю. Небо затянуто, и оно кажется почти чёрным, недружелюбным, хмурым. Это так некстати поганит настроение ещё хуже. Я захожу, как всегда, к тебе, ты лежишь с книгой и грызёшь карандаш, заставляя улыбнуться, ибо карандаши всегда погибают со страшной силой от твоих острых зубок. Ты, естественно, не слышишь, как я вошёл, но, когда я прилёг и внаглую уложил голову на твой упругий живот, переводишь на меня небесно-синие, глубокие, как омуты, глаза. — Ты что-то хотел? — снова этот колючий голос, что аж мурашки по телу от него. Я морщусь в ответ. — Что-то не так, снежная королева? Или ты хочешь побыть одна? — спрашиваю, внимательно высматривая малейшие перемены в твоём лице, но оно словно высечено из камня. Не знал бы я, что ты жива, подумал бы иначе, ей-богу. Я игриво щекочу тебя кончиком носа, но не вижу реакции, даже мускул на красивом лице не дёрнулся. — Хочу побыть одна, — спокойно отвечаешь и устремляешь взгляд в окно, поджав пухлые розовые губки, а после захлопываешь книгу, запрокидывая чёрные как смоль волосы на спину, и, небрежно столкнув мою физиономию со своего тела, встаёшь. Мне не нравится твоё расположение духа, но мешать я не смею, а раздражать не хочу. Молча тихо выскальзываю из комнаты и иду на кухню к матери. Мама никогда не задаёт лишних вопросов, не лезет в душу и не поучает. Но её встревоженный взгляд, обращённый на меня, говорит о том, что она чертовски сильно волнуется и переживает. — Как она? — спрашивает мамуля тихо, когда я вхожу. — Всё так же, — вздыхаю и беру яблоко со стола. А когда расправляюсь с сочным плодом, решаю сделать какао, которое мы с тобой так любим с детства. Вскипятив молоко, добавляю пару ложечек какао, немного корицы и помешиваю, пока не получается та консистенция, которая мне нужна. Беру круассаны и иду обратно в комнату. Однако то, что я вижу, меня шокирует. Ты сидишь на подоконнике, с открытым окном... косой дождь бесцеремонно бьёт хрупкое тело ледяными струями. А ты, дрожа, смотришь куда-то вдаль, не реагируя, кажется, даже не моргая. Я подрываюсь к тебе и захлопываю окно. И ноль реакции на мои действия, словно твоё тело здесь, а душа уже далеко. Пустой взгляд, безразличный... Огромные капли, на мгновение зависнув на кончиках ресниц, спадают после и катятся по щекам, будто слёзы. Но это вода, просто дождевая вода. Я встряхиваю тебя, а в ответ ничего, совсем ничего. Поворачиваю к себе, беру лицо в руки и заставляю посмотреть мне в глаза. — Арин, — зову, взволнованно бегая глазами по твоему бледному лицу. Ты пару раз моргаешь в ответ. Ну, слава богу, хоть такая реакция, а то я уже совсем перепугался. Но молчишь, лишь смотришь без эмоций. Двусмысленность нашей позы побуждает меня осмотреть тебя. Аккуратные губы побледнели от холода, кожа покрылась мурашками, голые бёдра широко разведены, прижимаясь по обеим сторонам к моим ногам, а тонкая майка облепила как вторая кожа твоё соблазнительное тело. Чёрные мокрые волосы прилипли к плечам и спине, как скользкие змеи. Бутончики напряжённых от холода сосков торчат, а в ложбинку меж грудей медленно стекает вода с волос. Мой взгляд скользит по ключицам, аппетитной груди, изящной шейке с тонкой цепочкой, по стройным ногам... и становится жарко, мне становится нестерпимо жарко. Я ведь не мальчик, мне уже двадцать, а я старше тебя на четыре года. — Ариша... — мой тихий шёпот у твоих губ, а реакции всё нет. Смотришь не моргая мне в глаза... Я сглатываю ком, что образовался в горле, замираю от нахлынувшего желания, которое мягкой, но настойчивой волной разливается по телу, острое, как лезвие. Я хочу тебя, хочу свою сестру... но ведь это безумие? Это неправильно, грязно... Но так сильно манит, что я, сам того не замечая, медленно приближаюсь, ощущая потоки воздуха у твоего лица. Спустя мгновение накрываю мягкие прохладные губы своими, чувствуя на них капли дождя и остатки солёных слёз. Обдаю горячим дыханием и облизываю, согревая, прижимаю твоё дрожащее тело к себе, и нет сопротивления, ты, казалось бы, вообще не реагируешь либо просто в шоке. Врываюсь в твой рот почти грубо, подзываю, ласкаю, пробуждаю твоё тело, ищу ответное желание. Чувствую привкус мятной жвачки и табака, ты снова курила, а ведь обещала мне бросить. Но ты не отвечаешь на мой поцелуй, однако позволяешь мне целовать себя пару секунд, а после твои руки медленно, неуверенно накрывают мою грудь и начинают отталкивать. — Марк, ты что делаешь? — спрашиваешь, широко раскрыв глаза. Я испугал тебя, шокировал напором... Нехотя отрываюсь от твоих губ. Жадно выискиваю проблески эмоций на дне красивых глаз, вижу неуверенность, быть может, растерянность, но презрения или отвращения нет, это немного успокаивает. Ты не ожидала, не думала, что я могу совершить подобное. — Целую тебя, — как можно спокойнее отвечаю. Господи, какой дурак! Я всё испортил, теперь ты закроешься от меня пуще прежнего. Посчитаешь конченым извращенцем. Мысли хаотично разбегаются в мозгу, который отчаянно ищет выход из сложившейся ситуации. — Ты мой брат, это... — начинаешь, но замолкаешь, отводя глаза, лёгкий румянец проступает на щеках, ты смущаешься? Что ты, милая, это ведь я... — Противно? — спрашиваю прямо, ибо нет смысла держать внутри рвущийся вопрос. И жду ответ, затаив дыхание, ведь это важно, жизненно важно для меня в эту минуту. — Нет, не противно, — перебиваешь и тянешься навстречу, но замираешь. Склоняешь голову набок и скользишь теперь по мне изучающим взглядом, словно видишь впервые. А я сгораю от твоего внимательного взгляда, едва сдерживаясь, чтобы не содрать с тебя одежду и не взять здесь и сейчас, хочу трахнуть тебя грубо, со всей звериной страстью, что теплится во мне эти годы, заполнить тебя собой до самого донышка, ловить стоны и упиваться гримасой наслаждения на твоём лице. Когда твой взгляд останавливается на уровне моих губ, а следом ты облизываешься, какой грешный жест, полный эротизма и порока, меня как током прошибает, и остатки разума покидают. Я рывком притягиваю тебя к себе, буквально впечатав себе в грудь. Впиваюсь в зовущие губы до боли, словив твой удивлённый вздох. Сжимаю в руках упругую попку, скользнув ладонями в короткие шорты, прижимаю к себе, явственно давая ощутить моё желание. Я бы хотел быть нежнее, милая, но возбуждение слишком сильное, мой член уже болезненно упёрся в ширинку джинсов, налившись кровью. Быстро стягиваю мокрую майку с твоего тела, и она с хлюпающим звуком приземляется на деревянный пол. Накрываю руками мягкую грудь, что так идеально помещается в моих ладонях, ловлю тихий стон губами. Прохлада твоей кожи сводит с ума, ненавязчивый цитрусовый запах опьяняет. Я так хочу тебя, что меня уже потряхивает от нетерпения, но я буду нежен, обещаю. Целую нежную кожу шеи, спускаюсь по ключицам к груди, оставляя влажные следы от поцелуев. Втягиваю твёрдую горошинку соска в рот, ты вздрагиваешь, запуская руку в мои волосы, притягиваешь ближе. Любишь, когда ласкают грудь? Я запомню, поверь. Уделяю несколько минут на ласки спелых и сочных полушарий, ласково поглаживая, царапая зубами торчащие соски, но не причиняя боли. Провожу губами по твоим рёбрам, медленно стягивая остатки одежды с тебя. Очерчиваю пупок кончиком язычка, прикусываю мягкую кожу. Я уже близко, так близко от твоего центра наслаждения. Вдыхаю полной грудью твой запах, запах женщины. Провожу носом по внутренней стороне твоего бедра. Стон, м-м-м... Хочу ещё, хочу слушать их нескончаемо долго. Сжимаю бёдра руками, обдаю дыханием твои влажные от возбуждения губы. Ты нетерпеливо подаёшься вперёд. Попроси же, сладкая, просто попроси — и я всё сделаю. Но ты молчишь, а я, дразня, провожу языком рядом, совсем близко... но не там, где ты ждала, а ты нуждаешься. Ну же, девочка, попроси... это ведь просто. — Марк, — тихий шёпот, а в нём мольба. Я победно улыбаюсь и медленным, мучительно медленным жестом приникаю сразу же. Ощущаю твой невероятный вкус. И сам едва сдерживаю стон, когда ты впиваешься короткими ноготками в кожу моей головы, притягивая ближе. Мягко посасываю каждую половую губу по очереди, а следом втягиваю пульсирующий клитор в рот, ты вскрикиваешь от ощущений и испуганно закрываешь рот рукой. Мама внизу, не бойся, сестра, она не услышит. Раздвигаю пальцами нежную плоть, вылизываю так глубоко, как только возможно, а мой член мучительно пульсирует, требуя внимания. Да я же кончу, лишь лаская тебя, какая же ты сладкая. Твоё дыхание вырывается из груди рваными вздохами, ты дрожишь, но уже не от холода. Сама того не замечая, двигаешь всё быстрее бёдрами навстречу моему рту. Страстная девочка. Тише ты, тише... я и так еле держу себя в руках. Мягко ввожу в тебя палец, поглаживаю изнутри, а ты протяжно стонешь. — Больно, малыш? — хрипло спрашиваю, но не убираю руку. — Нет, не останавливайся, — бормочешь, откинув голову на холодное окно. А я и не собираюсь тормозить, ввожу второй палец, ты слегка напрягаешься. Стараюсь хоть немного растянуть, ведь я немаленький и не хочу причинить тебе боль. Ускоряю ласки, двигая пальцами в такт, вновь посасываю твой налившийся кровью клитор, и ты, вздрогнув всем телом, тяжело дыша, получаешь, возможно, первый оргазм в своей жизни. Нетерпеливо убираю руку, встаю и скидываю ненавистные джинсы, освобождая подрагивающий и сочащийся смазкой орган, провожу им между влажных губ. Приглушаю стон поцелуем. И медленно погружаюсь в тебя... Ты ведь ещё девственна, прости, малыш, сейчас будет больно. — Готова? — спрашиваю, ведь я не животное и, хотя уже почти свихнулся от желания, не буду брать силой. — Да, — ты сама двигаешься навстречу. Я же, поняв твой намёк, резко вхожу весь, благо успев накрыть твой рот ладонью, иначе мама услышала бы вскрик. В уголках глаз собираются слёзы, ты кусаешь мою руку. Умница моя, если так легче, — кусай, кусай до крови. Я делаю пару резких движений, разрабатывая твоё влагалище, я знаю, что больно, но немножко потерпи. О боги, какая ты узкая, как сильно сжимаешь мышцами, горячая, мягкая и влажная. Невероятные ощущения накрывают с головой, но я торможу себя, ведь ты не любая, ты моя малышка, моя Аришка. — Прости, моя девочка,— ловлю губами слезу, что катится по твоей щеке. Нежно целую искусанные губы. Облизываю, посасываю, возбуждаю сильнее, отвлекаю от боли, медленно толкаясь в твоё прекрасное тело. Тебе, наверное, неудобно? А я и забыл, что ты сидишь голыми ягодицами на холодном подоконнике. Поднимаю тебя, не выходя. Отношу к кровати и мягко укладываю, накрывая своим телом. Глажу по волосам, целую твои глаза и скулы, начиная медленно скользить в тебе. Как же с тобой хорошо, ты так идеальна, словно создана для меня. Напряжение постепенно уходит из твоего тела, ты расслабляешься, крепче прижимая меня к себе, обнимаешь стройными ногами за поясницу, впускаешь ещё глубже. Находиться в тебе до безумия хорошо, в тебе столько необузданной страсти. Ты царапаешь мои плечи и спину, медленно, неуверенно покачиваясь мне навстречу, тихо постанываешь. А я радуюсь, что твоя боль ушла. Ускоряюсь, толкаясь всё быстрее в твоё тело. Я вряд ли долго выдержу эту сладкую пытку, но постараюсь подарить тебе удовольствие. Мои руки скользят по груди, играя пальцами с твёрдыми вершинками сосков. А губами скольжу по плечам и ключицам, покусывая, оставляя едва заметные засосы, нельзя ведь следить на твоём теле, слишком опасно. Не хочу порочить тебя. Двигаюсь резче, порывистее. Страсть берёт верх, а ты выгибаешься подо мной, всё громче дыша, твоя грудь покачивается в такт моим толчкам — очень красивое и эротичное зрелище. Сдерживаюсь с огромным трудом, чувствуя, как ритмично сокращаются стенки влагалища, ты совсем скоро кончишь, а я же следом, ещё немного... Громко стонешь в мои губы, следом впиваясь поцелуем, кусаешь меня, больно... возможно, до крови, но тебе можно. Дрожишь подо мной, и сносит крышу окончательно, выхожу из тебя, и горячая густая струя спермы стекает по твоим бёдрам. Мы, задыхаясь, обнимаем друг друга. — Как ты, Ариш? — спрашиваю, удерживая вес на руках. — Всё хорошо, братик, всё даже более чем просто хорошо, — с блаженной улыбкой отвечаешь. — Я рад. Тебе понравилось? — улыбаюсь и облизываю твои припухшие и искусанные губы. — Да... мы ведь повторим? — чуть смутившись, спрашиваешь и прячешь лицо в моей шее. — Если захочешь — повторим, — смеюсь в ответ и, взяв твоё лицо в руки, целую ласково, любя...