Послевоенная галактика Млечный Путь. Главы и зарисовки.

      Полной неожиданностью для Лиары стало появление в её прибрежном доме на Тессии Арии Т'Лоак. Почти девятисотлетняя азари, властительница огромной реконструированной и капитально обновлённой станции, правительница огромных территорий и миров Терминуса и Траверса, казалось, не умела стареть. На её личном фрегате Лиара улетела в дом Арии на Иллиуме – где только у королевы пиратов не было резиденций. Матриарх взяла над Лиарой плотное шефство, окружила Лиару заботой, позволила успокоиться и немного расслабиться – соотечественнице и соплеменнице, тем более, такой, как Т'Лоак, прекрасно знавшей и Шепарда, и Светлану, Лиара могла доверять полностью и без остатка.       Вечерами и ночами Лиара и Ария подолгу стояли на балконе, смотрели на засыпающий город, на светящиеся окна высоток и небоскрёбов, на наливавшееся ночной чернотой небо пограничной планеты. И говорили, говорили, говорили. Лучшей собеседницы и лучшей близкой подруги Лиара вскоре не могла себе пожелать и представить. Казалось, в состояниии, самочувствии, положении Лиары для Арии не было малейших недомолвок и тайн.       Азари-матриарх не стремилась занять позицию менторши и наставницы. Она просто помогала Лиаре самим своим присутствием. Чувствуя на своих плечах её руки, Лиара успокаивалась.       Они обе воевали. Но о войне теперь они обе говорили очень мало. Больше говорили о мире. О настоящем мире и о будущем мире. Могучий биотик, Ария помогла Лиаре обернуть её собственную биотику на благо малышки. И теперь под руководством Арии Лиара часто замирала, объятая биотическим сиянием, закрывала глаза, склоняла голову, чуть поддерживая левой рукой живот, а правой привычно прикрывая набухшие и отяжелевшие груди. Она прислушивалась к себе, к своим ощущениям, к малышке, искала проблемы, недостатки, опасности. Если находила – теперь она знала, как с ними справиться или кого следует попросить о помощи.       Она очень боялась потерять ребёнка. Очень. До дрожи, до потери сознания боялась. И часто, когда Шепард прилетал к ней на несколько часов или на несколько дней, она склонялась над ним и целовала его в губы, прикрыв глаза и боясь разбудить того, чье продолжение набиралось сил перед долгой жизнью у неё под любящим сердцем. Любящим и боящимся потерять отца малышки. Целуя Джона в губы, Лиара замирала, боясь потревожить сон Шепарда, боясь прервать его отдых. Он спал всегда спокойно, почти не менял позы. Не храпел, дышал едва заметно.       И ещё больше Лиара боялась того, что однажды ей придётся почти вот так же целовать уже мёртвого Джона. Ничего не могла с собой поделать – эти мысли сами лезли в голову и сопротивляться им она не умела. Что-то очень чёрное и страшное лежало впереди у Джона. Что-то способное поглотить его без остатка, поглотить и не вернуть ей, её и его дочери, детям Майкрофта и Светланы и самой Светлане.       Часто стоя у окна в своей небольшой квартирке, на Тессии, куда она прилетала, чтобы немного поработать, выполнить самые сложные заказы, поступившие в её фирму, Лиара задумывалась, замирала и боялась.       Боялась подумать о том, что когда-нибудь она будет вот так же стоять у окна. И впереди у неё будет одиночество. Потому что её Джон шагнёт в огонь и останется там, в этом всепожирающем пламени. Останется там, чтобы этот страшный огонь не опалил больше никого из разумных обитателей Млечного Пути.       Она старалась бояться этого только наедине с собой. Наедине с собой и дочкой. Знала, понимала, чувствовала, догадывалась: её дочь достойна уже сейчас знать о таких сложных вопросах реальной жизни достаточно много.       Когда рядом появлялся Джон, она просто молча прижималась к нему и замирала, обнимая его торс. Несколько минут таких молчаливых объятий заряжали её энергией жизни на несколько декад. Несколько декад, которые Джон снова будет летать где-то очень далеко, будет выполнять очередные задания командования Астросил Земли. Будет принадлежать команде, экипажу, кораблю. А потом – обязательно - Светлане и её детям. Несколько декад он будет жить полной жизнью, жизнью чрезвычайно востребованного и занятого человека.       А она будет ждать часа появления на свет его старшей дочери. И верить, что эта уникальная азари – не последняя его дочь. Не последняя. Только первая – самая лучшая, самая сильная, самая развитая, впитавшая в себя всю силу и суть Джона. Та, кто понесёт его славу, его честь, его мощь дальше в глубины столетий и тысячелетий. И, быть может, станет такой же известной воительницей, о которой будут говорить просто и чётко: это - дочь Джона Шепарда. И этих слов будет достаточно. Всем достаточно. И врагам, и друзьям. В ней будет жить Шепард, когда он покинет этот мир, перейдёт Грань, уйдёт за Предел.