Послевоенная галактика Млечный Путь. Главы и зарисовки.

      Поезд дальнего следования подходил к станции города Лагутино. На часах, мерцавших над дверями вагонного коридора, светились цифры «04.10». Валентина Северцева в последний раз пробежалась взглядом по купе, по четырём сумкам – и хотела бы взять больше, да Василий запретил перегружаться, сказал, что не в голую степь едем, а к дочери на вполне благоустроенный космодром. Ох, Вася, какой там оборудованный?! – подумала Валентина. - Дочка форму носит, куда чаще чем любое мыслимое платье, а у военных ведь как – минимум. Минимум! Да тем более сейчас, после такой войны… Какие уж там благоустроенные космодромы – было бы Светлане где голову приклонить! Небось, спит сейчас на привычно жёсткой армейской полке-койке… Придётся… Да нет, разве Света позволит лишний комфорт себе, когда его, этого самого комфорта, её волговцы лишены?! Она ведь для них мама, а не просто хозяйка и командир. Заботится о них, думает круглосуточно, волнуется. По-другому – не может.       - Всё мы взяли, Валя, не беспокойся. – Василий подошёл, он ходил к проводникам прощаться и заодно - относил бельё и посуду. Хороший поезд. В кои веки выбрались в такую даль, а Вася верен себе – только международный вагон, говорит, к дочери ведь едем. Так что какой-никакой комфорт себе должны позволить. Она ведь не успокоится, расспросит. Да что там расспросит – она только в глаза отцу-матери посмотрит – и всё поймёт. И как сели и как ехали и как доехали – всё узнает. Она ведь такая…       - Поверю, Вась. – женщина подхватила сумку. Одну. Больше муж не позволил – сам взял три сумки. Овчарка, их Мэри, привычно пристроилась позади – охраняет, защищает. Ну и контролирует, конечно. Как бы чего с обожаемыми хозяином и хозяйкой не произошло плохого всякого-разного. – Идём.       Василий, как всегда, пошёл впереди, так что Валентина почувствовала себя в «рамке». Вот так всегда. Муж считает это правильным, Мэри его безмолвно и деятельно поддерживает в этой уверенности.       Они прошли по коридору, попрощались с проводницами, вышли в тамбур. Поезд плавно притормозил, дверь открылась, выдвинулись ступени. Василий сошёл на платформу, поставил сумки, принял сумку из рук жены, потом подал Валентине руку, та опёрлась и сошла на пластик платформы, обернулась. Мэри не стала прыгать, как обычно, а сошла чинно, осторожно. Остановилась, принюхалась, огляделась. Садиться не стала.       Больше из вагонов не вышел никто – остановку Стрельцовы заказывали у начальника поезда, заранее. Занимался этим, конечно же, Василий. Оставил Мэри с Валентиной, сам собрался и ушёл. Начальник поезда согласился. Несколько минут – и лестница-трап втягивается внутрь, дверь закрывается автоматически, сквозь стекло виднеется фигура и лицо младшей проводницы – пришла в тамбур проверить, всё ли в порядке. Василий кивнул ей, прощально махнул рукой и поезд стал набирать ход.       - Четыре пятнадцать. – Валентина подхватила сумку, подошла к лавочке под изящным навесом. – Успели восстановить. Почти всё - новое. И всё же, Василий, как мы будем действовать дальше? Ведь Света знает, что мы прибываем послезавтра. На этом простом факте она строит все расчёты своей занятости. А мы вот так – раз и - как снег на голову. Она ведь не отдыхает здесь, работает. Говорила, что корабль на сертификацию идёт, первый ранг присвоят её крейсеру. Это ведь какая работа большая и сложная! Всё должно быть в ажуре для того, чтобы комиссия приняла решение и командование это решение поддержало. А тут - мы. На двое суток раньше.       - Валя, успокойся. Видишь, - Василий взглядом указал супруге на козырёк подземного перехода, из которого как раз выходили трое мужчин и две девушки. – Готов поклясться, что это – за нами. Вот и Мэри того же мнения. – он взглянул на насторожившуюся овчарку, вскочившую и выдвинувшуюся вперёд хозяев.       - Приветствуем вас. – одна из девушек подошла к супругам. – А мы действительно за вами. – Она предъявила военную ай-ди карту, дала её прочесть и Василию и Валентине. – Техник-лейтенант Кимрова Марина Тимофеевна. – отрекомендовалась она. – Ребята, берите багаж, идёмте в вокзал. У нас машина, не беспокойтесь. – правильно поняла глава группы причину медлительности встречающих.       - Ну, если так. – Валентина кивнула и отдала подошедшим офицерам сумки. – Мы рады. Как раз думали, как добраться до… - она осёклась, взглянув на вторую девушку. – Простите…       - Зара, дочь Аликс. – отрекомендовалась киборгесса. – Наверное, вам моё лицо показалось очень знакомым. Я участвовала в нескольких сеансах видеосвязи.       - Да как же я не признала няню моих внуков!… - охнула Валентина, постаравшись проговорить всё это очень тихо. – Вот память стала!… Извините! – она взяла супруга под руку и они направились к козырьку подземного перехода. – Как неприятно…       Василий едва заметно усмехнулся, видя недовольство подруги.       - Ничего. – киборгесса указала на поворот в один из тоннелей. – Нам – туда, на стоянку.       Пятнадцатиместный флайер уже ждал их. Один из мужчин сел за управление, двое других быстро погрузили багаж прибывших в грузовой отсек, Зара открыла дверцу салона, помогла Валентине взобраться и войти внутрь.       - Располагайтесь. – кивнула она и супруги уселись в кресла. – Пусть Мэри будет рядом с вами. – она взглянула на овчарку, вспрыгнувшую в салон и устроившуюся в ногах хозяев. – Теперь хорошо. – киборгесса села в кресло у салонной двери, подождала, пока двое офицеров-десантников займут ближайшие кресла. – Игорь, можем взлетать. Всё в порядке.       Всю дорогу от вокзала до окраины города старшие Стрельцовы слушали рассказ Зары об истории района, где размещалась база «Ликино». Кое-что они и сами уже знали, но рассказ киборгессы был, конечно же, намного более полным. Лейтенант Кимрова вставляла свои дополнения, офицеры-мужчины тоже рассказали о нескольких фактах и событиях, связанных с местной жизнью.       - Приближаемся к «Ликино». – сказала Зара, когда на горизонте возникла лесополоса охранной зоны. – Не беспокойтесь, мы пройдём спокойно. Нас уже опознали, пропустят.       - А… - Валентина хотела было продолжить, но, видимо, Зара уже поняла, о чём хочет её спросить гостья.       - Мы проведём вас прямо на борт корабля. Светлана Васильевна сегодня решила остаться на «Волге», в гостиницу она не поехала. Дети тоже там. И собачата – все трое - тоже там.       - Жаль, что Джон не смог вырваться пораньше на Землю. – сказал Василий.       Зара кивнула, указав на один из немногочисленных огромных ангаров:       - Это – ангар «Волги». Мы прибыли.       Машина начала плавное снижение и вскоре замерла у входных ворот ангара.              Двое вахтенных, увидев, как из салона прибывшего флайера выгружаются гости и их сопровождающие, открыли створки пошире.       - Мама! Папа! – в проёме ворот возникла фигура Светланы.       - Встретила таки, дочка. – Валентина обняла младшую Стрельцову, расцеловала, отстранилась, чтобы рассмотреть получше, не размыкая объятий. – И ведь почти не изменилась!       - Рядом с Джоном, мам, я всегда молодею. – отшутилась Светлана, подходя к отцу. – Пап, привет!       - Привет, стрекоза! – Василий обнял дочь, поцеловал её в макушку. – А где твои компаньоны? Мэри…       Договорить он не успел – из проёма ворот выметнулись три овчарки, Мэри рванулась им навстречу и собаки закружились в приязненном «танце», обнюхивая друг друга.       - Видишь, пап. Всё в порядке. Они тоже рады. Зирде полегче будет, теперь у неё хоть подруга рядом. – усмехнулась Светлана. – Коллеги, спасибо. Остальное я сделаю сама. – она кивнула Марине. – Зара, останься. Надеюсь…       - Рады приветствовать вас. – из проёма вышли две киборгессы. Впереди шедшая Аликс поклонилась Василию Стрельцову, подошла к Валентине, поклонилась ей. – Я знала, что будет лучше, если вас встретит моя дочь. А мы обе, – старшая киборгесса усмехнулась. – встретим вас уже здесь. Сейчас придёт гравитележка, погрузим сумки. Каюта для вас на командирском этаже корабля уже приготовлена.       - И каюта… - восторжённо вздохнула Валентина.       - Так ведь… на командирском этаже, Валя. – уточнил Василий.       - Именно. – Аликс отступила в сторону, давая возможность подойти к гостям своей дочери.       - Лекси. – узнала киборгессу Валентина. Та кивнула, поклонилась матери командира крейсера, затем поклонилась её отцу. С лёгким шелестом подлетела и остановилась рядом гравитележка. Поставив на её площадку сумки, Зара набрала на пульте код и тележка исчезла в проёме ангара.       - Надеюсь… - начала было старшая Стрельцова, но Зара опередила её:       - Ваш багаж отправлен в командирскую каюту. Тележка останется пока там, если потребуется, на ней он будет переведён в вашу каюту.       - Спасибо. – Валентина снова внутренне восхитилась скорости понимания, продемонстрированной киборгессой.       - Идёмте, мам, пап. – Светлана, взяв маму и папу под руки, вошла в ангар. – У нас тут всегда людно, мы работаем почти круглосуточно, посменно. Готовимся к получению сертификата на ранг. Ну и вахтенное расписание… - она подождала, пока родители не ступят на трап. – Ну вот, не утерпели. – в проёме верхнего люка крейсера появились Александр и Мария. Дети, увидев дедушку и бабушку, с визгом и радостными криками ринулись вниз, перепрыгивая сразу несколько ступенек трапа. Несколько секунд и Василий подхватывает на руки Машу, а Валентина обнимает и целует внука.       - Как выросли-то… - старшая Стрельцова улыбается, глядя, как мальчик даёт себя обнюхать подбежавшей Мэри.       - Настоящая мамина помощница. – усмехнулся Василий, доставая из кармана коробочку. – Это – тебе, Маш. Старинный ридер, назывался ещё «электронной книжкой». Мне от прадеда достался. Теперь – твоя очередь им владеть и пользоваться.       - Спасибо, деда! – Маша раскрыла коробочку, провела пальчиками по кожаному переплёту, сняла застёжку, открыв экран с немногочисленными кнопками внизу. – Мне он очень пригодится. Спасибо. – она закрыла застёжку, вернула крышку коробки на место, убрала коробочку в поясную укладку и, обняв деда, поцеловала его. – Я рада. Спасибо.       Поднимаясь по трапу, старшие Стрельцовы оглядывались по сторонам. Светлана и её дети не мешали родителям знакомиться с интерьером ангара, в котором стоял крейсер. Младшей Стрельцовой было приятно сознавать, что родители явно прибыли сюда не на одни сутки, а как минимум на несколько дней. И ещё больше её радовало то, что они прибыли первыми. За ними, без всяких сомнений, подтянутся и другие Стрельцовы, да и не только Стрельцовы.       - Хорошая каюта. – одобрительно кивнула Валентина, оглядев холл командирского обиталища, когда вернулась туда, заглянув в каждую из смежных комнат. – Уютно.       - Спасибо, ма. Мне приятно. – Светлана пригласила родителей устроиться в уголке отдыха в креслах. – Саш, постели Мэри подстилку, дай поилку и миску.       - Бу сде, мам. – мальчик в сопровождении хвостатой гостьи исчез на кухне, вышел оттуда уже со свёртком и двумя мисками. Мэри заинтересованно обнюхивала обновки – ей они определённо нравились. Налив в поилку воды, Саша расстелил подстилку и Мэри, поймав разрешающие кивки Светланы и Валентины, улеглась.       В каюту вошли три киборгессы, присоединились к сидящим в креслах в уголке отдыха Стрельцовым. Собачата – все трое – разместились на своих ковриках, улеглись, изредка поглядывая на людей и киборгесс, оживлённо обменивавшихся репликами и рассказами.       Несколько часов пролетели незаметно.              - Мам, пап. Время завтрака. Так что приглашаю в офицерскую столовую. Потом пройдём в старшинскую. Такая традиция у меня на борту. – Светлана встала. – Идёмте.       - Хорошая традиция, доча. – вставая, сказала Валентина. Василий кивнул, усмехнувшись одними губами, но младшая Стрельцова ощутила – отец доволен и удовлетворён царящими на крейсере порядками.       Гостей офицеры корабля встретили, как и положено, учтиво встав со своих мест. Светлана подождала, пока родители коротко поговорят со старшими офицерами крейсера, провела маму и папу на предназначенные для них места за «командирским» столом.       - Михаил и Семён, Света, наконец-то остепениться решили. Выбрали таки себе, наконец, половинки. – тихо говорила Валентина, склонившись к дочери. – Правда, как ты знаешь, скрытные они до невозможности, но я всё же узнала. Сердце материнское подсказало – склонили они свои знамёна перед достойными девушками. Скоро, может, через несколько месяцев, свадьбу сыграем. И не одну. Семён, конечно, артачится, не хочет первым свадьбу играть, Мишу вперёд пропихивает. А тот в свою очередь сопротивляется, желает, чтобы средний брат свадьбу раньше сыграл. Их избранницы пока молчат, видимо, считают, что братья сами между собой разберутся. А ты-то как считаешь?       - Мам… - Светлана отставила в сторону суповую тарелку. – Пусть Миша с Сёмой сами разберутся. Это – их праздники. Ведь в принципе, они могут и одновременно сыграть свадьбы. Две в один и тот же день, в один и тот же час. А как с детьми?       - И в этом их избранницы на высоте оказались. Обе желают родить как минимум троих детей. Каждая! Так что род Стрельцовых продолжится новыми ветвями, Света. – ответила Валентина. – Ух, знала бы, что у тебя на борту столько незамужних красавиц – спроворила бы Мишу с Сёмой сюда. Приехали бы все вместе и уехали наши сыновья уже окольцованными. Счастли-и-выми! – мечтательно протянула старшая Стрельцова.       - Не, мам. Самое главное – они сами уже выбрали себе спутниц. – улыбнулась Светлана. – А мои незамужние красавицы - почти все - заняты. Скрытные они, конечно, не без этого, но – почти все заняты. Указывать на оставшихся свободными не буду – ни к чему теперь это. – Светлана обошлась без улыбок, привычно сканируя зал. – Вот пройдёт сертификация, получим ранг, внесём изменения и сможем уделить внимание личной жизни.       - Личной. – тихо фыркнула старшая Стрельцова. – Свет, как Джон-то умудрился тебя отпустить?       - А у него был выбор, мам? – Светлана взглянула на Валентину. – Иден-Праймовцы чуть ли не на коленях умоляли его и остальных нормандовцев прибыть как можно скорее, ведь они так старались, строили базу, оснащали её. Ты же понимаешь, Джон не смог бы проигнорировать такое. Тем более и фрегат-крейсеру нужно постоянное обиталище. Специальное, особое, только для него. Никто ведь не планировал такой судьбы для «Нормандии» - из невзрачного полудохлого прототипа – в легендарную красавицу фрегат-крейсерского класса. Я тут почитала спецификации - при желании Андерсон вполне может подать рапорт о присвоении «Нормандии» первого ранга по британской классификации.       - Насколько я помню, доча, тогда «Нормандия» должна возглавить эскадру. – помолчав, заметила Валентина.       - Вот то-то и оно. Потому Андерсон молчит, а Джон, полагая, что командиру корабля виднее, делает всё, что может, чтобы и без высокого официально присвоенного первого ранга его любимая «Нормандия» была лучшей. Всё же удалось «пробить» создание Спектровского Командования ВКС Земли и теперь у «Нормандии» есть достойные корабли – наследники. И в первую очередь – фрегаты. Крейсеров там почти нет. Во всяком случае – пока нет. И сейчас Джон не только базой и кораблём занят, мам. Они там удумали принять самое непосредственное и сверхактивное участие в уборочной кампании. Боюсь, что мало кто из нормандовцев останется в стороне. Естественно, никто из нормандовцев не допустит, чтобы Карин портила руки рычагами и штурвалами комбайнов и грузовозов – ей и в местном Медцентре района предостаточно консультационной работы будет. Хорошо, что не хирургической. – Светлана помолчала. – Мам?       - Свет… прости. Ты покажешь мне медотсек?       - Спрашиваешь, мам. Вместе с Аликс пройдёте и всё посмотрите. Сейчас из детей-волговцев у нас уже целая группа в местном детсаду образовалась. Специальная, конечно, ведь и Зара, и Лекси и Аликс принимали самое непосредственное участие в их воспитании. Ну плюс регулярное общение с нашими постоянными отрядовцами – Сареном, Найлусом, Явиком, Мордином. Только вот они все по самым разным причинам, а может быть и по единой понятной решили остаться на «Нормандии». Как ни крути – им этот корабль и экипаж ближе. А я вот… летаю с тремя киборгессами. И чувствую себя виноватой. Ведь Аликс – жена Джона. А Зара и Лекси – его дочери. И он их уже декаду, посчитай, не видел иначе, как на экранах видеотерминалов связи. Если, конечно, не считать аудиоканалов и переписки. Да, знаю я, что на борту фрегат-крейсера остались Марк и Оливия, но… Всё равно как-то неприятно.       - Свет… понимаю я. Куда я денусь. Да, сложно, да, трудно. Но ведь…       - Ты, мам, о том, что мне надо заняться семейной и личной квартирами? – спросила Светлана, равнодушно и аккуратно дожёвывая кусочек котлеты и дочищая вилкой картофельное пюре с тарелки.       - И это тоже, доча. Вот займёшься этим вплотную, будет тебе всё же полегче. Воспринимать многое станешь по-другому. А сейчас… Наверное ты просто ещё не смогла принять весть об окончании войны…       - Мам… - помедлив, сказала тихо Светлана. – Ты же знаешь, где я служу. У нас нет понятия «мир». Да и быть такого не может, чтобы не было проблем в Галактике, достойных нашего внимания, а то и вмешательства. Уже сейчас Служба Слежения поставляет нам пачки данных о таких вот проблемах. И эти проблемы – совсем не игрушечные. Помнишь ведь, как быстро закончилось предвоенное время и наступил ад галактической войны, мам? Кто же тогда мог поверить в то, что такое вообще реально возможно? Мало кто! Даже нам, имперцам, пришлось выложиться по-полной, чтобы хотя бы не слишком пострадать от этих полумашин. А менее защищённые страны Земли… - она помолчала несколько секунд. – Сама ведь знаешь, преподаёшь ведь.       - Знаю. – подтвердила Валентина. – И понимаю. – она едва заметно кивнула. - Всё же поверь, что даже в ожидании новой войны, не дай бог, конечно, или, что вероятнее – в ожидании новой серьёзной проблемы, что, даже на мой непрофессиональный взгляд, намного реальнее и возможнее, у тебя всё равно есть время уделить Джону самое большое внимание. И прежде всего – созданием особого домашнего уюта. Где бы этот уют ни был – в семейной или в личной квартире, Света.       - Угум, мам. Извини. Я действительно не могу, не умею переключаться так быстро с военного режима на мирный. И за Джона я теперь боюсь ещё больше, чем раньше, когда вокруг была война с Жнецами. С этими креветками-полумашинами. Ведь он такой… помнишь ведь: «мне бы шашку и коня – только-б видели меня!». Неуёмный, неуспокоенный. Вечно ищет проблемы, а когда находит – всё остальное, ну почти всё - для него перестаёт существовать. Ему оставили статус Спектра Совета Цитадели, который очень скоро будет преобразован в Совет Галактики. Не сомневаюсь, что этот статус он сохранит за собой и потом. А мне боязно за него. Даже не знаю, мам. Боязно. Если он… уйдёт… я… я не смогу жить без него. – чего стоило Светлане сохранить в этот момент внешнее спокойствие, подобающее высшему офицеру корабля, знала, наверное, только она.       Мама молча взяла её за руку, накрыла пальцы её правой руки своей рукой:       - Всегда так было, дочка. Не у всех, конечно, людей, даже в России, в Империи… Но было. – Валентина помолчала. – Люб он тебе. Вижу и знаю это, доча. И хорошо, что люб. У вас - дети, у них – родители. И мама, и папа. По нынешним временам, доча, это такое счастье… словами не выразить.       - Джон – наверное, я - эгоистка, но я привыкла считать, что до встречи со мной он был сиротой. Понимаешь, мам, был сиротой! И уж чего он точно своим детям не хотел – так это – сиротства. Сам меня отпихивал от любой опасности к себе за спину, считая, вполне предсказуемо, что у детей должна остаться мать… Слишком долго, к сожалению, отцов за людей не считали в очень многих семьях. Матерям детей отдавали после разводов, а отцов… - младшая Стрельцова поднялась. – Прости. Надо перейти в старшинскую столовую…       - Поговорим об этом позже, доча. – сказала старшая Стрельцова, идя за командиром корабля к выходу из офицерской столовой.              Разместившись за столом в старшинском зале, Стрельцовы молчали. Но, окончив трапезу и выйдя за пределы зала, старшая Стрельцова требовательно взглянула в глаза дочери. Та поняла – разговор надо будет продолжать.       - И что же там насчёт отцов? – спросила Валентина.       - А то. Мам, ты же знаешь. Джон очень долго обращался со мной… ну чуть свободнее, чем с тонкостенной фарфоровой, уж не знаю, китайской или японской вазой. Да, это делает ему большую честь, но… сама ведь понимаешь, что отношения… они в основе своей стандартны, различны только в деталях. Я уж было всерьёз подумала, что он детей от меня не хочет… Только потом поняла – бережёт он меня. Бережёт так… я такого от британца, мам, ожидать бы никогда не смогла. Да, понимаю, стереотипы восприятия, но ведь он был… детдомовцем, мам. Это у нас в Империи ребёнка любого возраста сразу забирают в семью, а ведь в Британии - не так. Там потерявший по самым разным причинам отца и мать ребёнок – затратен для взрослых, для тех, кто решился его взять, признать сыном или дочкой. Не каждый британец и не каждая британка на это согласятся и по материальным, и по всяким другим соображениям. Знаю, он был закрыт… и потому, что любил… Её звали Дэйна, ты о ней знаешь, мам. – младшая Стрельцова запнулась. – Наверное, я это учла и тоже не особо спешила… А потом… потом пришлось действовать быстро.       - Но ты ведь успела, дочка?! – то ли спросила, то ли утвердительно подытожила старшая Стрельцова, остановившись у открывавшейся двери командирской каюты.       - Успела, мам. – Светлана переступила порог, подошла к мягкому креслу уголка отдыха, села, сложила руки на коленях. – Успела. Чудом успела. Ты тут права. Стопроцентно права. Хотя… Это ещё как посмотреть, успела ли… Ведь Джон любит детей и я хотела подарить ему очень много сыновей и дочерей… А тут…       - Вот и сделай всё, чтобы быть рядом с ним, Света. – Валентина села в соседнее кресло, придвинув его почти вплотную к тому, где сидела дочь. – Сделай всё так, чтобы окружить его именно сейчас заботой, вниманием, лаской, нежностью.       - Мам… Ему нужны дети. Я это знаю и я это чувствую. – тихо сказала Светлана.       - Ему нужна ты, Света. – не приняла слов дочери старшая Стрельцова. – Ему нужна ты. Здоровая и живая. Такая, какая ты только рядом с ним. Только наедине с ним.       - Прости, мам. Но… я же не могу подарить ему ни одного ребёнка! Я пуста! Он же не допустит, чтобы я погибла при родах, а возможно – и вскоре после них! Страдает, уже сейчас.       - А ты сама-то как считаешь? В смысле – насчёт приёмных детей?       - Нет, мам. Здесь Джон оставил всё право окончательного решения мне. Если я не приму ребёнка – он тем более не примет дитё. Какого бы возраста оно ни было. А я не приму не родного мне ребёнка. Увы, мам. – Светлана замолчала, всем своим видом показывая, что решение её окончательное и обсуждению никакому, даже с родной матерью чуть ли не наедине – не подлежит.       - Ладно. – тихо сказала старшая Стрельцова. – Не поясняй ничего вслух, понимаю. Если ты так решила и Джон с твоим решением согласился – быть по сему.              - У нас мало времени, Сёма. – Михаил подождал, пока брат устроится в «штурманском» кресле флайера и закроет дверцу. – У Светы – сложная ситуация, родители прибыли на два дня раньше и теперь она должна менять свой график работы на ходу. У неё, конечно, вот такой старпом Титов. - старший брат поднял большой палец, ловя согласный кивок Семёна, - но она очень устала. Встреча с мамой и разговор с ней – а я уверен на сто процентов, что она обязательно поговорила с мамой на очень многие важные и трудные темы, - были для Светы далеко не сахаром. Предполагается большой сбор, а она очень беспокоится за своего Джона, полетевшего на Иден-Прайм, налаживать там базу для легендарного фрегат-крейсера.       - По последним данным – они собираются принять участие в сборе первого послевоенного урожая. – кивнул Семён, глядя, как уменьшаются в размерах под днищем взлетающего флайера строения, окружающие стартовое поле аэропорта «Меново».       - И это тоже. – подтвердил Михаил, кладя машину на магистральный курс. – Ей очень не хватает Джона. И я начинаю думать, что Светлане именно поэтому сейчас очень тяжело выдерживать нормативы. И общения – в том числе.       - Потому и нужен большой сбор. Ты же взял отпуск на декаду, Миш? – Семён потянулся за ридером, лежавшим на боковой полке.       - Конечно. Очень надеюсь, что его не придётся продлевать. – кивнул старший брат, чуть откидывая спинку пилотского кресла. – Вот, получено предварительное согласие на пролёт в пределы охранной зоны космодрома «Ликино». – он указал на маленький боковой экранчик.       - Не космодрома – базы. – уточнил Семён, не отрываясь от чтения.       Михаил промолчал. Иногда Семён становился просто невыносим – он любил точность, а уж когда дело касалось Светланы – его точность приобретала характер микронной. Пожалуй, именно Семён знал о сестре больше всех в семье. Часто – даже больше обоих родителей.       Предстояло два часа провести в полёте. Да, в основном – по магистральной трассе, где флайер мог изредка набрать максимальную возможную для этой модели скорость, но затем придётся взять управление на себя – при подлёте к «Ликино» включались системы блокировки и ограничений.       Взять отпуск сейчас было невероятно трудно, тем более – столь длительный. Обычное вроде бы дело – получить несколько дней для отдыха, но – работа прежде всего. Только то обстоятельство, что «Волга» впервые вернулась на свою базу после недолгого пребывания на орбите Луны, где экипаж проходил переподготовку, а корабль – небольшое дооснащение и довооружение, дало возможность братьям получить разрешение на столь длительный отпуск. Иначе максимум – двое суток. А что можно сделать путного за двое суток, когда помощь и поддержка требуется сестре. Младшей сестре.       Может быть и много можно сделать, но не после окончания такой войны и не тогда, когда она вернулась на Землю без своего горячо и верно любимого Джона. Командиру регионального Центра по чрезвычайным ситуациям, полковнику спецвойск Михаилу Стрельцову было ясно, что сестре очень тяжело. Не физически. Психологически. Потому, поручив руководство Центром своему первому заместителю, Михаил постарался как можно быстрее согласоваться с братом и теперь они вдвоём направлялись в «Ликино». Хорошо, что родители – и мама и папа – уже там, на месте. Они поддержат Светлану. Пообщаются с ней. Помогут.       Семён равнодушным взором скользил по расстилавшимся внизу ландшафтам. Имперская Картографическая служба уже несколько декад не знала покоя. Шло массированное восстановление специнфраструктуры, на орбиту выводились новые спутники, вводились в строй новые дата-центры, позволявшие резко повысить точность и полноту крайне необходимых жителям Империи данных. Невозможно ничего эффективно планировать, не имея точной, исчерпывающей информации о реальном состоянии ресурсной базы. Потому Семён, получив в Имперском Управлении Картографии разрешение на декадный отпуск, понимал – впоследствии он уже не сможет отдохнуть больше нескольких суток подряд. Да, выходные будут. Редкие, но будут, а вот полноценный отпуск отодвигается на неопределённый срок. Ему, начальнику региональной имперской Службы геодезии и картографии, было так же ясно – он должен быть постоянно на связи со своими коллегами. Так что отпуск для него – весьма условное понятие.              Светлана была рада, что мама поняла её правильно, согласилась с её решением. Она знала – мама поддержит любое её мнение. Она доверяла дочери. Пока она тихо говорила с мамой, расположившись в уголке отдыха, отец ушёл в её рабочий кабинет. Пусть. Если ему интересно, а ему всегда было интересно не только где обитает, но и где работает дочка, то пусть смотрит.       Пиликнул инструментрон. Высветилось сообщение вахтенной службы крейсера, проинформировавшее командира корабля о том, что через полтора часа в зону базы «Ликино» должен войти флайер, на борту которого – Михаил и Семён.       - Мам. Братья уже на подлётном курсе. Полтора часа – и они здесь. – тихо сказала Светлана, гася экран настольного инструментрона.       - Хорошо. – Валентина кивнула, улыбнулась, увидев, как улыбка тронула губы дочери. – Как же они удержатся от встречи с тобой, дочка…       - Я рада, что им предоставили отпуска, длительные, на декаду. Сейчас отпуска такой длительности получить очень сложно.       - Но ведь твой корабль, Света, впервые прибыл на Землю после такой войны. Наверное, это обстоятельство и сыграло основную роль в том, что почти всем Стрельцовым сейчас предоставили столь длительные отпуска. – кивнула старша Стрельцова.       - Может быть, мам. Очень даже может быть. – Светлана увидела вышедшего из командирского кабинета отца, встала. – Пап, не удивляйся. Я в основном проводила время в Центральном Посту. Ну и в «блужданиях» по кораблю, конечно. Так что в кабинете я бывала редко. Потому и стол установила в холле.       - Понимаю, доча. – Василий обнял Светлану, она доверчиво прижалась к нему. – Прилетят братья - полегче тебе будет. – он, не размыкая обьятий, прошёл с дочерью к мягкому уголку, усадил Светлану в кресло, потом сел рядом в другое. – Уже, небось, распланировала?       - Да. Гостиница будет нужна для размещения ближайших родственников волговцев. Их будет много. Потому мне пришлось задействовать мощности городских гостиниц, пап. По понятным причинам на базу пропустят и разместят в базовой гостинице только ближайших родственников членов экипажа и команды крейсера. Остальным - предоставят места в городских гостиницах. Ну и пансион с культурной программой, конечно обеспечат. В сопровождении местных офицеров Службы Безопасности Базы все смогут ознакомиться с космодромом, частично – с кораблём. Но в основном культурная программа будет осуществляться в пределах города, а не базы – мы продолжаем готовиться к сертификации и доступ на корабль будет очень ограничен. Равно, как и в ангар. – Светлана не старалась говорить детально, но знала, что её родители достойны знать гораздо больше, чем могли бы узнать родственники других волговцев. – Младшая Стрельцова помедлила, вставая навстречу вошедшей в холл Аликс. – Пока у Аллы есть свободное время, давайте пройдём в Медотсек. Али, составишь нам компанию?       - Конечно, Свет. – кивнула киборгесса. – Я Аллу уже предупредила. Она готова нас принять. – Аликс сделала два шага назад, пропуская вперёд родителей Светланы.              Игорь Сергеевич Ваганов смотрел в окно флайера, подлетавшего к городу, рядом с которым располагалась база «Ликино», на который прибыла «Волга». Получив от Светланы сообщение, он отбросил последние сомнения и попросил руководство Медцентра предоставить ему служебную разъездную машину и декадный отпуск. Машину он собирался отпустить, едва прибудет в город, а декадный отпуск… До сих пор он не был уверен, что поступает правильно. Светлана ослабела, ей требовалась поддержка и помощь. Наверное потому она и написала ему короткую записку. По содержанию – приглашение и одновременно – зов о помощи.       Игорь вспомнил, как он в последний раз видел Светлану. Тогда он сел в вагон межобластного монорельса, устроился у окна, увидел Светлану и поразился, ощутив какая она холодная. Тогда он не понимал причину этой холодности. Она вполне обычно попрощалась с ним, подождала, пока он поднимется в вагон. Он отвлёкся на несколько секунд, чтобы помочь молодой маме с младенцем устроить вещи на багажной полке над рядом сидений, а когда снова посмотрел в окно, ища взглядом Светлану – он её не увидел. Что-то подсказало ему – она ушла, воспользовавшись тем, что он обернулся к молодой женщине.       Вскоре он женился, переехал в другой город. Родился сын, затем - дочь. Изредка он получал короткие известия о Светлане, о её жизни. Она как то резко и быстро ушла в армию, а потом вообще исчезла, войда в состав Разведастрофлота Империи. Что поделать – секретная служба, информации вовне о ней – почти полный ноль. Так что он не особо и рассчитывал, услышав краткое информационное сообщение о возвращении крейсера «Волга» на российскую землю, что это будет иметь для него хоть какое-то особое значение. Ну вернулся и вернулся корабль. Да, достаточно известный, но Светлана - уже замужем, у неё - двое детей. И по всем стандартам межличностных взаимоотношений выходило, что ему нечего появляться в «Ликино».       Светлана решила по-иному. И Игорь не стал скрывать полученное сообщение от своей жены и детей. Те, к его искреннему удивлению, в один голос сказали: «Поезжай». И он решил поехать.              - Даже не знаю, как сообщить об этом Светлане. – Аликс просмотрела на экране текст пришедшего сообщения. – Через час это сообщение пройдёт по серверам Гражданской Информационной Сети. И оно обязательно попадёт в приоритетном порядке на инструментрон Светы. – старшая киборгесса посмотрела на Лекси, вошедшую в зал дата-центра. – дед Трофим и сейчас среди лучших и самых компетентных полярных исследователей, основатель и руководитель мощной научной школы. Он дал возможность Светлане провести два месяца на льдине в составе экспедиции на дрейфующей полярной станции. – она помолчала. – Рисковал, конечно, но решился и не прогадал. Света тогда окончательно утвердилась во мнении о том, что только работа в составе дальней астроразведки удовлетворит её, ведь там уже тогда требовались не только «чистые» разведчики, но и исследователи, и учёные.       - Только вот Света сейчас не захочет возвращаться к большой науке, мам. – сказала Зара, пролистав на экранах данные о Трофиме Викентьевиче Знаменском. – Она не захочет уходить в отставку и переключаться на гражданскую науку и на гражданские исследовательские проблемы. Похоже, она окончательно решила связать свою судьбу с армией.       - Ты ведь знаешь, Лекси, что Трофим Викентьевич в своих экспедициях во время войны с Жнецами выполнял и многие военные заказы. И выполнял качественно. За что вполне заслуженно был удостоен боевых и воинских наград.       - Знаю, мам. Будет лучше, если мы с тобой вдвоём придём к Светлане. – Лекси просмотрела расписания на экране своего наручного инструментрона. – В ближайшие пятнадцать минут. Пока Света не ушла на очередной командирский обход.       - Ты права, Лекси. – старшая киборгесса просмотрела на экранах расчасовки занятости. – Зара вернуться не сможет вовремя из военного дата-центра особой защиты – там требуется сейчас её мощь. Идём.              Светлану они встретили на пути в Центральный Пост, ставший обычным местом пребывания командира корабля даже здесь, в ангаре на базовом космодроме. Усевшись в своё рабочее кресло и подождав, пока киборгессы присядут на раскладные табуреты, Стрельцова вопросительно взглянула на Аликс. Лекси, поймав короткий взгляд матери, подала Светлане ридер. Прочтя короткое сообщение о случившемся, Светлана замерла на несколько секунд, потом, очнувшись, вызвала на экран своего наручного инструментрона фотографию деда Трофима.       - Он почти всю жизнь провёл там, где большую часть года – очень и очень холодно. – тихо сказала младшая Стрельцова. – А когда я была рядом с ним, мне было неизменно очень тепло. – она помолчала и добавила. – И очень спокойно. – пальцы Светланы коснулись экрана. – Он не любил никакой другой одежды, кроме свитеров. Пиджаки не признавал совершенно. Я, когда его увидела впервые, даже стала сомневаться, одевал ли он когда-нибудь вполне обычные мужские брюки или всегда ходил только в тёплых «полярных» штанах. Оказалось, я была недалека от истины – он даже возвращаясь из-за Полярного Круга, был крайне консервативен в одежде. Зато за бородой ухаживал. Говорил, что борода спасает от холода и делает мужчину мужчиной. Не всякого, конечно, - помедлив добавила Светлана. – Но его она действительно делала внешне мужчиной. Потому что он был мужчиной внутренне. Мужчиной с большой буквы. Рядом с ним было спокойно. И совершенно не страшно. Что бы ни случилось. – она всмотрелась в глаза деда Трофима. – Я всегда звала его только дедом, хотя мне он – прадед. И ему это обращение нравилось. Он любил сажать меня на колени и часами рассказывать о том, что происходит за Полярным Кругом. Это были рассказы человека, влюблённого в Север, знающего Север. И Север платил ему взаимностью. Он признал деда Трофима своим. Хорошо, что дед ушёл за Грань там, за Полярным Кругом. Там он был и остался навсегда своим. – Несколько минут она неотрывно смотрела на фотографию, затем выключила и свернула экран, посмотрела на киборгесс. – Спасибо, что сообщили раньше. Я теперь смогу написать письма его родным и обязательно – детям и внукам. Немного расскажу им о том, каким был дед Трофим. Каким знала его только я одна. Спасибо вам, Аликс, Лекси. За то, что пришли и сказали. С Зарой я уже говорила и понимаю – она очень загружена работой. Спасибо. – Светлана повернулась к пульту, включила клавиатуру. – Мне надо поработать, скоро командирский обход корабля.       Киборгессы встали и табуреты, свернувшись, спрятались в пазах пульта и постамента. Отходя от «командирского полукружья», Аликс оглянулась – Светлана сидела над клавиатурой сгорбившись, пальцы её рук медленно и даже несколько осторожнее, чем обычно, перебирали клавиши, набирая на маленьком экране пультового инструментрона строки какого-то документа. Аликс и Лекси спустились по трапу к выходу из ангара, взошли на гравиплатформу и полетели к зданию дата-центра. Работа продолжалась.              Зинаида Яновна волновалась. Во дворе Экспертного Регионального управления, на стоянке, уже полчаса стояли три многоместных грузо-пассажирских флайера – служебные разъездные машины, под совершенно «гражданскими» корпусами которых скрывалась совершенно не «гражданская», а вполне специальная и даже боевая оснастка. Хозяйка кабинета ходила кругами вокруг стола для совещаний и не могла решить, следует ли ей надевать форму или может, следует лететь в «Ликино» в гражданском. Впрочем, какое там «Ликино»: в сообщении, пришедшем на её имя, прямо указывалось, что разместят её с семьёй в городской, а не в базовой гостинице. Если информация о происходящем в «Ликино» полная, там сейчас аншлаг – прибыли ближайшие родственники практически всех волговцев и базовая гостиница оказалась перегружена. Потому обычное дело – размещение всех остальных прибывших на базу в городских, а не в базовой гостинице.       Она ведь, эта базовая гостиница и без того не безразмерная, а там ещё и другие разведкрейсера стоят, с немаленькими экипажами. Так что волговцы привычно умеряют свои потребности, не желая выходить за строгие рамки. Светлана – такой командир, у которой не забалуешь. Она строгая, но справедливая. И к своим волговцам – требовательная, но - без экстремизма. «Волга» впервые после войны совершила посадку на своей базе и этот момент командование Разведастрофлота Империи использовало на всю катушку, разрешив волговцам пригласить своих близких и родных и на базу, и на корабль.       Короткое сообщение от Светланы Кибрит получила на свой личный инструментрон. Младшая Стрельцова верна себе – она не нагружает официальные каналы, когда дело касается вот таких вот договорённостей, таких вот встреч. Понимает, что Зина очень занята – у неё и сложные экспертизы, и выезды на места происшествий, и научная работа, и преподавание на Экспертном факультете Центральной Имперской Полицейской Академии. Нагрузка, загрузка. Да ещё и служба. Нет, конечно, она форму носит реже, чем Светлана – всё же эксперту не обязательно светить свои погоны.       В дверь кабинета постучали.       - Войдите. – спокойным тоном ответила Кибрит, остановившись у рабочего стола.       В проёме возникли фигуры хорошо знакомых ей офицеров Полиции России – Томина и Знаменского.       - Зин, мы в курсе, что ты тут как львица в клетке ходишь кругами. Но все уже собрались, машины готовы лететь по самым прямым маршрутам. – первым шагнувший внутрь обиталища коллеги полковник Томин взял инициативу в разговоре на себя и следователь Знаменский не возразил – оперативник Томин был в своём репертуаре. – У тебя будет предостаточно времени в полёте – лететь больше трёх часов до города, час – до гостиницы, так что подумать обо всём сумеешь капитально. Да и в гостинице - тоже. Ведь отдельный номер. Или? – Александр насторожённо скользнул взглядом по лицу коллеги и подруги.       - Нет, Саш. – Кибрит опёрлась о столешницу. – С семьёй всё согласовала, изменений и возражений не последовало. Сын посчитал, что ему лететь не обязательно – у него полоса переводных тестирований, а вот муж не утерпел, сказал, что не отпустит меня одну. Так что – я с мужем рядом. Он, знаю, уже придерживает для меня место в машине. – взглянув на коллег, она уловила, что оба поняли несказанное ею вслух. Только вот решить никак не могу – в форме или в гражданском мне быть. Уж извини. Обычные женские заморочки. Вы-то привыкли…       - Ну так я, как видишь, в гражданском. Хотел, конечно, в отпускном наряде – футболку с шортами приготовил, а потом подумал – слишком уж это по-пляжному выглядеть будет. Света-то нас сразу на корабль потащит, конечно, посмотрим и космодром, и ангар, куда же без этого. А там такой «отдыхальный» вид не особо интересен и приемлем. – он прошёл по кабинету, остановился над сумками. – Зин, я же просил… – недовольно протянул Томин, обозревая четыре сумки. – Ты, я понимаю, всего набрала, в том числе и для дрессировки местных экспертов, но…       - Саш… - Кибрит выпрямилась, повернулась к фотографии семьи, висящей на боковой стене кабинета. – Привычка. Сам понимаешь. Подозреваю, что Светлана не переключилась до сих пор на режим мирного восприятия окружающего мира. Ну и я вот – тоже самое. Ты же знаешь мой принцип – всё своё вожу с собой. Вот. Пока что у меня другого нет и я пока переключаться не стала.       - Помогу, Зин. – Томин сграбастал сумки, направился с ними к выходу, на ходу обернулся, чуть замедлив шаг. – Зин, мы не будем возражать. Ты в форме - сногсшибательно красива. – он поймал взглядом довольную улыбку коллеги-эксперта. - И Светлана будет рада увидеть тебя во всём служебном блеске. Полковник полиции России – что ни говори – звучит и впечатляет. Звание ты получила всего декаду назад, так что вполне ещё можно порадовать Светлану. Пофорсить – тоже. Ты это умеешь. И умеешь – хорошо.       - Уверен? – хитро прищурилась Кибрит, подходя к своему коллеге и другу.       - Убеждён, Зина. – Томин перешагнул порог кабинета. – Всё. Возражения и задержки - не принимаются и не воспринимаются. Жду в машине. Тебе там кресло-трон приготовили. Как в перине будешь сидеть. Отдохнёшь, подумаешь. – он свернул влево и скрылся из вида.       - Саша добрый. – тихо сказала Зинаида. – Сколько его знаю, Паш, всегда удивляюсь, как он умеет сохранять в себе такую доброту при его-то работе. – она повернулась к стоящему у книжного шкафа полковнику Знаменскому. – Ты тоже считаешь, что мне лучше прилететь в город в форме? – она чувствовала, что должна отвлечь друга и коллегу от очередного витка нелёгких воспоминаний и размышлений, но одновременно понимала, что её усилия увенчаются слишком незначительным успехом. И не ошиблась:       - Почему нет? – глухо сказал Знаменский. – Если захочешь – в машине переоденешься. Здесь проблем не будет.       - Тогда – пойдём, Паш. – тихо ответила Кибрит, беря Знаменского под руку. – Ксения ждёт, не надо её заставлять волноваться. – добавила она, выходя в коридор и закрывая дверь кабинета на код.       В салоне она села рядом с Ксенией и Павлом. Села не в тот флайер, в котором для неё было приготовлено место, «забронированное» мужем. Знала – её присутствие рядом нужно будет обоим Знаменским. Слишком свежа была потеря.       Облачённая в строгое чёрное платье, Ксения Петровна Знаменская мёрзла, потому куталась в тяжёлую шаль. Сейчас в ней мало кто из коллег с лёгкостью узнал бы строгого генерал-майора Службы Имперской Охраны, одну из лучших специалистов по поиску уязвимостей в системах обеспечения безопасности.       Павел Павлович подвинулся в кресле, приобнял жену, но она не стала менять позу, не расслабилась. Зинаида Яновна знала, что сын Инги – маленький Валентин остался рядом с отцом – Георгием Петровичем Веденеевым – начальником Инструкторского Отдела эскадры дальних перехватчиков. Георгий увёз сына на Луну, на базу перехватчиков. Сейчас быть на Земле, в России, для них обоих слишком тяжело – их тянуло быть поближе к космосу, где, защищая почти безоружный конвой от атаки десантного транспорта Жнецов, погибла Инга. Кибрит не сомневалась – Светлана Стрельцова в курсе мельчайших подробностей случившегося, но, конечно же, не будет почти ничего рассказывать ни Ксении, ни Павлу.       Три флайера взяли курс на «Ликино».              - Света, ты слишком напряжена. – в кабинет дочери в командирской каюте вошла Валентина. – Я понимаю, ты волнуешься о Джоне…       - Не только, мам. Ты же сама понимаешь, у меня предостаточно всяческих оснований для того, чтобы волноваться. Сейчас я больше волнуюсь, потому что через несколько часов сюда прибудут братья, затем вообще начнётся паломничество, включая Знаменских с Томиным и Кибрит.       - Да, это тяжело. – помолчав, согласилась старшая Стрельцова. – И как мыслишь?       - Придётся встречать. А для этого мне надо будет…       - Да не надо тебе ничего будет. – Валентина присела в стоявшее у стены кабинета кресло. – Ты – командир, у тебя – полно толковых и знающих помощников. В конце концов – ты встречаешь не незнакомых людей, а родных. Понимаю, что у тебя душа не на месте, тебе хочется увидеться с Джоном…       - И это тоже есть. Но я также чувствую, что Знаменские из меня собираются душу вынуть, но докопаться до того, что случилось реально с Ингой.       - Их право, доча. Если они хотят это знать – я не вижу причин это им не рассказать.       В кабинет быстро, даже стремительно вошла Аликс. Кивнув Валентине, старшая киборгесса подала Светлане включённый ридер. Пробежав взглядом текст на экране, младшая Стрельцова положила ридер на столешницу и киборгесса устроилась в другом кресле, стоявшем у стола.       - Вот, мам. Аликс принесла мне расчасовку прибытия наших… - тихо сказала Светлана. – График достаточно свободный, но этим придётся заниматься до вечера.       - Так за чем же дело встало, Света? – подняла на дочь взгляд старшая Стрельцова.       - Наверное, ты права. Может и стоит часть забот перепоручить кому-то…       - Свет, я могу с дочерьми часть твоих встретить. Скажи только, куда проводить. – Аликс сверкнула глазами, повернув голову к командиру крейсера, сидевшей за своим рабочим столом.       - Спасибо, Али. – Светлана взяла ридер, подхватила из углубления на столешнице стилус. – Тогда смотри. – она вполголоса обрисовала киборгессе предварительный план. – Я буду тебе очень благодарна… Не чувствую себя спокойной. Потому не хочу волновать своим неуравновешенным видом и состоянием наших…       - Сделаем, Света. – старшая киборгесса встала и быстро вышла из командирского кабинета, прикрыв дверь.       - Уф. – Светлана поднялась с кресла, прошлась по кабинету, остановилась у иллюминатора. – Не понимаю, что со мной… Или я действительно не могу переключиться на мирный график работы, или… Наверное, меня просто напрягает предстоящая встреча.       - Что и говорить особо, доча. Встреча действительно необычная. Впервые за много лет наша семья встречается в столь расширенном составе. Но зато и повод есть. – Валентина подошла к дочери, приобняла её за плечи. – Хороший повод.              - Посмотри, нас, похоже, встречают. – сказал Семён, когда флайер приблизился к ангару, где, согласно полученной с командно-диспетчерского центра космодрома, стояла «Волга». – Это ведь те самые киборгессы. Все трое – мама и её две дочери. Красотки!       - Ага. – поддакнул Михаил, делая круг над ангаром. – Интересно, куда Светланка приказала им нас отконвоировать.       - Ну зачем сразу отконвоировать? – усмехнулся Семён. – Проводить разве что. Да ещё мягко. Да, я помню, что они – роботы, но мы вроде бы перед Светланой не проштрафились ничем, чтобы им становиться неласковыми по отношению к нам обоим.       - Может быть. – старший брат опустил машину на плиты приангарной «дорожки», открыл «фонарь» кабины и встал. – Приветствую вас.       - Здравствуйте, Михаил. – первой к машине приблизилась старшая киборгесса. Зара и Лекси последовали за ней, но держались в двух шагах от матери, отдав ей первенство и, видимо, право вести гостей. – Здравствуйте, Семён. – она кивнула второму брату, вставшему со своего места и намеревавшемуся перешагнуть через борт. – Выходите, пожалуйста. Мы машину на автопилоте отправим на стоянку. Вещи, если потребуется, доставят на борт фрегата или в гостиницу – как Светлана скажет. С ней, кстати, сейчас рядом её мама. – киборгесса подождала, пока братья покинут машину и подойдут ближе. – Идёмте. – Аликс развернулась на месте и, не оборачиваясь, направилась к ангарным воротам, охраняемым двумя вахтенными. Михаил и Семён, рассудив, что вещи могут подождать в машине, пошли следом за старшей киборгессой. Семён, оглянувшись, увидел, как Зара набирает на клавиатуре своего инструментрона несколько команд и флайер, повинуясь им, отлетает на стоянку, расположенную за пределами ангарной площадки.       - Светлана, вы правы, Михаил, волнуется. – сказала Аликс, когда гости вошли в ангар и поднимались по трапу к входным шлюзам крейсера. – Ей не нравится, что Джон не смог быть сейчас рядом с ней и она беспокоится о том, что не сможет всем своим родным уделить достаточно внимания – подготовка к получению ранга продолжается и ей необходимо активно участвовать в этом процессе. – Старшая киборгесса указала на командирский коридор. – Света сейчас в своей командирской каюте, в кабинете. Вторая дверь налево от входной двери. Извините, нам надо вернуться к площадке.       - Спасибо вам, Аликс. – Михаил открыл дверь командирской каюты, пропустил вперёд Семёна. – Распакуй цветы. Оба букета.       - Сделано. – брат легонько встряхнул «веники». – Порядок. Открывай дверь.       - Угум. – Михаил взялся за ручку, дверь скользнула в сторону. – Света, привет. – он первым переступил порог, подавая сестре букет и отступая в сторону, чтобы Семён мог вручить свой букет маме. – Окопалась в своём кабинете, как командарм в блиндаже.       - Работа, Миш, такая. – Светлана обняла и расцеловала старшего брата, потом обняла и расцеловала младшего, не отпуская старшего. – Я рада видеть вас обоих здоровыми и целыми, братики. – она помедлила. – Давайте без чинов, а?       - Как скажешь. Ты ведь в этот раз - главная причина встречи, так что тебе – и карты в руки. – усмехнулся Михаил.       - Присаживайтесь. И рассказывайте. – Светлана отпустила братьев из своих объятий, позволила им сесть на диван. – По-простому, братики, по-простому. Без протокольщины.       - Ну, раз без протокольщины… - улыбнулся Семён. – Тогда, если позволишь, начну я. – он посмотрел на тихо беседующего с матерью Михаила. – Ну, в общем…              Светлана слушала брата внимательно, изредка искоса посматривая на Михаила, продолжавшего свой уже казавшейся ей бесконечным разговор с мамой. Ладно, пусть. Миша и так слишком занятой человек, пусть хоть сейчас в присутствии брата и сестры отведёт душу за откровенным разговором с мамой, ведь он знает, что никто – ни Светлана, ни Семён не будут проявлять никакого интереса к тому, что он говорит и что ему отвечает мама. Пусть поговорят.       Отец улетел на космодромном флайере в городскую гостиницу. Что ему там понадобилось – не говорил, но если ему надо – значит, надо. Пусть. Семён всегда любит детализацию, его интересно слушать, да и не только слушать. – Светлана достала ридер, черкнула пару строчек стилусом на экранчике. – Заметки по поводу тоже надо делать. Хорошо, что братья прилетели следом за родителями – это хоть немного, но успокаивает. Интересно, кто там в списке Аликс следующий? – она задумалась на несколько секунд, вспоминая. – Дед Георгий. Настоящий Каменный Гость или Командор. Да, он строг, жестковат немилосердно, немногословен, но зато… зато ей он дорог… По многим причинам. Не только потому, что он её дед. Наверное, папа улетел в город в гостиницу и потому, что хочет подготовить номера для дальних родственников в самом лучшем виде. Помогает он ей. Ведь ничего не сказал о причинах, побудивших его лететь в город, а сейчас она чувствует – он и этим там займётся. Делает всё, чтобы ей было полегче, поспокойнее, чтобы она не так сильно напрягалась, не так сильно волновалась. Как любой достойный мужчина, он выражает свою любовь делом. Да и дед Георгий не будет здесь, на космодроме, останавливаться, он наверняка обоснуется в гостинице, а здесь будет бывать наездами – с утра до вечера, а если будет нужно – то и сутками. Звание и должность… обязывают, но не только они. Он тоже ей… поможет.       - Товарищ адмирал. – голос адъютанта вырвал Георгия из тумана дремоты, густо смешанного с маревом воспоминаний. – Мы уже миновали границу космодрома, выходим на «коробочку». И нас уже встречают. – офицер указал на экран видеотерминала. – Те самые трое киборгесс.       - Ага. Аликс и её дочки. Зара и Лекси. – сказал Георгий. – Видимо, Света им поручила заниматься встречей.       - Докладываю: нам уже приготовлены номера в городской гостинице. – адъютант подал ридер. – Вот – данные. Бронь – на любой срок. Считая с сегодняшних суток, адмирал.       - Это хорошо. Но сначала – встреча со Светой. – кивнул офицер, окончательно пробуждаясь и садясь в кресле поудобнее. – заканчивай коробку, киборгессы ждать не будут, нам ещё на борт корабля подниматься, а это – минут десять.       - Есть, адмирал. – адъютант кивнул и направил машину по пологой траектории к земле, где уже горели четыре вешки, обозначавшие посадочную площадку для прибывающего транспортного средства.       - И ещё. Моя внука не любит излишнего чинопочитания, так что пока не прижмёт – давай без чинов, Олег.       - Хорошо. – адъютант посадил машину, открыл дверцы.       Выходя из флайера, адмирал немного пожалел, что у него только трое суток на то, чтобы пообщаться со Светланкой и с другими Стрельцовыми. Он уже ощущал нутром столько интересного и полезного, а тут – трое суток. Декады может не хватить.       Отбросив колебания, он шагнул навстречу киборгессам. В шедшей впереди он безошибочно узнал Аликс – легенду Цитадели.       - Здравствуйте. – киборгесса протянула ему руку. Он осторожно и не слишком сильно пожал её, отпустил. Аликс кивнула. – Мы проводим вас в командирскую каюту, Георгий. На борту уже родители и братья Светланы.       - Вы со мной, Олег. – чуть обернувшись к подошедшему адьютанту, бросил адмирал. – И не отнекивайтесь. – он уловил согласный кивок старшей киборгессы. – Светлана будет рада. Потом по обстоятельствам - будем посмотреть.       Олег кивнул, не решившись противоречить и вскоре шагал следом за младшими киборгессами. Адмирал шёл впереди рядом со старшей киборгессой. Позади остались огромные ворота ангара, открытые едва ли на четверть, под ногами заструился трап, уходивший к шлюзовым порталам корабля. Крейсер стоял в ангаре, тускло освещённый прожекторами. Вокруг сновали люди, подготовка к сертификации и присвоению ранга продолжалась и была, судя по всему, в самом разгаре. Наверное, всё же комиссия Имперского Регистра прибудет уже после того, как адмирал вернётся на линкор и покинет Землю.       - Деда! – из-за поворота, оттуда, где располагались ленты лестниц, выбежала Мария. – Приехал! – девочка и не заметила, как оказалась на руках гостя. – Саша сейчас в двигательном, его от железок не оттащишь.       - А ты-то откуда сбежала? – усмехнулся Георгий.       - Я? Я почувствовала, что ты уже на борту и бросила расшифровку очередной порции информации из «штыков». Явик очень просил поторопиться с расшифровкой. – она улыбнулась. – Но он поймёт.       - Взрослая ты совсем стала, Мари. – Георгий перешагнул порог командирской каюты. – А вот и хозяйка. – он внимательным взглядом окинул вставшую на пороге командирского кабинета внучку. – Здравствуй, Светлана!       - Здравствуй, дед Георгий. – тихо сказала младшая Стрельцова, заключая адмирала в крепкие объятия. – Рада тебя видеть.       - Взаимно. – адмирал обнял внуку одной рукой, не выпуская Машу и той это очень понравилось – она в свою очередь обняла маму и деда. – Сидишь в кабинете?       - Да. Братья тут и мама. – Светлана отшагнула в сторону, давая возможность адмиралу войти в кабинет. – Извини, мы тут в полумраке сидим.       - Ничего. Я привык к полумраку. Это для меня теперь вроде как рабочий уровень освещения. – адмирал опустил Машу на пол, подтолкнул к креслу. – Садись, Маш, поприсутствуй.       - Ой. А можно?! – усмехнулась девочка, занимая кресло.       - Можно. – серьёзно ответил Георгий, обмениваясь рукопожатиями с Михаилом и Семёном. – Если мама, конечно не против. – он поцеловал руку Валентины, сел в свободное кресло. – Я, наверное, прервал ваше общение?       - Нисколько, деда. – улыбнулась Светлана, садясь в кресло рядом с адмиралом. – Собственно, мы уже почти закончили. – она взглянула на киборгесс, перевела взгляд на стоящего у дверей кабинета адьютанта. – Олег, присаживайтесь тоже.       - Спасибо. – офицер сел в кресло, становясь удивительно незаметным.       Киборгессы, убедившись, что всё в порядке, вышли из кабинета, прикрыв за собой дверь.       Несколько минут – и Светлана подтверждает администратору городской гостиницы прибытие адмирала и его адьютанта, договаривается о предоставлении стоянки для служебного адмиральского флайера. Глядя на внучку, сосредоточенно орудующую клавиатурой инструментрона, адмирал ещё раз остро пожалел, что у него только три дня.       В кабинет матери тихо просочился Александр, подошёл к деду, поручкался с ним, присел на диван. О чём-то спросил Олега, тот ответил, между ними завязался разговор. Адмирал прислушивался к разговору между Светланой и Михаилом с Семёном, Валентина погрузилась в чтение поданного дочерью ридера – там, вероятно, было много больших файлов, на чтение которых нужно было потратить не менее получаса. Спокойная, ненавязанная обстановка – как раз то, что нужно. Никакой официальщины, строевщины. Умеет Светлана. Нет, конечно, потом будет и экскурсия по кораблю, и экскурсия по базе – всё это будет. А главное – будет общение.       Маша подошла к сидевшему в кресле адмиралу, тот подвинулся, девочка села на освободившееся место, склонилась, устраиваясь поудобнее, к гостю, достала ридер, активировала экран. Георгий и сам не заметил, как включился в обсуждение интересной проблемы, имеющей отношение к астрофлоту Империи. Да, Маша определённо может дать сто очков форы любой своей ровеснице. Хотя… Чего же ещё ожидать от ребёнка, раннее детство – да и не только раннее - которого прошло в окружении трёх ИИ – Аликс и обеих её дочерей. Когда на любой даже самый заковыристый ребячий вопрос следует развёрнутый точный ответ – поневоле озаботишься уровнем своих собственных знаний. Вот Маша и озаботилась. Стала гуманитарием. А Саша – избрал стезю военного. Немудрено сделать такой выбор, когда твоё раннее детство прошло в окружении настоящей галактической войны. Он – мальчик, ему оружие и всё, что с ним связано – ближе, чем Маше. Хорошо, что в семье младших Стрельцовых растёт воин. Значит, традиция продолжает жить.              Устим Маркович спрятал рамку с портретом Светланы в сумку. Скоро, совсем скоро он встретится с самой Светланой. Хорошо бы, если она его встретит, а не встретит – так его встретят её коллеги и сослуживцы – он в обиде не внучку не будет. У неё сейчас – ответственный момент: сдача нормативов на присвоение кораблю ранга. Скорее всего, «Волга» получит первый ранг – по всем мыслимым критериям она этого высокого ранга полностью заслуживает. Решать, конечно Комиссии Имперского Регистра, но… критерии открыты, любой имперец может с ними ознакомиться, потому никаких аппаратно-чиновничьих игр не предвидится. Тем более – на борту аж три ИИ со своими автономными самоходными платформами. При такой поддержке подготовка будет выполнена не иначе, как на пять с плюсом.       По данным, указанным в сообщении, пришедшем на капитанский инструментрон несколько минут назад на «Волге» уже есть гости – родители Светланы и её оба старших брата. Младший, Кирилл, как всегда, задерживается. Уже прибыл адмирал Георгий, но у него, как указывалось в сообщении, только три дня на всё про всё. Мало, конечно, но – служба, её интересы тоже очень важны. Линкор «Двина» - важный и нужный корабль, а сейчас, после войны, мощные корабли – на вес золота. Они не должны простаивать, они должны приносить пользу.       На экране локатора высветился курс, предложенный командно-диспетчерским центром космодрома «Ликино». Отправив на КДЦ квитанционное сообщение с согласием следовать предложенному курсу, Устим Маркович отключил автопилот и взял управление на себя. Хоть он и не профессиональный пилот, но во время войны приходилось и летать на флайерах, чтобы прикрывать морские и океанские корабли с воздуха от атак Жнецов. Так что наловчился.       Посадив машину на указанном КДЦ «пятачке», Устим Маркович открыл «фонарь» кабины, вдохнул космодромный воздух полной грудью и прислушался к симфонии здешних звуков. Интересно. И необычно. Очень напоминает большой порт на побережье океана, но, конечно, есть свои отличия.       Задумавшись, он и не заметил, как к флайеру подошли три девушки.       - Устим Маркович? Здравствуйте. Мы – за вами. Я – Аликс.       - Здравствуйте, Аликс. – капитан встал, выходя из машины и поворачиваясь к киборгессе.       - Здравствуйте. – Аликс кивнула и улыбнулась, когда гость церемонно поцеловал ей правую руку. – Это – мои дочери. Зара и Лекси.       - Здравствуйте. – капитан поклонился младшим киборгессам. – Э-э-э, Аликс, только вот не надо хватать мою сумку. Я вполне в состоянии…       - Вы – гость, Устим Маркович. – сказала киборгесса, открывая фонарь кабины пошире и намереваясь добраться до сумки как можно быстрее.       Капитан успел положить руку на сумку первым:       - Я-то гость, это верно. А вы – женщина. Потому со своей сумкой я управлюсь сам.       Аликс кивнула, отступая на два шага. Поняв, что ни старшая, ни младшие киборгессы больше не проявляют повышенного интереса к его багажу, Устим Маркович вынул сумку и закрыл фонарь кабины флайера.       - Гм. Ведите, Аликс. Я правильно понимаю, Света на борту?       - В командирской каюте, капитан. – улыбнулась старшая киборгесса, отходя от машины и поворачиваясь к воротам ангара. – Прибыли её родители, старшие братья и Георгий.       - Ясно. – Капитан вступил под своды ангара, ответил на уставные приветствия стоявших у ворот вахтенных.       Несколько минут – и он переступает порог командирской каюты. Корабль ему понравился: большой, красивый, ухоженный. Во всём чувствуется женская рука – чисто, опрятно, но без излишеств.       - Деда! – в холл из кабинета вышла Светлана. Следом за ней вышли Валентина, Василий, Михаил, Александр, Мария.       - Надо же! Все меня встречают! – усмехнулся Устим Маркович, обнимая и целуя внучку. – А я уж вознамерился к тебе, Света, в кабинет идти.       - Да мы просто решили немного сменить обстановку, деда. – Светлана отлепилась от Устима Марковича. – Садитесь, где кому удобно! – подождав, пока все Стрельцовы усядутся в кресла, на диван, на банкетки, она выдвинула из-за рабочего стола своё кресло и тоже села. – У меня через четверть часа – командирский обход корабля, я думаю совместить его с экскурсией. Так что пока можем посмотреть короткий фильм о «Волге». – она набрала на настольном инструментроне несколько команд и холл командирской каюты погрузился в полумрак. Засветился экран. – Снимала не только я, но и многие другие волговцы, в том числе и киборгессы. – она знаком попросила Аликс и её дочерей сесть в кресла. – Вахтенные проследят. – уточнила она, поймав согласный кивок старшей киборгессы.       Фильм Устиму Марковичу понравился. Многое ему стало ясно, понятно. Многие вопросы отпали сами собой. Конечно, он желал бы получить больше информации и теперь он был уверен – он получит эту информацию. Он будет говорить со Светланой много и долго, всё же отпуск у него длинный, целая декада. А если что – помощник справится. Ему, его первому помощнику, тоже надо совершенствоваться, расти. Вот если будет необходимость в очередном рейсе – его проведёт экипаж под руководством первого помощника. Самостоятельный рейс будет хорошим дополнением к послужному списку второго после капитана человека на борту.       Смотря на экран, Устим Маркович изредка взглядывал на Светлану. Внучка давала короткие пояснения, изредка поясняли события, происходившие на экране и киборгессы. Да, с такой поддержкой внучка явно не одинока. Да, собственно, теперь она не одинока: рядом с ней – родные люди. Первая послевоенная большая встреча. Хорошо, что для неё есть повод – Светлана вернула корабль и экипаж на российскую Землю. Корабль и экипаж, ставшие неотъемлемой частью легендарного Отряда.       Мэри и Зирда вернулись с прогулки по космодрому. Они отсутствовали несколько часов. Зирда проскользнула из холла в командирскую каюту, через минуту вернулась, Мэри уже подошла к креслу, где сидел Устим Маркович, приязненно обнюхала гостя. Капитан потрепал легонько Мэри по загривку, погладил по голове. Овчарка села рядом с креслом. Зирда устроилась полежать на своём коврике, на её морде в полумраке блеснули капельки воды и Устим Маркович понял – собака не захотела мешать просмотру фильма, потому ушла в кабинет хозяйки, где, вероятнее всего, тоже был приготовлен для неё коврик и поилка.       А Светлана напряжена. И явно обеспокоена. Понятно чем – она очень хотела вернуться на Землю, в Россию вместе с Джоном. Очень хотела вернуться рядом и вместе с ним. Наверное, командование Российского Астрофлота не возражало бы, если бы «Нормандия» несколько декад провела на космодроме «Ликино». Ведь два корабля Отряда стали практически неразрывным целым: невозможно себе представить «Волгу» отдельно от «Нормандии» - они всегда вместе, всегда рядом. Во всяком случае – в войну именно так и было. Редко когда крейсер действовал отдельно от фрегата. А вот послевоенное время «Волга» встречает в одиночестве – «Нормандия» ушла на свою базу на Иден-Прайм. Да, конечно, базу тоже надо освоить, в этом и сомнений нет, но можно, можно было извернуться и дать возможность двум кораблям и двум экипажам прибыть на российскую землю.       Потом, конечно, «Нормандию» бы ждали в Британии, там ей тоже приготовлен ангар и посадочная площадка. Не база, конечно, но всё же какая-никакая стоянка с минимумом-необходимого. Джон в Британии – национальный герой, известный человек, влиятельный. Но – для него прежде всего дело, а праздненства он привычно отодвигает на потом.       Сейчас он занят освоением базы на Иден-Прайме. А потом намеревается принять участие в сборе первого послевоенного урожая. Вместе со всеми нормандовцами. Наверное, опять его коллеги совершат нечто необычное. Они это могут и умеют – уникальный экипаж, уникальная команда.       Мэри тихо направилась к сидящей в кресле Светлане, положила ей голову на колени, прикрыла глаза, радуясь, что хозяйка – теперь рядом, она – не на экране, а вживую рядом. Овчарка уселась рядом с креслом командира крейсера. Светлана продолжала вполголоса давать пояснения по фильму, но теперь её голос потеплел – ей определённо нравилось, что Мэри – её лучшая четырёхлапая подружка – рядом.       Многое, очень многое в фильме снято киборгессами, особенно Аликс. Это заметно и сама Светлана не скрывает это. Старшая киборгесса и её дочери совсем по-человечески смущаются, когда Светлана в очередной раз отмечает их большой вклад в создание такой документальной ленты. Ни кадра неправды, ни кадра постановки. Всё так, как действительно, как реально было.       Прошли финальные короткие титры и софиты залили холл мягким рассеянным светом, щадя глаза людей, не допуская резкого перехода к уровню обычного освещения.       Светлана поднялась со своего кресла после того, как встали все остальные. Овчарки – Зирда, Зорд, Грэй, Мэри – тоже вскочили и, как отметил Устим Маркович, Светлана не стала давать им знак, чтобы они остались на своих местах. Правильно, пусть сопроводят Стрельцовых на этой экскурсии-обходе.       Экскурсия затянулась на несколько часов – гости подолгу задерживались в каждом из отсеков, на каждом из боевых постов, задавали волговцам немало вопросов, выслушивали ответы со всем вниманием. Светлана не торопила никого – она сама внимательно изучала обстановку на каждом рабочем месте, что-то строчила в своём инструментроне, к чему, как отметил Устим Маркович, волговцы отнеслись с полным пониманием. По всей видимости, так командир крейсера действовала не впервые.       Незаметно наступило время обеда и Стрельцовы прошли в офицерскую столовую. Светлана вполголоса переговорила с вахтенными, те быстро провели гостей к свободным столам, предложили занимать места кто где хочет. Когда начался обед, Светлана представила офицерам корабля всех гостей, Устим Маркович отметил, что этому представлению стали свидетелями и старшины и рядовые военнослужащие крейсера – они всё происходившее в офицерской столовой видели на экранах в своей столовой. Обед не затянулся – Стрельцовы были в курсе традиций, царящих на крейсере, потому через пятнадцать минут переместились в солдатско-старшинскую столовую, где провели тоже четверть часа. Капитан сухогруза отметил про себя, что рядовым членам команды и экипажа корабля гости пришлись по душе. Да и он сам выбрал себе возможных собеседников и среди офицеров и среди старшин, и среди рядовых членов экипажа. Будет с кем перемолвится за эту декаду. Интересный корабль, интересный экипаж. Значит, пребывание на борту будет насыщенным, полезным и ценным.       После обеда все Стрельцовы в сопровождении овчарок вернулись в командирскую каюту. Светлана, извинившись, накормила собак, затем прибрала миски и поилки, отметив, что почти все собачата завалились поспать, вернулась в своё кресло.       - Доча… - к просматривавшей на экране инструментрона поступившие документы подошла Валентина. – Тут мне Аликс сказала…       - Да, мам. Я знаю. Скоро прилетает Игорь. – генерал подняла взгляд на подходившую старшую киборгессу. – Али, я его встречу сама. А ты проследи тут пока за всем. Лады? – тихо спросила младшая Стрельцова.       - Лады, Света. – в тон ей так же тихо ответила Аликс. – Иди, времени до прилёта осталось мало.       - Иду уже, иду. – Светлана поднялась с кресла, вышла в коридор и вскоре была уже возле ангара. Вахтенные козырнули командиру корабля, она, отзеркалив, направилась к осветившейся «рамкой» стояночной площадке – именно туда должен был опуститься флайер, на котором должен был прилететь Игорь.       Как-то раньше она особо об Игоре не задумывалась. Попрощалась с ним, посчитала, что дальнейшие взаимоотношения с ним для неё – несущественны, а значит, не нужны. Прошла войну с Жнецами, вернулась на Землю, и вот – решила написать. Пригласить. Сама точно не знала, почему и для чего. Хотя, с другой стороны – он же не чужой для неё человек. Теперь он – реаниматолог, работает в системе Службы Скорой Помощи. На его счету – тысячи спасённых жизней. Да, Игорь Сергеевич Ваганов для неё – Светланы Васильевны Стрельцовой – первая любовь. Человек, с которым связана её личностная инициация. Он женат, у него тоже - сын и дочь. Дети родились не одновременно, с интервалом.       О жизни Светланы он, конечно же, многое знать просто не мог – она ушла в Звёздную Академию, затем – Спецфакультет, что ещё больше сократило объём доступной информации. Она написала ему, едва «Волга» вернулась на Землю, в Россию. И сейчас начинает понимать, видя, как над космодромом заходит на «коробочку» флайер – она поступила правильно. Игорь для неё важен. Потому что он – часть её жизни. Хорошая, важная часть.       Ожидая, когда флайер закончит выполнение «коробочки» над полем космодрома, Светлана взглянула на экран инструментрона – КДЦ «Ликино» уже прислал сообщение о том, что на подходе к космодрому находится истребитель, пилотируемый Валерием Степановичем Стрельцовым – Светланиным прадедом, генерал-полковником авиации.       Задумавшись о прадеде, она и не заметила, как Игорь подошёл к ней вплотную. А в руках у него был роскошный букет. Те цветы, которые она любила тогда и любит сейчас. Через столько лет.       Он подал ей букет, она приняла его, вдохнула аромат живых цветов, улыбнулась, спрятав лицо наполовину в букете. Её глаза сверкнули радостью, счастьем, довольством, а Игорь, отступив на шаг, уже осторожно брал её правую руку. Как когда-то в детстве. Только он так умел брать её руку для того, чтобы осторожно поцеловать запястье. Не тыльную сторону ладони, как большинство мужчин, а запястье. Да, Джон тоже часто целует ей запястье руки, а не тыльную сторону ладони, но… Так целовать умел и умеет только Игорь.       - Спасибо, Иг. Здравствуй. – Светлана опускает букет, улыбается свободно, открыто, весело. Игорь улыбается в ответ. – Можешь меня поцеловать – я протестовать не буду.       - Правда? – улыбка у Игоря стала шире и яснее. – А с Аллой познакомишь? Я её знаю по публикациям и результатам врачебно-лечебной деятельности, но… очень хочу познакомиться лично и поучиться.       - Врачебно-лечебной… - фыркнула Светлана. – сухарь ты, Игорь. Небольшой такой сухарь. – она помолчала, давая гостю возможность обнять себя и поцеловать. Не в губы, конечно. По-дружески, в щёку. Игорь, как она убедилась, ограничения Светланины знает, помнит и не собирается их нарушать. Потому младшей Стрельцовой спокойно и комфортно. – Ладно, познакомлю. Идём. – она повернулась к ангару. – В городе ты уже был, знаю. Как номер?       - Полностью устраивает. – Игорь, взяв сумку из флайера, закрыл кабину и поравнялся с идущей к ангару Светланой. – Спасибо, что встретила.       - Извини, на космодроме в гостинице мест нет – прибудут ещё два крейсера разведки через несколько дней. Места пришлось отдать им.       - Да я понимаю. – Игорь переступил порог ангара. – Красавица. – сказал он, обозревая крейсер, освещённый тускловатыми прожекторами.       - Спасибо. Рада, что тебе нравится. – Светлана увидела спускавшуюся по трапу Аллу. – А вот кстати и наша главврач, Алла Селезнева. – она подождала, пока женщина спустится на плиты ангарной палубы и подойдёт ближе. – Ал, познакомься, Игорь Сергеевич Ваганов, врач-реаниматолог.       - Очень приятно. – Алла подала гостю руку, тот пожал её. – Ого, посещаете спортзал раз в два дня?       - Стараюсь. – смутился Игорь. – Извините, немного не рассчитал.       - Ничего. – главврач крейсера усмехнулась Светлане. – Свет, я забираю этого силача. Думаю, он сможет у меня пообедать. В Медотсеке. – она взяла гостя под руку. – Потом верну тебе. В целости и сохранности. Идёмте, Игорь Сергеевич. – она повлекла гостя к трапу. Светлана, повернувшись, вышла из ангара. Над космодромом заходил на посадку истребитель – Валерий Степанович прибыл.       Пробежав метров двести по ВПП, истребитель зарулил на стоянку. Генерал-полковник не торопился, знал, что Светлане ещё надо как минимум десять минут, чтобы дойти до стояночной площадки. А пока можно откинуть фонарь, отключить не нужные на земле системы, оглядеться. Да, космодром «Ликино» постоянно модернизируется. Немудрено, ведь здесь базируются лучшие или, точнее, одни из лучших экипажи разведывательных крейсеров, которые тоже регулярно проходят модернизацию. Пройдёт совсем немного времени – и Светлана также отдаст приказ о проведении модернизации своей без малейших натяжек, «Волги». Для этой модернизации уже готовятся условия, техника, ресурсы.       Полёт в «Ликино» прошёл нормально. Валерий Степанович был доволен – машина показала себя с самой лучшей стороны. Багаж разместился во второй кабине, там, где сидела когда-то Светлана. Да, попотели тогда техники на аэродроме, подбирая ей костюм и скафандр. Но справились. И Светлана была рада летать с дедом. Прадедом она и не называла его никогда. Во всяком случае – ни вслух, ни письменно. Только – дедом. Ему нравилось летать с внучкой. Не только в тренировочной зоне, но и на маршруты. Поняв, что её не будут ограничивать «лёгкими» полётами, Светлана обрадовалась. И сделала окончательный выбор в пользу армии. Хотя… Он её гонял тогда – сильно. Как всегда пытался проверить – а может, откажется? Всё же армия – даже для мужчины не сахар, а тут – женщина. И ведь не только он лично гонял – у него и других забот и хлопот хватало. Гоняли Светлану и его коллеги. Нагружали. Испытывали. А она была этим нагрузкам только рада. Не только физическим, но и умственным нагрузкам рада.       Потом рядом с ней стал летать младший брат, Кирилл. О котором Светлана всегда очень заботилась. Они понимали друг друга с полувзгляда, с полуслова. Кирилл, конечно, как и положено мужчине, страховал Светлану, помогал ей. И она принимала его помощь. Иногда принимала. А трудные полёты по маршрутам, может быть, помогли Кириллу сделать свой выбор – стать военнослужащим, офицером. И только потом – военным историком, человеком, имеющим полное право писать о военном житье-бытье.       А вот и Светлана. Всё, надо вставать, трап уже развернулся – на этой машине есть свои трапы, а на других… Ничего, он не старый, с двух метров спрыгнуть вполне может безопасно и быстро. А если понадобится – и с большей высоты спрыгнет.       - Деда, здравствуй! – Светлана подошла, обняла гостя, поцеловала в щёки троекратно, отслонилась, внимательно оглядела лицо. – Как долетел?       - Нормально, Света. – генерал-полковник обнял внучку, легонько приподнял. – Ух ты! Большая стала, взрослая!       - Куда ж я денусь-то? – улыбнулась младшая Стрельцова. – Деда, не беспокойся. – она молнией взлетела по второму трапу, вытащила тюки с одеждой и сумки из второй кабины, закрыла её фонарь, спустилась вниз, уложила багаж на подлетевшую тележку. – Знаю, думаешь, где сможешь переодеться. В ангаре крейсера, там, где стоят челноки. Заодно и с коллегами пообщаешься. Мешать не буду.       - Ты не помешаешь, Света. – приобняв внучку, Валерий Степанович пошёл следом за летевшей чуть впереди гравитележкой. – Я уже в курсе того, кто успел прибыть.       - Да? Ты расскажешь последние новости?       - Угум. – Валерий Степанович, пока они шли к воротам ангара, коротко поведал внучке о том, что произошло в его подразделении за последние месяцы. – Вот так вкратце.       - Ладно. Тогда и я взаимообразно, деда. – Светлана козырнула вахтенным, те учтиво откозыряли ей и гостю – уже знали, кто он по должности и по званию, потому откозыряли в полном соответствии с уставными требованиями. Впрочем, как знал Валерий Степанович, они всегда блюли уставные требования – Светлана была хоть и внешне мягким, но внутренне – очень требовательным и въедливым командиром.       Коротко познакомив гостя со своими коллегами – техниками и инженерами, Светлана подождала, пока они помогут генерал-полковнику сменить высотный костюм и скафандр на форменный комбинезон, затем провела гостя на этаж командирского коридора.       - Заходи, деда. Все уже заждались. – она открыла дверь командирской каюты, пропуская Валерия Степановича вперёд. – принимайте очередного гостя, друзья!       - О, властелин неба пожаловал! – возгласил адмирал Георгий, поднимаясь и шагая навстречу входившему генералу. – Ну, теперь полный комплект – и космическая и воздушная защита имеется. И даже морская. – он обернулся к сидевшему в кресле капитану. – Присаживайся. – он подвёл гостя к свободному креслу, подождал, пока тот усядется и устроится поудобнее. – Как всегда, задержавшемуся и не прибывшему на обед – штрафной литр безалкогольного напитка! – он принял из рук Зары бокал, подал его гостю. – Пей и рассказывай. А мы все – внимательно послушаем.       - Внучке я уже рассказал краткую версию. – сказал генерал-полковник, промочив горло фруктовым морсом. – Вам всем расскажу полную. – он посмотрел на Светлану, проходившую в дверь своего кабинета. – За последние четыре месяца…              Войдя в кабинет, Светлана присела на диван. На тускло светившемся экранчике лежавшего на столике ридера выделялись всего несколько позиций. Взгляд младшей Стрельцовой коснулся экранчика. Да. Скоро прибудет в город младший брат, скоро прибудут мамины сёстры и скоро прибудут Знатоки. На этом, собственно, первая часть Встречи, наконец, завершится. Наконец завершится. А ей всё же неспокойно. Нет, она уверена, что Кирилл доберётся до «Ликино» без проблем. И совсем не потому, что она будто-бы там, в городе, оставила ему транспорт или человека с транспортом. Нет. Он – спецназовец, найдёт возможность самостоятельно решить эту небольшую проблему. Да и не проблему вовсе – после такой-то войны! Неспокойствие вызывает прибытие сестёр и Знатоков. Основное такое неспокойствие вызывают именно эти два прибытия. Ну и ещё то, что придётся встретиться не с Таиром Федосеевичем, а с его дочерью и её мужем. Хотя она сейчас очень многое отдала за то, чтобы увидеться именно с дедом Таиром. Она всегда всех своих пра- и ещё энное количество пра- дедов именовала только дедами. Может быть, понимала, что так им будет приятнее и спокойнее – молодит такое наименование, очень молодит. И внешне и внутренне. Вот потому и называла. А может быть, называла их дедами потому, что так было проще и короче, чем путаться в этих коленах родословной. Ведь в конечном итоге, благодаря тому, что люди теперь живут сто пятьдесят лет, уже не так важно постоянное упоминание этих колен в именовании. Люди разных поколений теперь живут в России вместе и рядом, они – едины. Не показно, а на самом деле – едины. Солидный без всяких там скидок возраст Таира Федосеевича не помешал ему остаться мужчиной с большой буквы – взять оружие и встать в строй Уральского Ополчения. А Прасковья Вениаминовна его поддержала. Не могла не поддержать – она ему верила. Верила и любила своего главного друга. Она верила, любила и ждала. Таир Федосеевич погиб с честью. Не сдался, не струсил, не отступил. Его смерть… ослабила Прасковью Вениаминовну. Ослабила, но не сломила. Как там у классиков? Пока из двух любящих людей жив хотя бы один – история их жизни и любви – продолжается. Именно так. Виктория, Герман и Стефания прибудут в Ликино только на сутки. Сейчас они должны как можно дольше быть рядом с Прасковьей Вениаминовной. Поддержать её. Помочь ей пережить потерю. Они – помогут и поддержат. Главное, чтобы они прибыв, смогли отоспаться. А уж за завтрашний день Светлана постарается сделать всё, чтобы они смогли пообщаться со Стрельцовыми в самой полной мере. Может быть, пребывание в «Ликино» поможет им ещё лучше поддержать Прасковью Вениаминовну.       Тихо стукнула входная дверь кабинета. Стукнула, закрываясь. Светлана не стала оборачиваться. Она уже знала, кто вошёл. Деды и прадеды. Воины. Дед Георгий, дед Устим, прадед Валерий.       - Настоящий мужик был. – тихо сказал дед Валерий, глядя на портрет Таира Федосеевича, светившийся на экране настольного инструментрона. – Помянем его. – он достал из шкафа стаканы, бутылку, открыл, быстро и почти бесшумно разлил. – Света, возьми. – он протянул ей бокал. – Светлая память Таиру.       - Светлая память всем, кто погиб за родину. – эхом отозвался дед Георгий. Устим Маркович только кивнул. Выпили. Не чокаясь, глядя на портрет. Дед Георгий почти силой усадил Светлану в кресло. Не в рабочее, в обычное, стоявшее в уголке отдыха. Сел рядом. Помолчал. Дед Валерий собрал стаканы и бутылку, вернул их на место в шкаф, закрыл створку, сел в другое кресло. Устим Маркович сел на диванчик-банкетку.       Светлана обвела дедов взглядом. Воины. Кадровые, настоящие. И она тоже – воин. Для них всех – армия стала жизнью, судьбой. Но сейчас они пришли помянуть особого воина – гражданского, взявшего в руки оружие только по большой необходимости. Воина из народа. Когда народ берёт в руки оружие почти поголовно – это уже другой народ. Это – народ-воин. Готовый либо победить, либо – умереть, но не сдаться врагу, не покориться ему.       Молчание затянулось. Светлана очнулась первой, протянула руку, активировала инструментрон. Кто там из волговцев сейчас в городе, у кого есть транспорт и возможность вернуться на базу «Ликино» в самое ближайшее время? Ага, есть такие. И не один. И с транспортом. Хорошо. Впрочем… Отметка Кирилла уже движется по шоссе к «Ликино». И рядом нет второй отметки. Раздобыл транспорт? Судя по «баллону» дополнительной информации – купил. Ай да Кира. Сумел таки обзавестись собственным транспортом. Да вдобавок ещё и быстроходным. Наверное, что-то вроде гоночного мотоцикла. У него ведь как всегда – одна сумка, много вещей с собой он, конечно, таскать с собой не любит, хотя, может, конечно, ведь служит-то в спецназе, а там иногда такие задачки приходится выполнять – куда там слонам навьюченым… И, судя по информации КДЦ, его приближение к «Ликино» уже засекли, сопровождают. Значит, пропустят. Подкатит, небось, прямо к дверям ангара. Любит Кира пофорсить при случае. Ладно, пусть. Собственный транспорт – есть собственный транспорт. А она согласится с ним поездить по округе. Вдвоём. Посидят в лесополосе, промчатся по обводной дороге с внутренней стороны охранной зоны. Побывают у всех обелисков, отмечающих места, где стояли блок-посты и усиленные форты… Да разве мало где можно будет побывать, имея такой быстроходный аппарат… Да и в город смотаться можно будет теперь без проблем. Кира определённо – молодец.       Погасив экран инструментрона и свернув его, Светлана встала. За ней поднялись и мужчины. Вышли из кабинета в холл, присоединились к остальным Стрельцовым. Завязался разговор. О скором прибытии Кирилла здесь тоже уже знали – Аликс рассказала и даже показала: вот она, сидит в кресле, сворачивает экран. Без улыбки, спокойно, по-деловому.              Кирилл был доволен. Прибыв в город, он с вокзала решил пешком прошвырнуться по основным улицам. Да, он уже знал, что как брат Светланы, он уже располагает комнатой в базовой гостинице космодрома «Ликино». Светлана, а может быть – и не только она – правильно решила, что ближайшие родственники будут размещены в базовой гостинице космодрома, а остальные – в городских гостиницах. Если Света так решила – это правильно, даже если он сам может снять себе номер в городской гостинице, не особо светя свой офицерский статус и звание.       Чёрт его потянул пройтись по этой торговой улице. Ведь не планировал он никакой транспорт покупать, думал найти кого-нибудь из коллег Светланы с «колёсами» или «крыльями», упросить взять его и подбросить до ангара. А там он уже разобрался бы, куда идти. Так нет-же, потянуло пройтись по этой торговой улице. Увидел гоночный мотоцикл – и пропал. Зашёл в салон, подошёл, всмотрелся, обошёл несколько раз вокруг этого механического чуда – всё. Сразу обычное решение – без этой вещи я из салона – не уйду. Проверил всё от и до, конечно, вызвав искреннее удивление, а затем – и уважение продавцов и механиков с инженерами. Те сразу поняли – не простой покупатель к ним явился, ох, не простой. Собственно, он и не скрывается. Легендироваться ни к чему. Да, он Стрельцов, да, он младший брат генерала Стрельцовой, командира «Волги», того самого разведкрейсера, что стоит сейчас в ангаре на базе-космодроме «Ликино». Сейчас, по нынешним-то временам – это совсем не секретная информация. Было бы по-иному, он бы нашёл, как залегендироваться. Умеет это делать и знает, как это делается. А пока он полчаса колдовал над выбранным «аппаратом». Вот так, именно аппаратом. И этот аппарат ему с каждой минутой нравился всё больше. Зарядив реактор, он сел, проверил наличие регистрации в базах и, попрощавшись с сотрудниками мотосалона, вылетел за его пределы. Теперь проблема с транспортом была решена и задерживаться в городе не было никакой, ну вот ровно никакой мыслимой необходимости. Теперь он приедет сюда на «аппарате» не один, а со Светланой. И купит ей всё, что она только пожелает, на чём остановится её внимательный и задумчивый взгляд. По-иному и быть не может, ведь это же – Светлана, его старшая сестра!       Полупустое шоссе бежало под колёса мотоцикла лентой. Широкой, надёжной лентой. Способной принять и гусеничную технику, а при случае – стать взлётно-посадочной полосой и стоянкой для множества флайеров и самолётов.       Главное – увидеться со Светланой. А потом, конечно, с папой и мамой, с братьями старшими. Он никогда и не задумывался особо о старшинстве – они были равны. Ведь братья. А сестра была всё равно главнее и равнее, потому что – единственная сестра. Единственная. И три брата всегда защищали, поддерживали и помогали Светлане во всём. Потому что она – сестра. А они – её братья.       Впереди показался шлагбаум первого КПП базы «Ликино». Поднимается «жердь» - знают, кто он, потому – пропускают. Машину, конечно, досмотрели, как и его самого – такой порядок, нечего особо отмечать и обижаться. Безопасность. Стратегический объект. Разведка. Ну и всё такое прочее. Теперь, по указателям на нашлемном экране – к ангару, где стоит «Волга».       Рокот двигателей мотоцикла становится тише: дорожки здесь – заглядение, только шины шуршат. А так вообще тишину мало что нарушает. Хотя при случае крейсера стартуют прямо из ангаров. Но, к счастью, ничто пока не указывает на такую необходимость, потому вокруг – сравнительно тихо и спокойно. Стрелочки на нашлемном экране спокойно, по-деловому, указывают седоку на мотоцикле, куда следует рулить. Приятно чувствовать власть над таким аппаратом, приятно знать, что он – твой, личный. Настоящий механический друг. Похоже, они нашли друг друга. Именно нашли. Не зря, ох, не зря он свернул на эту улицу, усыпанную магазинами и салонами. Не зря. Вот, обрёл друга. Вполне себе разумного, мощного, сильного друга. Теперь уж он со Светланой погоняет. Нет, конечно, без экстремизма какого. Просто поездит очень быстро – Свету надо беречь от перегрузок. Тем более – нервных. Не на месте душа у неё. Джона нет рядом – и она не спокойна за него. Всегда была, есть и будет неспокойна. Как говорит мама, люб он ей. Очень люб. А уж как она люба ему – и ни в сказке сказать, ни пером описать. Нашли они друг друга – британец и имперка.       Вот и ангар показался впереди. Обычные огни аэронавигационной безопасности. Куда же без них. Красные яркие точечки. Казалось бы, в эпоху засилья всяческих полей и локаторов такие элементарные светильники – полный анахронизм, но здесь – военный объект и они, эти светильники не выглядят излишними. Мало ли что. Иногда простой топор лучше самого навороченного плазменного резака.       Мотоцикл останавливается, Кирилл отмечает удивление, изумление и заинтересованность в глазах стоящих у ворот вахтенных.       - Кира! – руки Светланы обнимают прибывшего гостя, извлекают его с сиденья, поцелуи холодят кожу. Впрочем, почему «холодят»? Нет, они жаркие. Поцелуи сестры. Любимой единственной сестры. – Приехал! Спасибо! – Светлана обнимает младшего брата, сумка уже давно стоит на земле, она закружила его, сильная, гибкая. Он подчиняется её желаниям, её настроению. Пусть. Она рада, значит и он рад.       Наконец она разжимает объятия, отступает на шаг, обычным внимательным взглядом сканирует его лицо, фигуру. Знаменитый Светланкин взгляд, от которого ничто не укроется. Нет, кажется, в этот раз она не нашла ничего предосудительного и опасного. Её лицо светлеет. Да, день катится к вечеру, скоро начнёт темнеть.       - Отхватил себе таки друга, да?! – улыбается Светлана. – Не утерпел. Друг друга выбрали по взаимному согласию. – понимающе говорит командир крейсера. – Ладно. – она кивает подошедшему подвахтенному. – Закатите, Валера, этот аппарат внутрь ангара, поставьте к остальным транспортным средствам. – Проследив, как мотоцикл исчезает в воротах, Светлана оборачивается к Кириллу. – Что же ты, Кира?! Идём, все уже ждут, как всегда в командирской каюте.       - Охотно. – Кирилл берёт Светлану под руку и они шагают к трапу, поднимаются к шлюзу и вскоре переступают почти одновременно. – он инстинктивно пропускает сестру вперёд. – порог командирской каюты. Обычные приветственные возгласы заполоняют холл. Всё. Он среди своих. Среди самых родных и дорогих людей.              Обновление              Станислав Титов окончил работу с документами. Поднял взгляд от стопки ридеров, выключил экран последнего, файлы которого он просматривал и прави. Успокаивающий свет экрана настольного пультового инструментрона немного рассеивал полумрак вокруг старпомовского кресла в Центральном Посту.       Уже несколько десятков минут Станислав чувствовал непривычный прилив сил и, параллельно с работой с документами – рутина, куда же от неё денешься, пытался понять, почему он ощущает такой прилив в явно неурочное время. Да, Светлана сейчас в основном занята встречей с родственниками, но как это обстоятельство может быть связано с тем, что он ощущает этот явно необычный прилив сил? Почти всех родственников Светланы он знает хотя бы по её рассказам и по данным, содержащимся в многочисленных базах данных – как офицер-разведчик он мог получить доступ к большинству из них. Как такое может быть? Других причин для проявления этого необычного прилива сил у него просто не может быть – последние несколько часов он был плотно занят обычной корабельной рутиной, ну разве что пообщался немного с первыми прибывшими на крейсер родственниками Светланы.       Взгляд старпома упал на светившийся на инструментроне список. На нём вахтслужба отмечала прибытие и размещение в «Ликино» и в городе родных для командира корабля людей. «Неохваченными» остались только сёстры матери Светланы и знаменитая тройка ЗнаТоКов с родственниками. По всем известным Титову обстоятельствам ни один из уже прибывших не мог являться ни прямой, ни даже косвенной причиной такого необычного прилива сил. Значит, он был связан с теми, кто ещё не прибыл в расположение. А таких оставалось очень мало. Очень. ЗнаТоКи? Они все замужем или женаты, у них – семьи и дети, а такой прилив сил мог быть связан с очень немногими обстоятельствами. Стоп. Он что – влюбился? Только это чувство могло, по свидетельствам людей, испытавших его на себе, могло стать причиной такого необычного – уж в этом-то второй после командира человек на борту крейсера, постоянно занятый работой с многочисленным экипажем, а не только, конечно же с кораблём, разбирался очень хорошо – должность и положение обязывали - поведения.       Да, он до сих пор не нашёл себе пару. Собственно, он к этому и не стремился. Может быть понимал, что во время войны кто-то из них двоих – высших офицеров на крейсере – должен сохранять холодную голову для того, чтобы ни с кораблём, ни с его экипажем и командой ничего не случилось. Светлана – женщина, ей чувства и эмоции ближе. Ему, конечно же, ближе логика и расчёт. Потому и держался. Хотя, что теперь особо даже только от самого себя скрывать, варианты были. Но никаких нарушений или превышений стандартов и обычаев он не допускал. Такого, что он испытывал сейчас, тогда, в недалёком прошлом, точно не было. Значит…       Титов встал. Не дело это – заниматься таким прилюдно, в Центральном Посту боевого корабля. Его вахта закончилась несколько часов назад, он продолжал сидеть здесь, в своём кресле уже по собственной инициативе. Работа с документами, утряска бесконечных вопросов и проблем. Обычная рутина. Оглядев помещение Поста, Титов неспешно прошел к выходному шлюзу. Крейсер – на своей родной базе, идёт обычная работа, его постоянное присутствие в Центральном не требуется. Значит, можно пройти в свою, старпомовскую каюту, где, к слову сказать, он уже давненько не был. Всё работа, всё не было возможности вернуться в своё обиталище. Светлана молодец, выбила таки для него люкс в космодромной гостинице. Заботится, уважает и… любит. Да, да, любит. Любит своего первого помощника, старшего помощника, любит, как всех своих волговцев. Особой, личной любовью. Которая почти неотличима от верховной и истинной. Отличить её могут только волговцы. Её волговцы, кто в свою очередь любит своего командира. Очень необычного командира, сумевшую задолго до достижения сорока пяти лет получить звание капитана первого ранга и заслужить право на участие в строительстве своего корабля. Своего без всяких натяжек и условностей.       Войдя в свою каюту, погружённую в темноту, Титов закрыл дверь, но свет включать не стал. Зачем, если он и так прекрасно знает и помнит, что где расположено в его обиталище? Пройдя к креслу, он сел. Инструментрон включать не стал – его мысли привычно вились вокруг тех Стрельцовых, кто должен был прибыть на корабль в самое ближайшее время. Сёстры матери Светланы. Точнее - только одна из двух сестёр. Вторая, старшая – замужем. А вот младшая… Не было нужды включать даже ридеры – он помнил почти все данные, имевшиеся в базах данных относительно Ренаты. И сейчас не понимал, как его угораздило. Каким таким образом? Всем, кто хоть что-то знал о Ренате, было хорошо известно, что она дала зарок не переходить во взаимоотношениях с мужчинами рамок дружеского общения. Ну, если, конечно, не учитывать ещё служебного и обычного уровней общения. Всё, что выходило за эти рамки – Рената отсекала намертво. Сквозь эту её защиту ещё не удалось пробиться ни одному мужчине, невзирая на статус, возраст и другие качества и особенности.       Он что, серьёзно влюбился в неё? В Ренату Стрельцову? Но тогда… тогда у него просто нет шансов. Она просто не поймёт его. Не поймёт, будет обижена и оскорблена. И тогда… Нет, он никогда не посмеет выйти за рамки с ней… Хотя… внутренне он понимал, что сейчас он имеет право именно на это – выйти за рамки с ней, с Ренатой. Потому что… Потому что сердцу не прикажешь. Оно руководствуется собственными правилами. Всегда.       Титов сидел в кресле, не пытаясь направлять мысли в какое-либо определённое русло. Сейчас логика и рассудительность ему явно отказывали и он не хотел, чтобы таким неуравновешенным его видели коллеги и тем более – Светлана. А если его увидит в таком состоянии мать командира – быть беде. Большой беде. Во всяком случае, ему сейчас так казалось. И он скрылся в своей каюте, чтобы оттянуть этот момент, который уже сейчас казался ему неминуемым. Рената прилетит с Альбиной на корабль. Прилетит к своей маме и к её знаменитой дочери. Прилетит минимум на декаду. Прилетит – и увидит его. Увидится – с ним.       Нет, определённо надо что-то делать. Что-то надо делать. Нельзя просто тратить часы на сидение в погружённой в темноту каюте. Этот странный прилив сил требовал, чтобы он начал действовать. Вот прямо сейчас начал. И если такой необычный и, что уж там скрывать, приятный прилив сил требует… Что-ж, пожалуй, он знает, чем себя следует занять в эти часы, пока в его присутствии в Центральном нет прямой необходимости.       Через час с небольшим старпомовская каюта сияла чистотой и порядком. Оглядывая сделанное, Титов едва сдерживался от удовлетворённого цокания языком – конечно, это убранство каюты было вполне нормативным, но раньше, как он ни старался, такого уровня чистоты он никогда не достигал. А уж о порядке и говорить нечего – каждая мелочь лежала или стояла именно там, где ей было самое место и словно бы безмолвно утверждала – здесь ей и только ей и надлежит всегда быть и теперь всегда так будет. Странно, после такой напряжённой приборки он не чувствует никакой, ну вот вообще никакой усталости.       - Слава? – в каюту вошла Светлана. – Гм. – она явно огляделась по сторонам, использовав свой знаменитый «сканирующий» взгляд. – Что тут произошло, Слава? – командир посмотрела на своего старшего помощника, закрывавшего дверцы шкафа. – Я в курсе, что здесь прибираешься только ты лично, но…       - Сам не знаю, как это пояснить, командир. – тихо ответил Титов, не торопясь поворачиваться лицом к вошедшей Стрельцовой.       - Так-так-так. – Светлана, закончив осмотр каюты, сиявшей чистотой и бывшей непривычно даже для женского восприятия прибранной и упорядоченной, посмотрела на Станислава. – Влюбился.       - Можно сказать и так. – Титов продолжал стоять у шкафа, по-прежнему спиной к командиру.       - Я рада, Слава. – Светлана подошла к своему помощнику, прикоснулась рукой к его плечу, не спеша поворачивать Станислава к себе лицом, понимая, каково ему сейчас. – Что-ж. Это должно было произойти. И я, кажется, догадываюсь, в кого.       - Разве так бывает? Это же… - выдавил из себя Титов.       - Это – жизнь, Слава. Обычная человеческая жизнь. Она – всякая бывает.       - Но… - Титов плохо справлялся со своими ощущениями. Да и избыток сил продолжал сказываться. Приходилось сдерживаться. Очень сдерживаться.       - По меньшей мере, Слав, ты можешь предложить Ренате. И, почему-то мне кажется, Слава, что она и не думает тебе отказывать. – мягким шёпотом сказала командир крейсера.       - Хотелось бы верить. – сказал Станислав.- Очень хочу верить в это.       - Давай без чинов, Слав. – тихо произнесла Светлана. – У тебя всё получится. И моя мама будет просто счастлива. Уверена в этом, Слава.       - Спасибо.              От дальнейшего разговора Светлану отвлёк сигнал инструментрона. Взглянув на экран, он прочла сообщение, погасила экран, посмотрела на Станислава:       - Идём. Сёстры уже рядом. И моя мама тоже хочет их встретить. – она направилась к двери, зная, что хозяин каюты вскоре последует за ней. – И, Слав, ты не стесняйся. Сразу бери Ренату и веди сюда, к себе. Убеждена, она оценит твои старания. И – не только старания.              Так и произошло. Заходивший на посадку флайер ждали Светлана, её мама и Титов. Киборгессы остались на борту вместе с остальными гостями.       - Господи. Он не дал мне даже подготовиться к встрече! – Рената увидела стоящего у посадочной площадки Титова. – Я так рассчитывала привести себя в порядок, пока иду до командирской каюты. А тут… У меня теперь нет никакого резервного времени… И он смотрит не на флайер в целом. Он ведь смотрит на меня! Неужели, он что-то знает о том, что со мной произошло? Если он знает… Я - пропала.       - Рена. Бери быка за рога. – сказала Альбина. – Нечего тянуть. Я так понимаю, что и Валентина и Светлана тоже в курсе происшедшего. Да и Титов явно знает что-то очень важное о тебе, нынешней. Остальные нас вполне извинят. Так что берёшь Станислава и - к нему в каюту. Остальное наши поймут – уверена.       - М-м-м. – неуверенно произнесла Рената. – Но ведь…       - Не каждый раз у нас в семье встречаются два точно влюблённых друг в друга человека. – сказала Альбина. – И он тебе подходит, Рената. А сын его примет – убеждена. Такой отец – это настоящее счастье для него.       - В этом-то я уверена. – тихо сказала Рената. – Но всё же очень быстро как-то. – она смотрела на стоявшего у площадки Титова и понимала всё острее, что её одиночество, личное одиночество закончилось. Вот он, её муж, вот он, её главный друг. Истинный, настоящий. – Господи. Ну за что мне такое…       - Счастье? Рена, я тебя давно знаю, потому скажу так: за твою стойкость. И за то, что ты – личность не последнего десятка. – ответила Альбина, сажая флайер на площадку и сразу открывая кабину. – Иди уже, он тебе и букет припас. Настоящий джентльмен, Рена, он – настоящий! – сказала старшая сестра, видя, как Рената, молнией выскочив из салона, бежит не к сестре, не к её дочери, а к Титову.       Тот подал ей букет, поздоровался, она ответила и, взявшись за руки, они ушли от флайера к лесополосе. Выгружая на гравитележку багаж, Альбина искоса посматривала им вслед, понимая, что одиночество младшей сестры-красавицы завершилось. Теперь она – не одна. У неё есть муж и главный друг, а у её сына – достойный отец. Пусть даже сын сам взрослый человек уже, но он будет очень рад и доволен, узнав, что его мама выбрала наконец себе в мужья прекрасного и известного человека.              - Хорошо, что они нашли друг друга. – Валентина подмигнула сестре и, взяв за руку дочь, вместе с Альбиной направилась к ангару. – Пусть поговорят, пообщаются, побудут вместе. Им сейчас двоим это особенно нужно. Война – закончилась.       - Валя, эти вещи. – Альбина указала на две сумки. – Рената специально купила для Станислава. Надо бы их…       - Не продолжай, Аля. – Светлана, подождав, пока гравитележка минует шлюз крейсера, подошла. – Все втроём сейчас идём в каюту Станислава, размещаем там вещи, распаковываем. Слава там навёл такой порядок – Рената будет просто в восторге. А мы… мы немного усовершенствуем этот порядок, ведь предела совершенству нет, не правда ли?       - Правда твоя, Светлана. – почти в один голос сказали сёстры. Идём.              Светлане, Валентине и Альбине очень понравился уют, созданный в недавно ещё холостяцкой офицерской «берлоге» старшего помощника. Распаковав покупки Ренаты, Альбина присовокупила к ним некоторые купленные ею самой обновки:       - Вот теперь полный порядок. Это их не отвлечёт. Им поговорить надо, пообщаться, побыть вместе и рядом. А вещи – так, простое дополнение. – пусть и важное. – она поймала взглядом согласные кивки Валентины и Светланы. – Ладно, пока Рената и Слава гуляют, мы можем вернуться в командирскую каюту к своим.              Пока женщины занимались встречей сестёр, остальные Стрельцовы разбрелись по кораблю – время было ещё достаточно ранним, все ожидали прибытия ЗнаТоКов и знали, что основная встреча, совмещённая, конечно же, с застольем, куда же без этого в Империи, будет под вечер, который, между тем, приближался.              Рената шла рядом со Станиславом. Она не помнила, как оказалась под сенью многочисленных деревьев, как вместо знакомых плиток покрытия космодромного «стола» под её ногами оказались обычная простая земля и трава. Ей было очень хорошо. Наверное, так было ей хорошо, когда она узнала, что беременна, но ещё не знала, что брошена. Она сейчас как и тогда была счастлива – это было самое простое пояснение причины её нынешнего состояния. Рената всё острее и глубже понимала, что теперь – не одна. Что теперь она будет приходить не в пустую, пусть и прибранную чистую квартиру, а в дом, где у неё есть муж и главный друг. Истинный, настоящий. Наверное, Светлана вполне заслуживает звания доброй феи из сказок. Она нашла себе отличного мужа и друга и помогла теперь сестре своей мамы преодолеть личное одиночество, обрести поддержку и защиту. Обрести главного друга и мужа. Своего – в этом Рената была абсолютно уверена и даже убеждена. Мало что смогло бы поколебать теперь её уверенность в этом.       Наверное, ей надо было больше говорить со Станиславом. Говорить вслух. Но в эти минуты, прошедшие с момента, как она взяла Станислава за руку… Или – он взял её за руку – не всё ли равно теперь… Она больше молчала, прислушиваясь к себе и утопая в приятных чувствах и ощущениях. Такого спокойствия, такой уверенности и такой упорядоченности она внутри себя не знала с момента получения того злополучного сообщения. Тогда ей пришлось… заледенеть. Очень быстро и глубоко заледенеть. Степень своего заледенения Рената осознала только теперь. Раньше она воспринимала «охлаждение» как вполне обычное следствие случившегося. Инстинктивная личностная защита – может быть, так это состояние можно было бы определить поточнее. Впрочем, нет. Сейчас это - уже неважно. Она – не одна. Рядом с ней – человек, которому она доверяет, которому она верит, который достоин её. И она это знает не только разумом – сердцем. Он – её любит, а она – любит его. И неважно, кто кого выбрал. Они выбрали друг друга сами. Оба. Почти одновременно. И Валентина и Светлана поняли её состояние правильно.       Невежливо, конечно, вот так сразу прилететь - и уйти в лесополосу вроде как на прогулку, но тут, как можно сказать, случай действительно исключительный. А основная встреча будет потом, за столом. Вечером, когда в «Ликино» прилетят ЗнаТоКи с семьями. Да, конечно, надо будет помянуть Ингу. И – не только Ингу, но и всех, кто погиб за свой народ, за Империю, за человечество. Это – самый тяжёлый момент в их встрече. Инга – очень молода. И погибла, оставшись навечно молодой. Хорошо, что она успела родить ребёнка. Очень хорошо, что у неё есть наследник. По меньшей мере её супруг теперь не одинок. Рядом с ней – его общий с Ингой желанный сын.       Станислав не торопил спутницу, понимал, что ей необходимо время и, что ещё важнее – любая возможность справиться со своими эмоциями, чувствами, ощущениями. Он сам переживал сейчас такой их вал, что не смог найти ни малейших аналогов в своём собственном, личном прошлом. Не было раньше с ним такого – не было, это точно. Он всегда был одинок. В личном плане, конечно. Родители у него были – и мама и папа. А вот женат он никогда не был и прочных отношений с девушками и женщинами старался не заводить – слишком хорошо понимал, что при его службе мало кто из женщин согласится терпеть такой сумасшедший график, какой бывает совершенно обычным для офицера его ранга. И сейчас он осваивался с новизной ощущений, не торопясь выпивал самой своей сутью их богатейшее содержание. Внутреннее – прежде всего. Вечер приближался, а вместе с ним приближалось и время встречи. Время застолья.       Рената сама не хотела много говорить – разговор вслух сейчас мешал восприятию обеспечить нужную полноту «чтения»… только ли собеседника?! Нет, скорее – не только собеседника, хотя наученная горчайшим опытом, женщина не спешила в этот раз проявлять себя, не спешила следовать обычному сценарию, как бы ей сильно ни хотелось сбросить себя панцирь въевшихся в суть и душу ограничений. Хорошо, что сын уже взрослый. А она… Она имеет право вести обычную жизнь. Рядом с человеком, который ей уже нравится. Да, говорят, что любовь ослепляет. Но с Титовым это не срабатывало – Рената видела, чувствовала и понимала, насколько этот человек совершенен. Во многих смыслах, не во всех, конечно. Сравнивать Станислава с тем «существом мужского пола», который её бросил беременной? Нет, тут никаких сравнений не может быть: Станислав – совершенно другой.       Титов годами летал рядом со Светланой Стрельцовой и это могло быть своеобразной гарантией качества – непорядочного человека на должности второго по значению человека на таком крейсере Светлана бы не потерпела никогда. Зная, в каком экипаже и под чьим началом работает Станислав, Рената могла быть спокойна – на работе у Титова будет полный порядок – по-иному просто не может быть – и он сам не допустит и Светлана не позволит.       Они шли по тропинке. Рената помнила, что лесополоса была излюбленным местом прогулок обитателей базы «Ликино» - как временных, так и постоянных. Но сейчас она не беспокоилась о том, что она и Станислав кого-то из них встретят. Сейчас ей было важно свыкнуться с мыслью, что её собственное личностное одиночество закончилось. Ей очень, очень хотелось в это верить. Только сейчас она поняла, как истосковалась по тому, чтобы снова почувствовать себя не учёным-исследователем, не функционером от науки, а женщиной. Женщиной, у которой уже есть взрослый сын. Но у которой несколько лет не было мужа… Не было мужчины, которому она могла бы всецело доверить себя саму. Доверить так, как и полагается женщине, нашедшей свою половинку. Сейчас ей было важно свыкнуться с мыслью, что её собственное личностное одиночество закончилось. Ей очень, очень хотелось в это верить.       Рената не помнила, сколько она прошла метров или, может быть, даже километров по этой лесополосе. Наверное, всё же много – Станислав поглядывает на неё и в его взгляде Рената читает немой вопрос: «Не устала?». Нет, она не устала. Рядом со Станиславом она готова вот сейчас несколько раз обойти базу «Ликино» по периметру. Потому что она впервые за долгие месяцы чувствует себя особенно сильной. И в то же время – удивительно слабой. Имеющей право на обычную человеческую, женскую слабость в таких масштабах, которые раньше показались бы ей самой просто недопустимыми.       Потому она просто кивнула, будучи уверенной, что Станислав поймёт её правильно. И он понял. Они сошли с тропинки, сели на траву, она привалилась к нему, наслаждаясь возможностью проявить эту слабость и не страдать из-за того, что она её наконец-то проявила. Сейчас она убеждена – рядом с ней Станислав тоже будет иметь право на проявление слабости. Война закончилась, это – факт. Но у него продолжается тяжёлая, напряжённая служба. Он – человек армии Империи. И теперь ей, Ренате, надо будет давать ему возможность отдохнуть от необходимости соответствовать высочайшим требованиям службы. Просто потому, что каждому человеку, каждому живому разумному существу надо временами расслабляться. Так устроен мир.       Станислав молчал и Рената понимала его нежелание говорить. Зачем? Вокруг – лес, ясно, что ухоженный, специально посаженный, но всё равно – это уже не мало. Они одни – на десятки метров вокруг нет ни одной человеческой живой души. Их одиночество… одиночество влюблённых, их право побыть наедине обитатели космодрома «Ликино» уважают. Даже не верится, что прошло чуть больше ста лет, а вместо аэропортов и автовокзалов в России стали привычны вот такие вот космодромы, настоящие звёздные ворота. Где-то там, на юге, остался ангар, в котором скрылась до поры до времени «Волга» - корабль Светланы и Станислава. А теперь – и её, Ренаты, корабль. Потому что… потому что именно крейсер связал её со Станиславом. Легендарный корабль, неотъемлемая часть известнейшего и влиятельнейшего Отряда. Отряда, появление которого на финальном этапе войны всё чаще означало наступление в ней, в этом противостоянии с Жнецами, коренного поворота. Ведущего к победе над «креветками». К окончательной победе над ними.       Сколько они вот так просидели на траве – наверное, никто из них двоих не помнил. Не следили за временем ни Рената, ни Станислав. Возможно, где-то внутри они оба отслеживали ход времени – привычка вечно загруженных, занятых людей. Но сейчас… Сейчас они наслаждались временем, посвящаемым друг другу. Только друг другу, никому больше.       Рената повернулась к Станиславу, обняла его и потянулась губами к его губам. Сама. Первая. По своему собственному выбору, по своей собственной инициативе. Станислав ответил и на несколько минут они слились в поцелуе. Особом поцелуе. Жарком, многозначном, истинном. Станислав обнял её и Рената ещё глубже убедилась, что она нашла. Нашла человека, которому может верить, доверять, которому может подарить ребёнка. Ребёнка, который не будет расти без отца. Который будет расти в полной семье. Она уже сейчас понимала и, наверное, чувствовала особенно остро, что Станислав будет любить этого ребёнка. Независимо то того, будет ли этот ребёнок девочкой или мальчиком. Он будет для него не просто отцом – суровым и недоступным. Он будет для него папой. Тем папой, которым он, переступив во взрослую жизнь, будет всегда гордиться не только потому, что он – старпом легендарной «Волги». Но и потому, что именно ему был известен Титов другой – такой, каким он был только в семейной обстановке, рядом с женой и детьми.       Рената поняла – она постарается в самое ближайшее время забеременеть от Станислава. Потому что он – надёжен. Потому что он важен и дорог для неё. Потому что она хочет ощутить себя женщиной. Стереть, уничтожить то острейшее и неприятное ощущение, охватившее её суть, когда она с экрана инструментрона прочла то сообщение. Означавшее, что её бросили. Оставили. Унизили, растоптали, оскорбили. Такое ощущение полностью можно было теперь полностью стереть – Рената в этом была убеждена. Можно было стереть только одним способом – родить нового, второго ребёнка. Ребёнка от желанного, дорогого, самого важного для неё, не прошлой – теперешней, мужчины. Мужчины, который мог называться уже сейчас мужчиной с большой буквы.       Она хочет подарить Станиславу много детей. Потому что она это может сделать для него. Только для него. Ей никто другой из мужчин – не нужен. И совсем не потому, что у неё нет выбора. Просто она не хочет больше выбирать. Она уже сделала свой выбор. Станислав – её выбор. Свой, личный выбор. Никто её к этому выбору не принуждал – она сделала его сама, едва только увидела его фотографию. Говорят, что по фотографии не выбирают… Ещё как выбирают! Потому что кроме фотографии нужно иметь сердце и чувства. Они – вряд ли обманут. И не обманули – Рената в этом была уверена.       Земляне пережили очередную войну. Очередную. Но – не похожую на другие. Войну, которую с полным правом назвали галактической. Той, что затронула не только человечество, но и многие другие расы, среди которых люди, земляне, были известны всего каких-то три десятка лет. Время в очередной раз сжалось и теперь человечество в галактике знают гораздо лучше. По-разному, конечно, знают, но то, что знают гораздо полнее – это точно.       Наверное, людям свойственно всегда надеяться на лучшее. Да и не только, как оказалось, людям. И теперь Рената надеется, что её жизнь обретает другой, особый смысл. Который сразу вот так, с наскока и сформулировать-то нельзя. Но она этот смысл понимает. Разумеет. Потому что этот смысл своей жизни она придала сама. По собственному выбору. Это – главное. Тогда, когда её бросили беременной, у неё выбора не было – за неё этот выбор сделал другой… Не человек – существо.       Она взглянула в глаза Станислава – и утонула в них. Ей сейчас не было важно, какого они цвета – она просто утонула в этих глазах и обрела спокойствие и уверенность. Особые спокойствие и уверенность, которых, что там уж особо скрывать, ей всегда не хватало. Год за годом она отучала себя даже мечтать о том, что когда-нибудь переживёт такие столь волнующие минуты. Которых, конечно же, не было и не могло быть с тем, другим «существом». Которые она могла пережить только рядом с таким человеком, как Станислав Титов. Он сидит спокойно, не проявляет стремления обнять её крепче, прижать, повалить на траву навзничь. Обычный сценарий. Повторяемый каждой парой раз за разом. И для этой пары – каждый раз новый.       Вот и сейчас Станислав сдерживается. Рената чувствует, что он сдерживается. Это для любой женщины очевидно. Ну почти для любой женщины очевидно. Пусть сдерживается. Когда они вернутся на «Волгу», а они обязательно туда вернутся, когда они окажутся вдвоём в старпомовской каюте, у них обязательно будет несколько долгих и ёмких часов. И она позволит тогда Станиславу не сдерживаться. Потому что хочет, чтобы он знал её всю, такой, какая она есть. Потому что она хочет забеременеть от него и родить ему ребёнка. Всё равно – девочку или мальчика. Всё равно. Даже если будет двойня – она будет только этому рада. Сколько раз уже так было – женщина до самого последнего момента не знала, скольких детей она носит под сердцем. И если будет тройня или четверня – ведь может же быть такое – она будет рада. И Станислав – будет рад. В этом она уверена, как и в том, что он её не бросит.       Она медленно и осторожно встала. То ли ей не хотелось особо беспокоить Станислава, то ли ещё что. А может быть, ей просто хотелось побыстрее вернуться на «Волгу», туда, куда она так и не попала, сразу взяв старпома за руку и уведя и от корабля, и от ангара, и от Светланы. От всех. По праву влюблённой и любящей женщины. А ведь она хотела пройти со Станиславом в каюту. И не прошла – ушла рядом с ним в лесополосу, в лес. Космодромный лес. Снова под ногами у неё – тропинка. Но теперь она знает и мягкость здешней травы. Обычной земной травы.       Впереди – обелиск. Один из многих, расположенных здесь, в охранной зоне космопорта. Здесь шли бои. Воздушные, космические, наземные. Жнецы и их пособники отчаянно пытались закрепиться, понимая, конечно, по-своему, что если они не закрепятся – их снесут. Их уничтожат. Оказалось, что их уничтожат в любом случае. Ибо эта война в очередной раз для имперцев стала Отечественной, всеобщей. Не было ни одного имперца, который бы так или иначе не воевал. Победа, как всегда, ковалась и в глубоком тылу – ей ли это не знать?!       Рената наклонилась, собрала с обочины тропинки маленький, скромный букетик цветов. Выпрямилась, поправляя стебли. Подошла к обелиску. Остановилась. Рядом остановился Станислав. Тоже – с букетом. Собрал – а она и не заметила, когда. Может быть – во время их короткого привала?! Может быть. Людей очень многое объединяет. Наверное, не меньше существует в этом мире и того, что способно их разъединить, но сейчас важно, что имперцев в очередной раз объединила война. Галактическая, Отечественная. Как бы ни называли профессиональные историки это столкновение впоследствии – она, эта война, уже состоялась, стала фактом, свидетелями которого стали тысячи, нет, даже миллионы и миллиарды разумных. Живыми и мёртвыми свидетелями.       Не сговариваясь, Рената и Станислав положили букеты на мраморную плиту. Чёрную. Траурную. Цвета космического пространства, из которого в Галактику пришла беда. Но ворота перед этой бедой не были распахнуты настежь. Наоборот, земляне – и не только земляне – затворились в крепости, в своей Галактике и начали уничтожать оккупантов и захватчиков, а также всех, кто так или иначе перешёл на их сторону. Уничтожать, чтобы в конечном итоге победить их. Навсегда победить, уничтожить, прервать страшную цепь Жатв, не менее страшную цепь Циклов. Победить. Не сдаться. Выжить.       Станислав не стал отдавать воинское приветствие, хотя мог это сделать. Рената помнила, что в «Ликино» есть и большой мемориал. Там, без всяких сомнений, Стрельцовы побывают в самое ближайшее время. В полном составе. Отдадут дань памяти и погибшим и живым. Всем, кто подарил им возможность жить дальше под мирным земным небом, знать, что в Галактике нет больше Жнецов. Нет страшных двух- и трёхкилометровых креветок. Нигде нет. А если и остались, то их слишком мало, чтобы вернуть в Галактику круговорот страшных Циклов, круговорот страшных Жатв.       Наверное, Станислав учёл, что она – гражданский человек. И потому не стал отделять её от себя использованием своего права на воинское приветствие обелиску. Здесь стояли насмерть защитники космодрома. Мужчины, женщины, даже дети. Война эта коснулась каждого землянина. Каждого! Не было тех, кого она в той или иной степени не коснулась! Не было!       Несколько минут тишины. Желанной тишины. Особой тишины здесь, рядом с местом подвига. Потому что выстоять здесь, просто выжить в очередном бою – уже было подвигом. Частичкой общецивилизационного, общерасового подвига. Частичкой общегалактического подвига. Прервать страшную круговерть Жатв, страшную круговерть Циклов было… сложно. Слишком опытен был враг. Слишком много побед одержал он над десятками разумных органических и, как теперь выяснилось, не только органических разумных рас. Но победы не могут быть бесконечными. Всегда наступает время поражений. Пришло оно и для Жнецов и для их пособников.       В этой войне не было пленных. Индоктринация не давала возможности применить обычные стандарты войны, где пленным всегда есть место с той или с другой стороны. Жнецов и их пособников необходимо было уничтожать. «Убей Жнеца!» - тысячи таких плакатов были развешаны на стенах домов - да и не только домов - в имперских городах. Именно – убей. Не оставляй раненым. Уничтожь! Так, чтобы Жнец не возродился. Никогда. Нигде. Никоим образом. Та же участь ждала всех, кто попал под влияние Жнецов, стал их слугой и пособником. Их, потерявших свободу воли и личностную свободу, очень скоро перестали называть пособниками. Они становились Жнецами, уже не имея возможности вернуться в обычное, независимое от Жнецов состояние.       В этой войне было только две стороны – враги и свои. Никаких тех, кто оказался бы посередине и имел бы право выбора. Кроме одного выбора, пожалуй: погибнуть или остаться в живых. Такой выбор существовал и был единственным и для Жнецов и для всех, кто им противостоял.       Слёз не было. Вообще не было. Сейчас – не было. А Рената могла бы поплакать, но сдерживалась. Не место и не время сейчас для слабости. Вот на Мемориале – там, да, она поплачет. По праву женщины. Там она даст волю чувствам, волю слезам. А сейчас – нет. Сейчас она здесь, сейчас она переживает лучшие минуты в своей жизни – рядом с ней человек, которому она может всецело доверять, всю себя отдать и доверить. Человек, который знал войну с Жнецами не по рассказам. Не по информационным сообщениям. Он знал её изнутри, как её непосредственный участник. У неё тоже была война с Жнецами. Особая война. Своя.       Они тихо отошли от обелиска, вернулись на тропинку. Молчали. Думали, вероятнее всего, каждый о своём. Сейчас Ренате не хотелось ни о чём говорить вслух. У неё ещё будет время. Всё время Галактики. Всё время Вселенной.       Ближайшие сто лет она будет счастлива. Она будет жить для Станислава, для своих детей. Для того, чтобы ощутить себя женщиной, хранительницей очага. Семейного, домашнего очага. Она слишком долго была одна. Молчавший всё это время Станислав совершил настоящее чудо – она оттаяла. Оттаяла настолько, насколько сама никогда раньше не могла бы себе позволить. Почти полностью оттаяла. Слова не были нужны – Рената и Станислав общались душами, сердцами. Суть говорила с сутью. На своём уникальном языке.       Сейчас надо уже возвращаться. Потому что должны прилететь ЗнаТоКи. А значит, близится время общего застолья. Общего разговора, общих воспоминаний. Близится время минуты молчания. В память о погибшей Инге, в память обо всех разумных, кто погиб, но не сдался Жнецам.       Лесполоса осталась позади. Сейчас вокруг, насколько смог охватить взгляд, было поле космодрома. Гигантские ангары, конструкции посадочных и стартовых столов. «Ликино» жило. Круглосуточно работало, действовало. Уже в мирное время, которое, конечно же, для его обитателей оставалось военным. Всегда. Потому что «Ликино» - космодром Астроразведки России. Для которой не существует понятия мира. Которая видит, чувствует и знает о войне раньше, чем о ней узнают большинство имперцев, большинство землян.       Вставать на гравитележку не хотелось. Не было желания сокращать время одиночества вдвоём. На Станислава и Ренату мало кто обращал сколько-нибудь пристальное внимание – ну идут себе мужчина и женщина и пусть идут. Сюда, в «Ликино» просто так не попадёшь. Здесь – только те, кому это позволено. Всем остальным сюда вход закрыт. Во всяком случае так считается и для обеспечения этого делается очень многое.              Зорд и Грэй выбежали навстречу из ворот ангара. Закружились вокруг Станислава, приязненно крутанулись вокруг Ренаты, сопроводили прибывших к трапам крейсера.       - Вернулись. – сказала вставая с кресла Светлана. – Рада. Вы как раз вовремя. ЗнаТоКи уже подлетают к границам космодрома.       - Мы… если позволишь… – тихо сказала Рената.       - Хорошо. – не уточняя, что именно «хорошо», ответила командир крейсера, выходя из своей каюты.       - Мы встретим их там или подождём здесь? – спросила Рената, подняв вопрошающий взгляд на Станислава, остановившегося у рабочего стола Стрельцовой.       - Подождём здесь. – коротко и тихо ответил Титов и Рената не смогла не согласиться с его решением. Наверное, оно было правильным. ЗнаТоКи придут сюда. Обязательно придут. По-иному и быть не может. Сюда придут все Стрельцовы. А потом… потом будет Встреча. Будет застолье. Будет Минута Молчания.       К удивлению Ренаты в каюту вошла Светлана.       - Вернулась. – пояснила она, останавливаясь рядом со Станиславом. – Слава, дежурство по кораблю возьмут на себя на время встречи вахтенные. Вы будете вместе с нами.       - Ясно. - Титов кивнул, но Стрельцова почувствовала, что он недоволен её решением.       - Слава, так будет лучше для всех нас. Мы – на Земле, в России, на своём космодроме. Согласитесь, что здесь предостаточно сил и возможностей, чтобы мы не напрягали вас без особой на то необходимости. – Стрельцова посмотрела на своего старшего помощника, понимая, что этот взгляд перехватит Рената. – У вас есть необходимость, значит – должна быть возможность. Не отнекивайтесь, на несколько часов вы вполне можете прерваться. На сутки. Как минимум. – подытожила командир крейсера. – Потом – по обстоятельствам. Но на сутки – это точно.       - На сутки у нас прибыли Виктория, Герман и Стефания, Светлана. – уточнил Станислав.       - Именно. – подтвердила Стрельцова, переглянувшись с Ренатой. – Остальные задержатся на более долгий срок. Так что в эти сутки вы – вне службы, Станислав.       - Есть. – Титов кивнул.       - Ну, вот и хорошо. Оставляю вас. – Светлана вышла из командирской каюты.       Рената, уловив волнение Станислава, подошла к нему со спины, обняла и приникла, слушая дыхание и биение сердца человека, становящегося всё более ей близким. С каждой минутой. Понимая, что Титов хотел бы сдублировать, пока Светлана будет проводить встречу – как-никак она хозяйка, командир крейсера, Рената понимала и другое – Светлана правильно оценила результаты длительного отсутствия на «Волге» старпома и сестры своей мамы, потому постаралась сделать всё, чтобы Станислав хотя бы на сутки смог почувствовать себя свободным от необходимости и исполнять многочисленные и, конечно же, сложные должностные обязанности.       В этот момент в каюту стали входить Стрельцовы. ЗнаТоКи прибыли и вошли в командирское обиталище одними из первых. Светлана по своему обыкновению вошла последней и прикрыла за собой дверь. Овчарки – все четверо, уловив разрешающий жест хозяйки, разошлись по своим коврикам и улеглись.       Ксения Петровна Знаменская опиралась на руку мужа – Рената сразу поняла, что ей сейчас тяжелее всех, присутствующих в каюте людей. В руке она держала «раскладушку» из двух фотографий – на одной из них Инга – курсант Военно-Полицейской академии России, на другой – она же с мужем Георгием.       Михаил Стрельцов видел, как подрагивают пальцы Ксении. Острота горя никуда не исчезла. Ксения – мать, а Инга – её дочь. Единственная дочь. И что теперь у неё, у матери осталось? Только внук. И зять. Двое. Пал Палыч Знаменский тоже переживает. Молча. Внешне он почти спокоен. Только вот именно – почти. А внутренне – ему сейчас очень больно. Не горько, а именно больно. Наверное, уменьшить эту боль намного не сумела и эта встреча Стрельцовых. Но, если она помогла немного её притушить – уже хорошо. По меньшей мере они – не одни. Стрельцовы – большая семья, где принято друг другу помогать, что бы ни произошло, что бы ни случилось.       Светлане, как понимал Михаил, сейчас тоже очень нелегко. Да, корабль вернулся на свой космодром, прошёл переоснащение, проверки. Экипаж занят подготовкой к сертификации на ранг. Обычная, казалось бы, служебная рутина, хорошо знакомая каждому офицеру Имперских Вооружённых сил и Сил Специальных Операций, куда входили и войска Центра по чрезвычайным ситуациям. Рутина, перешедшая из военного времени в мирное. И ещё эта встреча Стрельцовых. Ясно, что Светлана мечтала об этой встрече, о том, как она примет всех своих родных на своём корабле и рядом с ней будет Джон Шепард. Не сложилось. Джон остался на Иден Прайм, остался там, чтобы разобраться со своей порцией рутины. Да, конечно, там – база уникального корабля, каким стал фрегат-крейсер «Нормандия». Там – все условия для нормальной жизни, работы и службы нормандовцев, в число которых, кроме землян-людей навечно вошли несколько инопланетян, в том числе и протеанин, единственный известный ныне большинству обитателей Галактики представитель Старшей Расы. Не старой – старшей. Большая разница!       Семён старается не смотреть на Ксению. Это Михаил отмечал чисто механически, на полном автомате. Да, брат бывает труднопереносим, ведь он так любит точность и чёткость. Чего тут больше – характера или профессионализма – трудно сказать.       У обоих старших братьев Светланы уже составились пары. Невесты решили не ехать – формально они ещё не принадлежат к числу членов семьи Стрельцовых, а эта встреча – семейная. Вот пройдут венчание и свадебные церемонии – тогда пожалуйста. А сейчас – нет. Только братья приехали в «Ликино».       Адмирал Георгий Стрельцов наверное, лучше других понимал, что произошло с Ингой. Звание и должность позволили ему получить доступ ко многим, наглухо закрытым для гражданских имперцев данным о том инциденте. Сейчас он видел, как братья Светланы стараются не особо акцентировать своё внимание на Ксении Знаменской, чтобы дать ей время и возможность адаптироваться к необходимости присутствовать на столь многолюдной встрече. Адмирал знал, к счастью, не по собственному опыту, что в такие минуты тянет, со страшной силой может тянуть остаться в одиночестве, чтобы снова и снова переживать случившееся с предельно родным и дорогим для тебя человеком. Но в этом-то стремлении к одиночеству и была ошибка: наедине с самим собой в такие моменты жизни человек не должен оставаться – рядом должен быть кто-то, кому он мог бы доверять, кто мог бы ему помочь даже самим своим присутствием. В одиночестве… далеко не каждый человек может справиться с волной горя. А для матери потерять своего ребёнка… Это страшнее всего. Слишком остра и горька утрата.       Знаменский, Томин, Кибрит. Трое профессионалов, трое прекрасных людей, оказавших огромную помощь семье Стрельцовых в наказании субъекта, посягнувшего на честь и достоинство Ренаты Стрельцовой. Уже за одно это они заслужили право быть включёнными в число друзей семьи. И теперь Стрельцовы чувствовали себя обязанными помочь семье Знаменских пережить потерю. Нельзя было оставлять Ксению и Павла наедине с таким горем. Инга… Да что там говорить – она была уникальной. Каждый ребёнок для своих родителей – уникален. Его… нельзя ничем заменить. Так уж заведено у людей, что дети должны хоронить своих родителей, а не родители – своих детей. Война многое изменила, но не смогла изменить это правило – одно из самых основных для землян. Да, адмирал Стрельцов знал, что пассажиры того транспортника, который спасла от атаки Жнецов Инга, многое сделали для того, чтобы почтить память погибшей. В том числе, конечно, назвали нескольких новорождённых девочек её именем, присвоили имя Инги нескольким новопостроенным улицам в своих городах и посёлках, учредили различные благотворительные фонды её имени. Многое было сделано спасёнными, чтобы отдать должную дань уважения человеку, спасшему их от гибели.       Светлана поступила совершенно правильно, не пожелав переодеваться в гражданское платье. Она – командир, она – хозяйка крейсера. И Ксения поймёт её правильно. Это ему, адмиралу, командиру другого корабля можно присутствовать на встрече не в военной форме. А Светлане, увы, нельзя – она на службе, а не в отпуске. Наверное, Ксении будет легче, видя Светлану в форменном комбинезоне, свыкнуться с потерей. Часть остроты боли уйдёт, если Ксения убедится в том, что… что среди Стрельцовых есть люди, которые продолжат дело Инги. В прошедшей войне не было особой разницы в том, кто из защитников галактики чем занимался. Было важно только одно – как он действует в интересах победы над Жнецами. А является ли он военнослужащим или нет – это уже было вторично. В войне с Жнецами не было тыла, столь обычного, привычного, даже необходимого в каком-нибудь внутрирасовом или даже межрасовом конфликте. Тогда, когда в войну втянуто население целой галактики, а враг пришёл в галактику извне – тыла просто не существует. Жнецы с равным постоянством и с равным упорством атаковали и флоты и эскадры Сопротивления и его планетные и станционные базы. Для Жнецов существовала только одна задача – ликвидация разумной жизни в этой галактике. И эту задачу полумашины выполняли со всем доступным им рвением, со всем доступным им постоянством.       Он, конечно, переживал за внуку. Слишком она себя напрягала, перегружала, изматывала. Для неё существовала и была крайне важной на протяжении многих лет только армейская служба, только армейский долг. Ради этого она жертвовала всем – сном, свободным временем, взаимоотношениями с мужчинами. Да, он сам был удивлён, когда впервые узнал о желании Светланы стать кадровым офицером и командиром большого корабля. Как часто взрослые люди недостаточно чётко и полно, а главное – ответственно оценивают такие желания своих детей… Как часто взрослые считают такие вот желания своих детей просто детской блажью, импульсивным, не основанным ни на чём реальном и серьёзном решением. Светлана, как пришлось и адмиралу Стрельцову убедиться, поступила по-иному. Это желание, это стремление стать профессиональным воином, а офицер Империи это всегда профессиональный воин, оно для внуки было действительно выстраданным. Светлана, как теперь стало ясно адмиралу, бросила на реализацию этого решения все свои силы. Рисковала ли она? Да, конечно, рисковала. Нет, ей никто насильно из близких и родных людей дорогу к реализации мечты не перекрывал, никто её не отговаривал. Не принято у Стрельцовых мешать человеку в таких случаях. Пусть попробует прорваться к своей мечте. Семья, конечно, помогла Светлане. Всем, чем смогла – помогла. Но – никакой протекции, никакого использования немаленьких связей и знакомств. Да, он – адмирал ВКС Империи, мог бы замолвить словечко за внуку кому следовало. Но тогда… Светлана бы его, своего деда, очень не поняла. Да и вряд ли протекция или знакомство здесь бы сработали. Возможно, если Светлана выбрала для себя какой-нибудь относительно спокойный факультет, тогда… Но она выбрала один из самых сложных – пилотский, а затем стала слушательницей Спецфакультета, о чём, конечно, мало кто знал. Те, кто знали – молчали. В Империи много тайн, хранимых слишком надёжно. Светланка страдала. Страдала и училась, страдала и преодолевала. Выдержала. Ценой отказа от и так уж и немногочисленных радостей курсантской, а затем – и слушательской жизни. Она стала недоступной для мужчин. А времени болтать с подругами о пустяках у неё оставалось слишком мало. Светлана действительно училась и работала уже в Академии на износ, на предельных для себя, молодой девушки, режимах. Медики Академии – он знал это слишком хорошо, всё же знакомства в таком вузе у него, адмирала, были серьёзные – хватались за голову, но сделать ничего не смогли – нормативы Светлана не нарушала и поводов для отчисления из Академии по здоровью не давала. Хотя восстанавливалась сама. Трудно, долго, но восстанавливалась.       Почему-то ему казалось, что после такого марафона Светлана, получив диплом, немного снизит нагрузку, ведь служба – это не учёба на двух факультетах. Войны ведь с Жнецами тогда и не предвиделось. Может, конечно, кто и знал, что надвигается не просто война, а война галактического уровня, но, видимо, те, кто об этом знал, предпочитали не говорить об этом открыто – при всём совершенстве имперской системы паника была бы – страшная. А паника в данном случае – прямая и действенная помощь врагу, помощь противнику. Её допускать даже в малых объёмах было просто нельзя – опасно. Вот и молчали те, кто знал. Империя готовилась. Готовилась к войне. И готовилась, как ни странно было теперь такое говорить, Светлана. Может быть, она что-то такое чувствовала? Может быть – ведь Спецфакультет – это очень необычный факультет. Там учат многому такому, что закрыто для всех остальных офицеров ВКС Империи. Категорически, надёжно закрыто.       Светлана отказалась расслабляться. Она поприсутствовала только на официальной части праздненства по случаю вручения офицерских погон и дипломов… И – улетела к месту службы. Сразу представилась своему командиру – тогда ещё капитану первого ранга. Кто же тогда знал, что Светлана достигнет этого высокого, старшеофицерского звания задолго до того, как ей исполнится сорок пять лет. Обычно капитанами первого ранга офицеры имперских ВКС становились именно по достижении этого возрастного рубежа. Опыт показал, что раньше звание такого уровня присваивать в массовом порядке – небезопасно. А не в массовом – Светлана не только стала капитаном первого ранга, но и получила право на участие в проектировании и строительстве своего крейсера. Её мечта начинала тогда обретать зримые очертания – она получила корабль, который был большим, крупным, важным и который становился её кораблём, ибо она присутствовала при его строительстве и при его рождении. Она не просто присутствовала, она участвовала в его строительстве и, конечно же, в проектировании. «Волга» стала действительно её кораблём. Да, в рамках традиций имперского Астрофлота, но – редчайший случай в ВКС. Редчайший. И Светлана была достойна обрести свой корабль. Не просто ступеньку к командованию, скажем, линкором или дредноутом, нет. Она хотела командовать своим кораблём. От его рождения до… гибели. Да, в имперских ВКС до сих пор сохранялась традиция, что командир или капитан оставались на борту гибнущего корабля. Уже тогда Георгию было ясно – Светлана не уйдёт с «Волги» никуда. И не только в силу какой-то там традиции, пусть и очень хорошей традиции. Она не уйдёт с «Волги» просто потому, что посчитала – ей некуда уходить. Это – её корабль. И он останется для неё единственным на всё время службы. А служить она собиралась… до предельных сроков. Да, в ВКС Империи, особенно – в её специальных частях были традиции и механизмы, позволяющие делать такие вот выборы. Но, опять же – не в массовом порядке. Командование ВКС России, конечно, учло всё – и учёбу Светланы на двух факультетах сразу, и результаты этой учёбы, которая уже тогда была действительной военной службой. Учло командование и то, что лейтенантское звание Светлана получила ещё до окончания учёбы – где-то на втором курсе. А потом, на выпускной церемонии только подтвердила его, обретя право на получение внеочередного звания в самое ближайшее время.       Она продолжала жить службой. Для неё экипаж был действительно семьёй. Она подбирала своих будущих коллег, пристально изучала их и далеко не каждый становился волговцем. Далеко не каждый. Светлана старалась, чтобы с её корабля, из её экипажа люди не уходили. Ну там два – три человека в год – и то для неё это была недопустимая цифра. «Цифра потерь», как она тогда называла это число в редких сеансах аудиосвязи с ним, её дедом-адмиралом.       Оглядевшись, Георгий отметил, что несмотря на многочисленность, всем хватило места в командирской каюте. Редко, конечно, обиталище Светланки переживало такое нашествие, но… Встреча действительно особая. Надо пообщаться, надо свыкнуться с тем, что теперь впереди – мир. Впереди – мирная работа, впереди – мирная служба. Да, конечно, армия Империи останется в боевой готовности – такова традиция, таково правило. На несколько ближайших лет полная боевая готовность в частях и соединениях Имперских вооружённых сил будет сохранена на уровне, который был достигнут на финальном этапе войны с Жнецами. А это по меркам мирного времени – крайне высокий уровень.       Наверное, Светлана не хочет расслабляться и поэтому. Да, «Волга» готовится к сертификации и получению ранга. Высокого ранга. Вся эта в большинстве своём бюрократическая чехарда напрягает Светлану. Тем не менее, она делает всё, чтобы крейсер обрёл не иначе как первый ранг. Потому что считает – и адмирал Стрельцов в этом уверен – её волговцы заслуживают службы на высокоранговом, одном из лучших кораблей ВКС Империи. Корабле, уже сейчас ставшем зримой, осязаемой легендой. А легенда по глубокому убеждению Светланы должна быть реальной, действующей. И уже сейчас адмирал Стрельцова делает всё для того, чтобы лишить всех недоброжелателей – а у неё, что там особо скрывать, есть такие и немало – малейшей возможности списать крейсер из действующего флота именно на том основании, что легенда должна подвинуться в тень, уступить место своего первенства другим, не столь заслуженным кораблям. Светлана убеждена в том, что места на Олимпе хватит всем – было бы желание и стремление у людей достичь и удержаться на Олимпе.       Волговцы работают и служат. Потому что Светлана работает и служит на пределе возможностей. Потому что так же на пределе возможностей работают и служат старшие и средние офицеры корабля. Остальным, менее ранговитым волговцам есть на кого ежедневно и ежечасно равняться, есть, на примере кого убеждаться в том, что предела совершенству нет и не может быть.       Светланка заслужила личное счастье. Наверное, только так она могла бы обрести столь прочный тыл, каким стал Джон Шепард. Только так – постоянным напряжением, постоянным преодолением. Адмирал Стрельцов знал – Шепард негласно, неформально, но включён в состав волговцев. Сами волговцы так решили – без всякого ведома, без всякого участия Светланы. Приняли – и реализовали это решение. Шепард, Джон Шепард стал своим среди членов экипажа и команды большого имперского корабля. И не только потому, что женат на его командире, не только поэтому, но и потому, что сам работал и жил, отдавая всего себя армейской службе. Действовал так, как привыкли действовать волговцы.       Наверное, завтра по традиции утром Стрельцовы поедут на Мемориал. Такова традиция. А потом у адмирала Стрельцова останутся сутки с небольшим, чтобы пообщаться с остальными Стрельцовыми – трёхсуточный отпуск завершается. Его ждёт линкор, его ждёт служба. Раньше улетят только родные Таира Федосеевича – наверное, завтра вечером.       Мария и Александр сидят на диване и что-то обсуждают с братьями Светланы. Стрельцова посматривает на них, изредка – но посматривает. Для неё эти дети – желанны и необходимы. Они – от любимого человека. Сам адмирал Стрельцов не думал, что его внука окажется способной так полюбить. Полюбить иностранца, британца по рождению, сироту. Полюбить – навсегда. Полюбить его так, что постоянно, круглосуточно бояться за него, думать о нём, беспокоиться, волноваться. Даже сейчас, когда Светлана говорит с Ксенией, она, что заметно адмиралу Стрельцову, волнуется за Джона. Потому что… потому что он этого заслуживает в полной мере. Он для Светланки – лучший. И она, что Георгий знает доподлинно, никогда не искала, не ищет и, наверное, не будет искать ему замену. Он для неё – незаменим.       Наверное, завтра вечером или днём, что вероятнее всего, они смогут связаться по каналам ДКС с Иден-Праймом. Увидят нормандовцев, увидят фрегат-крейсер. Светлана сможет поговорить с Джоном, может быть даже приватно поговорить. А остальные Стрельцовы пообщаются с его коллегами и с его командиром – адмиралом Андерсоном.       Как же мало этих суток, этих трёх суток на такое вот общение! Очень мало! Крайне мало. Но – служба и долг – прежде всего. Тем более, что в «Ликино» он прилетел не один, а с адьютантом. Помощником и советником, опытным, профессиональным офицером. Да, молодым. Но разве не для того, чтобы дать возможность молодым землянам жить в довольстве и спокойствии была одержана победа над Жнецами? Именно для этого, да и не только для этого. Пожилые должны передать молодым мир, пригодный для нормальной жизни. Нормальной. Да, он старомоден, адмирал Стрельцов. Адъютант? Нет, скорее помощник. Просто должность такая. На линкоре у Стрельцова есть и первый и второй помощники, а адъютант на борту корабля – не мальчик на побегушках по принципу «куда пошлют», а советник. И в большей степени – третий помощник, хоть и не предусмотрена такая должность штатным расписанием линкора.       Адмирал не прислушивался к разговорам, хотя видел – Стрельцовы образовали несколько групп, разместились и в уголке отдыха, и возле рабочего стола Светланы, и даже в кабинете. В спальню традиционно входили только родители, так уж было заведено и это правило никто из Стрельцовых и не собирался нарушать – личное пространство есть личное пространство. Некоторые Стрельцовы сидели и стояли в одиночестве – остальные воспринимали это нормально, ведь главное – присутствие, а не только участие. Если человек хочет быть один и это ему не вредит – почему бы не предоставить ему такую возможность. Вот он, адмирал Стрельцов, сидит один, один сидит и капитан Стрельцов. Устим Маркович, и несколько других, в основном – старших, но не только – Стрельцовых. Главное – общение. А оно здесь – важное и нужное. Нормативное и необходимое.              Устим Маркович потягивал из чашки ароматный чай и откусывал понемногу от вафельной пластинки. Происходившее вокруг ему определённо нравилось – Стрельцовы общались. Впервые за долгие месяцы, нет, даже за годы они получили уникальную, крайне редкую возможность вот так пообщаться между собой совершенно свободно, без посредничества всяких там каналов связи – хоть аудио, хоть видео, не говоря уже о текстовой переписке по каналам Экстранета. Настроение у всех более-менее, если, конечно, не считать чету Знаменских ну и ещё нескольких Стрельцовых, у которых на это есть свои причины. Оглядывая раз за разом пространство холла командирской каюты, Устим Маркович убеждался в том, что война действительно закончилась. Закончилась победой. Желанной, долгожданной победой. Многие Стрельцовы впервые получили длительные отпуска. Не право на отпуск, а сам отпуск.       Многое изменилось. Раньше по большей части вполне дежурно говорили, что народ Империи и армия Империи – едины. А вот после войны большинство имперцев как-то сразу вполне обоснованно и серьёзно убедились в том, что действительно, и народ и армия Империи – едины. Не показушно, а по-настоящему. Потому что война с Жнецами, победа над ними, успевшими похоронить, отправить в небытие десятки разумных органических рас, позволила имперцам в том числе и по-настоящему понять, что на самом деле нет никакой большой разницы в том, есть ли у человека на плечах погоны или нет. Такая война заставляет гражданских становиться воинами без необходимости ношения военной формы, а воинов в форме заставляет понимать гражданских в гораздо большей степени, чем раньше.       Вот и сейчас он здесь, отпуск взял на декаду, так что с этим беспокоиться не придётся. И руководство компании, в которой он работает, и экипаж сухогруза довольны тем, что их капитан использовал наконец-то право на отпуск. А если будет груз и будет рейс – то его первый помощник превосходно справится. Именно превосходно, потому что чаще всего, кого капитан сухогруза «Иртыш» видел рядом с собой все годы войны, был именно первый помощник капитана – Андрей. Они привыкли называть друг друга по именам, хотя, блюдя протоколы и ритуалы, Андрей всегда вставлял слово «капитан» чаще, чем просто называл первого человека на судне Устимом. Андрей учился у него практически круглосуточно, не было, наверное, такого вопроса, который он, пусть немного и смущаясь и стесняясь, не задал своему старшему коллеге. Но больше он просто смотрел, стараясь не упустить из увиденного мельчайшей детали. Учился на личном примере капитана корабля. Да, именно корабля, потому что с победой над Жнецами слишком многое изменилось в морском и океанском флотах Империи. Сейчас уже стоит под вопросом ранее непреложное деление: в военном флоте именно боевые корабли, а вспомогательный и гражданский флот состоит не из кораблей, а из судов. Впрочем, даже в составе Флотов обеспечения ВМС Империи считалось, наличествуют не корабли, а именно суда. Сейчас же, когда большинство гражданских экипажей и команд морских и океанских кораблей и судов получили боевой опыт, было странно поддерживать подобное деление, бьющее по нормативности восприятия. Может быть, через несколько лет, может быть, через несколько десятков лет снова это деление – формальное или неформальное – будет восстановлено. А пока все транспортные и боевые единицы морфлота и океанского флота Империи всё чаще именуются не судами, а именно кораблями. Потому что воевали, потому что несли на себе серьёзное вооружение и использовали его вполне профессионально по реальному врагу.       В гражданском флоте до войны не было принято в большинстве случаев использовать воинские приветствия. А теперь это стало общим правилом, кое-где даже закреплённым в приказах и уставах компаний. После войны ситуация и здесь изменилась – капитаны и члены экипажей и команд морских и океанских гражданских кораблей… да-да, именно кораблей – стали всё чаще козырять друг другу с чёткостью и шиком, а главное – со значением, раньше доступным только кадровым военморфлотовским офицерам и матросам Империи.       Открыв инструментрон, Устим Маркович убедился, получив сводку последних новостей компании и корабля – всё в порядке. Заказа, груза и рейса пока нет, так что «Иртыш» стоит у причала, команда занимается обычной работой, кое-кто сошёл на берег. Обычная ситуация. Ничего настораживающего.       Хорошо, что Стрельцовы встретились на борту легендарного корабля. Космического, боевого военного корабля. Встретились почти в полном составе. Наверное, обязательно будет возможность собраться и, так сказать, в расширенном по сравнению с нынешним составе – теперь такую встречу семьи можно планировать с полным основанием, ведь война с Жнецами окончилась разгромом креветок-полумашин.       Долгие годы, столетия, века земной Мировой Океан был местом, где люди испытывали себя на прочность. Море не прощает ошибок, не прощает необразованности, неумелости, разгильдяйства. Не прощает недостатков. В море выживают только сильные и знающие, умелые и стойкие люди. А теперь… Теперь к земному Океану добавился космический Океан. Но, всё равно, водная среда, водная стихия осталась малодоступной для человека. Малопонятной, малопознанной. Наверное, наступит время и появятся подводные города в океанах и морях планеты. Теперь – появятся. А совсем недавно земляне остро надеялись только на одно – что им удастся выжить. Ибо враг был слишком опасен, слишком профессионален, слишком силён. Тем не менее, люди не согнулись, не дрогнули. Победили. Не просто выжили – победили.       Да, море отсюда далеко, да и речка мелковата для человека, привыкшего едва ли не каждый день принимать морские, а то и океанские ванны. Тем не менее, Устим Маркович знал – он будет просто счастлив составить компанию внучке в её походах в бассейн – хоть в космодромный, хоть в городской. Он знает, что на Цитадели во время годичной стоянки семья Стрельцовых-Шепардов регулярно посещала спортивный центр, где, конечно же, был большой и уютный бассейн. И Мария и Александр привыкли плавать много и долго. Значит и они составят своему деду компанию.       Неподалёку есть небольшой речной порт. Так, грузовой и пассажирский терминалы. Маленькие. И туда надо будет съездить – или слетать – как получится, но побывать там надо будет обязательно. Правду говорят, что моряк без моря, без воды долго не сможет жить нормально. Его тянет в море, когда он на берегу, а когда он в море – его тянет на берег. Наверное, пока человечество в значительной степени не освоит воды Мирового планетного океана это «срединное мироощущение», столь свойственное морякам, будет властвовать над ними. Как там у классиков? Их жизнь – океан, их смерть – океан? Да, именно так.       Он рад, горд и доволен, что Океан принял Светлану. Принял как свою. Светлана много знает и разумеет в нелёгком матросском и капитанском житье-бытье. Для неё сухогруз «Иртыш» стал не местом приятного времяпрепровождения, а местом работы и учёбы. Потому экипаж сухогруза считает её вполне заслуженно своей. А таким своим он считает далеко не каждого человека, сумевшего побывать на борту «Иртыша». Светлана и сейчас очень охоча до морских и океанских новостей и премудростей и Устим Маркович знал, что он будет находить возможность делиться с ней этим информационным богатством.       Мэри подошла, приязненно положила ему голову на колени. Собака тоже чувствует своего. Да, он не сам передал Мэри – тогда ещё щенка – в руки Светланы. Но он сделал всё, чтобы Светлана обрела четырёхлапую хвостатую подружку, способную не только сопроводить девочку, но и при необходимости защитить её. И сейчас Мэри была рада быть рядом с человеком, который дал ей возможность обрести такую хозяйку. Каким таким образом она определила роль и значение Устима Марковича в своей судьбе – капитан и сам бы не смог точно сказать, но ясно было одно – овчарка как минимум обоснованно догадывалась и как максимум знала, что именно инициатива капитана сухогруза «Иртыш» соединила судьбу Мэри и судьбу Светланы Стрельцовой.       К Мэри подошла Зирда, но мешать подруге не стала, взглянула на Устима Марковича и отошла к Светлане, своей хозяйке. Да, Светлана потом, когда её поглотила почти без остатка служба, озаботилась тем, чтобы и в её комнате в офицерском общежитии появилась собака. Командование охотно предоставило ей такое право и такую возможность, поскольку молодая Стрельцова уже не раз доказывала – она прекрасно справится. Так и появились в комнате Светланы не одна, а целых три овчарки – Зорд, Грэй и Зирда. А Мэри осталась жить в семье родителей Светланы. Стала их другом и хранителем.       Хорошо бы, если бы завтра Шепард нашёл возможность связаться по видеоканалу со Светланой. А ещё лучше – если он найдёт возможность поприветствовать и всех Стрельцовых, в кои веки собравшихся в почти полном составе. Почему-то Устим Маркович был уверен – Светлана тоже хочет этой видеовстречи, она, что очевидно, постоянно думает о Джоне, беспокоится о нём, волнуется за него. Любит она его… Глубоко, сильно и полно любит. А Джон любит Светлану и у неё нет ни малейших оснований сомневаться в том, что она для него – единственная и самая главная подруга в судьбе и в жизни. Да, Устим Маркович помнил о том, что Аликс тоже официально – жена Джона Шепарда, а Зара и Лекси – его законные дочери, но это было для него достаточно необычно. Нет, не непривычно, а именно необычно – земной обычный человек женат на киборгессе и притом киборгессе-матери двух дочерей-киборгесс. Джон Шепард сумел намного опередить своих соплеменников, сорасовцев в деле налаживания глубоких и полных взаимоотношений с расой разумных синтетов. Зара, Лекси и Аликс летали рядом и вместе со Светланой и помогали ей во всём, охраняли и защищали, оберегали её потому что… потому что так захотел Джон. Он не мог бы оставить свою Светлану без помощи и защиты и три киборгессы – его жена и две дочери стали для Светланы подругами, о которых многие женщины могли сейчас только мечтать. Благодаря присутствию на «Волге» трёх киборгесс, располагавших самыми передовыми, постоянно совершенствуемыми искусственными интеллектами, дети Джона и Светланы – Мария и Александр уже сейчас входили в число самых одарённых детей Империи и Британии.              Игорь Сергеевич устроился в кресле, постаравшись, чтобы стать как можно менее заметным – ему захотелось просто понаблюдать за Стрельцовыми – в таком полном составе он редко когда их видел. Светлана нечасто, но взглядывала на него, уделяя внимание всем своим гостям, он чувствовал её тёплый внимательный взгляд и радовался, что она не акцентирует внимание присутствующих на человеке, формально не принадлежащем к числу членов семьи. Впрочем, как понимал Ваганов, для Светланы сейчас понятие семьи очень расширилось, ведь в её состав входили и ЗнаТоКи, и члены экипажа и команды крейсера, представителем которых здесь, конечно же, являлся Титов.       Ваганов изо всех сил старался вести себя так, словно Светлана оказалась права, пригласив его на эту семейную встречу. Он по-прежнему не был уверен, что поступает правильно, оставаясь рядом со Светланой сейчас и здесь, среди её прямых родственников. Сейчас он не очень понимал, почему Светлана его пригласила, в чём конкретно может заключаться его помощь ей. Да, её записка означала, безусловно, однозначный зов о помощи и Игорь прибыл туда, где была Светлана. Прибыл и сейчас отчаянно пытался понять, чем же он сможет ей помочь, когда вокруг столько родных ей людей. Родных в самом полном смысле этого слова. Он расстался со Светланой, почувствовав, что для неё он – уже пройденный этап. Сейчас он женат, счастлив в семье, полностью реализовался как профессионал. Чем же он может помочь Светлане сейчас и здесь? Разве что… Разве что послужить ей дополнительной поддержкой, ведь рядом со Светланой нет любимого ею до беспамятства Джона. А он, её первая любовь – есть. И он, в отличие от Шепарда – рядом. Да, Джон Шепард не может сейчас прибыть к Светлане даже на сутки – у него полно работы на Иден-Прайме, там построена уникальная база для фрегат-крейсера «Нормандия», которую надо освоить, которую надо ввести в строй полностью. И, по последним общедоступным сообщениям, нормандовцы решили принять самое непосредственное участие в сборе урожая. Первого послевоенного урожая. Значимое событие, что ни говори. И не только для жителей Иден-Прайма. Может быть именно потому, что он, Игорь Ваганов был первой любовью Светланы и она, зная о том, что Джон физически не сможет, просто не успеет, не не сумеет, а именно не успеет прибыть на Землю тогда же, когда туда прибудет после орбитальной стоянки на Лунной базе «Волга», решила, что Игорь вполне достоин быть среди её ближайших родных в такой момент? Очень даже может быть. Что-ж, если так… Он ей поможет. Тем более, что и жена и сын и дочь в один голос сказали ему: «Поезжай». Отпустили. Потому что, наверное, чувствовали – он всё же не чужой для Светланы.       Сейчас он видел, как сестра матери Светланы поглядывает на Титова. Между ними явно что-то есть. Скорее всего они влюблены друг в друга. Насколько он помнил, Титов не женат, Рената – не замужем. Да, у неё есть взрослый сын. И ЗнаТоКи присутствуют здесь именно потому, что именно они, все трое приняли самое непосредственное участие в наказании несостоявшегося мужа за бесчестье, причинённое женщине. Теперь Рената имеет все шансы обрести семейное и личное счастье, ведь Титов – очень достойный человек. Не только офицер, но прежде всего – человек. С ним Рената будет счастлива.              Светлана была рада – встреча удалась. Да, пока что командирская каюта гудела, как улей, слышались обрывки реплик, фраз, разговоров. Как хозяйка, младшая Стрельцова старалась уделить внимание всем прибывшим на встречу и остро ощущала отсутствие многих важных и дорогих для неё людей. Например – прадеда, Трофима Викентьевича, подарившего ей знание и контакт с Севером. Киборгессы проявили удивительный такт и выдержку, не стараясь и не стремясь сразу поставить Светлану перед фактом – перед известием о его смерти. Они опередили обычное стандартное сообщение по общедоступным каналам и сами пришли к ней. Светлана как-то успела написать письма всем, кто знал Трофима Викентьевича. Не смогла не успеть, не смогла не отнестись к этому формально. Известие, что и говорить, ослабило её. Уходят прадеды. Уходят за Грань. Оттуда уже не возвращаются. Никто и никогда. Грань беспощадна. Трофим Викентьевич ушёл за Грань победителем. Он познал Север, он любил его, эту суровую среду, беспощадную к выскочкам, неумехам, лодырям. Благодаря Трофиму Викентьевичу многие люди приобщились к пониманию, а многие – к знанию Севера. Не все, конечно, но – многие – прадед был талантливым исследователем, учёным, а также, как ни необычно это звучит, популяризатором – умел рассказывать просто о сложном людям, не обладающим ни специальным образованием, ни особой подготовкой. Когда Светлана начала составлять список всех, кому надо было написать письма, она убедилась, что у прадеда – гигантское количество знакомых, коллег, учеников. Далеко не всем тогда младшей Стрельцовой удалось написать. Если бы она хотя бы попыталась охватить своими письмами всех – ей пришлось бы на несколько дней отойти от работы и службы, чего, конечно же, она позволить себе сейчас не могла. Потому ограничилась самыми близкими учениками, коллегами и последователями прадеда. Написала им письма, отослала. И недавно стала получать ответы.       Инструментрон вибрировал – она выключила звуковое оповещение – любое, чтобы не мешать своим общаться. А вот вибровызов – оставила. Экранчик заполнился ярлычками сообщений. Бегло просмотрев заголовки, Светлана едва заметно улыбнулась – ей ответили. Почти все, кому она написала о Трофиме Викеньевиче. Ответили тепло, развёрнуто, неформально. Благодарили, конечно. За память, за внимание, за понимание. Радовались, что его правнучка – достойный и известный человек, профессионал в своей области. Несколько минут чтения ответов позволили Светлане немного успокоиться и расслабиться.       Закрыв инструментрон, младшая Стрельцова окинула взглядом холл командирской каюты. Да, Игорь нервничает – для неё это очевидно. Он чувствует себя явно не в «своей тарелке». Вероятнее всего – просто не понимает, зачем он здесь присутствует. Что-ж, пока рядом с Ксенией достаточно людей, поддерживающих её, можно уделить внимание Игорю. Стрельцова встала и направилась к креслу, где сидел Ваганов.       - Иг, ты чего такой смурной? – она взяла Ваганова за руку. – Идём. В кабинет.       - Но… - Игорь несколько ошарашенно взглянул сначала на Светлану, крепко державшую его руку, затем перевёл взгляд на тех, кто присутствовал сейчас в холле.       - Сейчас мне важно твоё состояние. А они… Они поймут. – тихо сказала хозяйка крейсера. – Идём. – повторила она, легонько потянув Игоря за собой.       Закрыв дверь кабинета, Светлана отрегулировала свет, сделав его притушенным.       - Иг, ты переживаешь из-за того, что я пригласила тебя сюда, на вроде бы семейную встречу?       - Да. – Ваганов не стал юлить и выдавать желаемое за действительное. – Светлан, пойми, я рад быть рядом с тобой здесь и сейчас, когда ты впервые вернулась на Землю, в Россию после войны, но…       - Иг. – Светлана положила ему руки на плечи, её лицо приблизилось к его лицу. – Неужели ты думаешь, что я всё забыла? Неужели ты думаешь, что я способна на такое? Я всё помню, Игорь. И я тебе благодарна. Очень благодарна. Ты помог мне тогда, помогал и потом. Хотя бы тем, что я помнила, какой ты был в моей жизни. Я всегда это помнила, Иг. Для меня время, проведённое рядом с тобой не потеряло ни значения, ни ценности. И я пригласила тебя потому, что считаю – ты тоже член семьи. Моей семьи, Игорь. Мои родители согласны с таким моим мнением, а мнение остальных мне не так уж и важно. Главное, что ты сейчас – рядом со мной. Рядом тогда, когда твоё присутствие рядом мне необходимее всего. Наверное, потому, что для меня начинается новый период жизни, теперь уже – мирный период. И я очень хотела, чтобы это начало нового периода я встретила вместе с тобой. Ты, Иг, по-прежнему мне очень дорог и ценен. Веришь?       - Верю, Света. Теперь – верю. – кивнул Ваганов. – И…       - Не говори ничего. – Светлана поцеловала его в щёки – сначала левую, потом – правую. – Всё и так ясно. Жизнь – продолжается, Иг. И хорошо, что мы… очень многие…. – она сделала трудную для себя паузу. – выжили. Для меня сейчас, Иг, важен и дорог каждый человек, кто вместе со мной перешагнул в мирное время. Ты сам знаешь, и как человек, и как врач-реаниматолог, что люди предполагают, а судьба – располагает. Мне… мне важно, Игорь, что ты сейчас рядом со мной. Поверь, в это новое мирное время многое будет, должно быть по-другому. Но одно останется прежним – я помню тебя, Игорь. И я помню всё, что с нами двоими были тогда. Я… я благодарна тебе за всё, Игорь. За понимание, за немногословность, за готовность помочь. За неспешность. За всё, Иг. И я очень надеюсь, что в будущем ты будешь чаще приезжать ко мне. Или – прилетать. Это обязательно будет, Игорь. Ибо мы – выжили. И мы должны жить теперь помня о том, что нам всем пришлось пережить. Мы переступили в мирное время, Игорь и, скажу честно, я сама ещё не отошла от «военного графика». Потому мне важно, что ты согласился и прилетел со всей поспешностью. Мне это очень важно, Игорь – твоё согласие на встречу. Со мной, Иг. А остальные Стрельцовы… очень скоро они примут тебя. Потому что поймут глубже, полнее, острее. Потому что мы, Игорь, выжили.       Светлана замолчала, сканируя своим мягким взглядом лицо Ваганова. Да, кое-в-чём он изменился и, конечно же, кое-в-чём остался прежним.       - Свет… - тихо сказал Игорь, осторожно беря в свои руки её руки, снимая их со своих плеч. – Спасибо тебе. – он поцеловал мягко и нежно сначала запястье левой руки, потом – правой. – Спасибо за то, что многое мне пояснила, подтвердила. Я… я колебался, Светлан, не знал, нужен ли я тебе ещё или уже… стал твоим прошлым. У тебя сейчас…       - У меня сейчас, Игорь, - мягко прервала его Светлана, снова кладя ему руки на плечи и чуть улыбаясь, - одни из лучших минут в моей жизни. Потому что ты – рядом со мной, Игорь. Потому что ты – вместе со мной, Игорь. Потому что ты знаешь меня с детства. А я - с детства знаю тебя. Согласись, что это – немаловажно.       - Согласен. – тихо ответил Ваганов, вглядываясь в глаза Светланы.       - И ты мне нужен. И всегда будешь нужен. Мы оба слишком друг друга хорошо знаем и понимаем, чтобы вот так просто исчезнуть, перестать общаться. Мне ясно, что родители восприняли твоё появление здесь и сейчас нормально, они одобрили его.       - А мне мои сказали только одно, но самое важное для меня слово – «Поезжай». – тихо произнёс Ваганов.       - Они правы, Игорь. Они – правы. – повторила Светлана, целуя Ваганова в лоб, чуть склонив руками его голову. – Мы выжили, Игорь. И должны теперь жить. И за себя, и за других. Тех, кто не дожил. Тех, кто погиб. Я сейчас сидела и вспоминала о прадеде – Трофиме Викентьевиче.       - Я помню его. Хороший человек.       - Да. Настоящий человек. Настоящий мужчина. И настоящий профессионал. – согласилась Стрельцова. – И умер достойно, не покинув Север, который он любил.       Она снова сделала паузу:       - И потому, Игорь, мне важен и дорог каждый человек, с кем я могу встретить мирное время. Вот сейчас встретить первый год мирного времени. Джон остался на Иден-Прайме, нормандовцы решили освоить там базу, специально построенную для фрегат-крейсера. Заодно – принять участие в уборке первого послевоенного урожая. И я думаю, Игорь, что мне важно будет и то, что ты будешь рядом со мной тогда, когда нормандовцы выйдут с нами, волговцами и Стрельцовыми на видеосвязь. Я знаю, с базой они почти разобрались и сейчас готовятся к уборке урожая в районе, где расположена база. Такое вот у них необычное желание появилось. Необычное – и очень понятное.       - Джон знает…       - О тебе? Конечно, Иг. – Светлана утвердительно кивнула. – И он будет очень рад, что именно ты будешь рядом со мной.       - Верю. – Ваганов обнял Светлану, прижал к себе. – Верю, Свет. – он помолчал. – Хорошо. Давай вернёмся к гостям.       - Давай вернёмся, Иг. – Стрельцова открыла дверь кабинета, вышла в холл первая. Зирда привычно открыла глаза, увидела, что с хозяйкой всё нормально и снова задремала. Остальные овчарки спали на своих ковриках – шум разговоров им совершенно не мешал.       Ваганов присел в своё кресло, Светлана отошла к креслам, где сидели родители.       - Успокоила? – Валентина взглянула на Игоря, пододвинувшего к себе ридер.       - Да. Он слишком волновался и был слишком напряжён, мам. До последнего момента нашего разговора он не чувствовал себя нужным мне. Пришлось… убедить. Хотела бы поверить, что убедила.       - Убедила. – отец оторвался от чтения ридера. – Это заметно.       - Тогда я – рада.              Валерий Степанович отметил, что Светлана вернулась из кабинета с Игорем Вагановым. Генерал знал, что это – важный и нужный для младшей Стрельцовой человек – как то Валентина сказала, что он – первая любовь Светланы. Потому к его присутствию на встрече семьи Стрельцовых Валерий Степанович отнёсся с пониманием, спокойно.       Ему было понятно, что вышедшая из кабинета Светлана выглядела гораздо более спокойной и расслабленной, чем тогда, когда она вместе с Вагановым заходила в кабинет. Наверное, им необходимо было поговорить вот так, наедине. Они поговорили – и были оба довольны и разговором и его результатами.       Для Светланы всегда были важны люди. С ними она не просто работала – с ними она жила. Да, её жизнью стала армия Империи, её специальные части, войска специального назначения. И сейчас она с трудом адаптировалась к мирной жизни. Да, для разведки, где продолжала служить Светлана, мирных времён не бывает в принципе, но всё же, всё же. Мир наступил – это настолько же очевидно, насколько, к примеру, очевиден и вполне ожидаем очередной восход солнца. А Светлана неспокойна. И, по всей вероятности, не будет спокойна ещё долго. Меньше года прошло с момента окончания войны с Жнецами, слишком мало времени прошло с момента, когда в Галактике прекратились полномасштабные боевые действия. Даже сейчас в разных звёздных системах добивают разрозненные подразделения Жнецов и их сообщников и эта работа не обещает быть лёгкой и быстрой – пройдёт как минимум несколько лет.       Наверное, Светлана теперь сможет написать ряд статей. Столько, сколько захочет и столько, сколько сможет. Ведь она по-прежнему очень занята, крайне загружена работой, службой, семьёй. Валентина говорила, что до сих пор Светлана так ещё и не определилась, где она теперь будет жить с Джоном. Выбор у неё, конечно, большой, но, насколько он знает внучку, Света не будет кидаться в излишества: семейная квартира и две личные квартиры – для себя и для Джона. Может быть со временем они решат обзавестись загородным домом. Виллой или особняком – всё равно. Жаль, что Джон не смог прибыть на встречу семьи Стрельцовых – он был бы здесь желанным и дорогим гостем. А уж для Светланы его присутствие было бы абсолютно необходимым. Но – не сложилось. Зато Джон верен себе – он неуёмен. Надо же – поучаствовать всем личным составом экипажа и команды крейсера в самом мирном созидательном труде – уборке первого послевоенного урожая. С базой, насколько было известно Валерию Степановичу, нормандовцы уже разобрались, фрегат-крейсер тоже обихожен, теперь нормандовцы готовятся к самому непосредственному участию в уборке первого послевоенного урожая. Важный момент, что уж тут особо говорить. А после уборки, по слухам, точнее, как принято выражаться в среде военнослужащих, по не подтверждённым данным, после окончания уборочной страды нормандовцы планируют устроить концерт для всех жителей района, где теперь расположена база фрегат-крейсера «Нормандия». Это – тоже событие не последнего десятка по важности и значимости. Концерт обещает стать событием в культурной жизни не только России и Британии, но и человечества.       Валерий Степанович отметил, что к сидевшей рядом с родителями Светлане подошёл Кирилл, они о чём-то коротко поговорили и он вышел из каюты. Выходили, конечно, и другие Стрельцовы, ведь Светлана не вводила никаких особых ограничений на возможность побывать в самых разных уголках крейсера. Своего крейсера. Так, самые необходимые и общепонятные. Всё равно очень скоро, не пройдёт и несколько месяцев, как корабль будет серьёзно, очень серьёзно модернизирован – ведь наука и производство в Империи не стоят на месте. А разведкорабли модернизируются в самую первую очередь – неприятности, проблемы, опасности надо всегда встречать во всеоружии.       Наверное, следует уговорить Светлану на то, чтобы совершить несколько полётов на истребителе. Всё же не зря он прилетел в «Ликино» на «спарке» - предполагал, что и Светлана будет рада попилотировать маленькую, юркую, но очень злую машину. Крейсер она пилотирует виртуозно, как и полагается командиру, значит, и с истребителем справится.              Кирилл, вышедший из командирской каюты, направился в дата-центр крейсера. Туда, как гласило сообщение, полученное на инструментрон, поступили новые данные. Надо посмотреть, какие и чего именно они касаются. Всегда надо быть во всеоружии.       Идя по коридорам крейсера, Кирилл всё острее и полнее понимал, что и об этой встрече он напишет. Почти автобиографическую главу, но напишет. Это – важное событие. Конечно, ничего особо личного там, в этом тексте, не будет, но… Эта глава будет важна. Она станет частью его письменного наследия. Хотя, конечно, о наследии думать вроде бы и рано – он ещё, к счастью, не настолько стар годами, но… после такой войны хочется учитывать всё и сразу максимально быстро, уделять всему внимание. Почему? Да просто потому, что в будущем на многое просто не хватит времени. Жизнь мирная обещает быть предельно разнообразной и очень насыщенной. Да, не напряжённой, а именно насыщенной.       Среди тех, кто присутствовал в командирской каюте, Кирилл не отметил Зару и Аликс. Несомненно, обе киборгессы занимались своими прямыми обязанностями и именно в дата-центре – своём любимом месте на корабле. Лекси оставалась в командирской каюте, поскольку была более как-то ориентирована на гражданскую жизнь, а вот Аликс и Зара, как более ориентированные на войну, старались занять себя соответствующими заботами. Зато никто из гостей не отмечал исчезновения всех сразу киборгесс – вне всяких сомнений, их полное отсутствие в командирской каюте многие бы сразу заметили и заинтересовались причиной.       В датацентре действительно нашлись обе киборгессы – Зара проверяла целостность данных на накопителях, а Аликс загружала новые данные в обрабатывающие виртуальные компьютеры.       - Кирилл? – Аликс обернулась. – Рада видеть вас. Чего вам не сидится?       - Я получил сообщение. – Кирилл уселся перед терминалом, включил клавиатуру.       - А-а-а. Помню, помню. – киборгесса кивнула и едва заметно усмехнулась. – Третий блок. Шестой ряд.       - Спасибо. – Кирилл выбрал в экранном меню названные Аликс блок и ряд и углубился в чтение многостраничного файла. На несколько минут он выпал из реальности, полностью погрузившись в чтение и обдумывание прочитанного.       Данные касались военной истории человечества, но, что особенно было важно для Кирилла – они касались и военной истории войны с Жнецами. Накопление информации по обоим направлениям шло постоянно и непрерывно, приходилось отслеживать каждое профильное сообщение. Без этого слежения нет настоящего военного историка. Есть только функционер-историк, для которого история – способ заработать деньги на жизнь. Если, конечно, этот формализм можно назвать жизнью.       Дочитав до конца содержимое файла, Кирилл погасил экран, откинулся на спинку кресла. Киборгессы продолжали работать – он уже привык к их неподвижности и безмолвию – теперь он знал, что даже тогда они обе продолжают напряжённо работать и всегда готовы к немедленным молниеносным просчитанным действиям. А уж скорости и полноте обработки информации, доступным этим ИИ, могли позавидовать многие более молодые ИИ, появившиеся на свет за последние месяцы.       Ему вспомнился мотоцикл. Да, теперь, скорее всего – послезавтра, он сможет уговорить Светлану и они сгоняют на нём в город. Вдвоём. На ревущем, рычащем и вырывающемся из под ног железном коне. Скорость, быстрота, натиск. Как раз то, что любят и он, и Света. Но рисковать и экстремальничать он не станет – ни к чему это.       Встреча действительно получилась. Хотя, конечно, до традиционного для имперцев застолья ещё дело не дошло, но всё же даже неформальное, предельно свободное общение Стрельцовых – да и не только Стрельцовых было прекрасным началом Встречи. Светлана рада и довольна – он это чувствует и радуется потому, что рада Светлана, его старшая сестра. Завтра утром или в полдень они все обязательно посетят Мемориал. Потом часть Стрельцовых улетит, но очень многие останутся.       Таир Федосеевич Стрельцов погиб. Теперь это установлено совершенно точно. Кирилл получил чуть раньше на свой инструментрон целый пакет документов. Возможно, он покажет часть из них Светлане, хотя прекрасно знает и понимает, как тяжело ей будет их читать, а потом много часов размышлять над прочитанным. Когда за оружие берутся все поголовно гражданские люди – начинается другая война. Имперцы привычно называют такие, другие войны отечественными. Таир Федосеевич не был пригоден к службе в регулярной, как говаривали в старину, армии – возраст, болезни. Но он решил и он сделал. Ушёл в ополчение. Туда брали всех желающих. А от желающих послужить Родине, послужить Отчизне не было отбоя. Империя выжила и победила только благодаря массовому героизму, массовому самоотречению, массовому самопожертвованию многих гражданских людей. Да, почти все из них когда-то раньше отслужили в армии – и мужчины, и женщины, но… Если бы это был межрасовый конфликт или конфликт внутричеловеческий – вполне хватило бы сил регулярной армии Империи. Для войны с Жнецами и тем более – для полной и окончательной победы над этими полумашинами требовалось нечто другое – требовалось участие всего народа, всех без исключения имперцев. Деятельное участие. Не словами – делами. И только делами. Слова в такие моменты теряют значительную часть ценности. Важны дела. И дела были. Если уж такие известные люди становились в строй Ополчения, победа над Жнецами становилась неминуемой, а не просто возможной.       Прасковья Вениаминовна овдовела. Она до последнего надеялась, что Таир Федосеевич выживет. Были ведь такие случаи – и немало было известно именно таких случаев, когда люди возвращались. Бои с подразделениями Жнецов и их приспешников в Галактике продолжались и по сей день и будут продолжаться, как минимум ещё несколько месяцев. Теперь уже точно установлено и место гибели Таира Федосеевича и место его могилы. И, конечно же, установлены более точно обстоятельства его гибели. Дочка Стефания и её муж – Герман не хотели лететь на встречу в «Ликино», протестовала против отъезда и их дочь Виктория, но Прасковья Вениаминовна настояла на поездке, убедила их обоих, что уж сутки-двое вполне сможет побыть одна. Теперь ясно, что Стефания и Герман с дочерью Викторией завтра вечером улетят обратно – по-иному они не поступят. Пообщаются, конечно, со всеми прибывшими на семейную встречу Стрельцовыми, но улетят обязательно, чтобы быть рядом со вдовой.       Общение с Таиром Федосеевичем многое дало всем Стрельцовым. Очень многое, понятное только на чувственно-эмоциональном уровне. Завтрашний выезд Стрельцовых на мемориал становился достойной, необходимой и важной частью встречи.              Альбина смотрела на расцветшую Ренату и радовалась, скрывая улыбку. Сестра счастлива. В кои веки она действительно, непоказно счастлива, истинно счастлива. У неё всё получилось. Она побыла рядом с Титовым, прогулялась вместе с ним по лесополосе космодрома, может быть, да не может быть, а точно – почти разобралась в своих чувствах, эмоциях, ощущениях. И теперь она спокойна. Да, Титов тоже здесь, в командирской каюте присутствует – так, вполне вероятно, захотела Светлана. Всё же она – хозяйка крейсера, потому вполне может организовать для Станислава небольшой, хотя бы суточный отпуск от всех старпомовских забот и проблем. Рената не всегда смотрит на Станислава, понимает, что некрасиво и невежливо не выпускать его из-под «колпака». Но то, что он ей приятен, важен и необходим – это стопроцентно. Пусть Рената немного переключится, станет не только женой, но и хранительницей семейного очага, настоящей подругой для настоящего мужчина. В том, что Рената сможет это сделать – Альбина была уверена. Теперь Рената не будет, ища спокойствия, погружаться раз за разом в дебри фундаментальной науки, теперь она будет общаться с важным и дорогим для неё человеком. Приближается, конечно, время застолья, а потом… потом Рената уединится со Станиславом, конечно же в его старпомовской каюте. И все Стрельцовы, да и не только Стрельцовы поймут это правильно. Титов и Стрельцова нашли друг друга. И теперь хотят быть вместе и рядом. Что может быть более естественным? И уж конечно же Рената забеременеет и будет с нетерпением ждать появления уже не первенца, но новых, желанных и важных для неё детей. Одного или нескольких – всё равно. Она теперь будет рада и довольна всем детям, сколько бы их ни было. Она будет счастлива дарить детей своему Станиславу. Наступил мир и теперь женщины могут рожать детей уже не опасаясь за их близкое или достаточно отдалённое будущее – Жнецы уничтожены, а остатки их войск добивают. И добьют обязательно.       Оказалось, что предвидение Альбину не обмануло – Рената действительно ответила на чувства очень достойного человека. Которого даже можно назвать молодым. Не зря Рената смотрела, как сама сказала, восемь минут на фотографию Станислава. Не зря она чувствовала, что пропала. Конечно, Рената проявила осторожность, хотя Альбине было очевидно – на этот раз её сестру ждёт успех и удача. Сердцу действительно не прикажешь, а уж если два любящих сердца нашли друг друга – тут уж мало что может разрушить такой союз. И не зря кадровичка выписала Ренате отпуск на десять суток – этого времени хватит для того, чтобы и Рената и Станислав обговорили всё, что касается их будущей, вне всякого сомнения совместной жизни. А если повезёт, то через декаду самое большее – Рената и Станислав станут мужем и женой. Перед богом и людьми. Да, Станислав рад, что его освободили на ближайшие несколько часов от ежедневной старпомовской рутины, это по нему очень заметно, но, наверное, он всё же ещё ни разу не побывал в своей каюте – всё здесь, рядом со Светланой пребывает. Потому и не знает, сколько всего интересного, ценного и полезного купила для него Рената. Влюблённая по уши, нет, по макушку в своего, без малейших сомнений, Станислава. Рената сумеет сделать Станислава за эти десять дней абсолютно счастливым. И сама будет счастлива.       Кибрит, устроившись в угловом кресле, раз за разом оглядывала холл командирской каюты, изредка останавливая свой взгляд на ком-то из присутствовавших в холле людей. Интересно было наблюдать за Стрельцовыми в такой момент. Очень интересно. Победа над Жнецами пробудила в людях жить в мирное время достойно. Спокойно, свободно. Жить не только для радости, но и для труда. Для того, чтобы Галактика и её обитатели быстро и полно восстановили всё, что Жнецы и их приспешники разрушили, всё, что удастся вернуть из небытия.       Муж Зинаиды Яновны сидел рядом. Ему происходящее нравилось. Даже очень нравилось. Хотя… он не любит многолюдья, но такая встреча семьи для него была приятным исключением.       - Зин, теперь я понимаю, почему в гостинице аншлаг. – тихо сказал он, склонившись к жене.       - Ну так ещё же прибудут два крейсера. Потому места в гостиницах придерживают и для их экипажей и команд, и для родственников, которые обязательно прибудут в «Ликино». – уточнила Кибрит.       Муж кивнул:       - И когда, как думаешь, сегодняшняя встреча завершится?       - Наверное, далеко за полночь. И, полагаю, большая часть здесь присутствующих будет размещена на корабле. Места на крейсере хватит всем. Уверена, Светлана уже всё продумала. О том, что мы с тобой размещаемся в городской, а не в базовой гостинице, я помню. Думаю, что транспорт для тех, кто должен уехать поэтому в город, на космодроме найдётся.       - Найдётся, конечно. – муж кивнул, одарил супругу мягким взглядом. Зина, в очередной раз окинув взглядом холл каюты, убедилась, что никто из присутствующих не обращает какого-либо особого внимания на то, что многие так и не сняли форму. К полковничьему званию самой Кибрит все Стрельцовы отнеслись спокойно, с пониманием. Поздравили, конечно, когда узнали, что это звание она получила сравнительно недавно. Было приятно слышать и отвечать на эти искренние тёплые поздравления. С тех пор, как она стала частью команды, руководство стало придерживаться правила – почти одновременно присваивать всем троим ЗнаТоКам очередные, а случится – и внеочередные звания. И сейчас три полковника полиции – оперативник, эксперт и следователь чувствовали себя комфортно. Все Стрельцовы были в курсе, почему это трио присутствует здесь и сейчас. Только вот Паше очень тяжело. Ксения совершенно расклеилась и сдерживается только постоянными усилиями воли. Не дай Бог, конечно, она сорвётся. Вполне понятная, где-то даже рядовая ситуация, но срыв надо предотвратить. А впереди – застолье. Без него в Империи никакая встреча не обходится – в любом случае гостю или родственнику надо предложить не перекусить, а именно поесть. Так, чтобы гость или родственник был реально сыт и доволен.       Зина поёжилась, представив, как за столом собираются все Стрельцовы и не только они и как кто-то, скорее всего Титов или Светлана, предлагают выпить тост за ушедших. В этот момент, как понимала Кибрит, Ксения может сорваться. Очень даже может. Надо потому сделать всё, чтобы этого срыва не было.       - Беспокоишься? – спросил муж.       - Да. – подтвердила Кибрит. – Неспокойно как-то. Боюсь я тостовой части застолья. – уточнять чего она именно боится и почему, Зина не стала – верила, что муж поймёт её правильно без уточнений. Сколько раз уже бывало, что женщина в тяжелейшем психологическом состоянии вдруг обнаруживала чрезвычайно острый слух. Малейшее неосторожно брошенное кем-то из окружающих слово или фраза – и готово, срыв по полной программе, истерика, конвульсии. В общем, полный пакет. Неприятно будет, если такое случится с Ксенией. Очень неприятно.       - Зин, всё будет нормально. – к сидевшей в кресле Кибрит подошёл Томин. – Все уже постарались сделать всё возможное и постараются ещё. – он говорил не указывая прямо, о ком идёт речь, но Зина поняла – Саша слушал её и слышал, что было самым важным сейчас. А ещё он понимал не сказанное ею вслух. Очень хорошо понимал. – Ты постарайся, как начнётся застолье, быть поближе.       Кибрит кивнула. Правильно. Не дело мужчине успокаивать нервничающую женщину, особенно, если женщина выходит из себя. А Ксения своим срывом может выйти из себя. Далеко выйти. Потому будет лучше, если её будут за столом окружать женщины. И не только за столом, конечно.       После застолья будет ночной отдых. Где именно – не столь важно. Зинаида верила, что Светлана уже обо всём позаботилась и обо всём подумала, всё подготовила. А с утра надо будет кончать официальщину и представительские функции, оказаться как можно быстрее в городе и попасть к коллегам-экспертам. Там она уж сможет развернуться по полной программе – даром ли столько всего всякого-разного по экспертной части привезла. Как раз хватит для того, чтобы поработать эту декаду. Светиться постоянно рядом со Стрельцовыми ей нет никакой необходимости, поедет она в город в гражданском, а там, в Центре или в Управлении – как повезёт, переоденется в форму. В конечном итоге в экспертных частях она всё равно поверх формы наденет халат-комбинезон. Традиция плюс необходимость. Саша, конечно, не утерпит, поможет. Муж, в чём Кибрит была уверена, сам найдёт себе занятие на всю декаду.       Взгляд Зины скользнул по лицу Знаменского. Да, он опять напряжён, опять впоминает, опять размышляет. Что-ж. Неудивительно. Лишиться вот так сразу дочери… Трудно и больно. Очень больно, особенно, когда это – единственный ребёнок. Ксения долго ещё не оттает, но, может быть, Паше следует немножечко сориентировать подругу на то, чтобы она… ну, снова забеременела. Кто знает, а может быть будет двойня. В конечном итоге она сама, как эксперт, сможет поспособствовать, посоветовать специалистов-медиков. Может быть беременность отвлечёт Ксению от многого тяжёлого, что связано накрепко с утратой… Ох, скорее бы прошло застолье. Ночь у Паши будет сложная. Очень сложная. Потому, наверное, ей стоит быть поближе к Ксении и в эту ближайшую ночь. Далеко не всё доступно мужчине. Даже если этот мужчина – муж женщины. Лучше, если она, Зина, будет где-то очень поблизости. Самого Пашу тоже надо сопровождать, оберегать. Он ведь такой, всё держит в себе, никого не грузит. А ведь ему сейчас очень больно. Очень. Потому-то она решила при вылете сюда сесть не в тот флайер, где муж забронировал ей место, а в тот, где были Знаменские. И действительно, её присутствие тогда очень помогло Паше. Да и Ксения в её присутствии была более спокойна. Держит она себя, мёртво держит. Но эта мёртвость… слишком тонкая. Слишком. Того и гляди – прорвётся. Обычное, конечно, дело, но лучше, если срыв будет тогда, когда рядом не будет много людей. Для Ксении это будет лучше всего. Потому сегодня она, Зинаида Кибрит, просто не выпустит Ксению из-под своего внимательного взгляда, постарается быть к ней поближе, чтобы в любой момент помочь…       Хорошо, что Инга успела родить сына. И теперь у Ксении хотя бы зять есть. А у неё – внук. Сейчас зять с внуком на Луне, на одной из тамошних баз, которых на этом естественном спутнике колыбели человечества – несметное количество. Сейчас даже цифра самая общая – и та не вспоминается. Ни к чему сейчас эта точность.       Светлана встала, захлопнула экран инструментрона. Все, кто присутствовал в этот момент в холле командирской каюты, обернулись к хозяйке крейсера.       - В офицерской столовой крейсера – всё готово. – тихо, но очень внятно сказала Светлана. – Время – неурочное, так что мы никому не помешаем. – она первая направилась к двери. За ней пошли все остальные Стрельцовы. Титов вышел из командирской каюты последним, после Знаменских, закрыл дверь, убедившись, что все четыре овчарки уже вышли в коридор и направились к лестницам.