Отражение

Я вижу свое отражение в его глазах, и день за днем оно меняется. Настанет ли тот день, когда оно станет неизменным? Он не забыл ни единого момента из их истории. Знаете, как это бывает? Ты слушаешь и слушаешь великолепные истории о сказочных землях, где чудеса случаются на каждом шагу, где герои день за днем находят приключения на свои несчастные головы, и решаешь сам же обследовать эти легендарные места. И вот ты уже на месте, но внезапно понимаешь, что земли-то тебя не ждут, они ведь тоже имеют свои предпочтения. Впервые Антон себя так почувствовал, когда решил перевести общение с Всетемнейшим с работы на более отстраненные темы. Он был незваным гостем, он блуждал, не знал, куда деть себя и как пробудить симпатию. Все перемешалось, а ясным остался лишь один вопрос: сумеет ли он когда-то различать границу зрачка и почти черной радужки, в которой он неизменно четко видел собственное отражение. Он блуждал, искал, где бы приткнуться в этом Темном пространстве. Но даже самые темные глаза самого Темного мага не могут не потеплеть со временем, если так долго и настойчиво кто-то пытается заполучить доверие. В этом ли дело или в самой персоне Городецкого, но теперь он был своим в этом ранее холодном пространстве. Он чувствовал себя дома, глядя на новоприобретенного друга, если вообще можно назвать другом главу противоборствующей организации, в которого безнадежно влюблен. Ирония. Интересно, радужка правда такая темная, или все же можно рассмотреть, если подобраться поближе? А после становится просто безразлично, что за странности происходят с этой радужкой. Какая разница, на каком фоне он увидит свое ликование, торжество? Важно лишь то, что этот фон теперь его и только его. Так хочется думать, хотя где-то в глубине души присутствует четкое осознание того, что этот Иной, что уже давно перестал быть просто человеком, никогда не сможет принадлежать, а сможет только владеть. И он умел владеть, с очевидным удовольствием держал в руках чужую душу, по настроению решая, подарить ей радость или страдание, и только свобода больше не могла быть ей дана. Довольно иронично, что фоном для падения послужили все те же глаза, что раньше были приютом во время медленного восхождения. Пасть было куда проще, куда быстрее и неожиданнее. Новое испытание для Иного-Которого-Невозможно-Сломать. Проще всего было бы расценивать это изгнание как навсегда данную свободу, но Антон Городецкий не ищет легких путей, а потому уход Завулона всегда останется для него лишь тем, чем является на самом деле: сменой надоевшей игрушки, которой больше нет места в жизни того, кого по праву называют Великим.

***

Я вижу свое отражение в его глазах, которые день за днем меняются. Настанет ли день, когда мое отражение сможет последовать за ними? Когда на протяжении сотен лет избегаешь зеркал, чтобы не видеть отражающейся в них темноты, менее всего хочется, чтобы кто-то смотрел на тебя зеркально-чистым взглядом, прозрачной голубизной глаз подчеркивая отраженную фальшь. Если и возможно бояться чего-то, прожив несколько сотен жизней, то Всетемнейший боялся именно этих глаз. Жуткие в своем интересе, а после в настойчивой преданности, они отражали то, чего видеть не хотелось. Что бы ни происходило вокруг, в каком бы настроении ни был обладатель этого пугающего взгляда, внимание привлекало только одно: неизменно черный силуэт, что с каждой встречей занимает все больше пространства. Можно ли назвать нарциссизмом привязанность к собственному отражению в чужих глазах? Если так, Завулон был безнадежным эгоистом. Он сознательно переступил через страх, чтобы затемнять безнадежно светлый взгляд безнадежно Светлого мальчишки. Разрушение чистоты доставляло просто неимоверное удовольствие, с каждым тоном приближая отраженный силуэт к зеркалу. И стоит ли так легкомысленно называть кого-либо Зеркалом? И все же иного определения не было. Перед ним было самое теплое, самое отзывчивое и самое переменчивое в своем решении стать ближе Зеркало. Однако любому чувству есть предел. Пределом для чувства удовлетворения из-за присвоения чего-то прекрасного стало другое чувство. Темный не знал, чем объяснить этот все усиливающийся трепет, чем оправдать желание сохранить неизменным, уберечь от самого себя. Первоначальный страх казался ничтожным перед тем, что одолевало теперь. Как бы ни менялись самые теплые ледяные глаза, он ведь всегда будет лишь тенью, затмевающей свет, грязью, запятнавшей абсолютную чистоту. Шаг назад. Еще шаг. Толчок, чтобы оказаться так далеко, как только можно. Ничего, Антоша, это только сейчас плохо, это только кажется, что одному тяжелее. Совсем скоро все станет на свои места, самый безумный из Светлых будет отражать только мир, отрицая полюбившуюся когда-то Тьму. Совсем скоро самый Темный из старцев будет лишь воспоминанием для самого Светлого из безумцев. Понадобилось всего несколько шагов, осталось присоединить еще несколько лет. Никогда благодарность не настигнет человека, что давно перестал быть человечным. Он не герой - он тот, чье отражение вечно будет темнее ночи, а потому зеркала в пустой квартире рассыпаются сотней осколков, растворяются в воздухе, уходя в Сумрак. Они такие же светлые, как один парнишка из прошлого. Это ведь удел Светлых - уходить в Сумрак?