Убийство в доме Ашеров

Эдгар Аллан По недаром считается «отцом» детектива. Обычно перечень его произведений в этом жанре ограничивается «Убийством на улице Морг», «Тайной Мари Роже» и «Похищенным письмом», но если мы повнимательней присмотримся к «Падению дома Ашеров», мы увидим, что и это – самый настоящий детектив. Правда, здесь нет одного из главных элементов жанра – великого сыщика, зато есть все остальное: таинственная атмосфера загадки, которые нужно разгадать – и вечный вопрос: кто убийца? Да, то, что речь идет именно об убийстве, видно невооруженным глазом. Не нужно быть архитектором, чтобы догадаться, что едва заметная трещина на фасаде (хотя бы и довольно длинная) не может быть причиной полного разрушения дома в один момент – тут явно не обошлось без взрывчатки. Кто мог организовать взрыв? Сам Родерик Ашер? Наверное, можно представить себе последнего отпрыска аристократического рода, которому невыносимо думать, что родовое гнездо достанется чужим людям – но для этого не обязательно вызывать в поместье друга, да и сил бы у него на это не хватило – ни душевных, ни физических. По этой же причине мы можем исключить из числа подозреваемых Мэдилейн Ашер. Кстати, о леди Мэдилейн – чем она болела? Рак? С этим недугом она отмучалась бы гораздо быстрее. Туберкулез? Эта болезнь была хорошо знакома медикам XIX века и вряд ли могла «приводить в недоумение самых искусных врачей». Ситуация, когда больному плохо, а врачи не находят ничего, может свидетельствовать о психосоматическом расстройстве… или о том, что врач прекрасно понимает, что происходит, но предпочитает делать вид, что не понимает – недаром он «испуганно кланяется» рассказчику, а во взгляде его гость замечает «коварство и растерянность». Не в лекарствах ли, которые назначал доктор, заключалась причина состояния леди Мэдилейн? Для чего он мог это делать? Судя по виду дома и поместья в целом, финансовые дела Ашеров обстояли отнюдь не блестяще. «Доктор, мне сейчас нечем оплатить ваши услуги, но я обязательно упомяну вас в завещании», – фраза, которую вполне можно представить в устах обедневшего аристократа. Опытный врач знает, как сделать так, чтобы завещание вступило в силу как можно скорее – и чтобы это ни у кого не вызывало подозрений… не поэтому ли странное прогрессирующее нервное расстройство наблюдается одновременно у обоих Ашеров? Впрочем, именно поэтому обвинение с доктора можно снять – точнее, он мог быть виновен в смерти Мэдилейн и в болезни Родерика, но взрывать дом ему было ни к чему – он убивал их совсем другим способом. Помимо доктора в доме Ашеров появляется еще один человек – друг Родерика, от лица которого ведется рассказ. Присмотримся же к этому человеку повнимательней. В самом начале он очень долго и упорно – в течение нескольких страниц – расписывает, какое неприятное впечатление производит на него местность вообще и поместье Ашеров в частности – между строк так и читается: «Ни эта земля, ни этот дом мне даром не нужны!» Преувеличенно убеждать в чем-то люди склонны именно тогда, когда говорят неправду – из чего мы можем заключить, что рассказчик очень даже имеет виды на дом Ашеров (может, дом и не в лучшем виде – но его ведь можно продать, можно снести и найти земле более выгодное применение). А почему бы, собственно, и нет? Родственников у Родерика и Мэдилейн нет – древо Ашеров, по словам автора, никогда не давало боковых ветвей, друзей кроме рассказчика – тоже: если человек в критический момент обратился к кому-то, с кем дружил подростком, а потом много лет даже письмом не перекинулся, это не просто одиночество – это абсолютное одиночество, так что рассказчик может быть уверен, что кроме него у Родерика нет решительно никого… так почему бы не завещать поместье единственному близкому человеку? Если Ашер не додумался до этого сам, то у его друга была масса времени, чтобы убедить его в этом – в поместье он провел не один месяц, и за это время вполне можно было не ограничиваться музицированием, рассматриванием картин и чтением книг – к тому же, в таком состоянии, в котором пребывал Ашер, люди очень легко поддаются внушению… Но если друг и мог констатировать состояние Ашера, то быть абсолютно уверенным, что он умрет, он все-таки не мог – так что взрывчатка тут была очень кстати. Времени в доме он провел достаточно, чтобы можно было провести параллель между его прибытием и взрывом, а дальше нужно было только выбрать момент – и он был выбран. Вероятно, Родерик Ашер мог упасть в обморок, увидев «ожившую» сестру – но ведь не умереть же (он, по-видимому, был невротиком – но нигде не сказано, что он был сердечником или гипертоником) – о его «смерти» известно только со слов рассказчика, который только этим мог объяснить, почему спасся он один и даже не попытался спасти друга – предполагается, что ему уже нельзя было помочь. Вероятно, мы не ошибемся, предположив, что друг Ашера не бежал из рушащегося дома, а спокойно ушел, оставив мертвую (или снова впавшую в летаргию) леди Мэдилейн и потерявшего сознание Родерика Ашера, спокойно поджег свечки везде, где надо – а времени и возможности заложить взрывчатку у него было предостаточно (динамит, правда, еще не был изобретен – но порох вполне можно было использовать) – ведь Родерик и доверял ему, и был не в том состоянии, чтобы за ним следить… А после этого убийце оставалось только рассказывать о страшной картине рушащегося дома – рассказывать так, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что у несчастного от потрясения помутилось в голове: ну не может человек выдумать такую неправдоподобную ложь, что обе параллельные стены и все перегородки и капитальные стены ломаются синхронно по совершенно одинаковым зигзагообразным трещинам! О том, как «убитый горем» друг покойного Родерика Ашера вступил в права наследства и как распорядился поместьем, нам, конечно, не рассказывают – об этом проницательный читатель догадается сам.