Потерянные воспоминания

«Дорогой дневник. Сегодня Вару опять издевался надо мной. Он нашёл стих, где я писал, как сильно мне нравится одна девочка и на весь класс зачитал мой смятый, выкинутый в мусорную корзину, черновик. Читал он очень хорошо, до этого я никогда не замечал, чтобы его голос звучал так выразительно. Быть может, именно поэтому все смеялись, а я плакал, снова… мне кажется, что с того дня, как создатель освободил нас из карточного мира, его шутки стали ещё более жестокими, из-за чего мне всё труднее контролировать себя…» — делая запись, Зонтик и не заметил, как подступивший к горлу комок горечи, вызвал очередную волну слёз. А стоило ли замечать, если в последнее время он плакал почти каждый день? Смахнув с и без того влажных ресниц солёные капельки, дабы они не испортили блокнот, бывший трефовый валет дописал последнее предложение. — «Раньше он не был таким…» — этой фразой завершались все записи в его маленькой карманной книжечке. Её он начал вести с самого первого дня появления в мире людей. Сначала Зонтик лишь кратко описывал все происходящее с ним, выделяя синим маркером самые красочные или же запоминающиеся события. Вскоре, а именно через пять спокойных дней, когда главному задире и выдумщику наскучили однообразные лица визжащих девчонок и угрозы расправ от парней, и Вару переключился на несчастного, его дневник стал похож на одно печальное синее пятно. — Почему? Ну, зачем ты так со мной? — если бы сейчас у валета была его старая, но такая любимая алебарда, он бы как и раньше прижал её к себе. Холодная, но родная сталь в миг согрела бы его сердце и успокоила мысли. Жаль, что оружие исчезло вместе с теми воспоминаниями, о которых в таких подробностях рассказывали остальные клоны. Каждый о своих, тех самых, которые значили для них что-то очень важное, что-то, что не могло стереть из их памяти даже перемещение в другую реальность. Для Зонтика этими воспоминаниями стал его первый день в карточном мире, тот самый, когда Вару… — Вару, — он потянулся было за лежащим неподалёку зонтом, но шаги, послышавшиеся за дверью, вмиг протрезвили его затуманенный ум, заставляя спрятать блокнот, утереть остатки слёз и с видом «А что я? Я ничего» усесться обратно на стул. В комнату вошёл Куромаку. — Причина? — по своей натуре, второй клон был крайне прямолинеен. Спрашивая что-либо у кого-либо, он даже не думал сливаться на тонкую натуру или же неловкое положение, в которое мог вогнать собеседника. Быть может, именно поэтому вопрошаемый не сразу понял в чём, собственно, суть. — Причина чего? — валет изобразил на своём лице подобие сильнейшего удивления. Не потому, что Зонтик был глупым, просто у него и в мыслях не могло возникнуть, что его бывший король знает о происходящем. Куромаку, чего он никогда раньше не делал, на мгновение отвёл взгляд куда-то в сторону, поправляя при этом очки: — Причина по которой ты каждую ночь всхлипываешь в подушку, бормоча под нос нечто нечленораздельное — Вару, я прав? Услышав подобного рода заявление, трефовый валет вмиг зарделся. Не потому, что в своём вопросе его идол и пример для подражания упомянул имя обидчика. Просто он был поражён тем, что тайну его ночных бдений раскрыли быстро. Очень быстро! А главное — как? Он ведь всегда проверял, спят ли остальные. — Н-нет! Всё не так! Ты ведь знаешь мою натуру! — Зонтик поспешно замахал руками, тряся при этом головой. — Просто негативные эмоции, они копятся-копятся, а потом… раз! — и словно в подтверждение своим словам по щекам вальта скатились две крупные слезинки, которые тот поспешил утереть краем свитера. — Видишь? Я вовсе не из-за него! С чего бы мне… да и привык я к его подколам уже… — в этот момент его голос предательски дрогнул, — давно. Трефовый король, а умение утешать людей у него не превышало и пяти процентов, вдруг стушевался. По-сути, его валет был одним из тех немногих примеров людей, с кем он не мог вести себя так резко и педантично, как с остальными. А всё потому, что слёзы моментально вгоняли Куромаку в ступор, так же, как синий экран, возникающий, порой, на его любимом недавно освоенном компьютере. — Пожалуйста не плачь, я не могу приводить какие-либо доводы в подтверждение своей правоты, когда вижу на глазах собеседника слёзы. — С этими словами король достал из переднего кармана рубашки платок, протянув его вальту. Когда Зонтик, наконец, успокоился, он продолжил: — Не стоит удивляться тому, что я знаю причину по которой ты плачешь, — начертив на висевшей около стола доске некое подобие таблицы, король вписал в широкую строку над столбцами «Вару», после чего прочертил разделяющую «имя» и «аргументы» черту. — Во-первых, очевидно, что это сделал он, поскольку обвиняемый паразит общества частенько докапывался до тебя и в карточном мире, — он записал свой довод в колонку аргументов, — во-вторых, что я считаю основной причиной верности своего предположения, ты, надиктовывая текст в свой дневник, довольно часто упоминаешь его имя, когда… — Откуда ты знаешь, что я веду дневник?! — то, каким красным в этот момент стало лицо Зонтика, не возможно было передать ни одним существующим словом. По крайней мере рак после варки точно позавидовал бы цвету его щёк. Куромаку вздохнул: — Меня и тебя в этом доме разделяет одна гипсокартонная стена. Уровень звука, проходящий сквозь неё, равен почти ста процентам, а то как громко, порой, ты зачитываешь свежую запись, невольно приводит меня к подобного рода выводам, — более точно аргументированного ответа простого, наглого подслушивания, Зонтику ещё не доводилось слышать. — Итак, — отделив «аргументы» от следующей колонки, трефовый король вписал в неё последний заголовок «решение», после чего устремил взгляд полный внимания на вальта. — Как ты планируешь искоренять данную проблему? Тот лишь неуверенно качнул плечами: — Я так-то и не планировал. Думал, может Вару самому надоест ко мне цепляться. В столбце «решение» рукой короля был начерчен огромный знак вопроса: — Может и надоест, а может и наоборот войдёт в привычку, — Куромаку помедлил. — Я понимаю, давать отпор или же мстить в ответ, совсем не присуще твоему робкому характеру, но неужели ты думаешь, что плакать — лучший выход из данной ситуации? Зонтик обиженно всхлипнул: — А что я могу? Стерев с доски все столбцы, трефовый король стал делать новую запись. — Каждый из нас, — он быстро выписал имена всех клонов. — Нашёл к Вару свой подход, то, после чего кучерявый попросту отстал: Данте — безразличную реакцию, Феликс — позитивное отношение к вещам, даже Габриэль, что поразило меня на девяносто семь процентов, не ставший придумывать что-то гениальное, просто начал повторять трюки пикового вальта на нём же. — А ты? — Зонтик устремил глаза полные надежды на короля. — Не уверен, что мой вариант тебе подойдёт, — Куромаку медленно прошёл по комнате. — Я провёл с Вару профилактическую беседу, после чего он перестал портить мою жизнь, но, боюсь, тебя он слушать не захочет. — Не захочет… — валет удручённо качнул головой в ответ. Следующий день, хотя трефовый король и заручился обязательно придумать выход из подобного положения, обещал быть тяжёлым. * * * — Эй, нытик, пойди сюда! Этой фразы Зонтик боялся больше всего, поскольку, если Вару звал его, тем более в присутствие новых друзей, что-то определённо должно было случиться. «Ну, почему сейчас?» — и хотя внутренний голос трефового вальта командовал ему бежать, он всё же двинулся к подоконнику, на котором каждую перемену просиживали штаны причина его страданий и его собственноручно собранная свита. — Да, Вару, — не смея присесть рядом с остальными, Зонтик стал топтаться на месте, про себя лелея надежду на то, что в глазах, скрытых за спиралевидной оправой очков, в этот момент, не блеснул озорной огонёк. — Вару? — голос одного из сидевших, заставил парня вздрогнуть. — Это погоняло такое, а, Игорёк? По тому взгляду, что был направлен на трефового вальта, было понятно, что Божьей кары ему сегодня не видать. Удивляться не стоит. Переместившись в реальный мир, клоны просто не могли оставить свои прежние имена. По крайней мере Артур, Андрей, Катя или какая-нибудь Света, точно не поняли, если бы дружбу с ними захотел вести Зонт. А вот вышеупомянутый всё никак не мог привыкнуть к тому, что теперь ему приходилось откликаться на непривычное «Рома» и если кто и считал, что подобного рода имя больше всего подошло бы любвеобильному Ромео, сам червовый король выдвинул встречное предложение, назвать себя Валентином или Вэлом, что означало «любовь» и больше ему подходило. — Да, погоняло, — делая акцент на каждом слове, пиковый валет встал с насиженного места. — Было время, откликался на него, да, Зонтик? — приобняв несчастного за плечи одной рукой, зеленоволосый вдруг потащил его в сторону выхода. — Э-э, ты куда? — теперь уже вся компания недоумевала от того, что главный зачинщик и конспиратор «гениальных» идей покидал их. — Скоро вернусь, — с этими словами оба скрылись за входной дверью. * * * — Опозорить меня перед всеми решил? — как только парочка скрылась из видения остальных, пиковый валет тут же отвесил идущему рядом с ним подзатыльник. Трефовый валет, не совсем приятным образом получивший упрёк, потупил взгляд: — Больно… — в его голосе не было слышно никаких обвинений, лишь удручённость. — Больно ему! Знаешь ведь, какими последствиями мне чревата твоя болтовня: «А почему Вару?», «А почему он называет тебя Вару?», «А вы что, раньше общались, а Вару?» — продолжая идти, перечислял валет, пока оба не вышли за пределы школы. — А куда мы идём? — заранее понимая каким будет ответ, всё же спросил Зонтик, не переставая надеяться на то, что сегодня его всё же пощадят. — А ты будто не знаешь? — с ехидной улыбкой на лице изрёк зеленоволосый, лишая вальта последней надежды. Знать-то он знал. Было бы странно, если бы Зонтик забыл место, которое Вару с таким удовольствием называл «Расправа». Эта самая «Расправа» находилась недалеко от школы, маленький заброшенный дом, задействованный пиковым валетом и его друзьями под склад всякого барахла, что был необходим для розыгрышей. — Милости прошу, — не особо любезно втолкнув жертву в дом, Вару, не спеша заходить следом, захлопнул за ним дверь. Вот и вся расправа. Со стороны подобная ерунда могла показаться глупостью и бояться здесь было абсолютно нечего. Вот только трефовый валет так не считал: тёмное помещение, забитые досками окна, скрипы и шорохи, доносившиеся то сверху, то снизу, подобная атмосфера напугала бы кого угодно, не то, что шарахающегося от всего и вся Зонтика. И даже не смотря на то, что здесь он бывал чаще, чем в новом доме, привыкнуть к полному одиночеству в страшных местах, как и ко многим другим вещам, он просто не мог, ведь и в карточном мире валет старался всё время находиться с кем-то. Его первый испуганный крик раздался почти сразу. Зонтик каким-то образом умудрился запнуться о собственную ногу и, падая, уронить что-то, с таким же шумом повалившее что-то ещё. В общем, погром получился знатный, чего уж говорить о шишке, набитой им во время падения. Уже лёжа на полу, напуганный до смерти валет отчаянно шмыгнул носом, понимая, что вот-вот расплачется, как и всегда.  — Не разнеси мне там убежище! — голос Вару раздался неожиданно, быть может, именно поэтому Зонтик не сразу понял, что обращаются именно к нему. Ну, конечно, ведь раньше, все те разы, когда пиковый валет запирал его здесь, Зонтику казалось, будто бы он попадает в те самые воспоминания. Его воспоминания, о которых не помнил никто. Даже он сам, толком не мог вспомнить, что произошло в тот день. Помнил лишь, что было очень темно, а ещё страшно, и шёл сильный дождь. Последнее, казалось ему самым удивительным, поскольку тот раз, когда он появился, был единственным, когда в карточном мире выпадали осадки. И сейчас, когда голос пикового вальта дошёл до его ушей, Зонтик вспомнил — а ведь тогда он тоже слышал его голос. Валет резко вскочил на ноги и кинулся к двери, благо отлетел он недалеко. — Вару, ты тут?! — сейчас, он больше всего боялся того, что ему просто показалось. — Нет, не тут! — иронично буркнул валет, смеясь с собственной шутки. — Не уходи пожалуйста! — подобного рода просьба вырвалась из Зонтика впервые, он и сам не до конца понял зачем сказал это. — Да я и не ухожу. Какой мне смысл уходить, если я не буду слышать твоего нытья? — всё тот же насмешливый голос, звучал совсем близко, и это, как ни странно, действительно успокоило трефового вальта. Голос, обладатель которого заставлял его пребывать в апатии и лить слёзы ежедневно, вдруг, успокоил его. Страх пропал совсем, когда сквозь небольшую щель Зонту удалось разглядеть зелёную шевелюру. — А ты его слушаешь? — её обладатель стоял совсем рядом, подпирая спиной дверь. Не спаситель забитых детей-подростков, не ангел, спустившийся с небес, а тот самый Вару, что притащил его сюда. — Конечно, это весело, — не получив на свои слова никакой реакции пиковый валет добавил. — Ну и почему я не слышу привычных всхлипов, тебе же страшно?! Зонтик огляделся. Некий тёмный силуэт неподалёку действительно его напугал, но голос… — Страшно… — он закрыл глаза, пытаясь вспомнить. — И где слёзы? — А ты поверишь, если я скажу, что когда ты стоишь рядом, мне не так страшно? — воспоминания Зонтика вновь перенесли его в карточный мир. Дивное место, и как он только мог его бояться? Всё, что нужно материализовалось, стоит только представить себе желаемую вещь. Что важного он принёс оттуда в этот мир? Свой первый день, сильный дождь, полный провал в памяти до этого момента и Вару… ведь это он был первым, кого трефовый валет встретил там! — Чё за ахинею ты несёшь? Я всегда был рядом, когда запирал тебя и тебе всегда было страшно! И я не рядом, между нами дверь! Большая закрытая дверь, а за ней ты… ОДИН! — В тот день мне тоже казалось, что я один. За стеной послышался шорох. — Если я сейчас открою дверь, и не увижу твои красные, опухшие от слёз глаза, клянусь, я тебя ударю! Почему-то Зонтику захотелось улыбнуться. Впервые, за всё время, проведённое здесь, уголки его губ дрогнули. — Знаешь, только сейчас до меня дошло, что когда я слышу твой голос, я перестаю бояться. Помнишь, когда мы впервые встретились, в карточном мире тоже было темно, и я плакал, а ты… — он вновь попытался погрузиться, в нахлынувшие неожиданной волной воспоминания. — Да заткнись ты! — в замочной скважине на двери повернулся ключ, после чего на пороге появился сам валет. — Ничего я не помню! Ещё слово про карточный мир и я… — Вару, я вспомнил, — Зонтик не сразу открыл глаза, поэтому оказавшийся рядом с ним валет, заставил его вздрогнуть. Зеленоволосый казался сильно взвинченным, таким трефовый валет его ещё никогда не видел. — Вспомнил он… Ха! Все вы что-то вспомнили! Ну и что? Дались тебе эти воспоминания?! Здесь они ничего не стоят! Зонтик попытался было возразить: — Разве они не важны нам… — но не договорил, потому как, опасно сверкнувшие под очками красные огоньки глаз, явный признак злости у пиковой масти, натолкнули его на мысль, что скажи он ещё хоть слово, точно получит очередной болезненный тычок. — Не важны… и я тебе это докажу, — от того, как довольно Вару протянул последнюю фразу, по всему телу Зонтика пробежали мурашки. Его ноги сами затряслись, и он уже начал было готовится к худшему, как валет продолжил. — Завтра, — он уже почти вышел из своего убежища, но в какой-то момент замер и, остановившись, обернулся. — Приходи сюда после занятий, если тебе, конечно, дороги твои воспоминания… * * * Всё последующее время прошло для Зонтика, как в тумане. Он не помнил, как вернулся домой, как лёг спать, как проснулся и что ел на завтрак. Помнил только, что встал самый последний, когда из всех клонов в доме остались лишь проспавший Феликс и, считающий учёбу бренностью бытия, Данте. Помнил, что не пошёл на занятия, вернулся в кровать и снова заснул. Состояние, в котором пребывал валет, было чем-то средним между болезнью и апатией, не раз приходившей к людям из-за резких перемен или акклиматизации. Он вспомнил. Вспомнил абсолютно всё, что произошло в тот день. Эти воспоминания действительно были ему очень дороги. Но в тот самый миг, когда Зонтик увидел своё прошлое и ему показалось, что не только для него, но и для человека, связанного с этими моментами, оно могло быть важно, Вару сказал, что его воспоминания ничего не стоят. А ведь именно он был там… — Это крайне некомпетентно, прогуливать школу во время контрольной, — оказавшийся рядом Куромаку, избавил лежачего от состояния полудрёма. — Я просто… — Зонтик попытался было придумать оправдание нелепо сложившейся ситуации, но король не дал ему закончить. — Это я просто зашёл предупредить, что ночью в нашу комнату заходил Вару. Он что-то взял, я, правда, не увидел что, потому как паразит общества скрылся крайне быстро. В том, что это был Вару, а не кто-то другой, я уверен на сто процентов, поскольку ни утром, ни впоследствии, увидеть его мне не довелось, да и очки меня ещё не подводили, — поправляя тонкую оправу, Куромаку еле успел отшагнуть в сторону, дабы вскочивший с кровати Зонтик не сбил его с ног. — Поспешные движения не всегда ускоряют поиск, в шестидесяти семи процентах случаев, они лишь замедляют его, — глядя на то, как рьяно трефовый валет удостоверяется в наличии своих вещей, поспешил уточнить король. Оббежав всю комнату, и, не найдя пропажу, Зонтик, не поясняя ничего слегка опешившему Куромаку, ринулся в прихожую. Не став менять вещи, так как после событий вчерашнего дня, уличная одежда всё ещё была на нём, валет, запустив ноги в первые попавшиеся ботинки, выбежал на улицу, уже там соображая, как бы побыстрее добраться до «Расправы». Заброшенный дом показался совсем скоро, ещё никогда Зонтик не прибегал к нему так быстро. Он подбежал к двери, дёрнул за ручку. — Закрыто… — Конечно закрыто, — знакомый голос, раздавшийся за спиной, заставил вальта мгновенно обернуться. — Ты бы ещё дольше решался, я бы вообще ушёл… — лицо Вару исказило некое подобие усмешки, когда он подкинул, ловя в другую руку, похищенную ночью вещь. — Даже не повеселившись. Зонтик испуганно смотрел на стоящего перед ним вальта. — Вару, зачем? Пиковый валет лишь беззаботно пожал плечами. — Это весело. — Весело говорить кому-то, что их воспоминания ничего не значат? — глаза трефового вальта еле заметно блеснули, от появившихся в них слёз. — Скорее, смотреть на реакцию людей после этого. — Вару, пожалуйста, верни мне… — Зонтик осторожно протянул трясущуюся руку к вальту. — Это? — зеленоволосый ещё раз подкинул в воздух синий зонт. — Всего лишь тряпка, обшитая заплатками, старьё, что каким-то образом переместилось с тобой сюда. — Это не тряпка… и не старьё! Это мои воспоминания, моё прошлое! — Мусо-о-о-ор, — нараспев протянул пиковый валет, дразня трефового. — Почему ты так говоришь о чём-то столь важном для меня? Ты… единственный, кто так и не смог что-либо вспомнить! Зеленоволосый фыркнул. — С чего ты решил, что я не смог что-то там вспомнить? Зонтик одним движением смахнул выступившие слёзы. — Сам ведь постоянно твердишь, что воспоминания — это глупости! Что нет смысла помнить прошлое, которое нельзя вернуть… — он сделал неуверенный шаг навстречу вальту. — Но я уверен, что даже несмотря на это, ты прекрасно понимаешь, что без прошлого мы — никто… Пиковый валет замотал головой. — Воспоминания — это чушь! Сентиментальности, к которым имеют склонность лишь те, кто не находят в себе силы делать что-то новое! Именно поэтому я смело могу заявить, что прошлое ничего для меня не значит! — А единственный дождливый день в карточном мире, получается, тоже ничего? — шагнув ещё раз, Зонтик смог поравняться с зеленоволосым. Вару задумался. — Постой-постой, дождливый день? — он почесал затылок, будто бы вспоминая. — Ты имеешь ввиду тот самый день, когда я… Трефовый валет отчаянно закивал. — Да-да! Тот самый! Ты помнишь?! Вару, ты действительно… — он остановился, заметив, как губы его собеседника исказила гаденькая улыбочка. — Ты правда настолько наивный или действительно поверил мне? Зонтик опешил. — Но ведь ты принёс мой зонт не случайно? Пожалуйста, только не говори мне, что ты действительно не помнишь… Пиковый валет демонстративно зевнул. — Я принёс его только для того, чтобы доказать тебе, что если избавиться от этой штуки, ничего не изменится. — Нет! Не делай этого! Позволь рассказать тебе… — трефовый валет не успел сделать даже шаг. — Вот, смотри, я его сломал! Сломал об коленку и ничего не произошло! Ты здесь, я здесь. Всё как раньше, а это, — презрительный кивок на остатки. — Давно уже пора было выбросить. Стоящий на ногах Зонтик, медленно опустился на колени, не веря в то, что только что произошло. — К-какой… — Вот только не надо убиваться! — Вару демонстративно закатил глаза, глядя на то, как трефовый валет дрожащими руками поднимает лежащие на земле обломки. — Ты мне потом ещё спасибо скажешь, когда во время дождя будешь идти по улице не с дырявой тряпкой, а с нормальным новым зонтом! Трефовый валет всхлипнул, прижимая к себе синие ошмётки и поломанную ручку, свободной рукой, пытаясь сдержать очередную волну слёз. — К-какой же ты Зонтик без зонта? Вару усмехнулся. — Действительно дилемма… сам придумал или подсказал кто? Светло-голубые глаза, направленные прямо на зеленоволосого, отбили у него всё желание шутить над чьими-то проблемами… впервые. — В тот день… мой первый день в карточном мире. Шёл сильный дождь, было темно и страшно. Но в этой темноте, в тот самый миг, когда я был потерян, неподалёку раздался голос. Твой голос, услышав который, я почему-то перестал бояться. «Зонтик? Какой же ты Зонтик без зонта?» неужели для тебя это не важно? Неужели эти воспоминания важны лишь для меня? — трефовый валет ещё сильнее прижал обломки к груди. — Неужели ты действительно не помнишь тот день… тот единственный дождливый день в карточном мире? Нашу с тобой первую встречу… этот зонт… — глаза говорившего наполнились слезами. — Зонт… это ведь ты мне его подарил! Услышанное повергло зеленоволосого в шок, теперь он смотрел на трефового вальта, как на сумасшедшего. — Й-й-Я? Да быть такого не может! Это всё… — Вару схватился руками за голову, на несколько секунд у него потемнело в глазах. — Это мои воспоминания. — Это чушь! — выкрикнул пиковый валет и в тот же миг скрылся за ближайшими домами, оставляя Зонтика в полном одиночестве. * * * — Я наконец-то вспомнил, — думал трефовый валет, возвращаясь домой. — Но почему же сейчас мне так больно? * * * — Чушь! Чушь! Невыносимая! Нереальная! Несусветная чушь! — выкрикивал Вару, не имея сил продолжать свой бег. * * * На следующий день всё было как раньше. Словно, какая-то высшая сила стёрла прошлое из памяти времени, как плохое воспоминание. Школа, уроки, перемены. В одну из таких перемен Зонтик, разумеется, был просто обязан пройти мимо подоконника со своими обидчиками. — Эй, нытик, пойди сюда! — да-да, та самая фраза, которой трефовый валет боялся больше всего на свете, тоже прозвучала и у несчастного просто не осталось выбора, кроме как подойти. Очередные насмешки от обидчиков, и вот в какой-то момент Вару сгребает Зонта в охапку и тащит его на улицу. Обидчики думают — «достанется ему», Зонтик думает — «достанется мне». И, наконец, когда территория школы остаётся позади, но до «Расправы» ещё далеко, зеленоволосый вдруг отпускает несчастного вальта и на некоторое время скрывается из виду. Зонтик даже не думает бежать, знает же, поймают — хуже будет. Наконец, Вару возвращается. Он, вроде, всё тот же Вару и ничего в нём особо не изменилось: и походка та же, и очки те же, но что-то странное в нём всё же есть… ах, да, его руки! Он держит их за спиной. Скорее всего — очередной прикол, который валет приготовил для своей несчастной жертвы. И вот зеленоволосый останавливается. — Я… это… — он слегка мямлит, выдерживая, паузу. — В общем, вот! — в этот момент Вару суёт в руки опешившему Зонтику длинный свёрток. Гофрированная бумага, внутри которой завёрнуто что-то длинное и совсем не тяжёлое, шуршит, когда трефовый валет разворачивает «подарок». В его руках оказывается зонт. Новый зонт, насыщенного синего цвета, без заплаток и каких-либо изъянов. — Это ничего не значит! Я всё ещё ничего не помню… просто извиняюсь за тот случай! — спешит добавить зеленоволосый, запинаясь пару раз. Две крупные слезинки скатываются по щекам трефового вальта. Вару не замечает этого. Разворачивается, собираясь уходить, но в этот самый миг две чужие руки крепко-крепко обхватывают его сзади, а их обладатель прижимается к его спине. — Спасибо, Вару.