Чувство пустоты

Он подскакивает на постели, потому что резкий звук похож на хлопок гранаты издалека, но оказывается, что это кто-то газанул на улице, залитой тусклым светом желтоватых фонарей. Дебил. Он обнаруживает себя согнувшимся у окна, в боевой стойке, с пистолетом в руках, в одних трусах. Впечатляюще. Он разгибается и впотьмах идет к кровати, садится, кладет пистолет, берет с тумбочки сигареты, закуривает, привычно закрывая красный огонек ковшиком сложенных ладоней. Вчера Вудро записался патрульным. Прекрасное резюме, отличные отметки в академии, бла-бла. Ах, Черная гора, Пандар, ладно, давайте закроем глаза на это. Я не был в Пандаре. Неважно, не будем говорить. Поздравляем, вы коп. Получите ваш жетон и табельное. Байк мы вам тоже предоставим. Большое спасибо, сэр, рад служить Америке. Пожалуйста. Свободны. Полная свобода от армии, наемников, паршивых офицеров, чокнутых боссов, отвратных пайков, нехватки патронов, вынужденных засад, вонючих носков напарников. Жетон блестит на тумбочке, и Вудро подавляет желание пойти закоптить этот блядский блеск, который за милю выдает мишень. Вудро напоминает себе, что больше не мишень, он теперь коп, столп общества. Мигель бы поржал. Кто-то внутри него начинает выть. Тихо так, как будто кого-то потерял. Но он никого не терял, он просто уволился нафиг. Тогда почему эта сука воет. Вудро сидит и чувствует, что кого-то потерял. Ощущение похоже на фантомную боль, что-то удалили под сердцем, какую-то область непонятно чего. Дыра небольшая, в общем-то, ее даже и нет почти, вот только ночью, когда Вудро вскакивает, когда вспоминает, под сердцем ноет так, что хочется не то, что выть, а удавиться, и Вудро запрещает себе вспоминать. Тем более, его ждет новая работа, а на тумбочке — салфетка с телефончиком. Девушка реально очень красивая. Подцепил в баре. Приставал какой-то мудак. Привет, тебе не кажется, что тебе уже три раза сказали нет. Сокрушительная разница полов: при взгляде на мускулатуру Вудро мудак отвял, а девушка восхитилась. Ты служил в армии, да. Откуда ты знаешь. Военных по выправке видно. И все такое прочее. В итоге на тумбочке белеет салфетка. Мигель бы одобрил. Вудро шипит, как будто обжегся — а его на самом деле обжигает там, под сердцем. От этой боли он быстро цапает салфетку и набирает номер. Девушка еще не спит. Привет, как дела. Я тут подумал. Не хочешь ли встретиться. Когда. Я выясню расписание, но скорее всего, послезавтра. Отлично, я абсолютно свободна. Тогда до встречи. Ага. Вудро кладет трубку с чувством выполненного долга. Он нормален, он абсолютно нормален. Теперь можно ложиться спать. Но нет. Высокий звук противно вонзается в уши — кто-то пьяно поет на улице, подражая женщине. Вудро снова идет к окну, уже без пистолета, но привычно за границами зоны возможного обстрела. А, это два трансвестита, у них розовые боа и дебильные туфли со стразами. Эти двое целуются. Вудро стискивает челюсти и с отвращением отпускает жалюзи, ложится обратно на постель. Мигелю не нравится вкус помады на губах, любой помады. Бесит эта липкая гадость, как будто ты целуешь не человека, а пластилин какой-нибудь. Вудро видит перед мысленным взором, как морщится Мигель, говоря это, как улыбается и насмешливо смотрит. А вот с тобой, Пол, другое дело. Никакой помады. Насмешка пропадает из глаз, и Мигель тянется к нему, берет лицо в руки и целует, и сумрачный Вудро расслабляется, хватает его за плечи, они тянут друг друга вниз, на твердый бетонный пол, усыпанный чертовой крошкой. Мигель стискивает его бока, ни черта не жалея, Вудро берет его за яйца — довольно крепко, на грани. Мигель охает и лыбится. И целует. И раздвигает Вудро ноги, прижимает к полу, давит всем своим весом. Пот, запах оружейной смазки и грязные носки. Но какая разница. Мигель надевает презерватив, удивительно, вот это да. Предусмотрительный сукин сын. А то ж. И вазелин есть. Ах, так ты готовился. Вудро, каждый первый, кто на тебя посмотрит, тут же начинает готовиться, потому что ты долбаная топ-модель для глянцевых журналов. Ха-ха. Вазелин чавкает на пальцах, теперь уже в заднице, Вудро закатывает глаза, вдыхает и забывает выдохнуть, Мигель входит в него и начинает трахать — мощно так. Если бы не подостланная куртка, спину бы стерло на хрен. Снаружи понемногу светлеет, Вудро видит сосредоточенное лицо Мигеля, не соображающее ничего, ну как обычно у мужиков во время секса, абсолютно пустая башка, со лба капает пот, черная майка собралась на груди, обнажая плоский живот. С кубиками. Вудро кончает и отрубается. Потом резко просыпается, видит, что Мигель сидит на вахте, что все нормально, и падает обратно. Еще пять минут. Давай, давай. Через полчаса меняемся. Вудро резко просыпается и видит, что никто не сидит у окна, что на будильнике все еще три часа ночи. Член стоит, как каменный. Когда же это кончится. Вудро не уверен, что это когда-нибудь кончится, но он точно знает, что сделает все в его силах, чтобы стать нормальным. Так нельзя. С мужиками нельзя. Ладно, на передовой как бы понятно, женщин там мало, но сейчас-то. Он же полноценный участник социума. С мужиками — это извращение. Он не педик. Он не будет носить розовое боа и петь пьяные песни высоким голосом. Паршиво-то как. Вудро идет в душ, быстро дрочит себе и одевается, выходит из дому, садится на байк — личный, служебного пока нет. Хонда. Красавица. Он садится и едет в ночь, не глядя, куда колеса повезут, и байк везет его по Тихоокеанскому прибрежному хайвею. Вудро без шлема. Скорость обалденная, на шоссе — никого, только фонари смазываются в неясные желтые полосы, асфальт в пятне от фары — мутный серый, ветер чуть ли не сдирает кожу и волосы с лица. Замечательно. Добавим немного красок в эту гребаную жизнь. Вудро понемногу притормаживает и вписывается в поворот, в съезд к морю. Тут совсем недалеко. Вудро выключает мотор, ставит Хонду на подножку и садится на камни. Море шумит в нескольких метрах от него. Под ним. Тут отвесный обрыв. Вудро не видит, но знает. В полной темноте Вудро закуривает, привычно закрывая сигарету, и смотрит на волны, в которых отражается белесый свет луны. Обрыв заканчивается тончайшей полосой галечного пляжа, при желании можно подумать, что ты супер-скалолаз и спуститься вниз. Но Вудро не хочет купаться. Мигель входит в реку, в ледяную горную реку и машет, довольно фыркая. Тут горы переходят в равнину, поэтому течение не такое уж сильное, и даже есть куда поместиться в этой заводи, только вода все равно холоднющая, и Вудро еле выдерживает, только на «слабо». Они синхронно выскакивают на берег и ржут. Мигель ведет пальцами по его локтю, до кисти, и молча сжимает его ладонь. Вудро смотрит на их руки. Капли падают на камни. Ощущение пустоты, фантомной боли, чего-то не хватающего, сосущего под ложечкой только усиливается. Вудро сжимает кулаки и с легким недоумением слышит, как крошится камень в его хватке. Терминатор, блин. Море шумит прибоем, ночью волны высокие, с белой пеной, разбивающейся о скалы. Зачем он вообще сюда приехал. Чего он выжидает. Вудро смотрит на море, замирает, мысли отключаются, он видит, что светлеет небо, что водная гладь становится розовой, синей, зеленой — разноцветной. И уже не черной, как глаза Мигеля. Нечего ждать. Вудро нормален. Сказано же.