Love grows cold

Зал суда, на удивление, был практически пуст. И только двор у самого сооружения был переполнен любопытными зеваками, которые теснили друг друга у щели в дверях. Гул переговоров заглушал птиц и насекомых, и, казалось, что в этом месте неожиданно распростерся какой-нибудь рынок или базар - настолько оживленно вел себя люд, несмотря на палящее солнце. И лишь в зале царил прохладный сквозняк, неприятно царапающий кожу острыми когтями. Там, в углу, где сильнее всего падала тень, сидел Томас, закованный в наручники и раздраженным взглядом сверлящий решётки. Будто одних только оков для рук и расставленной стражи не хватило бы для его охраны. Да и если бы он смог сбежать, то где бы скрылся? Ведь у каждых дверей находились рыцари, а улица кишила разъяренными крестьянами другого королевства, которые подобно собакам лаялись с народом Подземного царства, выясняя отношения и закатывая рукава для очередного мордобоя. По правую руку от заключенного находилась зона, предназначенная для Всесправедливого - самого верховного судьи во всех измерениях, практикующегося лишь в делах королевских - самых тяжёлых и трудноразрешимых. Напротив же стола судьи находилась небольшая трибуна, за которой стоял Марко. Лёгкая испарина на лбу и едва трясущиеся руки предательски выдавали волнение юноши, которое он был не в силах скрыть. При одном только виде Всесправедливого Диаз чувствовал подкатывающую волну тревоги, которая вводила землянина в оцепенение. Это был высокий, крепко сложенный дракон, из пасти которого временами извергалось синее пламя, нагревающее воздух в округе. Огромные багровые лапы с силой сжимали толстую книгу в ветхом переплете, перешитую чёрной ниткой, а мудрые, но в то же время хищные глаза, со слабой заинтересованностью изучали дело Томаса. Рядом с Марко, буквально в пяти шагах, стоял тощий лысый кот, ростом с человека, но с неприятной мордой. Он чем-то отдаленно напоминал котов - сфинсксов с Земли, но кожа его была оранжевой, с маленькими черными крупицами в некоторых местах, образовывая собой нечто похожее на звезды. Идеально выглаженный белый костюм закрывал большую часть тела, а на всем этом напыщенном изяществе вульгарно горела алая гвоздика, сразу бросающаяся в глаза. На голове его покоилось нечто, больше походившее на шерсть, гладко прилизанная к коже и поблескивающая в свете солнца. В руках он держал дело Томаса, которое еще недавно было в распоряжении Марко, и весь вид его кричал о предстоящей победе на заседании, которое еще даже не началось. Метнув презрительный взгляд на Диаза, наполненный вызовом, прокурор иронично усмехнулся, поправляя бумаги, напоследок глянул на самого заключенного, которому даже дела не было до их с Марко немой дуэлью, и неудовлетворенно отвернулся к судье. В зале сидели лишь приближенные к обеим сторонам - семья Томаса и потерпевшей принцессы, которая сидела рядом с матерью и напугано осматривалась вокруг себя, словно ее могли вновь вот-вот похитить и делать с ней различные непристойные вещи. Отец Тома напряженно сдвинул брови к переносице, глядя то на сына, совершенно незаинтересованного происходившим, то на его адвоката, взявшегося просто из ниоткуда! И почему его сын настоял именно на этом мальчишке с Земли, который был абсолютно не просвещен в данной процессии? Ведь по сути лишь от него зависела дальнейшая судьба принца. От его доводов, фактов, аргументов. Справится ли он? На этот внутренний вопрос король лишь тяжело вздохнул. - Итак... - по залу пронесся тяжелый хриплый кашель, от которого у многих прошелся неприятный холодок по телу. - Мы начинаем наше заседание. Дракон поправил маленькие очки, забавно сидевшие на его огромной чешуйчатой морде, и распахнул старую книгу где-то по середине. Уставшим взглядом он повис над пожелтевшими страницами, словно вчитываясь в каждое слово, и продержался так какое-то время. Кому-то даже показалось, что он уснул, ведь как ни крути, а Всесправедливый был старым драконом. Ходили слухи, что с Первой планетой, образовавшейся в мире, была создана и еще одна, но очень маленькая, почти незаметная на фоне Первой. Со временем шар рос, питаясь звездной пылью и энергией планет, которые появлялись одна за другой, пока не выросла до огромных размеров. Шар этот двигался, порой испуская синюю энергию, которая окольцовывала его плотным сиянием, но затем пропадала. Когда на Первой зародилась жизнь, шар неожиданно выгнулся, поднимая огромную змеевидную морду вверх, и раздался рык, настолько громкий и мощный, что смог пробить в пространстве щель. Так был сознан первый проход в другие измерения, который в будущем был упрощен и сведен к обычным пространственным ножницам. Тем самым шаром, ютившемся у Первой, оказался Всесправедливый. Со временем его размеры становились все меньше и меньше, пока он не смог уместиться на планете. С тех пор дракон приглядывает за порядком в мирах, щель в которые он открыл. - Наша вселенная постепенно обретает покой и гармонию. - дракон отвлекся от книги и окинул зал мудрыми глазами. - День за днем люди и нелюди стараются наладить отношения, впрочем, как и их верховные покровители. Я часто слышал о том, что престолонаследие требует от юных принцев и принцесс жертвенного супружества, на которое их обрекают родители. В этом и заключается их долг, влекущий за собой сотрудничество и объединение земель. - Всесправедливый издал горловой рык, прочищая горло от хрипоты, и вновь посмотрел в летопись. - Томас, принц Подземного царства, посмел проявить дерзость и выкрасть принцессу, применив на ней...заклятье беспамятства. Несомненно, это жест доказывает Мне и вам, насколько этот поступок был бесчестен, неблагороден, низок и подл. За окном давно стих гул толпы и складывалось ощущение, что здание будто накрыл огромный купол, сквозь который не мог просочиться ни один звук. Народ молча наблюдал и слушал, что происходит в зале суда, порой переспрашивая друг друга о некоторых неуслышанных фразах, которые поглощали стены помещения. Но и внутри ситуация обстояла не лучше. Каждый из членов семей внимательно слушали Всесправедливого, пряча легкое утомление за серьезными лицами. Они прекрасно понимали, на что был способен дракон, а потому старались не давать ему лишних поводов для подозрений. Лишь Томас не обращал никакого внимания на Всесправедливого. Пытаясь не вслушиваться во весь этот бред, он мысленно раз за разом возвращался туда, где его душа трепетала от восторга и вожделения. Туда, где воздух был наполнен запахом ягод и мяты, а окружающее пространство наполнялось нежным, чарующим голосом девушки, чье имя было вырезано в его сердце. - Томас... следуй за мной, Томас... И он следовал, блуждая среди серого тумана, шел прямиком за голосом, который его звал все глубже и глубже в эту слепую обитель. Он бродил среди темных углов собственного разума, стараясь убежать прочь от реалий внешнего мира. Эту ситуацию уже ничто не исправит. Даже Марко, с тревогой смотрящий на дракона. - Мы вызываем в зал первого свидетеля. Кажется, Томас упустил некоторые моменты из речи дракона, которые тот, видимо, очень долго повествовал. Да и не суть, под них явно можно было заснуть. Как только скрипнула дверь неподалеку от решетки заключенного, в зал вошел тот самый охранник, который патрулировал входные ворота. Том сразу же узнал этот недовольный взгляд, намертво отпечатавшийся в его лице. Мужчина медленно прошел до свободной трибуны, застыв за ней в вальяжной и спокойной позе, при этом лицо его светилось переполняющим его чувством важности. - Скажите, уважаемый, что произошло в ту роковую ночь? - неприятный, дотошно слащавый голос кота раздался по левую руку от Марко и тот напряг все мышцы лица, готовясь при удобном моменте запротестовать. - Ну-с, знаете, это был самый обычный день. Как и всегда, я сторожил главные ворота. Ничего не предвещало беды. И вот, значит, стою я у ворот, а из мрака появляется он! - мужчина указал пальцем на Томаса, позабыв о любых манерах. - И заявляет, мол, пропусти меня! А я на него клинок наставил и говорю, мол, нет, родной, приказа впускать никого не было! А он как откинет меня! Аж оружка вылетела из рук! И прошел внутрь! А потом на утро бац! И принцессы нет... - шмыгнув носом, он уперся руками о дерево, делая лицо, будто усердно что-то вспоминает. - Как оказалось, я был последним, кто видел этого подлеца! И когда король назначил верховного, который начал допрос, я, естественно, все и выложил! Шо украл он нашу принцессу аж из под носа! - А никаких предметов Вы не замечали у подсудимого? - продолжал Гарольд - имя Марко заметил вышитым на его костюме, на кармашке. - Да нет...чист он был, как младенец! Разве что в одежде. Было видно, как Гарольд начинал нервничать от подобных рассказов свидетеля. Ему определенно что-то не нравилось. - А почему Вы пропустили подсудимого в замок? - Так говорю, он как надавил на меня! Так я и отступил. Грил, мол, негоже мне так с будущим королем говорить! - Ваша Честь. - вдруг подал голос Марко, вскинув бровь. - Извините, Ваша Честь, но свидетель не в состоянии дать точные показания. Еще минуту назад он утверждал, что его откинули к стене, как сейчас говорит, что на него попросту оказали психологическую атаку. Я считаю, что нет смысла опрашивать человека, показания которого меняются подобно временам года. - Ваша Честь. - недовольно отозвался прокурор. - Прошу заметить, что у свидетеля наблюдается возбужденное состояние, он нервничает и может сбиться с толку. - Возражения прокурора отклоняются. Томас закатил глаза, припоминая тот день. Дьявол, да этот страж пытается раздуть из их встречи настоящий скандал. Томасу тошно становилось от этих вычурнотых рассказов мужчины, которые еще и сопровождались такой жестикуляцией, что, как показалось принцу, тот точно перед судом посетил пару уроков актерского мастерства. Браво, такому сказочнику могли позавидовать каждые писатели в этом измерении. Да и все это походило на дешевую постановку в стиле "То, что запрещено делать". Театр. Фарс. Тошно слушать. Но внезапно рядом с ним прошла до боли знакомая фигура. Тоффи. Его тоже пригласили? Но каким образом? Томас мысленно выругался, браня себя за еще один потерянный момент из-за глупых воспоминаний. Такими темпами он пропустит все самое интересное. Так же Том заметил напряжение в лице Марко, прежде чем уставился на предателя. Бедный Диаз, он же сейчас все умные мысли растеряет от накатившей ненависти к этому животному. Или сдержится? Томас все гадал, параллельно пытаясь уловить хоть что-то, о чем вещал прокурор. - Как Вы связаны с подсудимым? - Мы с ним... партнеры. - морду Тоффи исказила лживая улыбка, адресованная принцу подземелья. - В ту ночь Вы были вместе с подсудимым? - Да, пожалуй. Мы прелестно провели время за деловой беседой. - он все еще улыбался той самой змеиной улыбкой, от которой Диаз скривился и посмотрел на безучастное лицо Томаса. Похоже ему было все равно, что здесь и сейчас решалась его судьба. - Говоря о партнерстве, что Вы имели в виду? - выступил Марко, внимательно вглядываясь в это пропитанное триумфом лицо. - Ну-с, мы частенько помогали друг другу в некоторых...делах личного характера. Тоффи говорил слишком мыльно, чтобы можно было точно сказать, имел ли он отношение к этому преступлению или нет. Его уклончивость задевала голые нервные окончания каждого из сторон. И каждого бесила его манера разговора. - Вы были тем вечером с подсудимым, господин Тоффи, не так ли? Какое отношение Вы имеете к принцессе? - наконец задал главный вопрос прокурор. - Абсолютно никакого. Она мне полностью безынтересна. Более того, вечером мы виделись с подсудимым пару мгновений. Он всего лишь мне отдал небольшой долг, вот и все. - Тогда как Вы можете охарактеризовать такое поведение своего партнера? - Видимо, она его не устраивала? Может как девушка, может как объект сексуального влечения... - он усмехнулся, явно представляя себе их в одном ложе. На минуту повисло нелепое молчание. - А как это объяснит сам заключенный? - говорил Марко. - Никак. Я не собирался брать ее в жены, я ее не любил. Никогда. И никогда не полюблю. Мне мало интересны все эти политические вопросы. Не успел Томас договорить, как в воздухе пронесся ледяной холод. Это не было похоже на сквозняк или что-то в этом роде. Скорее всплеск неумолимой, дикой энергии, исходящей от дракона. От такого потока могущества у многих в зале перехватило дыхание и люди удивленно вскинули брови, не понимая, что пришло в голову Всесправедливому. Впрочем, это не особо шокировало присяжных - старики знали, что дракон мало когда был склонен к правилам. Он мог делать то, что посчитает нужным и тогда, когда ему это будет удобно. - Все вы... - он рассек огромной рукой воздух, указывая на всех сразу. - Все вы показали свою настойчивость, упрямость и желание достичь победы. Но все, что здесь происходило, по большей части своей не несло никакого прогресса в разрешении проблемы. Не только люди, но и остальные существа способны на ложь и приукрашивание правды. Я вижу здесь каждого человека насквозь: его секреты и тайные желания, его страхи и тревоги. Думая, что кто-то сможет высказать неправду ради удовлетворения своих желаний...это очень ошибочное решение. Посему проверку на искренность прошли немногие. Впрочем, как и на честность. Поступок Томаса суд считает подлым и не непростительным, этот факт не нуждается в подтверждении. Но так же утаивание правды от суда Тоффи Мы считаем оскорбительным жестом, а посему его приговор будет ни чуть не мягче. Итак, - он выдержал паузу, пристально всматриваясь в лица. - Томас приговаривается к тысячелетней ссылке на планету Диких Морозов, в вечный холод, где будет осваивать ремесло северян, не имея доступа ни к каким средствам связи с внешним миром. Тоффи приговаривается к заточению в землях Пустот, отбывая наказание в шахтах. На этом суд считает приговоры справедливыми и... Но дракона прервал яркий луч света, внезапно озаривший зал ослепляющим светом. Он был настолько ярким, что глаза щурились сами собой. И лишь дракон смог понять, что кто-то попросту использовал магию мгновенных перемещений - один из древних видов порталов, который мог обходить магические барьеры. Но кому понадобилось врываться сюда? - Я протестую! Когда трещина в воздухе перестала излучать ослепляющий свет, на её фоне стали проявляться очертания двух объемных фигур, пока их силуэты окончательно не стали четкими и заметными. Пышное белоснежнре платье с глубоким вырезом, заканчивающимся фестоном в виде сердца, и длинная расшитая бисером фата в пшеничных волосах первыми бросились в глаза Томаса и Марко, которые ошеломленно уставились на принцессу Мьюни. Лицо её было серьёзным, скорее бросающим вызов каждому, кто здесь присутствовал. Руки в снежных атласных перчатках сжимали букет, лепестки цветов которого где-то осыпались, а взгляд буквально испепелял Томаса, которого она успела разглядеть за это время. Даже Тоффи не вызывал у неё того гнева, который она испытывала к принцу. - Как ты только посмел?! - вскрикнула она, кидая цветы в прутья решетки, чуть склоняясь телом вперёд для выпада. Их взгляды встретились под медленный листопад нежных лепестков. И словно вся вселенная остановилась в их безмолвном разговоре, который происходил будто в замедленном темпе. Он смотрел на неё так, как обычно смотрят на давно пропавших людей, тех, кто покинул некогда родные места; он смотрел на неё глазами, полными вопросов. Глазами ребёнка, которому сказали, что его давно пропавшая собачка наконец нашлась. И ей на секунду показалось, что его глаза наполнились влагой. Стар постаралась восстановить дыхание и выпрямиться, но состояние аффекта испарилось, словно влага с поверхности земли при палящем солнце, и Баттерфляй осознала, что произошло. - Стар? - Марко, потерявший на минуту дар речи, наконец пересилил себя, обескураженный произошедшим. - Что ты здесь делаешь? - Марко? Марко?! - её брови поползли вверх. - Это ты что здесь делаешь? И почему... Она осеклась, когда взгляд её пал на Всесправедливого, который с неподдельным интересом наблюдал за происходящим, словно анализируя. Лёгкие сдались от волнения. Дышать стало труднее. - Тебе не следовало здесь появляться. - тишину нарушил голос Томаса, раздавшийся у неё за спиной. - Что? Да что ты несешь? - Баттерфляй позабылась, вновь охваченная приливом чувств. - Да какого черта ты вообще здесь делаешь?! И почему в этом зале стоит Марко? - Стар, я... - Диаз попытался успокоить свою давнюю подругу, но она его заткнула, взмахнув рукой перед его лицом. - Отвечай, Том, что это все значит? - задыхаясь от злости, процедила принцесса сквозь зубы. Весь зал молчал. Молчал и Томас. - Пожалуйста, уходи, принцесса. - спокойно ответил Том, понимая, насколько эта патовая ситуация. Они никогда не смогут быть вместе. Приговор был вынесен. А тешить себя пустыми надеждами было слишком глупо. - Я никуда не уйду, пока ты мне все не расскажешь. - Это не имеет значения, моя королева. Просто уходи. Тем более, тебе есть куда возвращаться. Тебя ждут. - он дал понять Стар, что ей следовало вернуться на помолвку. - Не смей мне указывать! - Иначе что? - тон его стал абсолютно безэмоциональным. - Оглянись, Стар. Мы в суде, а не на увеселительной прогулке. Здесь нет места для этого патентного ребячества, понимаешь? Все серьезно. Я оступился и теперь плачу за свои ошибки. А ты попросту не должна страдать из-за моей глупости и видеть меня таким. - он развел руками, указывая на свою беспомощность. - Тебе стоит вернуться обратно. Пожалуйста, Стар, я прошу тебя, верн... - Но я люблю тебя, глупец! - крик сорвался с ее влажных губ и пронесся по холодному воздуху, поглащаемый пустотой где-то за дверьми. Томас опустил глаза и на лице его промелькнула тень разочарования. Ему было больно слышать эти слова в такой ситуации. При другом любом раскладе он бы беспамятно бросился в ее теплые объятия и повторял по тысячу раз, как любит ее и желает, вдыхая запах ее волос, кожи, одежды. Но ему было больно. Было больно осмысливать, что эта дикая любовь привела его в тупик. Он не сможет быть с ней, даже если очень этого захочет. Она больше не его. -Уходи, Стар. - его голос был тих и сух, в нем не было слышно ни грусти, ни досады - Томас научился прятать свои эмоции за хладнокровием. Он отвернулся, чувствуя, как начинает щипать в глазах, а дыхание грозится вот-вот сбиться и вырваться наружу в сбивчивые рваные вдохи. Томас уже не видел, что Стар не стала сдерживать себя. Он не видел ее слез, медленно скатывающихся с бледного лица на каменный пол. Не видел ее подавленного, попросту сломленного и сжатого состояния, словно красивую куклу сломали и слепили из осколков бесформенный ком. Он не видел ее горечи потери. И не хотел смотреть на то, как она погибала по его вине. Он не сможет себе этого простить. Никогда. Тишину разорвал голос Пониголовой, уводящей Баттерфляй из этого места. Марко проводил их взглядом, но так и не смог до конца понять поведения Томаса. Почему, Томас? Ведь ты говорил тогда совсем иначе...