Отражение

Следующим утром Гарри проснулся поздно. Потерев сонные глаза, он сел на своей нечаянной кровати и повернулся к Гермионе, которая, удобно устроившись в маленьком кресле у стола, не высовывала носа из книги. — Доброе утро, Гарри, — поздоровалась она, переворачивая страницу. Тот почесал щеку, чувствуя под пальцами пробивающуюся щетину. В сегодняшнем утре не было ровным счётом ничего доброго: в животе пусто, а голова раскалывается от боли. — Доброе, — тем не менее, прохрипел Гарри, неуклюже цепляя на нос очки. В читальном зале, ныне служившем им пристанищем, было тихо и тускло, а на столе, за которым сидела Гермиона, его уже дожидался завтрак и стопка литературы на сегодня. Гарри потянулся, хрустнув позвонками, вдел ноги в туфли и пригладил пятернёй лохматые чёрные пряди, которые снова непокорно вздыбились, стоило ладони их покинуть. Его волосы никогда не поддавались укладке, особенно сейчас, когда он вовсе прекратил за ними следить… Стараясь не обращать внимания на далеко не свежий запах собственной футболки, Гарри сел за стол и подцепил с тарелки оставшийся тост. — Ты сегодня видела Рона? — спросил он, смазывая хлеб маслом. — Я ему не нянька, — отрезала Гермиона, сощурив глаза. — Он волен слоняться, где пожелает… в пределах наших возможностей, разумеется. Гарри промолчал. Похоже, она до сих пор злилась из-за вчерашнего, а ему вовсе не хотелось отстаивать честь друга. Он глотнул остывшего чая. — Гермиона, ничего, если ты передумала и не захочешь… — начал Гарри. — Нет, не передумала, — решительно ответила она. — Ты меня даже не дослушала! — Ты хотел узнать, не передумала ли я участвовать в турнире, который пройдёт сегодня в Большом Зале. Мой ответ — нет. — В Большом Зале? — растерянно переспросил Гарри. — Так сказал Невилл. Повисла тишина, пока он пережёвывал очередной кусочек тоста. — Я больше не буду тебя отговаривать. Если честно, мне даже понятно твоё желание сражаться. — Но ты ничего не можешь поделать с ощущением беспомощности, так? — Гермиона внимательно посмотрела на него. — Тебе легче самому вставать лицом к лицу с опасностью. Когда Гарри кивнул, она подалась ближе и легонько похлопала его по руке, прежде чем снова отстранилась. — Что ж, теперь ты хотя бы понимаешь, как мы… я и этот рыжий чурбан… всё время за тебя переживаем. — Это не одно и то же, Гермиона! Не помню, чтобы я попадал в переплёт из-за вас! — А я помню… — Я о серьёзном переплёте! — Как в Годриковой Впадине? — предположила она. — Это была и моя идея! — вскинулся Гарри. Гермиона вздохнула, заправила пушистые прядки за уши и снова наклонилась ближе. — Сомневаюсь, что меня попытаются убить. По крайней мере, не пока мы помогаем Сам-Знаешь-Кому. Он ведь не будет сам себе рыть могилу, верно? Здесь поспорить было не с чем, и Гарри натянуто кивнул, приканчивая тосты с чаем. — Прочти этот рассказ, — Гермиона вдруг подтолкнула к нему книгу, которую сама только что читала. — Я искала любые упоминания о хоркруксах, но от них толку мало. Но это… может оказаться полезным. Гарри моргнул и поправил очки на носу. — Это разве не?.. — он покрутил книгу в руках. — Разве не эту книгу тебе завещал Дамблдор? — Сказки Барда Бидля? Именно. Я решила её перечитать. — Но ты ведь не хотела искать Дары Смерти. — Я и сейчас не хочу. Этот рассказ не о них. Прочти. Гарри опустил взгляд. — Мохнатое Сердце Чародея? Забавное название. — Да уж, забавное, — вздохнула Гермиона. — Хотя скоро тебе не будет так казаться. Гарри отвёл глаза от подруги и снова посмотрел в книгу. Рассказ оказался коротким; Гарри прочёл его за несколько минут. — Эта сказка… она ведь о… Волдеморте? — тихо спросил он. — Не думаю, что он спрятал своё сердце в хрустальном ларце, — возразила Гермиона. Гарри открыл было рот, чтобы возразить, но она уверенно покачала головой. — Бидль написал эти сказки несколько столетий назад. Но я знаю, о каких параллелях ты подумал: это иносказание о создании хоркрукса… и о последствиях. Гарри вновь посмотрел на строки. — Получается, — подытожил он, — чародей вырезал сердце юной девушки, желая заменить его на своё. Но свирепое сердце оказалось сильнее, и он предпочёл умереть. Ты не хотела, чтобы я читал эту сказку, потому что думаешь, будто на сей раз та девица — я? Гермиона возвела глаза к потолку и отняла у него книгу. — Тебе известно значение слова «иносказание»? — отрезала она. — Но в остальном — да. Это очень похоже на тебя и Сам-Знаешь-Кого. С одной стороны ты с незапятнанной душой, с другой он… недочеловек. И ваша связь… Ты только задумайся, Гарри! Вдруг он понял, чего лишился? Захотел это вернуть? Так что лучше о себе позаботься, а не за меня переживай. — Да, да, — он закатил глаза. — Обещаю, я не позволю ему вырезать у меня сердце. — Не смешно! — прошипела Гермиона, скрещивая на груди руки. — Я говорю серьёзно! — Серьёзно и слегка бредово. Он счастлив, Гермиона. Его всё устраивает, и он не передумал даже после того, как мы… кхм, мне этого не изменить… — его голос вдруг прозвучал очень жалко, и Гермиона это заметила. — Счастлив? — переспросила она. — Думаешь, он счастлив? Сомневаюсь, что его искорёженному сознанию вообще знакомо это слово. Гарри до боли прикусил нижнюю губу. С Гермионой нельзя было не согласиться. Волдеморт — по его собственному мнению — на самом деле не знал, что такое счастье; похоже, ему ни разу не довелось испытать этого чувства. — И я его хоркрукс, — горько продолжил Гарри. — Та самая ссохшаяся частичка беспощадного сердца. — Глупости. Уверена, эта частичка души вовсе не страдает… ей повезло больше остальных, — серьёзно произнесла Гермиона. — Кто знает, — прошептал Гарри. — Ты. Ты знаешь. Шрам вдруг запульсировал, и это ничем не походило на его собственное сердцебиение. Гарри с трудом удержался от желания почесать лоб. — Что ж, я… Ушей вдруг коснулся гулкий звук приближающихся шагов. Гарри вскочил и выхватил палочку. Не прошло и секунды, как в читальный зал ввалился запыхавшийся Рон. — Они идут! Идут! Гермиона… прошу тебя! — Пожиратели, — тихо произнёс Гарри. — Да! — Рона колотило, а взгляд голубых глаз молил Гермиону бежать — вместе с ним. — Хорошо, — вот и всё, что прошептала Гермиона, к вящему недовольству Рона. Она спокойно поднялась, разгладила рубашку и снова посмотрела на Гарри. — Подумай над нашим разговором. И прежде чем он успел ответить, из-за угла появилась пара: шишковатый мужчина и низкая коренастая женщина. Гарри вскинул палочку; он отлично знал, что перед ними чета Кэрроу. Они были на Астрономической Башне, когда погиб Дамблдор. Они, по рассказам Невилла, проклинали студентов за неповиновение. Вскипевшая ненависть подступила к самому горлу. И, похоже, его чувства были взаимны. — Ну надо же! Неужели это Мальчик-Который-Никак-Не-Подохнет, — глумливо прошептал мужчина. — Тебя и этих ничтожеств, — он указал на Рона и Гермиону, — ожидают в Большом Зале. — Как ты нас назвал? — прорычал Рон, костяшки его пальцев побелели — так сильно он сжал палочку. — Так, как это пристало подобным вам, предатель крови, — усмехнулась Алекто. — Неужели? — холодно спросил Гарри, прежде чем Рон успел открыть рот. — В таком случае, сегодня мы узнаем, кто из нас ничтожество! — Несомненно, — рассмеялась ведьма, хлестнув палочкой по раскрытой ладони, а потом развернулась на пятках и в сопровождении брата зашагала к выходу. Гарри повернулся к друзьям. — Слышали? — на покрасневшем от бешенства лице Рона поблекли даже веснушки. — Слышали этих… сволочей! Ладно, Гермиона, задай им! Покажи этим напыщенным слизеринцам, чего ты стоишь! Гермиона посмотрела на него впервые за время их ссоры. Она молчала, но один её взгляд уже приободрил Рона: сведённые напряжением плечи расслабленно опустились. Как бы Гарри хотел, чтобы и ему хоть чуть-чуть полегчало. Он не привык быть не у дел. И что-то подсказывало: смотреть на сражение Гермионы и студента Слизерина будет куда сложнее, чем кажется. Иногда бездействие требует больше выдержки, чем героизм, и Гарри сомневался, что справится. Хотя и выбора ему не давали. Они молча шли за Кэрроу, пока не оказались у массивной лестницы, что вела к распахнутым створкам дверей Большого Зала. Так странно было вернуться сюда после стольких месяцев… И Гарри мог поклясться: он больше не тот мальчишка, который ушёл из школы почти год назад. С затянутого тяжёлыми облаками зачарованного потолка падала мелкая морось, которая испарялась в воздухе, так и не оседая на головах выстроившихся у столов студентов. Разница между вычурным столом Слизерина и столами других факультетов была видна невооружённым глазом. «Замашки аристократических снобов», — подумал Гарри и замедлил шаг, зная, что Рон и Гермиона идут следом. Все в зале тут же повернули головы; в них всматривались пристально, затаив дыхание, с надеждой, с восхищением, недоверчиво и даже злобно. Несколько слизеринцев плюнули прямо им под ноги. Но Гарри с показной надменностью не обратил на это внимания. Куда проще было прислушиваться к ободряющему шёпоту студентов других факультетов и смотреть на исподтишка машущих им членов ОД. Когда они подошли к изголовью гриффиндорского стола, волнение Гарри поутихло. Волдеморт ещё не явился. За Главным столом сидели лишь преподаватели. Профессор МакГонагалл и профессор Спраут казались слишком бледными, если не сказать — болезненно бледными. Хагрида не было вовсе. Гарри подозревал, что Волдеморт его хоть и не убил, но преподавать не позволил: Драко и остальные честолюбивые Пожиратели не слишком-то уважали полувеликанов. Взгляд Гарри остановился на Слагхорне — нынешнем декане Слизерина — который, судя по всему, изо всех сил пытался казаться невидимым без палочки. Правда, с таким огромным животом задача была непосильной. Мельком глянув на чету Кэрроу, Гарри посмотрел на Снейпа. Подобно летучей мыши он возвышался над столом, занимая то самое место, где некогда стоял Дамблдор. Чёрные холодные глаза цепко оглядывали зал из-за завесы сальных волос, пока, наконец, не остановились на Гарри, свирепо пригвоздив его к полу. Бывший преподаватель не усмехнулся, не отпустил унизительного замечания. И это здорово нервировало. Тишина тянулась минута за минутой. И лишь когда она стала невыносимой, в дверях вдруг появились шестеро облачённых в маски и мантии Пожирателей Смерти. Они промаршировали к Главному столу и заняли места позади слизеринского стола, прислонившись спинами к стене. И снова настала тишина. Но на сей раз иная — мёртвая. Резкие испуганные вздохи подсказали, что появился кто-то ещё. И в том, кем был этот кто-то, сомнений не возникало. Высокий, сухопарый, бледнокожий и смертельно опасный… Студенты заёрзали, желая убраться отсюда подальше, но, к сожалению, выбор у них был невелик, и они замерли, будто надеялись избежать наказания. Самые юные волшебники едва сдерживали подступившие слёзы. И Гарри оставалось лишь поддержать их, показав несгибаемый дух; он — так же как и его друзья, и остановившиеся позади орденцы — спокойно стоял на месте, горделиво расправив плечи. Лорд Волдеморт вышагивал по залу и, казалось, оставался совершенно безразличен к чужому ужасу. Впрочем, это был лишь вопрос времени, массовый психоз мог сломить даже самую устойчивую психику. — Мы… мы не должны были приходить… Нас здесь быть не должно, — просипел Рон. И Гарри догадался, что задумал Волдеморт. — Прекратите, — он повернулся к друзьям. — Ребята… хватит. Разве вы не понимаете, что именно этого он добивается? Теперь на него с надеждой смотрела дюжина пар глаз. — Гермиона, — спокойно окликнул Гарри, наблюдая, как разжимается её судорожная хватка на локте Рона. — Просто не смотри на него. Ты будешь сражаться не с ним. Он хочет напугать тебя, выбить из колеи. Эти жалкие уловки из-за того, что он боится твоей безоговорочной победы! Гермиона поджала дрожащие губы и едва заметно кивнула. Её лицо, как и лица остальных, заметно расслабилось. Гарри выдохнул и обернулся как раз в ту секунду, когда Волдеморт проходил мимо. Их глаза встретились на мгновение, и сердце Гарри гулко ударилось о рёбра. Едва не утратив самообладание, он резко наклонился вперёд и размеренно задышал. Его реакция уже переходила всякие границы. Он смотрел Волдеморту в спину и пытался понять, в чём дело. Неужели всё из-за того, что он хоркрукс? Волдеморт мог использовать их связь, чтобы помыкать им, и Гарри ничего не мог с этим поделать. Глупостью было подумать, будто и он сможет спутать мысли Волдеморта, будто сможет на них повлиять! Гарри обиженно поскрёб шрам: вот бы просто снять его и шлёпнуть на лоб Тёмному Лорду — там ему самое место! — Северус, — раздался холодный голос, и Гарри поднял взгляд. Волдеморт стоял прямо перед Главным столом. — Мой Лорд, — Снейп отрывисто кивнул и повернулся к столу Слизерина. — Семикурсники, шаг вперёд. Живо. Почти две дюжины студентов, словно ожидая этого приказа, тут же встали напротив стола Гриффиндора. Гарри вглядывался в их лица, выискивая юных Пожирателей Смерти — наверняка Волдеморт выберет кого-нибудь из них. Первым делом взгляд метнулся к облачённому во всё зелёное Драко Малфою. Но в отличие от «товарищей» тот шагнул вперёд не так размашисто, и его было почти не разглядеть за необъятными Крэббом и Гойлом. — Гарри Поттер, — раздался высокий, пронзительный и слишком знакомый голос, и он, не сдержавшись, дёрнулся. — Где же твоя грязнокровка? Или она струсила? Волдеморт медленно шагал к нему. Со стороны слизеринцев и Пожирателей грянул взрыв хохота, но на бледных губах не промелькнуло ни намёка на улыбку. Гарри облизнул пересохшие губы. — Она… — начал он, но Гермиона выступила вперёд и теперь стояла с ним рука об руку. — Я здесь. Алые глаза блеснули удивлением. Всё-таки Гарри был прав: Волдеморт надеялся запугать Гермиону, чтобы она и имя своё забыла, не говоря уже о заклинаниях. Он гордо приобнял девушку за плечи и притянул ближе: — Вот она, — и улыбнулся. Тёмный Лорд молчал. Он посмотрел на Гарри, потом на Гермиону, и снова — очень быстро, будто боялся заразиться — перевёл взгляд на него. Гарри видел невысказанный вопрос в алых глазах, и на секунду захотелось подтвердить его пустые подозрения. Хотя бы ради мести за вчерашнее… но Волдеморт вполне мог выместить свой гнев на Гермионе, так что Гарри медленно — так, чтобы Риддл верно истолковал намёк — убрал руку. Напряжённо подрагивающие челюсти на бледном лице медленно расслабились. — Полагаю, — тихо начал Тёмный Лорд, обращаясь к Гермионе, — тебе знакома эта палочка. Ловким движением фокусника он достал из длинного чёрного рукава старую палочку девушки. Гарри мельком посмотрел на подругу: так и есть, Волдеморт ударил по больному. — Ты докажешь, что достойна её, если победишь. Если же нет… Так покажи своё прославленное мастерство в дуэли с достойнейшим студентом Хогвартса, студентом благороднейшего Дома Салазара Слизерина! Волдеморт резко повернулся к семикурсникам противоположного стола. — Кто желает сразиться с грязнокровкой и доказать наше превосходство подрастающему поколению? Кто примет этот вызов? Слизеринцы как по команде снова шагнули вперёд. Все, кроме одного. Драко Малфой неподвижно застыл на месте, опустив глаза в пол. — Ну надо же, — прошептал Волдеморт, шагая вдоль выстроившихся студентов. — Рад видеть столько горящих энтузиазмом дуэлянтов… А ты… Драко? — он остановился напротив побледневшего наследника Малфоев. — Драко! Гарри заозирался, пытаясь понять, кто так спешно прошептал это имя. — Шаг вперёд, Драко! — Люциус Малфой, — выдохнул Рон, и Гарри кивнул. Он тоже узнал того, кто стоял среди Пожирателей Смерти. Но его больше волновал ответ Драко. — Кто бы мог подумать, — отрешённо произнёс Волдеморт, так ничего и не услышав. — Мальчишка, так охотно согласившийся прикончить Дамблдора, страшится дуэли с грязнокровкой. Какое… разочарование. Не ожидал… Со стороны слизеринцев грянул дружный хохот, а Гарри напряжённо замер на месте. Эти дети не понимали: Волдеморт никогда не шутит. Они не понимали всей серьёзности ситуации. — Мой Лорд, — Винсент Крэбб выступил вперёд, когда веселье стихло, и, пав на колени, угодливо поклонился. — Мой Лорд, я желаю принять вызов. Я докажу превосходство чистокровных. Волдеморт задумался на мгновение, водя длинным тонким пальцем по бесцветным губам. — Встань, — приказал он, и лучащийся гордостью Крэбб вскочил на ноги. — Возможно, настало время дать вашей семье второй шанс… Из ряда Пожирателей Смерти тут же кто-то выступил. — Благодарю вас, Мой Лорд. Уверяю, мой сын не оплошает… — Достаточно! — Пожиратель замер в поклоне под пристальным взглядом. — Сейчас мы сами всё увидим, — Волдеморт повернулся к Крэббу-младшему. — Мне нужны бравые солдаты, а не те, кто прячется за юбкой матери. Одержи победу — и ты займёшь место малодушного Драко Малфоя. Но если проиграешь… твоя семья вовек не смоет позора. Гарри и Рон переглянулись, уловив тайный смысл: если Гермиона проиграет — Драко Малфой умрёт. Волдеморт не отпускает Пожирателей… только если в загробный мир. Драко рухнул на колени, пряча лицо в ладонях. И Гарри мог поклясться, что слышит тихие всхлипывания. Ему поплохело: он не хотел быть причастен к этому, не хотел быть причиной. Волдеморта нужно было остановить. — Я не подведу вас, Мой Лорд, — воодушевился Крэбб и вновь низко поклонился. — Отлично. Возьми эту палочку. Я хочу, чтобы ты победил грязнокровку ею. Прижав ладонь ко лбу, Гарри смотрел, как Волдеморт отдаёт палочку Гермионы беспрестанно кланяющемуся Крэббу. Рядом с ним подруга казалась настоящим бойцом. Она выступила вперёд, уверенно сжимая в ладони палочку. Её губы беззвучно шевелились, словно она повторяла билеты перед ТРИТОНами. — В таком случае, начнём, — произнёс Волдеморт и отступил к Главному столу. — Стой! — выкрикнул Гарри. — А как же правила? Ярко-алые глаза тут же метнулись к нему. — Какие ещё правила, Поттер? — высокий холодный голос эхом отражался от стен. — Эта дуэль определит победителя. В правилах нет нужды. — Но!.. — в голос вскинулись Рон и Гарри. — Предупреждаю в первый и последний раз, — грозно перебил Тёмный Лорд. — Если вмешаетесь — я убью её. Гарри отшатнулся. Тяжесть, давившая на плечи, едва не пригнула к полу — смерти друзей Гарри боялся больше всего на свете, мысль об этом не давала покоя по ночам и была во сто крат хуже всех вместе взятых кошмаров. И Гарри надеялся, что Гермиона распылит его страх незыблемой логикой. — Нет, — беспомощно произнёс Гарри. — Ты не посмеешь… ты не!.. — Гарри, — Гермиона посмотрела на него и покачала головой. — Не надо, — шепнула она. — Со мной всё будет хорошо. — Не посмею, Поттер? — на удивление бесстрастно выдохнул Волдеморт. Гарри быстро заморгал, унимая жжение в глазах. Позади вдруг кто-то завозился: Невилл и Рон достали палочки. — Нет, — произнёс он, вернув себе хладнокровие. — Гермиона права. Не давайте ему повода. По крайней мере, пока. Друзья отрывисто кивнули, и Гарри снова перевёл взгляд на Тёмного Лорда, ощущая на нёбе горький привкус. Шрам дёрнулся. — Да я и не рвался отскребать Крэбба от стен! — громко заявил Гарри. Он сделал это: спустил всё на тормозах. Опять. Но теперь было тяжелее, чем в прошлый раз. К досаде Волдеморта, теперь смешки раздались со стороны остальных факультетов. — Хорошо сказано, дружище, — пробормотал Рон. — Безумно, но хорошо. — Надеюсь, — прошептал Гарри. Тёмный Лорд взмахнул рукой, и Крэбба с Гермионой накрыло громадным, будто стеклянным куполом. — Погодите… что это?! — в голосе Рона звенел испуг, он бросился вперёд и ударил по преграде кулаками. — Всё нормально! — приглушённо прошипела обернувшаяся Гермиона и вновь посмотрела на лучащегося злорадством Крэбба. — Готова поджариться, грязнокровка? — ехидно протянул тот. Гермиона не ответила, лишь сосредоточенно подняла палочку. — Пора. Начали! — отдал команду Волдеморт. Крэбб только этого и ждал. — Avada Kedavra! — выкрикнул он, рассекая палочкой воздух. — ГЕРМИОНА! — взревел Рон и снова ударил ладонями по неподатливому стеклу, Гарри же едва не задохнулся, когда подруга чудом разминулась с проклятием всего на сантиметр. Зелёный луч ударил в стену купола, и на мраморный пол разноцветными брызгами осыпались осколки. — Эта мразь использовала убивающее! — бесновался Рон, доставая палочку. Гарри быстро перехватил его руку. — Смотри, — выдохнул он. Гермиона взмахнула палочкой, и дребезжание осколков сменилось зловещим жужжанием. Секунда — и они, отрастив крылья и окрасившись в жёлто-чёрный цвет, взмыли в воздух… И ринулись вперёд. — Да! — хором выкрикнули друзья, когда Крэбб быстро отступил, прикрывая лицо руками. — Crucio! Crucio! — вопил он, и две осы выбились из строя, но остальные, казалось, рассвирепели пуще прежнего. Гермиону подбадривало всё больше студентов. — Avada Kedavra! — одна оса упала на пол. — Incendio! — и пламя вмиг поглотило весь рой. Крэбб сгорбился и сбивчиво дышал; его лицо раздулось, будто от жалящего проклятия. Да уж, не скоро он сумеет разлепить глаза. Тем временем выкрики стали громче; весь Гриффиндор и некоторые студенты других факультетов поддерживали Гермиону, слизеринцы же не скрывали своего разочарования. — Прикончи её! Прикончи или больше не показывайся мне на глаза! — услышал Гарри среди рокота толпы и увидел, как искажённое страхом опухшее лицо Крэбба обратилось к отцу. Волдеморт тоже рассматривал Крэбба-старшего с изрядной долей любопытства. Забывшись на мгновение, Гарри пропустил момент, когда Крэбб снова поднял палочку. — Crucio! На сей раз Гермиона не успела. Она рухнула на пол, и её крик слился с грянувшим хохотом слизеринцев. — ГЕРМИОНА! — взревел Рон и вновь вскинул палочку, намереваясь пробить стеклянную стену. — РОН, НЕ НАДО! — Гарри с трудом перехватил руку друга. — Он её убьёт! Вспомни: вмешаешься — он её убьёт! — Гарри! Пусти!.. — Прощай, грязнокровка… Ava… — начал Крэбб, но тут Гермиона извернулась, превозмогая боль, и взмахнула палочкой. Крэбб выпучил глаза и попытался продолжить, но язык… пристал к нёбу. — Рот на замок! — удивлённо выдохнул Гарри. — Проклятие Принца! Гермиона же никогда их не использовала! — Она умница! — завопил пришедший в себя Рон. Гермиона, пользуясь растерянностью соперника, вскочила на ноги и снова взмахнула палочкой. В ту же секунду уши Крэбба удлинились. Они росли и росли, серея и обрастая шерстью. Та же участь постигла нос, шею и остальные конечности. — Что за! — завопил он, когда Гермиона опустила палочку и к зачарованному языку вернулась подвижность. — Что… чт… иии… иии-а! Иии-а! По полу ударили копыта, и старая палочка Гермионы покатилась по мрамору. Три факультета, словно забыв о существовании Волдеморта, взвыли от смеха. А охваченный благоговейным трепетом Гарри замер на месте. Гермиона победила! С такой лёгкостью! Подруга тем временем призвала палочку и подняла её над головой, а ошалевший от грохота осёл-некогда-Крэбб заметался в стеклянной клетке. Гарри уже сбился со счёта, обнимая всех подряд; голова шла кругом от радости. А от хвалебных воспеваний Рона стало ещё лучше. — Ты самая замечательная! Я люблю тебя, Гермиона! Тебя и только тебя! Гарри же до сих пор не мог выдавить ни слова. Гермиона победила за несколько минут, и ни одного заклинания не произнесла вслух. Не каждому аврору такое под силу! Он перевёл взгляд на Волдеморта, и веселье тут же сошло на нет. Кажется, Тёмного Лорда дуэль совершенно не впечатлила. Пожиратели Смерти, чувствуя дурное настроение хозяина, жались по углам. Слизеринский стол тонул в угрюмой тишине. А преподаватели отчаянно пытались утихомирить расшумевшихся студентов; даже Снейп будто бы — подумать только! — нервничал. — Довольно! — холодный голос Волдеморта враз погасил смех. Стеклянный купол треснул, и миллионы переливающихся осколков растаяли в воздухе. Гарри и Рон бросились к Гермионе, заключая её в крепкие объятия, только Рон ещё и схватил её за руку. В Большом Зале снова повисла тишина, нарушаемая лишь вознёй осла, который пытался заползти под слизеринский стол. Невозмутимый Волдеморт спустился к широкому проходу между столами и зашагал к Гарри. — Держитесь за мной, — шепнул тот Рону с Гермионой, быстро поднял палочку и покачал головой спешащим на выручку Невиллу и Симусу. — Не надо. — Мой Лорд! Я молю… молю вас о прощении!.. Волдеморт, почти добравшийся до них, остановился над бросившимся ему в ноги Пожирателем. — Победил ли твой сын, Крэбб? — мягко спросил Тёмный Лорд валяющегося перед ним человека. — Отстоял ли честь чистокровных? Дрожащий от страха Пожиратель вскинул голову. — Он больше мне не сын, Хозяин! Это отребье не имеет ко мне никакого отношения! Накажите его, как пожелаете. — Слыхали этого ублюдка? — задохнулся праведным гневом Рон. — Разве можно так о собственном ребёнке? — сдавленно прошептала Гермиона, уткнувшись ему в плечо. Но Гарри их не слышал: в Волдеморте с такой силой вспыхнула ярость, что ему поплохело. — Ему… это не понравилось, — выдохнул он и прикусил костяшки пальцев, борясь с искушением расчесать шрам до крови. — Что ты сказал? — угрожающе прошипел Тёмный Лорд, прожигая слугу взглядом. — Повтори. — Мой Лорд? — Крэбб-старший растерянно вскинул голову. — Он подвёл вас, Хозяин, и я отрёкся от него. Теперь у меня нет сына. — Подвёл… Нет, не скажу, что ожидал от него большего. Я знаю предел его способностей, так же как и способностей Грегори Гойла и Драко Малфоя. Твой сын мог всего-навсего приятно меня удивить. Но вот ты… полнейшее разочарование. Мне плевать, кем ты считаешь собственное дитя, но называть чистокровного мага, который служит нашей цели, отребьем? Полагаю, это многое говорит о тебе и твоих приоритетах… Действительно многое. И пусть голос Волдеморта был неизменно мягок, Гарри чувствовал бурлящую в нём ярость. Тёмный Лорд вспомнил о собственном отце… который отрёкся от него ещё до рождения… — Х… Хозяин? Я… я решил… вы одобрите… Волдеморт поднял палочку, и осёл вылетел из-под стола, ещё один взмах — и на его месте уже стоял зарёванный одутловатый подросток. — Полагаю, мне следует поблагодарить грязнокровку за неопровержимое доказательство твоей никчёмности. Ты — представься бы такая возможность — с лёгкостью сменишь сторону. В моих рядах нет места подобным тебе… и твоему сыну. — Мой Лорд, нет… пожалуйста… не надо! Умоляю! Мой Лорд, я самый преданный! Самый… — Avada Kedavra! Пожиратель Смерти рухнул на пол, и глаза в прорезях маски остекленели. Всхлипывающий Винсент Крэбб вздрогнул, но остался сидеть у мёртвого тела, раскачиваясь из стороны в сторону. Волдеморт больше на него не смотрел. Алые глаза вернулись к Гарри. И снова тишина, но на сей раз не мёртвая и плотная — затопляющая. Шрам разрывался от боли. Сознание, потрясённое человеческой смертью, было совершенно пустым. А Волдеморт подходил всё ближе и ближе. Слишком близко. Гарри задрал голову. Но того, что произошло потом, он совсем не ожидал. Тонкие пальцы схватили его за волосы, с силой потянули… — Нет! Не трогай его! — голос Рона звучал где-то в стороне. — Гарри, сделай что-н… чёрт!.. И Волдеморт до боли впился в его губы. … Поначалу было лишь потрясение. А потом Гарри вдруг вспомнил свой первый — такой же изматывающий и нервный — поцелуй… Впрочем, этот поцелуй мало было назвать всего-навсего «изматывающим и нервным». Все мысли вытеснило грубое объятие. Равнодушное и почти жестокое. В их поцелуе не чувствовалось ровным счётом ничего: ни желания, ни уж тем более страсти. Этот поцелуй был наказанием. Но шли секунды, и холодные губы начали оттаивать. Пальцы, болезненно сжимавшие волосы, расслабились и теперь мягко массировали кожу, будто наслаждались её теплом… — Гарри… — сдавленно прошептал где-то позади Рон. И Гарри пришёл в себя. Он упёрся ладонями в твёрдые плечи, с силой оттолкнул и попятился. Волдеморт тут же отвернул голову, прикрыл на секунду глаза, а потом посмотрел на Гарри с неизменным холодом и безразличием. — Что с лицом, Поттер? — мягкий голос надломил всеобщее оцепенение. — Тебе не понравилось? Странно… мне казалось, ты хотел именно этого. Гарри открыл рот, но из-за вставшего поперёк горла кома, смог лишь надсадно выдохнуть. — О, совершенно верно, — Волдеморт безрадостно улыбнулся поражённой публике. — Гарри Поттер попросил Лорда Волдеморта о поцелуе. Как видите, ваш дражайший Избранный всего-навсего продажная потаскушка, готов пробраться в постель Лорда Волдеморта, дабы избежать незавидной участи! Гарри отшатнулся. Это было уже слишком… — Разве я вру, Гарри Поттер? — Волдеморт повернулся к нему. — Ну же, мальчик, подойди. Скажи, что это неправда. Покажи друзьям, как выглядит твоё лицо, когда ты лжёшь! Никогда прежде Гарри так сильно не желал унизить другого человека, открыть рот и закричать, срывая голос, раскрыть чужие неприглядные тайны. Хотелось во всеуслышание рассказать, как Волдеморт напивался перед сексом, чтобы скрыть собственную неопытность или ещё что похуже… Но тогда все в этой комнате умрут… как гоблины Гринготтса. Гарри отвёл взгляд и увидел бледное, словно вылепленное из воска лицо Снейпа. Нынешний директор поджал губы и едва уловимо качнул головой, и Гарри понял безмолвное послание. Он прикрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. А потом обтёр с губ чужую слюну. Наконец, Гарри поднял взгляд и расправил плечи. Волдеморт ждал. Недоверчиво распахнув глаза, ждали и остальные… — Я могу сказать лишь одно, — тихо начал Гарри. — Ты напрасно нарёк себя благородным титулом — Лорд. Благородные люди умеют принимать поражение с достоинством. По каким-то неведомым причинам хотелось разрыдаться. Казалось, он теряет нечто бесценное. По крайней мере, недолго ему быть хоркруксом — ведь он умрёт вместе с сосудом. Но ничего подобного не случилось. Возможно, хладнокровные слова или то, как Гарри совладал с собственными чувствами, сделали своё дело. Невилл Лонгботтом захлопал в ладони. Спустя секунду к нему присоединились Рон, Гермиона и Армия Дамблдора. Потом весь Гриффиндор, а их энтузиазм передался Хаффлпаффу и напоследок — Равенкло. Волдеморт молча оглядывал рукоплескающий Большой Зал. И, наблюдая за ним, Гарри наконец понял, чего добивался Тёмный Лорд. Он ошибся — Волдеморт с самого начала намеревался проиграть и поцеловать его. Он хотел настроить против Гарри друзей и заставить примкнуть к нему… или остаться в полном одиночестве. А ещё Тёмный Лорд хотел показать, каким унизительным может быть поцелуй. Он не справился. И теперь не мог в это поверить. Алые, наполненные гневом и растерянностью глаза вернулись к Гарри. Старшая Палочка подрагивала в длинных пальцах… — Мой Лорд! Позвольте мне расправиться с ним! — из-за слизеринского стола, сжимая в руке палочку, вылетел один из Пожирателей Смерти. — Avada!.. — Нет! — выкрикнул Волдеморт, резко развернулся и рассёк палочкой воздух. Яркий луч угодил Пожирателю прямо в грудь, и тот завопил от боли. Но вскоре с трудом встал и поклонился Хозяину. Аплодисменты уже давно стихли, и невозмутимый Волдеморт повернулся к Гарри. — Отлично, Поттер, — холодно прошептал он. — На сей раз ты победил. Но помни, — вкрадчивый голос стал опаснее. — Следующий — за мной. И посмотрим, как ты умеешь принимать поражения. Тёмный Лорд отступил, взмахом руки отпустил Пожирателей и со вздымающейся позади чёрной мантией размашистым шагом покинул Большой Зал. — Совсем нет, — грустно пробормотал Гарри ему вслед. — Неужели не ясно, я ничего не выиграл. Совсем ничего.