Никто чужой нам не помешает

      Для Франкенштейна время, проведенное с Мастером, не имеет своего счета. Ему нравиться растворяться в атмосфере, что окружает их двоих, как сейчас. Пить чай, вместе с тем, кого он искал почти тысячу лет. Наслаждаться им полностью, от кончиков волос, до носков туфель. Франкенштейн ловит себя на мысли, что никогда не видел Мастера босиком. Тот никогда не обнажает ничего более допустимого. И это на удивление легко подстрекает любопытство, но Фракенштейн отпускает эту мысль, не давая ей развиваться далее. Пусть все идет как есть. Когда рядом Мастер, то можно прожить и еще тысячу лет, наслаждаясь жизнью, как ароматом чая.       Горячий напиток согревает пальцы, но Франкенштейну кажется, что подогревается его желание первым начать разговор. Расспросить. Мастер сегодня его изрядно удивил, когда создал мысле-пространство только для них двоих и впервые за все года, первым переступил за грань обычных отношений. Первым, кто в тот момент велением руки пробуждал в нем первобытные инстинкты, целовал горячие губы, вызывая вожделение, - покусывал чувствительную кожу и очаровывал одним взглядом, в котором горели озорные искорки. “Мастер,” - почти срывается с губ Франкенштейна. Тишина добавляет: “Что это было?” Ноблесс с глухим стуком ставит чашечку на блюдце. Он знает, что Франкенштейн готов разорваться от любопытства, и Райзел рассказывает все как есть. - Значит, вы… - Франкенштейн глубоко вдыхает, набираясь отваги, - получили сайт с эротической перепиской от детей и захотели узнать, как она работает? Райзел кивает. Франкенштейн ходит по комнате из стороны в сторону, подобно маятнику часов. - Но, Мастер… - Я не доверяю никому на этом свете так, как тебе, Франкенштейн, – тоном, не терпящим противоречий, передает свои намерения Райзел. Принуждать он бы не стал. Но и скрывать перед этим человеком своей решимости ему так же не хотелось. - Ладно, хорошо, – кивает Франкенштейн, давая свое согласие на продолжение подобного эксперимента, и садиться в кресло, расслабляясь. Райзел занимает место напротив него, положив свои кисти рук поверх его, вновь постепенно создавая мысле-пространство.       Дверь закрыта на все замки, стены не пропускают ни звука, а в связь, создаваемую контрактом, не вторгся бы никто чужой...Но! Вселенная дарит им удивительный шанс познакомиться с законом подлости. В комнату, разбирая дверь на щепки, вваливается Чужой, сметает все на своем пути, откладывает яйца, и из них тут же вылупляется маленькая непонятная форма жизни, которая пытается атаковать Ноблесс для того, чтобы посадить внутрь зародыш. - Я защищу вас, Мастер, - сиреневеет Франкенштейн и скалится на инопланетянина. Тот в свою очередь открывает одну пасть, затем из нее выезжает другая, ну и затем третья(то ли вставная, то ли запасная). Пасти скалятся. И Монстр заочно побеждает в соревновании “зубоскал планеты”. Франкенштейн темнеет, переходя с сиреневого на фиолетовый. “Матрешка” размахивает хвостом. Райзел думает о том, насколько необычны бывают фантазии. Начинается схватка Чужой против Франкенштейна. Кровавое месиво, побоище, прокушенный хвост.. затупленное Копье. Последнее же недовольно “мурчит”, когда дзинькает о броню инопланетной “матрешки”. На заднем плане скачет непонятного происхождения и места из, которого оно вылезло - штуковина( своего рода помесь скорпиона и таракана) и пытается сделать свое черное дело. Медленно продвигаясь к Райзелу, медленно готовясь к атаке; Ноблесс смотрит на нее, она на него. Франкенштейн же откусывает ухо Чужому. Чужой вопит и плюется кислотой. Та попадает на прекрасные виниловые обои, и некогда будучи прекрасными они расползаются в инопланетной слюне. В стене появляется небольшая дыра. Как раз для того, чтобы через нее протиснулась комнатная собачка. Голоса в голове Франкенштейна, которые до этого были увлечены угнетением его боевого духа, моментально замолкают. И впервые за все время своего существования они наблюдают, как подобно серпантину, вверх взвилась одна из челюстей Чужого. Под самым потолком фейерверком разлетелись зубы. Голоса в голове Франкенштейна торжественно зааплодировали. Человек с планеты Земля уровнял счет в конкурсе “зубоскал планеты”. Райзел мысленно замечает, что Франкенштейн все же может плеваться аурой и поядовитей. Маленькая непонятная штуковина, о которой на время забыли, встает на задние лапки, машет таким маленьким хвостиком и скачет к Ноблессу в “объятия”. Райзел, как и подобает истинному Ноблессу, принимает такое “добродушие”. - Ага, сейчас бля, - Франкенштейн нанизывает на Копье маленькое нечто. Чужой вопит, чувствуя потерю “родственника”, Райзел пытается его утешить и откровенно сочувствует. - Мастер, оно опасно, - Франкенштейн старается по-быстрому раскурочить панцирь бедного “животного”. И ногой втаптывает его в смесь, образованную из кишок, слюней и крови инопланетянина.*(пояснение на возникший ныне вопрос в конце всего текста) Медленно тает пол. Первый этаж. Подвал. Потолок лаборатории под землей. Пол лаборатории. - Нас прервали, - извиняющимся тоном говорит Франкенштейн и смахивает пот с лица. Все снова возвращается на круги своя. Полюбившаяся тишина между человеком и Ноблесс, мелодичное тиканье часов, тепло, исходящее от стенок чашки. Новая порция чая. Идеальный порядок. Гармония. А возможно и продолжение прерванного деликатного "разговора". Когда есть Мастер рядом, можно прожить еще тысячу лет. Франкенштейн медленно отпивает глоток ароматного чая, под тихое чавканье Темного Копья. *вы спросите, почему подошва ботинок, носок, да и сама нога не расплавились под действием ядовитой крови, думаю, что это такая же загадка как “несгораемые штаны от Франкенштейна.”