Ничто не меняется

        Завтра начнутся Седьмые Магические Игры — и команда «Саблезубого тигра» третий год не меняется. Они сильнейшие. Они лучшие. Всё как сказал мастер Дженма. Только в этот раз вместо Минервы будет Юкино Агрия, новенькая: от того, как она покажет себя на Играх, зависит её будущее в гильдии. Она, похоже, хорошо понимает это — трясётся, как мышь.         Стинг ловит слухи о возвращении «Хвоста феи» и чего-то напряжённо ждёт, Роуг терпеливо сносит его внезапные приступы энтузиазма и молчит чуть больше, чем обычно. Оргу это не беспокоит — как бы там ни было, Близнецы-драконы не подведут, — и ровно так же не беспокоит судьба юной призывательницы. Если она не справится, в команду просто вернётся Минерва.         Но в этот раз Руфус может оступиться — он чует это, как дикий зверь чует кровь.         Завтра выходить на арену, а маг памяти опять пьёт.         Орга приходит через террасу, потому что им случилось оказаться в соседних комнатах. Приходит на звон стекла и молча смотрит на Руфуса, замершего среди осколков бокала на полу. Босые ноги и острые блестящие грани — кажется, что от любого движения ковёр, похожий на зелёный мох, расцветится алым. Он протягивает руку, но Руфус еле заметно качает головой.         Маги «Саблезубого тигра» не предлагают и не принимают помощь.         Руфус делает плавный короткий шаг в сторону и начинает собирать осколки; он больше не похож на зверя в западне, как в первые мгновения. Чёткие, выверенные движения рук, ловкие пальцы подхватывают стёклышки, избегая острых краёв — кажется, что он выпил совсем немного. Но, на мгновение поймав его взгляд, Орга понимает: много. Просто хмель действует не на тело, а на разум.         Руфус будто не замечает его присутствия; бросив последний осколок в мусорную корзину, опускается в кресло и подхватывает стоящую рядом бутылку.         Орга как всегда не знает, зачем пришёл. Убедиться, что… сокомандник завтра будет в состоянии появиться на Играх? Так можно было бы ответить мастеру, если бы тот вдруг впервые за несколько лет обратил внимание на то, кто к кому ходит. Но Руфус будет в состоянии выйти на арену — в этом можно не сомневаться. Не нужно проверять.         Орга не двигается с места; глядя на зелёный мох ковра, думает, что там наверняка ещё остались мелкие осколки. А он тоже босиком, но не умеет угадывать, куда ступать, не видя, что под ногами.         Руфус отхлёбывает из бутылки: кажется, бокалы у него кончились, — и как всегда не предлагает ему выпить, зато вдруг во внезапном проблеске внимания предлагает сесть, раз уж зашёл в гости. Орга снова с неприязнью смотрит на ковёр, а потом, махнув на всё рукой, пересекает комнату и садится на пол рядом с креслом — близко, почти задевая плечом колени Руфуса. Спрашивает, просто чтобы не молчать:         — Как думаешь, Агрия справится?         — Нет, — после небольшой паузы отвечает Руфус. — Она зря пришла к нам: ей здесь не место.         Будь он в себе, никогда бы не высказался так резко о симпатичной девушке; достаточное количество слов может превратить любое «нет» в «не мне судить», а маг памяти никогда не скупился на слова.         Но если он пьян, то всегда скажет правду. (Или промолчит, что будет ещё яснее.)         Потому Орга никогда не спрашивает о себе.         Он возражает без особой цели:         — У неё есть золотые ключи, значит, она сильный маг.         — Ей бы скорее пригодился железный ключ, — непонятно отзывается Руфус и не объясняет, что имел в виду, даже в ответ на прямой вопрос.         Он сидит, неподвижно вперив взгляд в пустой провал незажжённого камина, и бормочет что-то о жребии, судьбе и дорогах. На этот раз — слишком тихо, так что Орга не вслушивается. Кажется, опять стихи — всё те же. Иногда он подумывает, не спросить ли архивариуса гильдии, что это и откуда, но забывает. Стихи его мало интересуют.         Он разжигает камин — не ради тепла, летней ночью тепла и так хватает, — чтобы можно было смотреть не только на Руфуса, но и на огонь. Рыжие языки пламени так же неуловимы и непредсказуемы, как маг памяти; в комнате пахнет смолой и дымом, и это было бы… уютно, если бы не то, что в этой гильдии уюта быть не может. Не должно быть, потому что они не имеют права на слабость.         Время течёт медленно и вязко, однако когда он бросает взгляд на часы, уже половина второго. Тогда он напоминает:         — Тебе пора спать. Завтра Игры.         — Тебе тоже, — ответ звучит так тихо, что скорее мерещится.         — Вроде того, — именно это Орга и сделает, когда уложит согильдийца и убедится, что тот не собирается вскакивать и спьяну творить какую-нибудь ерунду (никогда не было, но ведь всё когда-нибудь случается в первый раз?)         Нетрудно забрать у него бутылку — ещё немного, и она выскользнула бы из пальцев. Нетрудно отнести мага памяти в постель — тот не возражает, обмякает в руках Орги и роняет голову ему на плечо.         Трудно оказывается самому уйти спать, потому что Руфус неожиданно просит:         — Посиди со мной.          В светлых глазах та звенящая пустота, которая означает, что он уже за гранью памяти и почти за гранью сознания, но тихий голос звучит удивительно чётко.         Обычно в этом состоянии Руфус не разговаривает, и Орга не знает, как реагировать, а тот вдруг сжимает его запястье так, что коротко постриженные ногти оставляют отпечатки на коже, и только чуть ослабляет хватку, когда он напрягает руку — но пока не высвобождает её, потому что твёрдо уверен, что может это сделать в любое мгновение.         Цепкие холодные пальцы неприятно напоминают касание мертвеца. Орга присаживается на край кровати и, привалившись к спинке, думает, что уйдёт, как только Руфус окончательно заснёт, и только на пару секунд прикрывает глаза…                  Орга терпеть не может спать в чужих постелях. Терпеть не может момент, когда встречаешься глазами с человеком рядом и мучительно пытаешься сообразить, а зачем, собственно, всё это было. У нынешнего пробуждения есть одно неоспоримое преимущество — ничего не было. Хотя он не помнит, когда и как сменил сидячее положение на лежачее, но твёрдо уверен — не было. Просто не могло быть.         На часах одиннадцать пятнадцать, он отлично выспался и хочет есть — было бы нормальное утро, и даже хорошее, но рядом спит Руфус (действительно рядом, а не на другом краю кровати) — что сразу делает утро странным.         — Орга? — удивлённо выдыхает Руфус ему в плечо. — Что…         — Задремал нечаянно, — бестолково объясняет Орга, но хватает этого объяснения. Маг памяти соглашается:         — Да, время было позднее, — хотя наверняка не помнит, какой именно был час. В какое мгновение хмель обрывает его воспоминания, всегда вопрос, но точно до того, как Орга укладывает его спать. После недолгого молчания Руфус добавляет уже без тени удивления: — Значит, это ты делал.         — Что? — настороженно переспрашивает Орга.         — Перекладывал меня с кресла в постель. Я не один раз удивлялся, почему просыпаюсь в своей постели.         Руфус не отодвигается — лежит так же, как проснулся, упираясь подбородком Орге в плечо. Его ладонь — у Убийцы богов на животе, на что он, определённо, не обращает внимания.         Орга проклинает свою привычку летом ходить полуодетым и то, что у трезвого Руфуса тёплые руки. Он давно не чувствовал себя настолько не в своей тарелке и в то же время…         От необходимости обдумывать и отвечать его избавляет ровный, настойчивый стук в дверь.         — Руфус, в полдень мастер хочет видеть команду! Не пропусти, — Роуг умолкает в ожидании ответа и, не получив его, повторяет: — Руфус, ты слышал?         Маг памяти приподнимается на локте, неловко поправляя растрёпанные волосы.         — Слышал. Спасибо, — его голос звучит неожиданно хрипло.         — И если встретишь Оргу — передай ему, хорошо?         — Хорошо, — серьёзно обещает Руфус и при этом смотрит на Оргу из-под полуопущенных век. На губах мелькает лукавая полуулыбка.         Почему-то это ужасно смешно. Его начинает душить смех, и Руфус зажимает ему рот ладонью, — Орга вполне понимает, зачем, но не может просто взять и успокоиться.         Сегодня начинаются Седьмые Магические Игры.         Возможно, что-нибудь всё-таки изменится…

15.02 — 17.10.2015