Отражение

Гарри оказался у камина мрачной душной гостиной с длинными зелёными шторами на окнах. Озябшее тело обволокло жаром, но он едва ли это чувствовал за набухающей в голове яростью Волдеморта, свирепой и давящей, как и цепкая хватка на руке. Они стояли так близко, и Гарри никак не мог выбраться из чужого стремительного водоворота чувств. Казалось, под ногами вот-вот разверзнется преисподняя. — Я был терпелив, — пугающе тихо и мягко начал Волдеморт. — Добр. Даже милосерден. Гарри задохнулся от нового всплеска бешенства. Он изо всех сил пытался очистить разум, а потому упрямо смотрел поверх плеча Тёмного Лорда. Чуть тёплые пальцы обхватили подбородок, заставляя смотреть в алые глаза. — И вот как ты отплатил мне, Поттер. Ярость, с трудом укрощённая волей, приутихла. Волдеморт отвернулся и зашагал по тусклой комнате. Длинная мантия вилась за ним чёрным дымным облаком. — Думаешь, тебе здесь ничего не угрожает? — он остановился у шкафа и взмахом палочки призвал мантию. — Даже если ты осмелишься дискредитировать Лорда Волдеморта, уличив его в сексуальной связи со слугами? — холодный голос звенел от злобы. — Признаюсь, — тихо прошептал он, — не этого я ожидал, когда ты попросил уединения. Гарри не раскрывал рта, хотя ему тоже было что сказать. Это его чуть удар не хватил сперва из-за извращённой зверушки Волдеморта, потом — его же потаскушки. Впрочем, если Риддл видел всё по-своему, переубеждать бессмысленно. — Я никогда не спускал и не спущу оскорблений. Волдеморт вернулся и, прожигая Гарри взглядом, грубо всучил ему мантию. — Оденься. Ты ведь хочешь выглядеть презентабельно перед пленниками? — Перед пленниками? — не сдержался Гарри. — Именно, — злобно усмехнулся Тёмный Лорд. — Пленниками. Они будут здесь с минуты на минуту. Гарри оцепенел от ужаса. Снейп ошибся? Неужели Беллатрикс схватила Рона и Гермиону? Что ему тогда делать? Гарри, чуть дыша, медленно натягивал через голову мантию. Тревога билась изнутри, пока он пытался просчитать все возможные ходы. Снова надеяться на удачу нельзя… Он был так занят мрачными размышлениями, что почти не слышал отдалённых шагов, которые с каждой секундой становились всё ближе и громче, прежде чем замерли за дверью. Тихий стук и холодный приказ: — Входите. Дверь плавно отворилась, и Гарри едва не задохнулся от неуместного облегчения: это не его друзья. В комнату ввели незнакомых ему мужчину и женщину, а за ними — сердце чуть не оборвалось — двух детей. — Хозяин? — Пожиратель Смерти в маске застыл на пороге и поклонился Волдеморту. — Ты свободен, Долохов, — прошептал Тёмный Лорд, и заметно расслабившийся мужчина, по-прежнему не разгибая спины, попятился к выходу и закрыл за собой дверь. Гарри выступил из тени камина, с дурным предчувствием рассматривая неестественно тихих и спокойных незнакомцев. Их остекленевшие глаза безучастно смотрели вперёд, и оттого они казались марионетками с оборванными ниточками. — Поттер, — мягко позвал Волдеморт, обходя пленников словно оголодавший зверь. — Позволь представить мистера Смита и его маггловскую семейку. Недавно они казались мне бесполезными, но теперь могут сослужить хорошую службу. Гарри опустил взгляд на симпатичную светленькую девочку и её братика — совсем малыша. Его широко распахнутые голубые глаза и россыпь веснушек на носу напомнили о первой встрече с Роном на Кинг Кросс. — Зачем? — просипел Гарри, к горлу подступила тошнота. — Зачем так? Что тебе сделали эти люди? Волдеморт присел на корточки рядом с девочкой. Старшая Палочка крутанулась в бледных пальцах. — О, ты удивишься, но их вина не меньше твоей, Поттер. Он выпрямился с грацией пантеры и подступил к безучастному круглолицему мужчине, который едва ли был ему по плечо. — Смит — грязнокровка, вот уже почти шестнадцать лет он работает в Министерстве Магии. И нет ничего удивительного в том, что он женился на недостойной маггле, открыл ей тайны нашего общества, а некоторые из них — и своим никчёмным отпрыскам. Волдеморт шагал по комнате, точно вымеряя голос, в котором Гарри отчётливо слышал гнев. — Впрочем, это едва ли стоило моего внимания, — тихо продолжил Тёмный Лорд, — не он первый, не он последний. Вылавливать подобный сброд — дело Охотников. Но этот человек зашёл дальше: двенадцать лет назад ему посчастливилось унаследовать целое состояние от богатых родителей-магглов, и он решил купить особняк… Волдеморт замолк, и Гарри поморщился от неожиданной вспышки ярости. — Особняк, веками принадлежавший благороднейшей семье Гонтов. Тёмный Лорд резко повернулся к нему, сверкнув алыми глазами. — Ты ведь знаешь о Гонтах, Поттер? Гарри втянул нижнюю губу, которую всё время покусывал, пытаясь отвлечься от чужого гнева. Впрочем, больше молчать он не мог. — Ну и что? — отрезал Гарри, когда Тёмный Лорд направил палочку на мужчину. — Твоя семья не жила в этом доме лет сто! Даже твоя мать поселилась в лачуге на окраине Литтл Ганглетона. Разве не лучше, если за ним присмотрят, а не оставят изветшать? Волдеморт одарил его странным взглядом и разразился зловещим хохотом, оборвавшимся так же резко, как и начался. — Присмотрят… — безрадостно усмехнулся он. — Присмотрят! Его снесли, Поттер! Не оставили ни камешка, теперь на его месте стоит безвкусная хижина! Это ничтожество лишило меня дома, заставило Лорда Волдеморта скитаться по жилищам слуг! У Гарри пересохло во рту. Секунду он даже не знал, что сказать. — У-уверен, он не знал… — Он умрёт сегодня, Поттер. Но сначала я убью его жену и потомство. На его глазах. — Не!.. — выкрикнул Гарри, но Волдеморт заткнул его взмахом палочки. — Впрочем, — он обвёл руками детей, — я бы великодушно мог их пощадить. Их будущее в твоих руках, Поттер. Только от тебя зависит, выживут они или умрут. Гарри задушенно всхлипнул. Его загнали в угол. Через несколько мучительно долгих секунд он медленно кивнул. Можно подумать, у него есть выбор… — Очень хорошо. А теперь расскажи мне правду, Поттер. Расскажи, что ты узнал о моих хоркруксах. Но учти: солжёшь хоть раз — лишь один раз — и я прикончу их всех, а начну с этой мелкой девчонки! Гарри прикрыл глаза, борясь с тошнотой. — Как бы я хотел, чтобы ты узнал… почувствовал зло, которое творишь! — Мы по-разному видим «хорошо» и «плохо», Гарри Поттер. — Это точно, — безразлично согласился Гарри. — В отличие от тебя Лорд Волдеморт не ищет дружбы с грязнокровками и предателями крови, которые засоряют наш мир, — холодно прошептал Волдеморт. — И не ест своих жертв. Гарри оторопело заморгал. — С каких пор дружба считается хуже убийства! И к слову: я не убиваю людей и уж тем более не ем их! — Я не о людях, Поттер. Гарри растерялся ещё больше. — Хм… — он прочистил горло и покачал головой. — Но животные… Это ведь совсем другое! — Неужели? — нарочито ласково спросил Волдеморт. Гарри бы попятился, не окажись за ним пышущего жаром камина. — Это… это же глупо! — возмутился он. — Нельзя сравнивать птицу и человека! — Отчего же? Ты, видимо, забыл, что я тринадцать лет вселялся в животных, проживая их мимолётные жизни… Забыл, как похожи они на магов, раз мы превращаемся в них. Забыл, что некоторые виды так умны, что у них есть собственный язык. Среди них выживают сильнейшие, точь-в-точь как среди магглов. Между животными и магглами нет разницы, Поттер. Совсем. — Вот как ты оправдываешь все эти убийства? — прошептал потрясённый до глубины души Гарри. Но на самом деле всё было ещё хуже, и он это знал. — Нет, не так… Тебе всё равно, кого убивать. Гарри попытался сглотнуть мгновенно пересохшей от щемящей тоски глоткой. Избавившись от удушающего сжатия, он перешёл в наступление. — И как ты там говорил? Не ешь своих жертв? Забыл о своей змее? Если мне не изменяет память, однажды я числился в её меню! Алые глаза впились в Гарри как кинжалы. — На что ты намекаешь, Поттер? — тихо прошептал Тёмный Лорд. Гарри раздосадованно отвёл взгляд. Он почти признался Волдеморту, что знает, кто на самом деле Нагини. — Мы скоро до этого дойдём. А что касается Нагини: она животное, Поттер. Плотоядное, — подчеркнул Волдеморт. — Инстинкты не оставляют ей выбора. Кроме того, я вырос в приюте, где меня приучили не растрачивать еду. Нагини делает так же. Гарри впился ногтями в кожу. — Ты сумасшедший, — выдохнул он. — Если бы ты хоть когда-нибудь любил… хотя бы заботился о ком-то, то не говорил бы и уж тем более не поступал бы так… — Любовь… — саркастически усмехнулся Волдеморт. — Самая ничтожная слабость Дамблдора и в то же время оправдание всему и каждому! Ты уже говоришь как он, Поттер. — Я бы сказал, что польщён, но я больше не ребёнок и не могу назвать Дамблдора безупречным. У него были недостатки, они есть и у меня. Но в одном директор был прав: жизнь без любви — не жизнь, и он по праву жалел тех, кто этого не понимал. — Это ты заслуживаешь жалости, если не можешь жить без любви, Поттер, — издевательски протянул Волдеморт, почти не вслушиваясь в чужие слова. — Ты так ошиб… — начал Гарри, но Старшая палочка снова лишила его дара речи. — Я сыт по горло дерзкими речами. Вернёмся к делу. Что ты знаешь о моих хоркруксах и кто рассказал тебе о них? — Дамблдор, — ответил Гарри после того, как окинул Волдеморта укоризненным взглядом. — Ну разумеется. Дамблдор… — прошипел тот, сверкнув глазами. — Откуда он об этом пронюхал? — А мне почём знать? Он просто поделился со мной догадкой. Вот и всё, — натянуто ответил Гарри. Волдеморт недовольно дёрнул рукой и подошёл ближе. И хотя сейчас они были одного роста, казалось, у него получается угрожающе нависать над Гарри. — Ты увиливаешь, Поттер! Не испытывай моё терпение! Как ты их нашёл? — Повезло? — огрызнулся Гарри, но тут же пожалел об этом: Волдеморт снова нацелил палочку на семью. Гарри чертыхнулся на выдохе. Нужно перевести гнев Волдеморта на себя. Пусть это и опасно. — И почему я должен что-то тебе рассказывать, — попытался он, — если ты всё равно убьёшь их? Хорошее начало, чтобы завязать спор, выиграть немного времени и придумать что-нибудь… Или нет. Тёмный Лорд не собирается следовать правилам — он играет по-своему. Старшая Палочка рассекла воздух. — Avada... Всё произошло так быстро, что Гарри ничего и не понял бы, как нутро вдруг скрутило от боли. Комната поплыла, но он взял себя в руки и на инстинктах, выпрыгнул перед Волдемортом, раскидывая руки в стороны и заслоняя собой магглов. — ...Kedavra! У Тёмного Лорда была отменная интуиция: в последнюю секунду, словно разгадав намерение Гарри, он отдёрнул руку, и зелёный луч угодил в один из диванов, превратив его в горящий факел. Секунду они неподвижно разглядывали друг друга. Неверие мешалось с лютой решимостью. — Если хочешь убить их, — нарушил тишину спокойный голос Гарри, — сначала тебе придётся убить меня. Длинные бледные пальцы с такой силой сжались на Старшей Палочке, что задрожала рука. Мимолётное потрясение Волдеморта сменилось набухающей яростью. В воздухе затрещала магия, зазвенели стёкла окон, а в камине взметнулось пламя, но спокойный как никогда Гарри даже не вздрогнул. Непоколебимая воля защищала разум от чужих чувств. Дар Смерти снова рассёк воздух, и незримая сила раскалённым клинком пронзила рассудок Гарри. Он рухнул на пол и с криком обхватил голову, но боль становилась всё напористее, одно за другим доставая воспоминания, которые Гарри надёжно спрятал ото всех. Даже от самого себя. Окостенелые холодные руки инфери тянут его на дно чёрного озера… Раскалённое сокровище прожигает кожу до багровых кровящих ожогов… Ледяные кинжалы пронзают насквозь, пока он изо всех сил пытается сорвать с себя цепочку душащего его медальона… Сириус падает за Арку… «Разве семь — не самое магически сильное число… Да, думаю, Лорда Волдеморта привлекала мысль разделить свою душу на семь частей», — говорит ему Дамблдор. Снейп со зверской жестокостью врывается в его разум, но эта боль — ничто по сравнению с тем, что он чувствует сейчас. Лишь намёк на настоящую агонию. В груди вдруг что-то раздражённо, словно спросонья, заворочалось. Зелёная вспышка ударяет директора в грудь, и Гарри видит искажённое ненавистью и брезгливостью лицо Снейпа, когда тот опускает палочку… А вот он змеёй бросается на мистера Уизли и прокусывает его шею, чувствуя, как по глотке струится тёплая кровь… Чужеродное в груди судорожно задёргалось, обиженно и гневно. А потом прижалось к сердцу, словно искало тепла и уюта. Гарри проиграл. Последние заслоны рухнули, и перед Волдемортом предстал обнажённый беззащитный разум. Я должен умереть. Тайное знание, загнанное в самые дальние тёмные закоулки, вытащены на свет, обнажены самым жестоким образом. Гарри пытался спрятать его, но Волдеморт неотступно рвался следом; так невыносимо больно, как соль на открытую рану, как яд, проедающий кожу. Тёмный Лорд становился всё ближе к обжигающему секрету, и Гарри, собрав все силы, пытался его остановить. Но тщетно. Боль затопила его, сознание вот-вот готово было провалиться в тёмное, но такое заманчивое забвение. И тогда Волдеморт коснулся змеи, ютившейся у его сердца. Та зло вздёрнула голову и дала чужаку такой отпор, что Гарри этого не выдержал. Последнее, что он запомнил, прежде чем прошла боль, а голова безвольно откинулась на пол — отчаянный крик Тёмного Лорда.

* * *

Комната была чудна́я, но явно нежилая. Весь пол её был застлан ковриками ручной работы. А ещё везде стояли заварники, фарфоровые дракончики с дутыми алыми глазками, причудливые подставки для тортов, статуэтки и тарелки, расписанные короткими надписями. Стены увешаны старыми выцветшими картинами; уже и не разберёшь, что на них нарисовано. Кроме шести ветхих кресел, истошно скрипящих под весом человеческого тела, у остальной мебели было лишь одно предназначение: ютить на себе горы хлама. Исключением оказался хлипкий столик посередине комнаты, на котором одиноко стояла маленькая золотая чаша. В комнате царила тяжёлая удушливая тишина. Её нарушали лишь тихие стенания Молли Уизли. — Гарри… Гарри, — всхлипывала она в плечо мужа. — Мы должны были защитить его. Не отпускать… — Он получил по заслугам, — равнодушно вставила тётушка Мюриель, потягивая из стакана огневиски. Именно ей принадлежала эта своеобразная комната. — Что неудивительно после его откровений о Том-Кого-Нельзя-Называть в бульварной газетёнке. Молчаливо стоявшая у окна Джинни стрельнула в неё осуждающим взглядом и вновь отвернулась. — Я, конечно же, говорю о Лавгуде, — уточнила Мюриель, приканчивая пойло в стакане. Рон и Гермиона, которые, сжавшись, сидели за столом, переглянулись. Девушка отдёрнула руку от обожжённой щеки Рона — напоминание о силе и ярости дракона. Пусть он и помог сбежать от своры Беллатрикс, но у их свободы была своя цена. — Рон, мы должны это сделать, — тихо произнесла Гермиона и перевела взгляд на маленькую чашу. — Мы должны спасти его, и она — наш единственный шанс. — Знаю. А ещё я знаю, что Гарри бы этого не хотел, — пробормотал тот, зло сверкнув глазами в сторону казалось бы безобидной вещицы. — Я хочу спасти его больше всего на свете… но если мы сделаем это, если сами отдадим шанс на победу, Гарри никогда нас не простит. — Всё зависит от того… — с трудом выдавила Гермиона, — сможем ли мы вообще победить без него… Они посмотрели на Кингсли, который сидел рядом с ними и отстранённо смотрел в стену. Когда он медленно покачал головой, Рон повернулся к Гермионе. — Лучше бы это я свалился с дракона. Гермиона взяла его за руку и крепко сжала. — Мы не сдадимся. Предоставь всё мне.

* * *

Гарри медленно поднял подрагивающие веки. У него так сильно кружилась голова, что всё виднелось тёмным, смазанным, неразборчивым пятном. Он попытался привстать на локтях, но ослабшие руки подвели, и Гарри рухнул на неожиданно мягкую кровать. Он потёр глаза и нос, провёл пальцами по бровям, огладил руками лицо, встретившее его колкой щетиной на щеках и подбородке, и наконец зарылся в непослушную копну волос. Шрам на лбу пульсировал с такой силой, что в висках отдавалось сердцебиение. Гарри накрыл горящую кожу прохладной ладонью и вздохнул от облегчения. Он лежал с закрытыми глазами и вспоминал очередной кошмарный сон. Пожалуй, самый кошмарный. Превратиться в Волдеморта без возможности снова стать собой — он за всю свою жизнь не видел таких ужасов. Придя в себя, Гарри попытался слепо нашарить очки на прикроватной тумбочке с правой стороны. Странно, но ни очков, ни самой тумбочки там не оказалось. — Какого чёрта, — проворчал он, щуря глаза. — Под подушкой, Поттер. Гарри замер на полувдохе. Сердце пропустило удар и потом сорвалось в такой бешеный скач, что он свалился с кровати. Гарри неподвижно лежал на полу и надеялся, нет — молил о слуховых галлюцинациях. Когда стало понятно, что аппарировать не получается, он украдкой вскарабкался на колени и зашарил по кровати, пытаясь нащупать знакомые прохладные стёклышки очков в обрамлении металлической оправы. Как и сообщил холодный голос, они оказались под подушкой. Гарри нацепил очки на нос, уже готовый к неизбежному. Кошмар ещё не закончился — он, живой и дышащий, стоял у камина, на том самом месте, где Гарри недавно потерял сознание. Гарри проглотил ругательства и краем глаза попытался высмотреть мистера Смита и его семью. Но их нигде не было, и оставалось надеяться, что это не дурной знак. Гарри тайком рассматривал комнату, с удивлением понимая, что она обставлена совсем по-другому. Здесь не было диванов, стена напротив камина вдруг превратилась в полки с книгами, а крошечный столик в дальнем углу с натяжкой можно было назвать маленьким. На нём стояла старая лампа, освещающая комнату слабым болезненно-зелёным светом. А ещё здесь была кровать — её-то не пропустишь, ведь Гарри прятался именно за ней. Впрочем, напрасно, так что он смело поднялся на ноги и скрестил на груди руки, пряча нервозность. — Подойди, — спокойно позвал Волдеморт. Гарри нерешительно мялся на месте. Удивительно, но Волдеморт не ожёг его злобным взглядом, не унизил издёвкой, даже не поторопил, пригрозив пыткой или смертью. На самом деле Тёмный Лорд даже не смотрел на него. Сказать, что подобное удивило — не сказать ничего. Пожалуй, этот феномен заслуживал более тщательного изучения. Гарри шагнул к Волдеморту и замер, с удивлением и восторгом почувствовав такие привычные ощущения: снова стать самим собой — ни с чем не сравнимое удовольствие, пусть даже теперь он ниже и лишился невероятных слуха и зрения. Тепло крови, разливающейся по венам, не говоря уже о появившихся носе и волосах — стоили того. С другой стороны, происходило что-то странное. На лбу зудел шрам, и Гарри улавливал отголоски мыслей Тёмного Лорда, значит, осколок души не вернулся к своему «владельцу». Но он снова в своём теле. И что ещё удивительнее — он жив. — Я велел тебе подойти, — повторил холодный голос. Гарри посмотрел на Волдеморта, на его белоснежную, отливающую жемчужным светом кожу, и медленно подошёл чуть ближе. — Или мне нужно кого-нибудь убить, чтобы ты подчинился? Их глаза встретились, и хотя Гарри знал, что делать этого нельзя, он не пожалел. Из алых глаз никуда не девалась злоба, но исчез убийственный холод. Казалось, будто человеку перед ним делают операцию на сердце без наркоза — столько муки отражалось в его глазах. Гарри опустил растерянный взгляд на тонкие, едва различимые губы, подрагивающие от раздражения, и понял, что выбрал неподходящее время для размышлений и сомнений. Свой норов он может показать в другой, куда более уместный раз. Гарри отрывисто зашагал к камину, дважды запутавшись в слишком длинной мантии. — Прочти это для меня, — Волдеморт протянул ему маленький скомканный пергамент. Грудь сдавило дурным предчувствием, когда Гарри взял мятый лист и, развернув его, осторожно разгладил подрагивающими пальцами. Строки были написаны аккуратным убористом почерком, но буквы… буквы не походили ни на английские, ни на какие другие. Волдеморт с непроницаемым лицом кивнул на пергамент. — Читай, — повторил он, буравя Гарри взглядом. Тот с отчаянием ещё раз посмотрел на странные символы и покачал головой. — Я ничего не понимаю. Тёмный Лорд заложил руки за спину и повернулся к огню. — Я сказал, что не могу прочитать, — рассердился Гарри. — Понятия не имею, что здесь написано! — Тогда тебе нужно быть убедительнее, Поттер. Гарри задохнулся от нарастающей паники. — Клянусь, я не знаю! — Ложь! — холодно прошипел Волдеморт. Гарри открыл рот и тут же захлопнул. В голову закралось подозрение, когда он снова всмотрелся в пергамент и начал вспоминать, как ещё совсем мальчишкой выводил похожие символы, когда дядя на несколько часов запирал его в чулане под лестницей. А потом ещё несколько раз — в злости или отчаянии… Гарри накрыл рот ладонью, со свистом втягивая воздух. Символы вдруг начали складываться в слова, будто помимо его воли. Теперь он понял написанное. И понял, почему смог прочитать. Но не он один. Волдеморт тоже. Гарри обречённо закрыл глаза. Похоже, нельзя вечно полагаться на чудеса. — Ты прочёл, — Волдеморт не спрашивал, утверждал. Отрицать было бессмысленно, и Гарри пожал ссутуленными плечами. — Ты написал это на парселтанге. — Который мог прочесть лишь я, Поттер, — сурово прошипел Тёмный Лорд. — Только я — никто больше! — Так ты, наконец, понял? — фыркнул Гарри, разглядывая длинные бледные пальцы, цепляющиеся за каминную полку. — Удивлён? Волдеморт захрипел, как смертельно раненый человек, оттолкнулся от камина и зашагал по комнате. Будь Гарри не причастен ко всему этому, он бы с весельем наблюдал, как зачарованная мебель тщетно пытается убраться с пути тёмного мага. — Ты не понимаешь, Поттер! — зарычал Волдеморт, немного успокоившись. — Я никогда бы себе не навредил, если бы только знал… — Но ты занимаешься именно этим! — огрызнулся Гарри и поморщился от боли, сильнее кольнувшей шрам. — Я не жалуюсь, вовсе нет, ведь именно поэтому я вернул свой облик. Похоже, в последний раз ты смёл защиту собственного осколка души, раз он больше не смог поддерживать эффект Оборотного Зелья! Наверное, я даже должен тебя поблагодарить — пребывание в твоём теле стало худшим испытанием! — Неужели? — прошипел Волдеморт, сверкнув глазами. — Впрочем, мне плевать. Меня интересует лишь одно: как ты смог украсть часть моей души так, что я не заметил? Это Дамблдор?.. Гарри горько расхохотался. — Украл? Украл?! Думаешь, я этого хотел? Думаешь, Дамблдор заботливо вручил бы кому-нибудь такой ужасный подарок?! Тогда тебе стоит подумать дважды, Риддл! — Именно это я и сказал, — вскипел Волдеморт, узкие ноздри раздулись от резкого вдоха. — Других объяснений нет. — Неужели? — вздохнул Гарри. Мрачного веселья как не бывало. — А я думал, ты читал «Тайны Темнейших Искусств»! — Откуда ты… — прошептал Тёмный Лорд, а потом ощерился. — Дамблдор, — усмехнулся он. — Этот лживый лицемер дал тебе книгу! — Нет, — покачал головой Гарри. — Он просто ничего от меня не скрывал. И если ты внимательно читал, то должен знать, почему твоя душа раскололась в тот раз. Он наклонился к камину, поднял с края очага холодный уголёк и красноречиво растёр его на ладони, наблюдая, как пепел осыпается между пальцев. — Моя душа крепка, если ты на это намекаешь, Поттер, — произнёс Волдеморт, всё же не сводя глаз с руки Гарри. — Крепка, значит, — прошептал тот. — После сотен убийств… Нет, она разваливалась прямо на глазах. — О чём ты? — Ты ведь ничего не чувствовал, когда умирали хоркруксы. Старшая Палочка выскользнула из рукава мантии Волдеморта и оказалась нацелена прямо Гарри между глаз. — И ты не понял, что во мне живёт часть тебя. Разве это нормально? Палочка опустилась, но лишь чуть-чуть. — Если ты читал книгу, Поттер, то должен знать, что кроме очень сильного заклинания нужно кое-что ещё. Ты должен непоколебимо желать и стремиться разделить душу. И в одном я уверен точно: я не собирался делать тебя своим хоркруксом! — Но ты пришёл убить меня, чтобы создать его, верно? Поправь меня, если я не прав, но разве убивающее заклинание не достаточно сильное? — прохладно уточнил Гарри, вглядываясь в пылающие алые глаза. — Ведь в ту ночь, когда ты пытался меня убить, оно обратилось против тебя самого. Волдеморт молчал. Огоньки в глазах поутихли, и теперь он просто рассматривал Гарри, словно пытался понять, как ему со всем этим совладать, как совладать… с данностью. Похоже, выходило у него плохо. Гарри невыносима была тишина. Он опустил взгляд на пергамент в своей руке и протянул его Волдеморту, который неохотно его забрал. — Кстати, я не согласен с этой записью. Величайшим из четвёрки был не Салазар Слизерин. — Моя душа никогда бы так не сказала, — зашипел Волдеморт. — Я Гарри Поттер! — зло рыкнул Гарри. — А не часть другого человека! И пусть у тебя с этим проблемы, для меня всё осталось по-прежнему! Я член Ордена и буду сражаться с тобой до конца! Тёмный Лорд разразился холодным безрадостным смехом. — Неужели, Поттер? Ты хоть понимаешь, что это значит для тебя? Понимаешь, что произойдёт, если ты победишь? Если уничтожишь все хоркруксы и убьёшь меня? Если честно, Гарри не знал, что произойдёт, когда он останется единственным хоркруксом, но признаваться в этом не собирался. Волдеморт подался к нему с искажённым от боли лицом. — Я завладею тобой, и мы оба будем жить вечность! Ты этого хочешь? — Нет, — Гарри вздрогнул, вспомнив о боли от их слияния в Атриуме. — Не хочу. Уж лучше пусть я погибну. — Не будет никакой дуэли, Поттер! Я не смогу убить тебя, а ты — меня! — Но нельзя всё оставить вот так! Ты же можешь… — начал Гарри, его голос дрогнул, — …что-нибудь сделать. Волдеморт открыл рот, однако прошло несколько долгих секунд, прежде чем он взял себя в руки. — Я пытался… но у меня не получилось забрать его, Поттер… оно меня ненавидит… — прохрипел он, в алых глазах заплескалась боль. — Оно отказалось от меня. Выбрало тебя. Я не понимаю, почему часть меня хочет помочь тебе… почему хочет умереть… Гарри отшатнулся. До него с трудом доходил истинный смысл слов. Это было за пределами его понимания. До сих пор он успокаивал себя тем, что частичка души в нём — нечто безвольное. Ведь она ни разу не попыталась захватить его разум. Но что, если дело вовсе не в бессилии, а в полном согласии с поступками Гарри? Другие хоркруксы отчаянно боролись за жизнь, так почему же этот не такой? Словно в ответ на его мысли дёрнулся шрам. Вот только Гарри так и не понял, была ли эта вина хоркрукса или пошатнувшегося самообладания Волдеморта. — Я не понимаю, — неожиданно вкрадчиво, но всё так же холодно заговорил Волдеморт, — что есть в тебе, чего нет во мне? Почему частичка великого Лорда Волдеморта так к тебе привязалась? Что в тебе особенного? Что, Поттер? Отвечай! Как бы Гарри хотел знать ответ! Просто сказать «сделай то и то, и всё встанет на круги своя». Но он не знал. — Что есть во мне, и чего нет в тебе? — повторил Гарри. — Кое-что есть… хм… у меня нормальная жизнь со всеми её радостями и бедами… так может, тебе хочется любви, хочется кем-то дорожить? А может, ты жаждешь настоящего признания и дружбы? Тоскуешь по человеческим прикосновениям? Или всего разом, ведь всё это — залог счастья… — быстро говорил он. Волдеморт оскалил заострённые зубы в неприятной ухмылке. — Мне этого не нужно, Поттер. — Тогда может, спросишь у осколка своей души, потому что я не знаю! — разозлился в ответ Гарри. Зачем он ввязался в спор, который может плохо кончиться? Пожалуй, во всём был виноват пустой желудок, голодным Гарри быстро раздражался. Волдеморт снова вышел из себя; шрам дёргался от ярости и тревоги. Но под ними притаились тоска и истинные желания. Волдеморт хранил их под самыми сильными своими щитами, сжимал и загонял в глубины подсознания, но для Гарри посреди тёмной удушающей волны ненависти они виделись маяком. И он сделал то единственное, что казалось сейчас разумным. Впервые, вместо того чтобы сопротивляться боли, он тянулся за ней. А в следующую секунду холодные невидимые когти вцепились в него и вытолкнули из сознания Волдеморта, но Гарри успел разглядеть зияющую пустоту. Место души занимали жалкие клочки чего-то некогда живого. И Гарри, наконец, понял. — Поттер! — прошипел Волдеморт, почти не сдерживая накрывшего его бешенства. — Ты осмелился!.. — Да, — кивнул Гарри. — Хотя я зря старался. Показывать правду тому, кто не готов принять её — бессмысленно. И пока ты веришь, что с тобой всё в порядке, я не смогу помочь. Старшая Палочка дрогнула в ладони Тёмного Лорда, но и только. Он решительно отступил и, крутанув длинной мантией, исчез. Гарри остался в мрачной комнате один на один со своими мыслями.