В комнате гуляют вороны.

Что вы вообще знаете о боли? Об этом ужасном чувстве, когда душу разрывают изнутри? Когда кажется, будто бы весь мир вокруг тебя исчез и ты остался совсем один. И вокруг никого… Только ты и твои чувства. Когда уже не плачешь, потому что не получается. Когда хочется обнять себя и закричать так, как никто никогда не кричал? Когда не к кому подойти и попросить обнять, чтобы стало спокойнее. Это ужасно больно. И одиноко. Ты сидишь у окна, наблюдая за прохожими и провожая их долгими взглядами, по лицу скользят веселые лучики солнца, но люди не смотрят на тебя; они все спешат, убегают, будто бы на улице идет ливень, подстать твоему настроению. Словно если они сейчас же не спрячутся по своим норкам, их сдует суровым ветром и они исчезнут. На-все-гда… Но нет, ничего из ряда вон выходящего не происходит, а люди всю идут и идут. Глаза продолжают бессмысленно вглядываться, а мысли витают где-то совсем далеко. Где-то там, где все еще хорошо. Где есть те, с кем можно поделиться болью. Где ты беспечный и наивный ребенок, не подозревающий о суровых реалиях этого мира… <<Небольшой календарик на стене оповещает нас, какое сегодня число. Август двухтысячного года. Квартира залита солнечным светом, будто сияет. В доме кроме молодой девушки никого нет. Она устало стирает капельку пота со лба, счастливо улыбаясь, осматривая деяние своих рук. В квартире идеальная чистота. Алиса прикрывает свои карие, ничем не примечательные глаза, наслаждаясь уединением и тишиной. Скоро придут муж и дети. О, вы и не сможете вообразить, как же она любит их! Как казалось Алисе, Андрей был идеальным мужем и другом: день за днем он помогал своей супруге с детьми, в силу своих возможностей убирался дома, а иногда даже готовил. Если она уставала, он поддерживал ее не только морально, но и действиями. Они редко ссорились, но никогда речь не заходила о разводе. Алиса представила, как сейчас в комнату зайдет муж и обнимет ее, сказав: «Али, я дома!» Девушка сладко потянулась, приготовившись встать. Скоро и правда должны прийти ее любимые домочадцы, а суп все еще готовится. Алиса поставила свои аккуратные ножки на пол, поднимаясь. Она отправилась на кухню, вооружаясь сковородой, луком и ножом. Где-то в подъезде послышался топот ног. Улыбнувшись, Алиса сняла с себя фартук и вышла в коридор, готовясь подхватить своих детей на руки. Повернулся ключ в замочной скважине, подул сквозняк, и в квартиру залетел ураганчик, падая прямо в объятия матери. Алиса поймала младшего Кирилла, закрутив того в воздухе. Настя, торопливо разуваясь, откинула обувь в сторону и тоже ринулась обнимать женщину. Девочка счастливо улыбнулась, радуясь матери. Они не виделись около месяца, и было вполне очевидно, что семилетняя Настя соскучилась по маме. Мужчина в синем пальто аккуратно поставил маленькие сапожки своей дочери к стене, снимая с себя верхнюю одежду. - Суп еще не готов, но, пока он варится, мы можем сыграть в ваши любимую игру, вы ведь не забыли ее правила? - спросила Алиса, поправляя дочери косу. Дети согласно закивали, бегом отправившись в зал за коробкой. Послышался шелест вороха бумаг и звонкий стук жетонов. Алиса и Андрей, обнявшись, пошли вслед за детьми...>> Время на часах бежит вперед, стрелки двигаются, не замедляя своего ритма. И в такт этому звуку, что слишком громко слышен в пустой квартире, сердце бьется быстро, норовя выпрыгнуть, сбежать из грудной клетки, чтобы не было так плохо. Ведь, кажется, если оно остановится, станет легче? Не сможешь думать о том, что все могло быть иначе. О том, что когда-то можно было все изменить. Серая квартира давит на плечи, раздражая своей педантичной идеальностью. Было бы проще, если бы повсюду был бардак. Если бы по квартире были разбросаны бумаги и фантики. Если бы гора посуды ждала своего часа на столе у компьютера. Так было бы проще.... отвлечься, забыться. Навсегда. Уйти туда, куда ушли они, вслед, по пятам. За окном пролетела стая черных ворон. Слишком сюрреалистично они смотрелись среди яркого солнца, среди голубого неба... но как нельзя кстати вписывались в ее картину. В ее мелодию боли. Вороны кружили по небу. Пикируя вниз, складывая крылья. Падая с потолка, словно ее одиночество, ее боль. Рушась на голову, разбиваясь с грохотом. И осколки чувств, что где-то прятались, катались по земле, сверкая, раздражая своей светлостью. Ведь не могут оставаться светлые чувства после такого! Они не должны появляться, их срочно нужно засунуть обратно, замуровать, забыть и выкинуть из мыслей. ... Или разбить. Разбить об асфальт, словно фарфоровую куклу. Что бы не было никаких лишних эмоций. А лучше... лучше прыгнуть вниз, вслед за этим стеклом, чтобы уж точно знать, что никакие положительные эмоции не дойдут до тебя. И прекратятся страдания, станет легче. Легче на целую жизнь. Закусив губу, она решительно встает, расправляя хрупкие плечи. Казалось бы, ее сердце вновь забилось, ведь не может быть у человека с таким взором ледяное сердце? Оно чувствует. Его обязательно должны переполнять ощущения. Да, из этой девушки хлынули эмоции. Но лишь только ненависть, боль и разочарование. А разве может быть иначе? Кажется, что нет. Она даже не может представить себя вновь улыбающейся, считает, что это оскорбление их памяти. Взяв ключи, брюнетка наскоро обулась. Отворила дверь и быстрым шагом ринулась вперед. Вперед. Как сладостно это звучит, в самом деле. Впереди есть Они. Там тепло... там семья. Она оказалась на крыше так быстро, что и сама не заметила. Будто не она минуту назад сидела на подоконнике, словно не она наблюдала за людьми, не злилась на себя. Будто бы всю свою жизнь простояла здесь, подмечая, как ветер играет с листьями, завлекая их в свой особенный танец. Решительно скользнув по бетонной крыше, она посмотрела вниз, облокачиваясь на небольшой железный парапет. Так высоко...От этого вида сердце в груди, казалось, перестало биться. Впрочем, а билось ли оно вообще? Люди - муравьи сливались в небольшие толпы, спешили, не останавливаясь. Ветер приветливо плясал вокруг, срываясь куда-то туда, к земле. А в небе, на уровне седьмого этажа, все еще кружили черные вороны, порой, некоторые из них выбивались из стаи, словно возглавляя ведомую только им процессию. Девушка наклонилась вперед, вдыхая холодный воздух. Она будто бы примеривалась, сколько ей лететь вместе с птицами, прежде чем разбиться об асфальт. - Красиво, не правда ли? - холодный, будто не от мира сего, голос послышался из-за спины. Судорожно обернувшись, девушка не увидела никого. Закусив губу, она стала отчаянно осматриваться по сторонам. Но вот возможного обладателя не было. Вероятно, ей это почудилось? Игра воображения? В конце концов, она хочет спрыгнуть, могло ли быть такое, что где-то глубоко внутри она не желает этого? Но сомнений нет. Она знала, что уверена в себе. На плечо опустилась тяжелая рука. Повернув голову, она увидела мужчину лет тридцати. Лицо его не выражало никаких эмоций, словно маска, которую он надел специально для нее. Ведь что может пугать ее так сильно, нежели как равнодушие к происходящему, равнодушие к Ним. - Думаешь прыгнуть, не правда ли? Считаешь, что так станет проще? Как эгоистично, - он искривил губы в ухмылке. Глаза наполнились легким презрением, словно девушка навязывала ему свое присутствие, - ты ведь считаешь, что после смерти твои проблемы исчезнут? А они хотели бы этого для тебя? - его волосы, словно в каком-то дешевом фильме, всколыхнул ветер, делая его образ наиболее подходящим к сложившийся ситуации. Каждое слово, что произносил мужчина, гвоздем вбивалось все глубже, в клочья разрывая рубцы в душе. - Зачем вы мне все это говорите? Что вам нужно? - она несколько нервно передернула плечами - зябко. Этот мужчина пугал своей отчужденностью, хладнокровным взглядом... Но было в нем что-то такое, что заставило бы ее довериться ему, если бы это было нужно. - Мое имя Ахиллес. Пэйн. Итами. Боль. Можешь звать меня, как пожелаешь, - он улыбнулся, сощурив свои черные глаза. Ей показалось, что все это и правда начало походить на банальный пафосный фильм. На лицо против воли наползла полуулыбка, больше напоминавшая оскал. От происходящего ей стало противно. Она положила руку на перила, перекинув правую ногу. Ей было все равно, что подумает этот сумасшедший. Если она решила сделать что-то, то она сделает. - Значит, ты даже не спросишь, зачем я здесь? Брюнетка нахмурилась. - Я уже спрашивала, вы же не соизволили ответить. Я думаю, что здесь все понятно, - вы не в себе, - закончила мысленно она, вставая на две ноги. Шаг уже сделан, осталось только соскользнуть вспотевшими ладонями с перил и оттолкнуться ногами. Мужчина за ее спиной наклонил голову на бок, продолжая улыбаться. Эмоции этой девушки хлестали через край. И приятнее всего было то, что в этих многочисленных эмоциях преобладала боль. - Знаешь, мне надо выпить ее. Твою боль, - девушка на его слова лишь испустила короткий смешок. Пожалуй, в ее тоне даже проступили нотки истерики. Но это ничего. Как полагала она сама - скоро все закончится. Но что сказал этот чудак? Выпить ее боль? - Я сомневаюсь, что вы в силах сделать такое, - проворчала она, не оборачиваясь. Один. Два. Вздох. Выдох... Решиться. Шаг вперед, несколько мгновений полета и вечная тишина. - Но все же, я настаиваю. Повернись, - с нажимом приказал он, разворачивая ее к себе. Он наклонился к ее холодным губам и улыбнулся. Она испустила изумленный вздох, автоматически ответив на поцелуй. С каждой секундой на душе становилось легче, будто бы он и правда мог забирать боль. Когда Ахилесс отстранился, внутри не отсталость ни единой отрицательной эмоции. Она потерянно молчала, разглядывая ухмыляющегося мужчину. - Как вас зовут? - Анастасия, - она подняла свой взор на него, неловко переступая с одной ноги на другую. Как ей показалось, где-то вдалеке послышался противный звук карканья вороны. Правая нога оступилась, не почувствовав опоры. Глаза Анастасии расширились, а корпус подался назад. Сначала она даже не поняла, что падает. Красивое лицо Ахилесса медленно удалялось и вскоре просто исчезло. А карканье ворон звучало все ближе. - Анастасия. Анастасия, - срывающимся голосом прошептала она. Казалось, что так не должно быть. Неужели, это ее судьба? ... Она ведь просто хотела покончить с болью. И больше нет. Но уже никогда и не будет. А асфальт все неумолимо приближался. Казалось, прошла целая вечность. А где-то стая ворон пролетела в небе. Сейчас она встретится с Ними. - Мама, папа, брат... Я лечу.