Вечно молодая, вечно красивая.

-Стой! Не оглядываясь я бегу вперёд. За спиной слышен тяжёлый топот нескольких пар ног. У любого другого человека в этот самый момент могла бы начаться паника, а мне стало смешно. Было ощущение, точно за спиной не здоровенных амбала, а двое дворовых мальчишек с которыми я снова играю в догонялки. Глубоко из горла вырывается звонкий смех, который жутким эхом разноситься по высоким коридорам, ударяется о своды потолка и обрушивается обратно совсем изменившийся, больше похожий на карканье вороны. Один из мужчин спотыкается о камень, вытащенный из стены самим временем, и падает, поднимая вокруг себя густое облако серой пыли. Перепрыгивая через него, остальные теряют несколько секунд и подняв головы замечают лишь мою спину, мелькнувшую за очередным поворотом коридора. Всего каких-то несколько скудных мгновений и позади снова слышатся топот ног и озлобленные рыки. Им уже явно надоело всё это, но я ничего не могу с собой поделать. Мне слишком весело. В моей серой жизни так давно не происходило чего-то выходящего за рамки ежедневных стандартов. В это устроенные временем катакомбы, что были раньше чудесным замком, редко залетает отбившаяся от стаи синица. Да и та не задерживается на долго: почти моментально её съедает темнота. Если мои преследователи отстанут от меня ещё хотя бы на метр, то они тоже пропадут в этой пучине и не смогу найти не единого напоминания о них. Тьма, которая царит в этих развалинах, такая густая, такая липкая и словно живая. Она протягивает ко мне свои щупальца для своих холодных, предсмертных объятий, но не доходя отступает назад, в свой покойный угол. Там она лежит свернувшись в калачик, словно огромная кошка и спит ожидая, когда в эту импровизированную ловушку попадётся очередная жертва. Тьма уже слишком давно голодала, но ей хватило пары минут, чтобы разгадать мой дерзкий замысел. Я пыталась довести преследователей к выходу. Они попали сюда случайно. Глупые храбрецы, пытающиеся доказать больше себе, чем другим, что здесь совершенно нечего бояться. Да, они настолько увлеклись погоней, что совершенно не замечают той Тьмы, которая густыми потоками течёт по стенам и кидается на них, но не может докаснуться. Она не посмеет, пока рядом есть я. Впереди забрезжил свет. С каждым шагом солнце всё сильнее и сильнее начинало слепить глаза мне, той, которая уже совершенно отвыкла от него. А ведь было время, когда я целыми днями валялась на изумрудной траве в огромном саду и слушала отдалённые крики — это служанки всё надеялись найти меня. Только им этого никогда не получалось. Когда до выхода оставалось несколько шагов, я остановилась и повернулась лицом к мужчинам. Хотя, какие они мужчины? Так, глупые, не нашедшие ещё себя в мире глупцы. Они одновременно рванули ко мне и попытались схватить, но… только провалились сквозь и кубарем покатились вниз, по освещённому весеннем солнцем склону. Остановившись внизу, они подняли голову, чтобы убедиться, что им всё это не показалось. Но, когда увидели меня, поднялись и побежали вперёд что есть мочи. По поляне над ними разлился звонкий девичий смех. Да, когда-то давно, эти развалины были чудесным замком с множеством комнат в которых жило очень много народу. Было время, когда эти стены отражали не шум случайно забредшего ветра, а нежный детский смех… Только было это много сотен лет назад. Стены развалились, половые доски прогнили и стали очень опасными, крыши и вовсе нет. Где-то в подвалах остались кости тех, кто жил здесь в то время. Есть там и я. Когда-то белокурая, голубоглазая девушка в чудесном синем платье, а теперь груда костей в ветхих от времени тряпках. Все, кто когда-то лежал рядом, сумели уйти, найти свой покой. И только я неприкаянная хожу по этим развалинам. Любовь к этому месту не пускает меня. Да я уже и не хочу. Теперь нет переживаний и обид того времени. Да и кто может обидеть того, кого боится сам Тьма…