Роковой арест

      Четыре года назад моя жизнь круто изменилась. Я всегда мечтал пойти по стопам матери и стать детским врачом. Я очень любил детей, да и дети любили меня. Но после страшной трагедии мне пришлось пересмотреть мои дальнейшие планы на жизнь.       Четыре года назад была жестоко убита моя старшая сестра. Ее тело нашли на стройке. Она была зверски изнасилована. Конечно же, возбудили уголовное дело, но преступника так и не смогли поймать. После нее было еще несколько молодых девушек, даже парней, но преступник словно превращался в воздух. Четыре года, пока Я учился и готовился стать защитником правосудия, его не могли поймать. Никто даже не знал, как он выглядит, какого он точно пола, гражданства, возраста. О нем ничего не было известно. Он был словно призраком. А в полиции его называли Охотником. Потому что он охотился, а не просто убивал.       Я работал в полиции Сан-Франциско надсмотрщиком. Каких только кадров Я не видел. Кого только тут не было. Сегодня в обезьяннике в очередной раз сидели проститутки, которых поймали на квартире наркодилера. Среди них, уже в какой раз, был знаменитый тут в участке Чхве Минки. Этот ребенок часто тут оказывался. То за кражу, то за травку. Даже за драку пару раз задерживали.       Я сидел за столом и пил горячий кофе, закусывая шоколадным пончиком, как ко мне подлетел Арон. Он был помощником нашего знаменитого прокурора Хван Минхена, который славился тем, что мог распутать самые сложные преступления. Именно ему было поручено дело Охотника. Хван Минхен был очень холодным человеком и сосредоточенным на своем деле. Я не помню, чтобы он хоть когда-нибудь смеялся или хотя бы шутил. У него была очень отличная подготовка, хоть внешне он был не шибко массивным и внушающим страх. А меткий глаз мог заставить руку выпустить пулю с пистолета в мишень любой сложности. Им очень гордились и дорожили. Хван Минхен определенно был героем этого города.       Арон же был его тенью. Их можно было сравнить с Бэтменом и Робином. Но Квак Арон был полной противоположностью его напарника. Он был веселым, позитивным, очень добрым. Тоже привязанным к своему делу, но по выходным предпочитал быть обычным парнем.       — Джей, Джей, Джей! — Парень подлетел к моему столу со скоростью света и, схватив мой последний пончик, уставился на меня, постепенно восстанавливая дыхание.       — Чего? — Я непонятливо смотрел на старшего не понимая, с чего вдруг такая паника.       — Там… — Арон тяжело дышал. — Там поймали… — Он прокашлялся и схватил мой стакан с кофе. Сделав несколько больших глотков, он поставил его назад. — Там поймали Охотника!       Я словно окаменел.       — Ч-чего?       — Хван поймал его! Сейчас в соседнем здании идет тайный суд над ним. Сразу же привезли его туда.       — А… как… его…       — Его подстрелил фермер транквилизатором, когда случайно увидел, как тот тащил очередное тело к нему на сеновал. — Арон вздохнул.       — Вот ублюдок… — Я непроизвольно сжал кулаки.- Арон, посиди тут, Я быстро.       — Что? Э, куда ты?       — Я только глазком взгляну пойду. — Я поднялся. — Посиди немного, вот, пончик съешь. — Вылетев из-за стола, Я помчался в соседнее здание.       Преодолев пролеты и препятствия в виде сотрудников, Я примчался к залу, где шел закрытый суд. У дверей стояла охрана.       — Ким Дженгхен. — Я показал им свое удостоверение.       — Нельзя.       — Что? Почему?       — Особо опасный преступник.       — Но Я тоже сотрудник.       — Приказ свыше, прости.       Я шикнул.       — Дайте хоть через дверь послушать, чего говорят.       — Говорят, что его на смертную обрекут.       — Чего? Правда? — Мои глаза округлились. — Не применяется же смертная.       Мужчина пожал плечами.       — Я только послушаю. — Я подошел к двери и чуть-чуть приоткрыл ее. В зале было очень мало человек. За решеткой стоял парень, лет 25. На нем была рубашка в черно-белою полоску и такая же шапка. На запястьях были наручники. Он стоял и слабо улыбался, глядя на судью.       — Эй. Скоро закончится, давай, иди к себе. — Мужик легко толкнул меня в плечо, но Я был слишком увлечен. С виду и не скажешь, что этот улыбчивый парень был тем, кого не могли поймать четыре года.       — Кан Донхо, как Вы выбирали себе жертвы?       Парень улыбается еще шире.       — За жертвой Я наблюдал из леса, как тигр. Затем подкрадывался, — парень чуть склонил голову набок, — и резал. На различные блюда. — Он громко засмеялся. По моей спине пробежали мурашки от его утробного хохота. — Утоляю жажду, словно древний кровожадный Бог. Всегда выжимаю из людей свежий томатный сок. — Он снова засмеялся. - За моей нарисованной улыбкой, — он поднес руки к лицу и пальцем очертил подобие улыбки на лице, — скрылась злая натура. Слышали про Ад? — Он продолжал посмеиваться. — Так знайте, что Я оттуда*.       Видно, что лицо судьи переменилось.       — Какой мотив Вами руководил и заставлял убивать Вас людей?       — Убийство — это как наркотик.       Я в ужасе отшатнулся от двери.       — Он сумасшедший…       — Поэтому и смертное наказание.       Я посмотрел на мужчину.       — Он действительно ненормальный…       — Иди к себе.       Я чуть кивнул и пошатался назад к себе на место. Наверно Арон уже заждался.       Поблагодарив Арона, Я снова сел на свое место. Этот человек жестоко убил мою сестру. Этот сумасшедший, который даже раскаянья не чувствует, свободно разгуливал четыре года на свободе. Скольких людей он убил? Девушки, парни… Возможно, смертная казнь это лучшее, что можно сделать для него.       Спустя час ночных бабочек забрали, обезьянник снова пустовал. Я сидел и копался в компьютере, просматривая актуальные новости.       — Джей. — Ко мне зашел мой напарник. — Ты прямо какой-то счастливчик.       — А? — Я вопросительно посмотрел на него. Счастливчик?       — Это сарказм.       Я нахмурился.       — Чего такое?       — Тебя поставили надзирателем над заключенным.       — Ч-то?! Над тем, кого осудили?!       Парень кивнул.       — Его отвели в изолятор. Иди. — Он кинул на стол мне связку ключей. — И возьми пистолет с дубинкой. Говорят, там ненормальный парень.       Я медленно поднялся и взял ключи. Подошел к шкафу и достал оттуда дубинку.       — Пистолет.       — С собой. — Я похлопал ладонью по кобуре.       — Удачи.       Изобразив злобную улыбку, Я вышел из комнаты и пошел к камерам временного содержания.       Таких камер было всего шесть. Каждая из них находилась в отдельной маленькой комнатке. Расположение было в самом конце здания на третьем этаже. Обычно тут не шибко ходили копы, только те, кто был надзирателем. Это была наша территория, поэтому остальные заглядывали сюда редко. От этого складывалось очень странное ощущение того, будто бы ты один во всем здании. Наедине с преступником.       Найдя нужную комнату, Я зашел в нее. Охранник, который там сидел, сразу же встал, кивнул мне и вышел. Я вздохнул и посмотрел на камеру. Парень сидел на кровати и улыбался мне, отчего сразу стало не по себе. Смотреть в глаза убийце твоей сестры было очень необычно. В его взгляде не было намека на какое-либо покаяние. В его глазах было непонятно что, но только не это. Если бы Я встретил такого парня в толпе, то никогда бы не подумал, что он тот самый Охотник.       — Какой молодой надзиратель. Не страшно? — Его голос звучал с легкой хрипотцой. На левой щеке у него был ужасный шрам в виде креста.       — Нет. — Твердо ответил Я и сел за стол. На столе лежала папка и карандаш. Больше ничего. Положив на нее пистолет и дубинку, Я снова посмотрел на него. Парень уже расстелил себе кровать бельем, которое ему дали. — Ты животное. — С презрением произнес Я. Парень улыбнулся еще шире.       — Я тебе скажу больше. Я Охотник.       — Ты псих. Ненормальный!       Донхо засмеялся.       — Не говори мне в лицо, что Я псих или ненормальный. Это мое хобби — резать их и слушать крики. Но перед этим наслаждаться их телом, пока оно горячо.       Я сжал пальцы в кулак.       — Ты убил мою сестру. Четыре года назад. На стройке! Ее искали очень долго, а когда нашли, то не сразу смогли опознать! — Мой голос дрогнул. — Она как раз оканчивала институт и мечтала стать веб-дизайнером, а ты, мразь, убил ее!       Парень широко улыбался, словно Я рассказывал ему какую-то забавную историю.       — Очень просто суку было заманить на стройку, а потом взломать и покопаться в её настройках. Хороша девка была. Хорошо Я затащил ее тело на самый верх? Считай, что Я оплатил ей билет в Рай.       Я не заметил, как у меня скользнула слеза по правой щеке. Он это так легко говорил… Мной овладела злоба. Я схватил дубинку и метнулся к нему.       — Ты! — Зло выкрикнул Я. — Ты последняя мразь! — Стукнув дубинкой по решетке, Я на секунду зажмурил глаза, пытаясь смахнуть с век выступившие слезы. Но тут меня вдруг обхватила рука за шею и со всей силы заставила стукнуться головой о прутья решетки. От удара Я потерял равновесие, в глазах помутнело.       — Серьезно? — Я почувствовал его руку у себя в кармане и, почти тут же, щелкнул замок решетки. Дверь открылась. — Они действительно хорошо подумали, когда отправляли ко мне такую тонкую глисту, как ты? — Он сдавил мою шею. Я попытался сориентироваться, но он так сильно надавил пальцами, что перекрыл доступ к кислороду. Я что-то захрипел.       Он отпустил меня. Я глубоко вдохнул, стараясь не потерять равновесие от головокружения, но парень схватил меня за волосы и откинул на кровать, выхватив дубинку.       — Я и не думал, что эти дубинки сделаны из резины. Тебе они ничего не напоминают? — Он ударил меня ей по спине. Я ойкнул и полностью лег на кровать. — Ты уверен, что ты коп?       Я лежал на кровати и морщился от удара.       — Эй, ты даже не попробуешь сопротивляться? — Он усмехнулся и снова ударил меня, но по копчику.       Я снова глухо вскрикнул и попытался подняться.       — Ну, давай же.       Поднявшись, Я попытался вспомнить наши курсы спец.подготовки, но в голове была сплошная каша. Замахнувшись, Я попытался ударить его, но он ловко увернулся и ударил дубинкой меня в живот. Я загнулся, а он опять толкнул меня на кровать.       — Больно? — Он посмеялся. — Или не очень? Мне нравится, когда жертве очень больно. — Он стал бить меня по спине этой чертовой дубинкой. — Не к добру связываться с тем, кто признан Охотником. Особенно таким мышам, как ты.       Я снова попытался подняться, но он не дал мне этого сделать. Донхо был крупнее меня, у него было преимущество.       Что же мне делать? Кричать? Кто меня услышит из камеры изолирования?       Как же больно…       — Я думал, что будет все куда сложнее. А на деле оказалось все очень просто. — Он схватил меня за волосы и сдернул на пол. Я упал на колени, больно ими ударившись. Позвоночник ужасно болел, некоторые места Я даже не чувствовал. — Я найду этого прокурора и фермера. Они будут ползать у меня в ногах и просить пощады. — Он расстегнул свободной рукой белые пуговки на тюремных штанах. Второй рукой держал меня за волосы. — Поначалу Я буду наслаждаться их криками и мольбами, а потом убью каждого. Медленно. Мучительно. — Не расстегивая самую верхнюю пуговку, он достал через ширинку член. Мои глаза округлились от неожиданности. Я рефлекторно поджал губы. — Ну-ка, открой ротик. — Парень с силой надавил мне на щеки указательным и большим пальцем. Я дернулся и открыл рот. Он тут же засунул член внутрь и надавил на макушку, заставляя его заглотить. Из глаз брызнули слезы. Я подавился, захотелось сильно кашлять, но он опять схватил меня за волосы. Я попытался упереться руками в его бедра, но это ничего не дало. Он стал двигать моей головой, заставляя то заглатывать, то выпускать член изо рта. — У вас с сестрой очень походят рты. — Он издал тихий смешок, двигая моей головой. — Она тоже начала с минета. А потом она раздвинула свои длинные ноги и принимала меня по самые гланды, но уже не с переда, а с зада. Я смотрю, у тебя такие же длинные ноги, которые ты тоже раздвинешь. Посмотрим, чем вы отличаетесь с сестренкой.       Щеки были все в слезах. По подбородку текли слюни нескончаемым потоком. Эта тварь вдалбливалась в меня, держа за волосы и поддаваясь навстречу бедрами. Я старался хоть как-то отстраниться, но он не давал мне не единого шанса.       — Я помню каждую суку, которую зарезал. Каждый из них жил, как царь жизни. Никто ни в чем не отказывал себе. Лучшие шмотки. Лучшие факультеты. Лучшая красота во всем мире. Я вынужден скрываться по лесам. — Он посмеялся. — Знаешь, как это делали партизаны. Я сам себе прорезал жизнь! Сам ее строил так, как нужно! — Он толкался все быстрее и быстрее. Моя челюсть и мышцы языка ужасно ныли. Я захлебывался его смазкой и собственными слюнями. От слез жутко щипало глаза. – Но, убивая таких тварей, Я освобождаю мир от лишний людей.       Донхо вытащил член из моего рта. Я тут же закашлял, сплевывая все на пол. Парень приподнял меня и увалил грудью на кровать. Я кое-как дышал и соображал, что вообще происходит. Он живо разделался с моими штанами и спустил их вниз, вместе с трусами. — Давай проверим эффективность этой чудо-дубинки. — Он взял мою дубинку и со всей дури вогнал ее в меня. Мои глаза чуть не выпрыгнули из орбит. Я вытянулся, сжал руками простынь так сильно, что даже через нее почувствовал боль от своих коротких ногтей. Боль напоминала взрыв. Взрыв внутри меня. Живот тут же свело. А мышцы ануса свело так, что стало еще больнее.       Он стал быстро двигать сухой дубинкой во мне, но спустя каких-то жалких нескольких секунд она стала влажной.       — Ух, как скользит хорошо! — Донхо улыбался и просовывал ее все глубже и глубже в меня. Тут Я не выдержал. Хоть спина и копчик онемели, Я все равно чувствовал боль. Чувствовал эту чертову дубинку во мне. Еще немного глубже и он сможет достать ей до органов!       Я закричал. Завизжал. Заверещал. Но он тут же прижал мою голову к кровати, вжав в матрац.       — Знаешь, в чем прелесть таких камер? Они изолированы от шума.       Мои ноги дрожали. Живот скрутило так, что складывалось ощущение тошноты вперемешку с какими-то спазмами. По внутренней стороне бедра что-то стекало ощутимой теплой струей.       Парень вытащил дубинку и, поставив меня на ноги, вошел сам, потянув на себя за бедра. Я снова вскрикнул. Ноги почти не держали, поэтому он сам придерживал меня за грудь, быстро толкаясь в меня. Его яйца бились о мои ягодицы, издавая характерные шлепки. В глазах стало постепенно темнеть.       - Эй, не спи еще. — Он больно укусил меня за кожу на шее. Я зажмурился. Он продолжал вбиваться. Боль стала сходить на нет. Видимо стало настолько больно, что постепенно становилось все равно.       Он вышел из меня и отпустил. Я, как кукла, опять грохнулся на пол. Голова ужасно кружилась. Схватив меня опять за волосы он снова ткнулся членом мне в губы, измазав их моей кровью. Весь его член был в моей крови.       — Сам ротик откроешь? — Он сжал волосы сильнее. Я закрыл глаза и покорно приоткрыл рот. Челюсть ныла. Язык совсем не хотел шевелиться. Даже гланды, казалось, опухли. Я не мог выдавить и звука. Все тело было словно не моим. Словно всего его свела судорога и не давала управлять им.       Донхо снова вогнал член мне в рот, и Я почувствовал соленый вкус крови. Моей крови. Задницу жутко щипало. Я чувствовал, как из нее продолжает капать кровь. Парень стал толкаться, снова управляя моей головой. Я постепенно стал отключаться, то вываливаясь из реальности, то вновь попадая в нее.       Его вены на члене были напряжены. Я чувствовал каждую.       Заставив меня вновь заглотить, он кончил и высунул член изо рта. Я тут же стал кашлять, опять все выплевывая. Он отпустил мои волосы, отчего Я упал обессилено на пол грудью.       — Знаешь, особых различий между твоей сестренкой и тобой Я не обнаружил. — Он взял полотенце, которое шло в комплекте с бельем, и обтер им член.       Застегнув назад пуговицы, парень вышел из камеры, захватив с собой ключи.       — Всего хорошего. И будь осторожен на улицах, вдруг мы встретимся еще раз. — Он скинул шапку с головы и, взяв со стола пистолет, вышел из камеры.       Я, лежа на полу, потерял сознание.