LXXVI

I Больше своей работы я ненавидел только понедельники. Работа была не всегда, а понедельники никогда не заканчивались. Новый сосед оказался чрезвычайно шумным, что никак не оказывало на меня приятного впечатления о нем. Ведь мне совсем не нравится Joy Division. II Собравшись, больше на духовном уровне, к долгому и занудному дню менеджера по рекламе, я вставил ключ в замочную скважину входной двери. Сзади меня хлопнула дверь моего соседа. III На лестничной клетке стоял парень. Его волосы были цвета пшеницы. Облокотившись на перила, он достал из кармана потертых джинс красную пачку Мальборо. Я скривился, ведь мне не нравится запах сигарет. IV Добраться до работы не составило огромного труда. Один и тот же маршрут, грустные в вагоне метро и точно такие же ждавшие меня на работе лица. Все было стабильно. V Возвращаясь в свою квартиру, я застал своего соседа. В его руках была сигарета, и он был в тех же потертых джинсах. Мне показалось, что он будто бы не уходил отсюда. VI Он спросил мое имя, выдыхая сигаретный дым мне в лицо. Я сказал, что меня это раздражает и попросил больше не делать этого. Он сказал, что его зовут Данила. VII Я не мог заснуть долгое время. Скорее всего, я проворочался до часов двух ночи. Я не страдал бессонницей и другими какими-то переживаниями. Я страдал от повтора песен Nirvana за стеной. VIII Вторник. Такой же обычный и серый, как и понедельник. И практически такой же мною ненавистный. Невыспавшийся, помятый и с кофе в одной руке и портфелем в другой, я забегаю среди последних таких же, как и я, среднестатистических трудяг, в вагон. Чей-то локоть уперся мне в живот, что мне очень и очень не нравилось. Он принадлежал миловидной девушке. Она извинилась и одарила меня улыбкой. Ее волосы были светлые, но не такие, как у Данилы. Я улыбнулся в ответ. IX На лестничной площадке меня не встретил мой сосед, как было вчера. Вместо этого все расстояние от наших квартир было занято светло-коричневыми коробками. Дверь в квартиру Данилы была распахнута, а из ее глубины слышалась уже знакомая мне, благодаря соседу, группа. Я пытался пробираться через эти препятствия, когда на пороге появился Данила. X Он сказал, что ему бы не помешала помощь, если я не возражаю. Ему нужно было перенести эти коробки к ближайшей мусорке. Я согласился, хотя все еще не понимал, зачем он выбрасывает коробки с надписью "Важное". XI После того, как мы закончили переносить эти коробки, Данила поблагодарил меня и спросил, как же все-таки меня зовут. Я сказал ему свое имя и поинтересовался, что же мы все-таки уничтожали на протяжении часа. Он сказал, что мы уничтожили все его вещи. XII Я был удивлен и попытался узнать, почему он выбросил все свои вещи, ведь он переехал совсем недавно. Данила ответил, что от прошлого нужно избавляться, и оставил меня со своими размышлениями на лестничной клетке. XIII На этот раз я выспался. Ничто меня не тревожило ни вечером, ни ночью. Все было снова стабильно. XIV Не считая того, что я думал, что мой новый сосед странный. XV Данила снова встретил меня вместе с сигаретным дымом, пока я запирал свое жилище. Вместо того, чтобы просто поинтересоваться, как у меня дела, он выбрал более нестандартный подход. Он спросил, какого цвета мои глаза. XVI Я посмеялся, потому что считал это очень странной шуткой. Данила молчал. XVII Я думал, что он очень странный. XVIII Сидя на рабочем месте, с кучей канцелярских принадлежностей, стикеров и горой незаконченных отчетов, я думал над вопросом своего соседа. Я, наверное, мог бы сказать, что мои глаза серые. XIX Этой же ночью я снова не мог уснуть. На этот раз - это была Metallica. XX Неделя пронеслась так же, как и всегда. За исключением того, что у меня был явный недосып. Завтра, в воскресенье, я пообещал себе поговорить со своим странным соседом. Мне абсолютно точно не нравилось, что я не сплю только из-за него. XXI Данила определенно не был рад меня видеть. XXII Я попросил его не слушать музыку так поздно. Он вымученно улыбнулся и попросил у меня прощения, ведь действительно не думал, что мешает кому-то. Я подумал, что он не такой тупой. Он необычный. XXIII Несмотря на то, что воскресенья я ждал с самого понедельника, в этот день мне совершенно нечем было заняться. Меня это вполне устраивало. Мне не о ком было заботиться; у меня не было ни девушки, ни домашних питомцев, ни комнатных растений. Хотя когда-то растение у меня и было, подаренное моей матерью на новоселье, когда я только поступил на первый курс института. Фиалка не прожила и пары месяцев. XXIV Ближе к вечеру из соседней квартиры до меня донесся какой-то грохот, более похожий на бытовуху молодой неблагополучной семьи. Я бы не хотел выяснять, что же происходит за стенкой от меня. XXV Любопытство все же всегда было моим самым большим недостатком, поэтому в 18:49 я топтался около двери Данилы, не решаясь позвонить. XXVI Трель дверного звонка прекратила звуки, исходящие из квартиры. Все было тихо, словно это было плодом моего воображения. Я уже подумал, что это была моя галлюцинация, но потом я понял, что это было наяву, когда увидел Данилу. XXVII Он был напуган, а его руки были в крови. XXVIII Я почувствовал, что в моем животе сворачивается комок неприятных ощущений во главе с ужасом и тошнотой. Мне стало страшно, потому что я понятия не имел, что происходило в квартире моего соседа. Он мог быть не просто странным, он мог быть опасным. XXIX Я спросил, что происходит. Он сказал, что мне нужно уйти. Но я не собирался этого делать. Я оттолкнул его, проходя в дальнюю комнату. Не знаю, что мной двигало, и откуда у меня появилась такая храбрость. Мне по-прежнему было страшно. XXX Комната была наполнена осколками. XXXI Я стоял и смотрел на сотни мелких осколков фарфора и стекла. Рука с сильной хваткой опустилась на мое плечо. Мгновенно я был повернут на все 180 градусов и смотрел в глаза, полные гнева и ярости. XXXII Он ударил меня. И на моем лице моя кровь смешивалась с кровью с его рук. XXXIII В моих глазах на несколько секунд потемнело, но позже черный сменили танцующие зелено-желтые огни. Парень стоял на коленях рядом со мной, а его руки обхватывали мое лицо. Они пахли сигаретами и чем-то сладко-металлическим. Он просил прощения, а его глаза были влажными. XXXIV Мой странный сосед провел ночь у меня. Я не вызвал полицию и, тем более, не собирался писать заявление. Я хотел сначала разобраться сам. Данила Поперечный, как он представился, рассказал мне, пока я перебинтовывал его руки, что у него есть проблемы с контролем агрессии, и он борется с этим на протяжении всей своей жизни. Это и была причина, по которой ему пришлось переехать с предыдущего места жительства. Хождения к психотерапевтам, ежедневный прием лекарств, по идее, которые должны были снизить его уровень раздражимости, не оказывали сильного эффекта, а только усугубляли его подавленность и снижали положительные эмоции к минимуму. Иногда, в моменты, когда ему было тяжело себя контролировать, он выпускал своих демонов наружу, давал им свободу и право на существование в этом мире. Он уничтожил все свои вещи: от маленьких мелочей, по типу рамок для фотографий, книг, до различной техники. Данила сказал, что в коробках было как раз все то, что осталось от его вещей, и попытался улыбнуться. XXXV Я попытался тоже, но в отличие от него, у меня не вышло. XXXVI Поперечный не прекращал просить прощения на протяжении двадцати минут, а я не прекращал повторять, что все в порядке, и я совсем не забочусь о том, как я выгляжу, поэтому кровоподтек на щеке - не катастрофа, равная ядерной бомбе, сброшенной на Хиросиму и Нагасаки. Я услышал его смех; в этот момент я точно был в порядке. XXXVII Поперечный все еще не переставал просить прощения, а я попросил его заткнуться. Он сказал, что я ему понравился. XXXVIII Парень с волосами цвета пшеницы до сих пор казался мне странным, потому что никому не удавалось целиком и полностью изменить мою жизнь за такой короткий промежуток времени. XXXIX Понедельник встретил меня лучами солнца, пробирающимися через серые занавески моей спальни. Они, словно виноградные лозы, пытались обвить, окутать всю мою комнату и воцарить в ней теплое желтоватое сияние. Мне не хотелось тревожить моего гостя, поэтому, уходя, я надеялся, что он не наделает глупостей, потому что новое жилье я не потяну. XL Вернувшись после рабочего дня, я не застал парня у себя. XLI Он был у тех же перил на лестничной клетке, затягиваясь все теми же красными Мальборо. Увидев меня, он улыбнулся, а я не мог не одарить его улыбкой в ответ. Данила сказал, что хотел бы выпить со мной, но я отказался, потому что не любил напиваться. Тогда он попросил выпить с ним хотя бы по чашке кофе или чая. XLII Я был очень рад, что этот вечер снова проведу с ним. Мы снова были в моей квартире, потому что из нас двоих посуда имелась только у меня. XLIII Мы много смеялись, и я не чувствовал какого-то страха по отношению к этому парню, как это было вчера. Данила был вполне нормальным, хоть и прятал кое-какие скелеты в шкафу. XLIV Данила поцеловал меня. Его губы были горячими из-за чая, который он пил пару минут назад, и имели вкус лимона и сигарет. XLV Мне почти нравилось это. Если бы не сигареты. XLVI Мы не спали всю ночь, а наши губы не отрывались ни на секунду друг от друга, будто бы они были единым целым. Кажется, мне начали нравиться понедельники. XLVII Кажется, мне начал нравиться Данила. XLVIII Прошло пару месяцев, и я могу с уверенностью сказать, что это были лучшие месяцы за прошедшие годы. Но, все же, не может быть все так гладко, всегда должно быть что-то, что рушит мой идеальный мир и мое идеальное существование. Черная полоса, с которой моя нога не ступает большую часть моей жизни, не может дарить мне хотя бы один светлый момент. XLIX Правда в том, что эти месяцы не были лучшими для Данилы. L Он пребывал в ярости большую часть времени. Уничтожал оставшиеся предметы в его квартире и старался быть в такие моменты как можно дальше от меня, запираясь на чуть ли не двое суток. Яркие вспышки появлялись внезапно, ослепляли его, делали неуправляемым, а потом, столь же внезапно, снисходительно отпускали из своих оков. Данила много кричал на меня, пытался сдерживаться, но у него это выходило довольно-таки плохо. LI Он бросал меня. Ломал и растаптывал. LII А потом он возвращался и дарил все его чувства, прикосновения и поцелуи, на которые был способен. Он отдавал мне всего себя. LIII Он отдал все. Данила отдал все свои вещи и самого себя. LIV У него ничего не осталось. LV Мы встречались уже больше шести месяцев, когда он ударил меня снова. Я знаю, что он был не виноват. Я знал, что это не он, а лишь то, что находится в его голове, поедая его изнутри. Я простил его во второй раз. LVI А он не простил себя и в первый. LVII После этого инцидента он отдалялся от меня, пытался скрыться за закрытой дверью. Нас разделяла стена наших квартир и стена упрямства Поперечного. Я не был против него. Я принял его демонов, а он их все еще не признавал. LVIII Но он возвращался снова и снова. Он отдавал себя еще больше. У него совсем ничего не оставалось. LIX Его прикосновения были холодными. Дотрагиваясь до моего тела, он вызывал бурю в моей душе, а его волны заставляли меня тонуть, погружая на глубину. Его губы были холодными, а сердце - горячим. LX В одну из таких ночей, он шептал мне на ухо, что любит меня. Его слова смешивались со сбитым дыханием, давящим теплым воздухом и его поцелуями в мою шею. Я отыскал его глаза в темноте и сказал так же тихо, как и он, что я тоже люблю его. LXI Я не врал. LXII Он - да. LXIII Спустя неделю он по-прежнему боролся с собой. Он ударил меня в третий раз, на этот раз сильнее, чем бы то, что в нем, хотело. Мне пришлось ехать в травмпункт, в котором я проторчал более двух часов. LXIV Возвратившись домой, я снова думал, что он заперся в своей квартире, и я ждал, когда он остынет и будет готов поговорить. Снова. LXV Я простил его в третий раз. LXVI Прошло несколько дней, а я все еще ждал, когда он вернется. LXVII Его не было и спустя неделю. LXVIII Я стучался к нему, бил по железной двери руками, буквально вламывался в его убежище. Но все мои попытки были тщетны, и я вернулся к себе ни с чем. LXIX Прошел месяц, а я все еще очень скучал. Раны на моем теле зажили, раны от его слов и ударов зажили еще раньше, в тот же день. LXX Месяц без парня с волосами цвета пшеницы и демонами в голове я провел над заказами и отчетами на работе, оставаясь ночевать там же. Мои коллеги смотрели на меня с откровенным презрением, думая, что я намереваюсь подлизаться к директору и тем самым выбить себе место повыше, другие же, честно говоря, недоумевали от моего рвения к работе, припоминая, что таким меня еще никогда не видели. Я же старался отвлечься от мыслей о том, кто вот уже 30 дней игнорировал меня, не появляясь на моих глазах. Потирая переносицу и стараясь сфокусировать свое зрение после шестичасового залипания в экран монитора компьютера, я смотрел на время. 17:30. Обычно в это время, я уходил из этого несчастного офиса как можно скорее. Кто-то коснулся моего плеча. Директор, лет сорока пяти и обладатель хриплого и грубого голоса, сказал мне, что мне нужно идти домой. Я не желал спорить и ушел. Все снова стало стабильно. LXXI Остановился на лестничной клетке. Данилы здесь не было, но чувствовался в воздухе запах табака. Я улыбнулся сам себе, радуясь, что с парнем все в порядке. Все же не хотя, я поплелся к двери своей квартиры, борясь с желанием тревожить Данилу. Мое внимание привлек аккуратно сложенный белый лист, который чудом держался между ручкой двери и ей самой. Я стал разворачивать его, не дождавшись, как войду в дом. На одной из его сторон было мое имя, выведенное с осторожностью синей ручкой. LXXII "Дорогой Руслан, Не хотелось бы прощаться так, это то еще мразотство. Я чувствую себя полнейшим ублюдком, что говорю тебе все это на бумаге, а не смотря в глаза. Так что прости меня. И прости меня за то, что я извиняюсь и здесь, я знаю, что ты ненавидишь это. И, черт, я снова это сделал. Ты знаешь, что я никогда не был хорош для тебя. Я кричал, обзывал и, признаюсь, я чувствовал, что ненавижу тебя. Это все было неправдой, игрой моего мозга, но это все лежит на мне, и это является моей виной. Ты понравился мне с того момента, как я заселился сюда. Я пообещал, что никогда не причиню тебе вреда, и ты никогда не узнаешь о том, что со мной происходит. Что ж, мои обещания никогда ничего не значили. Я злился на себя тогда очень долго и не переставал это делать ни на секунду. Находясь с тобой, я мог быть спокоен, что не разобью чего-нибудь, не сломаю, но потом ко мне пришло осознание, что я уже это делаю, я ломаю тебя. Мне очень жаль, что я не смог подарить тебе того, чего тебе хотелось бы и чего ты заслуживаешь. Я надеюсь, ты понимаешь, почему я покидаю тебя. Блять, я правда тебя очень люблю, Руслан. Я надеюсь, ты найдешь в своей жизни того, кто смог бы дать тебе все то, чего ты достоин, но я определенно не тот человек. Прощай." LXXIII Все снова стало чертовски стабильно. Только я был еще более опустошен, чем обычно. Я никогда не смогу избавиться от этого чувства. Если бы он действительно любил, он бы не ушел. LXXIV Я ненавижу стабильность. LXXV Раны от его слов и ударов зажили, но моя душа начала кровоточить. LXXVI Данила Поперечный ушел, оставив всего себя, но забрав взамен все, что у меня было.