kj — dk

Чонин обнимает его за талию, проводит подушечками пальцев по выступающим косточкам на плечах. Он старается впитать через них всё, что только может, и то, что он ему позволяет. Кенсу позволяет многое: приходить поздно домой; крушить всё в их квартире; брать его во всех местах, потому что «приспичит». Иногда, Кенсу ненавидит его всей душой. Говорит ему обо всём, что он натворил за эту неделю – кровь кипит в жилах; грубые слова вылетают со скоростью падающих капель дождя за окном. У Чонина обычно стеклянные глаза в такие моменты, будто он не двадцатитрехлетний мужчина, а маленький ребенок, который не понимает, почему его ругают родители. (Ведь он не сделал ничего плохого). Он смотрит с надеждой и верой на прощение, и Кенсу никак не может не растаять перед таким Чонином; это первое слабое место До Кенсу. \ Кенсу глубоко сожалеет о том, что свел весь свой мир на одном человеке. Ведь если этот человек уйдет, растворится в бесконечности дней – что тогда останется у тебя самого? Дыра в душе, которую невозможно заткнуть пробкой от крепкого вина; пустыня, в которой никогда не идут дожди. Слишком печально. В то же время До безумно рад этому странному парню. От него он зажигается самой яркой звездой на небе и горит, горит, горит. И Кенсу не сможет догореть дотла – Чонин, словно две противоположные друг другу стихии: вода и огонь. В нужный момент и потушит, и сожжет до пепла. До Кенсу хочет быть подверженным этой природой с головой. \ Чонин хватает его за запястье крепко, и говорит: «давай убежим, хён». Кенсу лишь кивает и устремляется вместе с ним в неизвестность. Близится вечер – давай поиграем в ночных разбойников? Они добегают до какой-то автостоянки, что находится в незнакомом районе. Чонин пытается взломать чужую машину, усиленно манипулируя ручкой от двери. Кенсу же хватает одной секунды, чтобы понять – ключей ведь все равно нет. Чонин занимается ерундой, но как бы намекнуть об этом помягче?       – Чонин, у нас же нет ключей от нее. Ничего не выйдет.       – Я слишком безнадежен? Прости.       – Все в порядке. Сумасшедшим же не нужны все эти приколы в виде машин, верно? Добежим до туда на своих двоих. Как и перед этим. Что думаешь?       – Я думаю, что ты дурак. Но я тоже такой. Поэтому, прошу вас. Чонин протягивает руку Кенсу. Он, конечно же, принимает её. И как только чуть пухлые пальцы касаются темной кожи – Ким дергает его на себя снова; у Чонина нет тормозов. Они стараются бежать быстрее ветра, при этом крепко сжимая руки в замок. Они не спортсмены, которые каждое прохладное утро делают пятнадцатиминутную пробежку. Легкие курильщика дают знать о себе: через несколько минут беспрерывного бега, Чонин медленно останавливается. Кенсу хочется сказать, что Чонин слабак и ему никогда не быть тем спортсменом. Но вместо этого он лишь кладет руку на его голову, перебирает пальцами намокшие волосы. Когда у Чонина восстановилось дыхание и сердце перестало так сильно биться, они продолжили свой бег. Возможно, они выглядели глупо и несуразно, потому что бежали неизвестно куда и почему; возможно, они просто отдавались мимолетному порыву. Возможно, им это было нужнее, чем кислород.